Обряды и культы австралийских племен
Если бы для исследования зарождения и развития религиозных идей на первых этапах истории человечества мы располагали только теми скудными археологическими и лингвистическими данными, которые сохранились до наших дней, мы оказались бы в чрезвычайно затруднительном положении.
Сведения, которые сообщают историки более близких к нам времен, и фольклор, пожалуй, не столько помогли бы нам, сколько внесли бы еще большую путаницу в умы. По мере преобразования экономической и социальной структуры общества изменяется из века в век и зачастую становится неузнаваемой и порожденная ею идеология. Козлище и змея в наше время символ сатаны, агнец, голубка и рыба связываются с мифом о добром боге-спасителе. Кто мог бы распознать в отождествлении всех этих животных со злыми и добрыми духами отголосок древнейшего периода, когда каждый клан считал себя связанным с тем или другим определенным животным?
Прошли тысячи лет, но и сейчас, на пороге социалистической цивилизации, идеи, рожденные в эпоху, когда люди еще жили в путах родового строя, продолжают оказывать через религию свое влияние на человека.
Цивилизаторы
Когда границы известного европейцам мира начали раздвигаться и были осуществлены первые великие путешествия и открыты новые континенты, мало-помалу нам стала известной часть первоначальной картины истории. Однако первые выводы, сделанные европейскими путешественниками и колонизаторами из их соприкосновения с народами Америки, Южной Африки и южных морей, оказались неверными из-за искажения исторической перспективы. Термин «первобытные» применяли без разбору и, например, к ацтекам или инкам и к североамериканским индейцам или австралийским племенам. Началась великая путаница, которая все еще чувствуется в большинстве трактатов но истории религии. Смешивают воедино культы и обряды народностей, которые различаются не цветом кожи или местом обитания, а образом жизни.
Возьмем, например, ацтеков. В период появления испанских завоевателей они уже принадлежали к типу развитого рабовладельческого общества, подобно древним египтянам, ассиро-вавилонянам или эгейцам. Их представления не имели ничего общего с понятиями первобытных народов, напротив, они свидетельствовали о поразительном сходстве их культов и искусств со всем тем, что мы знаем о религиях Нила, Месопотамии и Древней Греции. Для объяснения подобных совпадений незачем и думать о непосредственном общении столь далеких друг от друга народов.
Если египетские пирамиды и некоторые постройки в доколумбовской Америке обнаруживают такое удивительное совпадение архитектуры и стиля, то легендарный материк, который якобы простирался между Европой и Америкой на месте океана, здесь ни при чем, и незачем оживлять миф об Атлантиде. Подобные совпадения должны быть истолкованы только как аналогичное отражение социальной системы и религиозной практики, связанной с культом высоких мест[48].
Цивилизаторы — иными словами, представители развивавшейся торговой буржуазии, голландской, испанской, португальской, английской, французской и американской, — руководствовались в своих поисках новых земель вовсе не заботой о распространении благодеяний прогресса… Они повиновались закону эксплуатации и наживы, который всегда был движущей силой развития общества, с тех пор как произошло разделение на классы.
Целые нации, изучение которых имело бы огромный интерес для этнографии, антропологии и социологии, были беспощадно истреблены завоевателями.
В 1823 году на Гавайских островах еще насчитывалось 142 тысячи жителей; теперь же коренное население не превышает 25 тысяч человек. В Новой Зеландии в 1852 году жило 120 тысяч маори; сейчас их осталось едва 40 тысяч. Во времена Кука остров Таити населяло свыше 100 тысяч коренных жителей; ныне их осталось несколько тысяч. Сильнейшее впечатление производит полное исчезновение коренного населения Тасмании, жившего в изоляции с незапамятных времен и сохранившего наиболее близкий к тотемической структуре характер общества. Насилие, эксплуатация, болезни, наркотики и алкоголь, принесенные британскими колонизаторами, истребили на этом большом острове всех до единого представителей древнейшей цивилизации.
