Культурологический ракурс.
Лекция
Варлам Шаламов.
Опыт прочтения, как размышления над
Категориями памяти и возможности свободы.
«Без отчаяния в жизни нет и любви к жизни.» Альбер Камю
Добрый вечер.
Почему нам нужен Шаламов? Почему нам без него не обойтись? На мой взгляд, если мы интересуемся своей жизнью, и у нас есть серьезное к ней отношение, хотя бы потому что она у нас одна и никто с нами в могилу не ляжет, и спасибо не скажет, то нам не избежать серьезного размышления о том , что с нами и вокруг нас происходит и что нам с этим делать. Происходит каждый день. Вот сейчас. В обществе. А общество это мы и есть. Потому что как справедливо заметила Маргарет Тетчер : Нет никакого общества, а есть отдельные мужчины и женщины. То есть это мы с вами. И вот то , что происходит в нашем личном пространстве, это вообщем, пускай упрощенно звучит, но это и есть общественные процессы. Поэтому чтобы ответить себе на важные для нас лично вопросы нам не обойтись без размышления над такими категориями как память и свобода.
Как замечательно сказала Анна Андреевна Ахматова: Как в прошлом грядущее зреет, так в грядущем прошлое тлеет. И без переосмысления этого прошлого нам не обойтись. Шаламовские тексты - это то необходимое противоядие, которого не дала к сожалению классическая русская литература до него, противоядие от распада, от разложения, от любых попыток обезличивания, от любых попыток массового подхода к решению проблем большого количества совершенно разных личностей, называемых обществом. Противоядие мощное, сильное, болезненное, но жизненно необходимое для сохранения чувства собственного достоинства, для того чтобы хранить в себе человека.
Биография.
Варлам Тихонович Шаламов родился 5 июня 1907 года. В Вологде в семье священника, человека прогрессивных взглядов. В 1924 приехал в Москву. Работал на заводе дубильщиком. В 1926 поступил в МГУ на факультет права. 1927 г. (7 ноября) — участвует в демонстрации оппозиции к 10-летию Октября, проходившей под лозунгами «Долой Сталина!» и «Выполним завещание Ленина!».
19 февраля 1929 г. — арестовывается при облаве в подпольной типографии при печатании листовок под названием «Завещание Ленина». Получает за это как «социально-опасный элемент» 3 года заключения в лагерях.
Октябрь 1931 г. — освобождается из исправительно-трудового лагеря, восстановлен в правах.
1932 г. — возвращается в Москву и начинает работать в профсоюзных журналах «За ударничество» и «За овладение техникой». Встречается с Галиной Гудзь .
1934 — 1937 гг. — работает в журнале «За промышленные кадры».
13 апреля 1935 г. — рождается дочь Елена. Дочь впоследствии не очень признавала в отце отца и не очень хотела с ним общаться. Мать ее воспитала другим человеком. Существует письмо Галины Гудзь, где она пишет Варламу Тихоновичу, что воспитала дочь советским человеком и никакой близости между ним и дочерью быть не может.
1936 г. — публикует первую новеллу «Три смерти доктора Аустино» в журнале «Октябрь» №1.
13 января 1937 г. — арестован за контрреволюционную троцкистскую деятельность и вновь помещен в Бутырскую тюрьму. Особым совещанием осужден на 5 лет заключения в исправительно - трудовых лагерях с использованием на тяжелых работах.
Август 1937 — декабрь 1938 г. — работает в золотодобывающих забоях прииска «Партизан».
Декабрь 1938 г. — арестовывается по лагерному «делу юристов». Находится в следственной тюрьме в Магадане («Дом Васькова»).
Декабрь 1938 — апрель 1939 г. — находится в тифозном карантине магаданской пересыльной тюрьмы.
Апрель 1939 — август 1940 г. — работает в геологоразведочной партии на прииске «Черная речка» - землекопом, кипятильщиком, помощником топографа.
Август 1940 — декабрь 1942 г. — работает в угольных забоях лагерей «Кадыкчан» и «Аркагала».
22 декабря 1942 — май 1943 г. — работает на общих работах на штрафном прииске «Джелгала».
Май 1943 г. — арестовывается по доносу солагерников «за антисоветские высказывания» и за похвалу в адрес великого русского писателя И.А.Бунина.
22 июня 1943 г. — на суде в пос. Ягодном осужден за антисоветскую агитацию на 10 лет лагерей.
