Торжество studia humanitatis
Новая система образования, значительно отличавшаяся от средневековой традиции школьного и университетского преподавания, сделала первые и весьма успешные шаги уже в конце XIV—начале XV в. Теоретическое обоснование гуманистической педагогики шло рука об руку с ее практическим претворением. Одним из первых обстоятельных трудов по вопросам воспитания и образования был трактат «О благородных нравах и свободных науках» (1402) гуманиста Пьетро Паоло Верджерио, ученика Салютати. Трактат неоднократно переиздавался и приобрел известность в городской среде, в частности во Флоренции, где немалое распространение в начале века получил и другой трактат — «Наставление в семейных делах» Джованни Доминичи, доминиканского монаха, а позже епископа и кардинала. Выдвинутые в обоих сочинениях программы обучения и принципы воспитания имели точки соприкосновения, утверждали как конечную цель образования нравственное совершенство человека, но различались столь существенно, что стали своеобразными символами двух подходов к культуре — гуманистического и церковного. Верджерио отстаивал его нравственно-социальные задачи: «Никаких более обеспеченных богатств или более надежной защиты в жизни не смогут родители уготовить детям, чем обучить их благородным искусствам и свободным наукам». К последним он относил не только традиционные artes liberales, семь свободных искусств, особенно выделяя значение риторики, но и «гражданские науки» — историю и моральную философию. Цель образования гуманист видел в приобретении разносторонних знаний, формирующих свободный ум и высокую нравственность, помогающих в жизненных делах. Его идеал — гармонически развитой человек, сочетающий богатство знаний, добродетели и физическую крепость. В методах воспитания, по Верджерио, важны авторитет родителей и учителя, интерес самого ученика к занятиям, а не принуждение и наказание.
Иную педагогическую задачу ставил в своем трактате Доминичи. Обеспокоенный слишком светской и «безнравственной», на его взгляд, обстановкой в городских школах Флоренции (мнение, отражавшее также и позицию церковных властей), Доминичи призывал сделать упор на домашнее воспитание и образование, целенаправленно придавая им религиозный характер. Он считал, что не интересом к земным благам и наслаждениям надо «вооружать детей», а учить их становиться «жителями вечного царства», ибо за следование соблазнам земного мира их приговорят к «вечному огню». Важно взращивать терпение и покорность, отвращать от всякого рода удовольствий, не гнушаясь при этом самыми суровыми методами воспитания. Если в семьях кое-где и следовали наставлениям Доминичи, то в городских и частных школах со временем становилось заметным влияние гуманистических программ образования: в преподавание вводились история, поэзия, мифология, наряду с латинским начали изучать и греческий язык, а круг чтения из античных авторов значительно расширился.
Педагогическая тема стала одной из важнейших в гуманистической литературе первой половины XV в., ей посвящены трактаты Леонардо Бруни «О научных и литературных занятиях» и Маффео Веджо «О воспитании юношей», обширное письмо к Владиславу Ягеллону, королю Чешскому и Венгерскому, Энея Сильвия Пикколомини, специальные разделы о воспитании и образовании в написанных на вольгаре и имевших большой общественный резонанс сочинениях Леона Баттиста Альберти «О семье» и Маттео Палъмиери «Гражданская жизнь». При разнообразии оттенков в рекомендациях все эти авторы были единодушны в главном — светской ориентации всей системы образования и воспитания, нацеленной на формирование свободного и всесторонне развитого человека, широко эрудированного, высоко нравственного и граждански активного. Гуманисты подчеркивали роль примера — прежде всего учителя, отстаивали добровольность и сознательный выбор в овладении знаниями, похвалу, а не наказание как средство воспитания. Все они говорили об уважении к религии, но не призывали к отказу от земных радостей и отречению от мира. Это касалось и женского образования. Бруни, обращая свое сочинение к Баттисте Малатеста, жене правителя Римини, откровенно заявлял: «Я не считаю, что женщина должна довольствоваться священными книгами, и поведу ее к светским знаниям».
Если Доминичи, представлявший наиболее консервативную линию в средневековой педагогике, осуждал чтение языческих авторов, особенно поэтов, как занятие безнравственное, то гуманисты, напротив, главное место в своей программе образования отводили изучению античного наследия. В дисциплинах studia humanitatis они видели прочную основу для формирования совершенного человека, способного раскрыть свои достоинства в повседневной деятельности, в гражданской жизни. При этом одни (к примеру, Бруни) подчеркивали важность безупречного владения письменной и устной речью на латинском языке, а также изучения греческого, из авторов рекомендовали Цицерона, Вергилия, Овидия, Горация, Ювенала, Плавта, Гомера и Демосфена, Аристофана и Софокла. Другие гуманистические программы на первый план выдвигали моральную философию и историю — «наставницу жизни», в круг необходимого чтения включали Эпикура, Сенеку, Аристотеля, а из историков — Салюстия, Тита Ливия, Цезаря, Тацита, Ксенофонта. Альберти считал полезным помимо гуманитарных дисциплин изучение математики и музыки. Важную задачу образования гуманисты видели в развитии природных дарований человека, его способности к самопознанию и самосовершенствованию.