В зонах, где эта политика уничтожения и насильственной ассимиляции была затруднена природными условиями, особенно в среде охотничьих племен Центральной Австралии, характерные признаки тотемической идеологии сохранились в почти нетронутом виде и являют нам живые примеры религиозного развития человечества вплоть до его современных форм. Исследования Спенсера и Джиллена, опубликованные между 1899 и 1927 годами, существенно пополненные и развитые советской этнографией, и в первую очередь работами Токарева об австралийском и меланезийском обществе, позволяют нам составить более точное представление о том, чем были первые формы религиозной жизни на заре истории человечества.
Австралийский тотемизм
Следы тотемизма можно обнаружить в Африке и в различных частях Азии и Южной Америки. Но только в Австралии тотемизм существует в наименее осложненной внешними влияниями форме, хотя и трудно предполагать, что он сохранился в чистом виде.
Наибольшие трудности возникли вследствие того, что миссионеры, торговцы и сами буржуазные этнографы, которые говорили и продолжают говорить о тотемизме, склонны описывать верования австралийских племен, исходя из предрассудков и догм их собственных религиозных взглядов. Христианские священники с самого начала внушили аборигенам элементы единобожия, а затем сами же истолковывали некоторые туземные представления и обряды как проявление монотеизма. Вот почему, хотя это и не единственная причина, мы должны отбросить клерикальный тезис об изначальном существовании у тотемических племен неясных представлений о «высшем существе», так как это понятие свойственно значительно более поздней фазе развития.
С этими оговорками мы можем, однако, утверждать, что благодаря Австралии тотемизм более не является книгой за семью печатями в истории религии, более того — это живая страница истории цивилизации.
Мы имеем дело с периодом перехода человечества от стадии непосредственного присвоения средств существования, подобно тому как это имеет место в мире животных, к стадии охоты, предполагающей уже в наименее развитых формах известную организацию. От орды мы переходим к клану. Развитие и применение первых средств производства способствует концентрации кланов в местах, благоприятных поиску дичины, и дает начало формированию племени.
В австралийском племенном обществе мужчины занимаются охотой, а женщины остаются в деревне и постепенно специализируются в полевых работах. Обрядовые церемонии посвящения молодых достаточно часты, так же как в экваториальных лесах Африки и реки Амазонки. После длительных и мучительных испытаний, различных увечий и безрассудных проявлений храбрости подросток включается в число охотников. Подобные обычаи существуют и в применении к девушкам, когда они достигают возраста половой зрелости. Образуются первые тайные союзы, в обряды которых запрещено под страхом смерти посвящать кого бы то ни было, кроме определенного круга посвященных. Точно такой же запрет впоследствии встретится нам в религиях таинств Греции, Малой Азии и римского мира.
Каждый клан имеет свой тотем — животное или растение, с которым члены группы чувствуют себя связанными в такой степени, что можно действительно вообразить, будто это животное или растение — их родитель и от него произошли эти люди. Интересно отметить, что большая часть австралийских тотемов представлена животными или растениями, которые можно употреблять в пищу[49]. Это обстоятельство помогает нам понять действительное происхождение этой связи, переносящей в область идеологии то, что первоначально было отношением материальной зависимости. Другие тотемы, такие, как камни, металлы, природные и атмосферные явления, сформировались позже. Это был процесс известного отклонения, ухода от первоначальных взглядов.
Члены одного клана в Австралии не могут есть своего тотема и не вступают между собой в брак. В целом племя оказывается чем-то подобным примитивному кооперативу: каждый добывает себе пищу благодаря тотему, на которого охотятся члены других кланов. Бракосочетания, совершающиеся внутри племени, в конечном счете открывают еще один путь к увеличению запасов пищи для членов клана.
Культ предков
Австралийский тотемизм, естественно, отличается от настоящего, полностью сформировавшегося культа тем, что внимание группы привлекает объект, который несущественно отличается от членов клана: это не бог, а только родич. К нему не обращаются с молитвами — ему приказывают. Воля коллектива выражается с помощью магии; обряды эти характеризуют общество, более тесными узами объединяющее всех своих членов и клан в целом с воображаемым предком как с самой основой их существования. Ежегодно члены клана собираются на представлении своего рода священного действа, которое должно способствовать росту и преуспеянию группы. Обычно подобная церемония представляет собой танец, воспроизводящий или движения и привычки определенного животного и его голос, или процесс роста того или иного растения, соответственно тотему, с которым отождествляют себя члены клана.
