Одна коврига стоит шесть мелких монет. За твой перстень я бы не дал и одной.
Я голоден, – признался Приобщенный Шад. – Дай в долг. Я же верну тебе не шесть, а семь монет.
Если нынче вечером, то семь, – стал торговаться лавочник. – Утром будет уже двенадцать.
К вечеру я добуду семь, – заверил каган-бек. – Утром я отплываю.
Только острый, внимательный глаз Приобщенного к Таинствам Шада мог угадать в торговце хлебом род священных Ашинов: невозмутимость богоносного наследника престола не проступала сквозь черный, мерзкий лик хазарина.
А вечером, когда прохлада стала клонить горожан в сон и негу, каган-бек в одеждах лариссея – городского стражника – ступил в лачугу, стоящую за оборонительным рвом Саркела. Там Приобщенный Шад очистился огнем и, припадая лицом к земляному полу, предстал перед наследником.
Ты ли старший сын богоподобного Аарона? – согласно ритуалу спросил он.
Я старший сын богоподобного Аарона, имя мое – Иосиф, – ответил торговец хлебом.
Был ли ты в странствии? Ступал ли по дорогам Иудеи? Или сидел в своей лавчонке?
Отправлен в странствие был младенцем, но вернулся мужем.
Что же делал там столько лет?
В Египет путешествовал. Там, приобщившись к деяниям Моисея, прошел путем Исхода… – наследник прервался. – По ритуалу, таких вопросов ты не должен задавать!
Каган-бек вскочил с сияющими глазами.
Но ты же проговорился! Ты сказал: «Прошел путем Исхода»! А что же делал дальше?
Наследный покровитель каганата полулежал на одре в набедренной повязке и был невозмутим. Он утопал в перине из лебяжьего пуха, который колебался под тканью даже от дыхания.
– Ты – царь земной. Зачем тебе Знания Великих Таинств? Не я сказал: «Богу – богово, а кесарю…»
Дай знаний! – взмолился Приобщенный Шад и повалился в ноги. – Поделись со мной! Мы же братья! И корень у нас один: мы сыновья Тогармы!
Иосиф улыбнулся. Сквозь лик черного хазарина проявился белый род Ашинов.
Уймись, поганый! Не смей соединять наши роды. Верно, мы потомки Тогармы. Но мой родоначальник Хазар! А твой – Булгар презренный!
А по закону крови?! – вскричал каган-бек. – Мы – от единой плоти!
Богоносный наследник лишь рассмеялся:
Безумный!.. Ступай в гончарню и взгляни, на чем стоят законы. Ком глины может стать амфорой для вин, а может – и горшком для испражнений. И все – на одном гончарном круге, под одной рукой. Я богоносен! А ты служить станешь мне шаб-батгоем, поскольку всего лишь приобщен.
Каган-бек на короткий миг потерял самообладание и, потрясая руками – то угрожая, то плача, заговорил:
Отдай мне твою власть! Отдай! Владея Таинствами, я покорю мир! У моих ног будут лежать арабы и ромеи! Я одолею Русь. Весь Север! Все народы принесут мне дань, а их боги склонятся перед богом Яхве! Наш Вседержитель в мире воцарится! А на земле только одна империя – Хазария! Ты же, Иосиф, будешь моим соправителем. Я не обижу тебя! Ведь и сейчас по ритуалу я буду сажать тебя на престол! А выйдет срок – с престола уберу! Я над твоим престолом имею власть!
Богоносный наследник неожиданно ударил Приобщенного Шада ногой в лицо.
Довольно мерзких слов! Хватит и той власти, что ты имеешь. Поскольку невероятно глуп!
Каган-бек зажал разбитое лицо, склонился, утирая кровь. Наследник швырнул ему свою набедренную повязку.
Утрись, нечистый!.. Ты покоришь народы? Ты возвысишь Хазарию над всеми? Мне правду говорили, все Приобщенные теряют последний разум… Ты не возвысишь Хазарию, а напротив, разоришь и сгубишь. Она растворится среди покоренных народов. Пока ты у власти, твоя империя кое-как продержится. Но умрешь, и Хазария умрет вместе с империей из дурных, но сильных государств. Это уже бывало на земле… Да полно метать бисер!
Богоподобный взбил подушку, на короткий миг отвернувшись от каган-бека, и тот со стремительностью змеи сунулся к одру и ловко набросил шелковый шнурок на шею наследника. Сдавил удавку намертво – тот не дрогнул! Преодолевая силу рук Приобщенного Шада, взбил-таки подушку и улегся, как хотел.