Новые педагогические идеи нашли верных последователей в лице выдающихся учителей, воплощавших на практике принципы гуманизма — таковы Гаспарино Барцицца, Витторино да Фельтре, Гварино да Верона и ряд других. Созданные ими гуманистические школы в Мантуе, Вероне, Ферраре, других городах прославились на всю Италию и привлекали учеников из разных стран. Особенно знаменитым стал «Дом радости» Витторино да Фельтре, блестящего педагога, осуществившего наряду с Гварино да Верона подлинный переворот в практической системе школьного образования. В его частной школе обучались не только дети правителя Мантуи маркиза Гонзага, но и выходцы из семей скромного достатка (с них он не взимал плату). В основе его образовательной программы лежали дисциплины studia himanitatis, а уровень знаний школяров был столь высок, что они, минуя подготовительный артистический факультет, поступали сразу на университетские факультеты права, медицины, теологии. Гуманистическая педагогика, ее теория и практика, широко утверждавшиеся в итальянской системе образования как в частных, так и городских школах, были восприняты и в других странах Европы.
Новая образованность пробивала себе путь во многих университетах Италии, где прочно сохранялись устоявшиеся традиции программ и методов обучения. Флорентийский университет — Студио (Stidio fiorentino) одним из первых стал приглашать гуманистов в свои стены для чтения лекционных курсов по риторике, поэзии, моральной философии. Они оплачивались, как правило, выше, чем преподавание традиционных дисциплин. Еще в 1351 г. такое приглашение получил Петрарка, ответивший, правда, вежливым отказом. Позже, в 1373 г. лектором в Студио стал Боккаччо, которому руководство университета предложило читать курс о «Божественной комедии» Данте. Впоследствии комментирование главного произведения великого флорентийца поручалось преимущественно гуманистам — Джованни Мальпагини, Франческо Филельфо, Кристофоро Ландино и другим. Показателен и такой факт: в конце XIV в. интерес во Флоренции к новому образованию был столь велик, что по настоянию самих граждан, обратившихся с просьбой в Синьорию, в Студио была открыта кафедра греческого языка и литературы, причем первым ее занял приглашенный из Византии ученый Мануил Хрисолор, завоевавший высокий авторитет. Многие из его учеников впоследствии стали видными гуманистами — Гварино да Верона, Леонардо Бруни, Пьетро Паоло Верджерио, Франческо Барбаро. В XV в. греческий язык, литературу и философию преподавали в университете преимущественно византийцы — Феодор Газа, Георгий Трапезундский, Иоанн Аргиропул, Андроник Каллист, Иоанн Ласкарис, Деметрий Халкокондил.
Новшеством не только для Студио Флоренции, но и для других университетов Италии — Павии, Милана, Падуи, Болоньи, Ферарры — стало преподавание поэзии, латинской и греческой, и риторики, преображенной и по-новому трактованной на основе найденных в первые десятилетия XV в. рукописей сочинений Цицерона «Оратор» и Квинтилиана «Наставление оратору». Дисциплины комплекса studia humanitatis были исключительной прерогативой преподавательской деятельности гуманистов. Франческо Филельфо долгие годы читал в Милане курсы риторики, ведя также занятия по греческому языку и философии. Один из крупнейших гуманистов, филолог и историк, Лоренцо Балла вел курс риторики в Павии и Риме, причем предпочтение отдавал Квинтилиану, противопоставляя его Цицерону. Это вызвало полемику среди, гуманистов, оппонентами Валлы выступили Филельфо и Поджо Браччолини. Кристофоро Ландино около сорока лет читал курсы поэтики и риторики в Студио Флоренции, комментировал сочинения Горация, Вергилия, Ювенала, Персия, а также Данте и Петрарки. Многие годы там же был лектором по поэтическому и ораторскому искусству выдающийся гуманист, поэт и филолог Анджело Полициано. Его лекции-комментарии были посвящены римским поэтам — Стацию, Овидию, Персию, а в риторике он подчеркивал авторитет Квинтилиана. Полициано, как до него Аргиропул, читал и моральную философию на основе «Этики» Аристотеля. Во второй половине XV в. гуманистам нередко стали поручать курсы по философии: в результате этика по сути превратилась в самостоятельную университетскую дисциплину (наряду с традиционной метафизикой). Авторитет studia humanitatis возрастал в XV в. не только вследствие широкой практической деятельности гуманистов как преподавателей, но и благодаря их неустанной и многообразной теоретической разработке гуманитарных дисциплин, что оказало большое воздействие на развитие ренессансной мысли и в самой Италии, и вне ее.