Типична форма культа племени арунта, известная, как мы уже упоминали, под названием интичиума. В сложном мимическом представлении, связанном с задачей увеличения численности группы, уже заложено в мистической и колдовской форме представление о причастии. Весной после торжественного шествия один из старейшин убивает тотемическое животное — в данном случае кенгуру — и распределяет его мясо между всеми членами клана. Священная трапеза совершается в соответствии с фазами примитивного евхаристического жертвоприношения, как при богослужении. Затем на земле рисуют кенгуру и берут на себя обет не есть более его мяса в течение всего года. Ночь проходит в бдении, члены клана заунывными песнями и танцами чествуют подвиги и смерть мифического предка. В этом обряде уже можно распознать основные черты церемоний увещеваний и поминания неких легендарных героев, пожертвовавших собой ради блага общины. В более развитых племенах ежегодный обряд не ограничивается только изображением физиологической активности животного с целью сделать людей более способными выращивать его или ловить, но уже превращается в празднование различных событий из жизни тотема, почитаемого великим предком. Мы подходим к культу старейшин, предков, который принимает все более четкие формы по мере того, как из безликой массы начинает выделяться фигура вождя.
Отмечено, что это представление племенного общества исходит из понимания экономических и общественных отношений, существующих между людьми, и выливается в общую теорию всего мира природы. Подобно тому как общество представляется состоящим из различных кланов, каждый из которых связан с определенным тотемом, так и внешний мир подразделяется по той же модели.
«Часовня духов» у народов Новой Гвинеи
Озерная вода выделяется в языке австралийского первобытного человека вместе с флорой и фауной, которые в ней развиваются. Различные виды деревьев группируются вместе с птицами, обычно вьющими на них гнезда, или грызунами, питающимися их семенами.
Таким образом, тотемизм поистине древнейшая форма идеологической систематизации всего опыта человека доклассового общества в области религии, искусства и примитивного понимания мира.
Отсюда начинается историческое развитие религий у народов, вступающих в фазу режима частной собственности, личной власти и рабовладения.
Религия Древнего Египта
Всякая история религии есть сравнительное исследование, то есть критическое сопоставление как общих элементов, так и отличий, которые обнаруживаются в разных верованиях.
Всякая история религии есть история идей, но идей, в которых косвенно и искаженно отражаются определенные общественно-экономические формации и определенные взгляды общества.
Религий отнюдь не столько, сколько существует племен, народов, наций на земле, их число соответствует числу основных эпох в истории каждого народа. Нет одной религии египтян или вавилонян, греков или евреев, индусов или китайцев, но есть религии доклассового периода, затем периода рабовладельческого строя и феодального общества в Египте или Месопотамии, в Греции или Палестине, в Индии или Китае. Нет одной христианской религии, но есть столько форм христианства, начиная от его зарождения и кончая католицизмом и протестантством, сколько различных эпох общественного уклада пережили христианские общины за два тысячелетия.
С этой единственно правильной точки зрения совершенно безразлично, религию какой страны изучать. В каждой стране религии следующих за первобытным обществом эпох характеризуются сходными признаками, сколь бы ни были многочисленны и разнообразны формы их проявления.
Религия отличается одной важной особенностью: религиозные идеи и институты в еще большей степени, чем искусство, литература и политическая жизнь в целом, имеют тенденцию переходить из одной эпохи в другую, удерживаясь и тогда, когда породившие их условия уже отошли в прошлое.
Развитие идеологии — мы никогда не перестанем повторять это — нельзя прямо и безоговорочно отождествлять с развитием производительных сил, лежащих в основе истории.
Исторический материализм является единственным методом исследования, позволяющим восстановить во всей полноте жизнь и мышление людей. Однако он не рецепт, позволяющий подменить вечно развивающуюся жизнь какой-либо схемой.
Долина Нила
Таким образом, проблема наиболее древней национальной религии и выбор отправной точки для последовательного изложения линии развития отдельных культов весьма относительны.
Дело в том, что у нас есть сведения о тех формах религии, которые относятся к весьма развитой стадии их эволюции и уже осложнены множеством пережитков и обычаев предшествующих эпох. Различие между историческим и доисторическим периодами обусловлено исключительно скудостью наших знаний о происхождении человеческой общины, а также несостоятельностью прежних методов исследования.