Лето 1944 г. — арестовывается по доносу с тем же инкриминированием, но срока не получает, т.к. отбывает по той же статье.
Лето 1945 — осень 1945 г. — тяжело больным находится в больнице «Беличья». С помощью сочувствующих медиков выходит из предсмертного состояния. Остается временно в больнице культоргом и подсобным рабочим.
Осень 1945 г. — работает с лесорубами в тайге на зоне «Ключ Алмазный». Не выдержав нагрузки, решается на побег.
Осень 1945 — весна 1946 г. — в наказание за побег вновь направляется на общие работы на штрафной прииск «Джелгала»
13 октября 1951 г. — окончание срока заключения.
Вероятно русская литература, которую в этом смысле трудно удивить, не знала более страшной биографии.
Аресты, лагеря, отказы в публикациях. Когда его сборник вышел на западе, вынужден был написать отречение в литературной газете в 1972. Из за этого отречения поссорился с любимой женщиной. Остаток жизни прожил один. Страдал болезнью Меньера, приводящей к внезапным приступам дурноты, обморокам, нарушениям зрения, слуха. В 1979 был помещен в литераторский дом престарелых в Тушине. Там ослеп и оглох. Потом его перевели в интернат для психохроников где он умер 17 января 1982. В год первого полного издания Колымских рассказов за границей.До этого его однотомник вышел в Лондоне в 1979.
Пытаешься найти какие-то проблески счастья в этой судьбе и не можешь.
Шаламов отучил от такого взгляда на вещи: отыскивать золотые крупицы, - уже компромисс, попытка адаптировать жизнь, раскрасить ее до состояния переносимости. В Колымских рассказах, состоящих из шести самостоятельных сборников, нет ни одного оптимистического, хоть сколько-нибудь утешительного.
Читать сегодня Шаламова – это испытание. Почему я считаю это испытанием, испытанием трудным, болезненным, но необходимым? О чем его тексты?
Почему именно форма сжатого рассказа была для этого писателя оптимальным способом воплощения запредельно-чудовищного опыта пребывания в лагерях Колымы и вынесенной оттуда суровой правды о потенциале зла, таящегося в недрах людских душ, о психологических ресурсах, обеспечивающих возможность выживания в нечеловеческих лагерных условиях.
Читая сегодня эти тексты трудно. Соотнести себя с героями рассказов Шаламова еще труднее. Трудно прежде всего потому, что представить себе этот опыт. Хотя происходило это каких-то 70-80 лет назад.
"Колымские Рассказы" Шаламова - это своего рода эквивалент Нюрнбергского процесса, который в России случился не в зале суда, но на страницах книг. Конечно Шаламов не единственный. Но его тексты - это основа обвинительного приговора сталинскому государству, этому монстру, миллионами пожиравшего невиновных.
Этот процесс заслонил собой Шаламова как гениального писателя.
Судить о творчестве Шаламова как только о свидетельствах злодеяний сталинской системы – это такое крайне поверхностное прочтение этого автора. Хотя отделить одно от другого невозможно. Шаламовская экзистенциалистская философия стала возможной в ответ на страшные вызовы жизни его времени. А его литературные средства помогут нам защититься в дальнейшем от каких бы то ни было попыток массового подхода к решению социальных проблем.
И размышляя над этими категориями памяти и свободы нам нужен ракурс или ракурсы.
Их много. Но главных три: литературный, культурологический и философский.
Литературный ракурс.
Вопрос о художественной выразительности и средствах .Первое это конечно то, что «Колымские рассказы» - неподражаемый новый жанр.Это высказывание, которое носит в том числе и лирический характер. Это текст. И в этом изобретении жанра он опередил нашу русскую литературу к тому, что сейчас становится все более интересным для читателей и для писателей,- нон-фикшн своего рода.Шаламов – это не только настоящее, но и будущее литературы. Прежде всего за счет этой бескомпромиссности, точности, принципиальности. Кроме того: Деконструкция мифов или выявление болезненных точек коллективного сознания.
Культурологический ракурс.
Вопрос о феномене. Это феномен подмены, произошедший с нами, когда по причине незнания, а часто и откровенного невежества лагерная( блатная) культура стала вдруг массовой культурой. Все эти «сентиментальные» песни про лагеря, а на деле песни из ада и о том, как приспособится к этому аду. Ужас в том, что сущность тех гулаговских дисциплинарных практик не изменилась и по сей день, и так же продолжает существовать только уже в "мягкой" постмодернистской манере.