Есть, впрочем, одна причина, побуждающая нас начать именно с Египта изложение истории развития религии у народов, вошедших отныне в эту вторую, историческую фазу.
В отличие от того, что происходило в долинах Тигра и Евфрата, в Месопотамии или в долине Желтой реки, в Китае, жизнь в долине Нила характеризуется некоторыми особенностями, которые сохраняются без серьезных изменений с древнейших времен до наших дней. Изучение египетской религии в период от римского завоевания до нашествия арабов позволяет нам проследить на относительно ограниченной и четко очерченной территории, как развивалась общественная жизнь примитивных форм племенной и родовой организации вплоть до того момента, когда в недрах рабовладельческого строя начали складываться элементы феодального общества. Три эпохи в истории человечества проходят перед нашими глазами, богато иллюстрированные археологическими, лингвистическими и литературными данными.
Мы уже говорили, что, когда непосредственная документация отсутствует, исследование египетской мифологии позволяет восполнить ряд больших пробелов (не следует никогда забывать, что в сложных перипетиях истории «святого семейства» богов отражаются отношения и конфликты «земного семейства» людей).
Египет — это одна река, каждый год неизменно заливающая свою долину и оплодотворяющая с незапамятных времен узкую и длинную полосу земли, сжатую между двумя испепеленными солнцем пустынями — Ливийской на западе и гранитными возвышенностями на востоке. Потребности сельского хозяйства вынуждали первых обитателей, начиная с конца неолитического периода, населять группами маленькие центры и делали неизбежной коллективную работу, облегчавшую появление центральной власти и высококвалифицированного технического и политического аппарата. Геродот, посетивший эту страну в середине V века до н. э., уже отмечал во второй книге своей «Истории», что Египет справедливо называют «даром Нила».
Для регулирования распределения воды между земледельцами, для уничтожения опасности хаотических наводнений надлежало предпринять грандиозные совместные работы, изучать течение реки в разные месяцы и сезоны и вовремя применять на практике полученные сведения. Но все это можно было осуществить только тогда, когда были созданы соответствующие условия для подчинения уверенному в своих силах и деятельному господствующему классу бесчисленных масс рабов, способных выполнить ирригационные работы.
Чтобы добыть дешевые рабочие руки, господствующие слои Египта и Месопотамии начиная с четвертого тысячелетия до н. э. особенно часто прибегали к войне. Военные захваты позволили первым централизованным монархиям и крупной землевладельческой аристократии обеспечить себя рабами для крупных ирригационных работ. До возникновения частной собственности пленников уничтожали и приносили в жертву согласно жестоким законам бедуинских захватчиков, записанным в древних главах Библии. Теперь же им сохраняли жизнь, но они теряли свободу.
В последний период каменного века поселение, живущее в основном охотой и рыболовством, благодаря открытию металлов и обработке меди и бронзы постепенно превращается в типичное египетское селение, благополучно переживавшее смены властей и иноземные завоевания. Эти первые политические округа, которые греки назвали номами (слово «ном» означает одновременно и город и управляющий им закон), вскоре вступили в междоусобную войну. Согласно источникам, их число колебалось между 36 и 50. И в более поздние времена, когда некоторые из них были объединены в настоящие города-государства, а затем в более или менее независимые теократические монархии, города эти всегда сохраняли в религиозных символах и культовых обрядах отголоски ранней фазы эволюции человечества.
Только тотемизм в его более поздних формах, обособившихся от культа животных, деревьев и природных явлений, может объяснить нам происхождение религии в Египте.
Монархи и жрецы
Мощное развитие сельского хозяйства и орошения предопределяло разделение труда, наметившееся к концу каменного века: разделение между производителями и организаторами производства.
Историки приняли легенду, которую рассказал в IV веке до н. э. египетский жрец Манефон, относивший начало монархии в Египте к 3400 году до н. э. Он схематически разделил историю Египта на Древнее, Среднее и Новое царства, объединив отдельные правления в тридцать одну династию. Новое царство завершалось почти накануне завоевания Египта римлянами. До начала монархии Манефон признавал лишь существование легендарных существ, богов и полубогов.
Новейшие исследования позволяют отнести начало бронзового века в Восточном Средиземноморье к 3300 году до н. э. Крупные надгробные памятники, прославившие историю Египта, предполагают, однако, определенные формы организации труда и руководства обществом. Эти формы должны были складываться многие века. Вокруг храмов группировались работники умственного труда (астрономы, математики, архитекторы, счетоводы, сборщики податей, писцы), которые были не менее необходимы в условиях новых потребностей общества, чем работники физического труда. Жречество поставляло фараону ценнейший аппарат управления государством, возникшим из разложения родового общества.
Преодоленные и забытые в обыденной жизни, обычая и обряды прежних племен сохранялись в религии. Не случайно все наиболее древние божества египетского пантеона представляются в зверообразном облике, например сокола (бог Гор), барана (Хнум), быка (Хапи, Апис в Мемфисе), тельца (Атон), коровы (Хатор), барана (Амон, или Аммон, в Фивах, Харсафьет в Ераклеополе, Осирис в Мендесе), шакала (Анубис, которого римляне изображали собакой), коршуна (Нехебт), кошки (Бает), крокодила (Шебек), змеи (Сет), льва, скорпиона, мухи и т. п. Мы сталкиваемся с разнообразной фауной страны: домашними и дикими животными, пресмыкающимися и хищными птицами. Это явление устойчиво характеризует всю историю египетской религии. Оно так поразило греков, особенно в тот период, когда в Греции культ животных утратил всякое значение и превратился в чистейшую условность, что они поверили, будто за всем этим кроются таинственные и глубокие учения. Географ Страбон, путешествовавший по Египту во времена Августа, с удивлением отмечал, что поклонение животным не только не исчезает, но, напротив, повсеместно и постоянно усиливается в народных массах.
Среди деревьев, которых мало в долине Нила, чаще всего тотемический характер приобретали пальма и египетская смоковница (сикомор). С этим последним растением первоначально связывалось божество, известное под именем Хатор сикомора.
Однако переход от тотемизма первых коммун к религии родового строя проявился со всей ясностью на том этапе, когда боги Египта получили обличье тех же самых птиц, четвероногих и пресмыкающихся, но с телом человека и головой зверя или, наоборот, с телом животного и человеческой головой. Тотем превратился в персонифицированного бога, когда в верхах общества появилась фигура господина.
Характерные изображения зверей-птиц, встречающиеся в могилах более поздних веков, также несомненно представляют пережиток древних тотемических верований, слившихся с анимистическими представлениями. Дух умершего, по-египетски Ба, или Бай, иногда изображается на росписях как птица с головой человека, сидящая на сердце мумии или на дереве и с любопытством взирающая на собственные похороны.
Превратности судеб египетских номов точно отражаются в истории покровительствующих им божеств.
Вот, например, борьба Гора и Сета. Соперничество между этими двумя божествами — отражение вечной борьбы сокола и змеи — лежит в основе наиболее древних египетских легенд. Гора первоначально почитали только в низовьях Нила, близ его устья. С переходом от охоты к возделыванию земли Гор превратился в солнечное божество и культ его распространился на ряд близлежащих сельских и городских центров, покоренных и обложенных данью. Культ Сета долгое время был ограничен Верхним Нилом, затем Сет стал покровителем самодержцев всего верховья. Борьба между царями Дельты и Верхнего Египта за политическое господство известна в наше время лишь в ее мифологическом отражении, как вражда между двумя божествами, под покровительством которых сформировались оба царства.
Когда эти царства объединились под одним скипетром — это произошло около середины четвертого тысячелетия до н. э.,- Гор и Сет оказываются примиренными: титул одной царицы той эпохи означает «та, что созерцает Гора-Сета», то есть божественного повелителя Нижнего и Верхнего Египта.
Окончательная победа династии Дельты объясняет новый титул Гора как первого национального бога страны. Его поверженный соперник отождествляется с силами тьмы, побежденными сиянием солнца. Когда распространяются сельские обряды смерти и воскресения божества, символа прорастания и обильной жатвы, тогда Сет все более преобразуется в носителя злых сил, враждебных человеку. В то же время Гор приобретает черты бога-спасителя, он страдает, умирает и воскресает, чтобы спасти человечество.