Философский ракурс. Это размышления о самой возможности свободы в иррациональном мире насилия, категория выбора.
Тексты Шаламова оказывают прямое и непосредственное воздействие на мировоззрение читателя и — шире — на философию потому, что благодаря художественной силе эта литература поднимается до высокого уровня абстракции, ставя под вопрос сами основы этики человеческого существования. И поднимает один из главных философских вопросов: как возможна свобода? Мы должны взять крайний, предельный случай, чтобы определить возможности нашего понимания — и нашей практики! — свободы в окружающей действительности.
Но предельные случаи брать не приятно ни в жизни, ни в литературе, ни в современной философии. Именно поэтому у Варлама Шаламова такая непростая читательская судьба.
Вопрос ставится предельный: Сама возможность осуществления человеческой свободы.
Исходный пункт рассуждения — память, причем не просто об ужасах пережитого, но память о распаде человеческого в нечеловеческих условиях.
Литературный и культурологический ракурс:
В одном из стихотворений он писал, что вынес все, что может вынести человек. В разоблачении этих ужасов он шел все дальше.В первых рассказах Шаламов еще щадил читателя, делал литературу, выдумывал псевдонимы. Впоследствии отказался от всякой беллетризации, часто повторялся, вдалбливая одну и ту же мысль, фиксировался на физиологии, переходил все границы, к которым привыкла «целомудренная» русская литература. Зачем он это делал? Потому что, пройдя все то, что ему довелось пройти, он увидел насколько бесполезен оказывается классический русский текст в условиях иррациональности. И нужно что-то делать с этим. Поэтому Шаламов докапывался до камня, до мерзлоты, отбрасывая любые утешения.
Шаламов порывает с русской литературной традицией. Классическая русская литература кончилась в момент зарождения Гулага. Она бесполезна и ничем не может больше помочь. В этом расхождение Шаламова с главным ее адептом Соженицыным. Здесь мы можем вспомнить как сталинская власть насаждала классическую русскую литературу и сейчас понятно зачем она это делала. Почему литературный критик Ленин назвал Толстого зеркалом русской революции. Очень трудно найти в русской классической литературе описания состояний радости и счастья. У нас нет персонажа такого как скажем Жюльен Сорель из романа Стендаля «Красное и Черное». Да просто нормального состояния психики. В этом кстати секрет бессмертной популярности Остапа Бендера.
К чему он приходит Шаламов?
Он высказал некоторые вещи, за которые, я полагаю, можно благодарить его вечно.
Чего только стоит мысль о проклятии физического труда, что любить его невозможно, и проповедь этой любви есть омерзительная и циничная ложь.
«Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести в геройства».
Надпись над воротами почти каждого лагеря — знаменитый сталинский лозунг.
Сравним с другим всем известным лозунгом: «arbeiten macht frei»
В каком из них больше цинизма и лжи?
Что лучше? Превратиться в пепел сразу или же медленно постигать сам процесс распада?
Или столь же крамольная мысль о том, что интеллигенция ни перед кем ни в чем не виновата и что навязывание ей комплекса вины есть преступление против нации.
Потому что интеллектуалы это душа нации, она должна быть здорова и не должна ничем не болеть. Понятная и очевидная мысль. Теперь. Нам. Во всяком случае.
Выразить эти мысли средствами классической русской литературы невозможно. Для этого нужны другие средства.К такому выводу приходишь неизбежно.
Мне кажется, одна из главных функций искусства вообще - ставить под вопрос системы ценностей и мышления, а смотря по обстоятельствам, и взрывать их. Формулируя упрощенно, функция искусства в том, чтобы дискредитировать действительность. Конечно,может существовать и искусство с утверждающей функцией, но
им я не могу заниматься вовсе.
Причины социальных катастроф всегда уходят корнями в коллективное мышление и систему ценностей. Или назовем это мифом. Мифами.
Деконструкция мифов сознания, этих болевых точек, очагов болезни, как раз и порожденных классической русской литературой – вот задача, которую поставил себе Шаламов. Это миф о чувстве вины интеллигенции и о миф о полезности страдания. Миф о смирении. Миф о романтике блатного мира.