Гуманистическая этика
Светская практическая направленность нового комплекса гуманитарных дисциплин особенно ясно обозначилась в моральной философии. Гуманисты придавали этической проблематике настолько важную роль в формировании нового мировоззрения и идеала совершенного человека, что ни один из них не оставил без внимания в своем творчестве вопросы моральной философии. К этому побуждали гуманистов и иные причины, в частности не оскудевающий поток морально-дидактической литературы традиционного типа — достаточно стандартные, однообразные «Триумфы добродетелей», «Цветы благочестия», «Плоды благовоспитанности» и т. д. Эти сочинения выходили из-под пера как ученых теологов, так и весьма скромно образованных монахов и клириков. Основной целью этой литературы была пропаганда церковной этической доктрины, ставившей во главу угла так называемые теологические добродетели — веру, надежду, любовь — и утверждавшей максимы покорности, терпения, милосердия, подавления «чрезмерных» притязаний разума и воли человека вплоть до апологии аскетических идеалов. Церковная литература такого рода создавалась, как правило, на вольгаре и получила немалое распространение в итальянском обществе XIV—XV вв. По большей части в ней повторялись и растолковывались постулаты моральных проповедей, звучавших с церковных кафедр, но в ней нашли отражение также и взгляды неофициальных проповедников — странствующих монахов, зараженных еретическими идеями. В морально-дидактических сочинениях затрагивались и острые злободневные вопросы — о стяжательстве и ростовщическом проценте, о соотношении личного интереса и общего блага, о щедрости и милосердии и т. п., — по которым позиции церкви и ее паствы нередко расходились. Об этом свидетельствует, в частности, купеческая литература с характерным для нее прагматическим, основанным на здравом смысле, подходом к официальной трактовке христианской морали.
Гуманисты в своем стремлении к обоснованию принципов светской этики, не порывающей с христианством, но сконцентрированной на проблемах земного бытия человека, шли своим особым путем — они не принимали многих целей ни из арсенала церковной доктрины, ни из расхожих норм жизненной практики различных социальных слоев. Их не удовлетворяли, к примеру, дворянские представления о знатности происхождения как основе благородства человека, но в равной мере они не оправдывали и безудержного, поступающегося нравственностью накопительства. Опираясь на античное наследие, гуманистическая этика учитывала, особенно в постановке проблем, и средневековые традиции моральной философии, живо откликаясь на потребности собственной эпохи. Этическая мысль, которая разрабатывалась гуманистами, стала прочным фундаментом всего ренессансного мировоззрения. Она переплеталась с экономическими и социально-политическими, антропологическими, эстетическими и прочими идеями итальянского Возрождения и оказала определенное воздействие на позицию самой церкви, побуждая ее к более адекватной реакции на требования времени.
В гуманистической этике Италии эпохи Кватроченто сложилось несколько направлений, различавшихся и своей философской основой, и трактовкой главных проблем — пониманием высшего блага, нравственного идеала, отношений личности и общества.
Рубеж XIV—XV вв. был отмечен зарождением во Флоренции «гражданского гуманизма» (термин Г. Барона, США), в котором проблемы этики тесно переплетались с социально-политической мыслью. Это направление в гуманизме, наметившееся еще в трудах Салютати, обрело четкие формы в творчестве Леонардо Бруни, Маттео Пальмиери, других гуманистов. Выдвинутые ими идеи получали широкий общественный резонанс не только во Флоренции, но и в Милане, Венеции, Риме.
Леонардо Бруни Аретино (1374—1444) был учеником Салютати и Хрисолора, от которого получил отменное знание греческого языка. В молодости он служил в Римской курии, а последние семнадцать лет жизни был канцлером Флорентийской республики, строем которой восхищался. Ей посвящены и основные труды Бруни — «Восхваление города Флоренции» (нач. XV в.), «О флорентийском государстве» (сер. 30-х годов), выполненная по заказу Синьории «История флорентийского народа». Бруни высоко ценил античных авторов. Он много переводил с греческого на латынь Платона, Аристотеля, Плутарха, Демосфена, стремясь к классичности своего языка. Сделанные в средние века переводы Аристотеля он подвергал резкой критике за лингвистическое несовершенство, искажавшее смысл философии Стагирита. Его волновали проблемы этики, которым он посвятил «Введение в науку о морали», «Диалоги к Петру Павлу Гистрию» (гуманисту Пьетро Паоло Верджерио), ряд речей и писем.
В своей этико-политической концепции Бруни исходил из тезиса античной философии о человеке как существе общественном, наиболее полно раскрывающем себя во взаимодействии с другими людьми. Отсюда и особое внимание гуманиста к проблеме отношений индивида и общества. Бруни решает ее однозначно: социальная гармония требует подчинения личного интереса общему благу. Наилучшим государственньм устройством он считал республику, основанную на принципах свободы, равенства и справедливости. В повседневной политической практике они, по Бруни, утверждаются лишь тогда, когда все граждане уважают законы государства, а магистраты строго следят за их исполнением и пресекают своеволие отдельных могущественных лиц. Нравственное поведение индивида и различных социальных групп должно исходить из интересов общества в целом — таков лейтмотив этического учения Бруни, а позже и всего направления гражданского гуманизма.
Лучшую форму государства, сложившуюся исторически в противоборстве различных социальных сил, Бруни видел во Флорентийской республике. Ее законы, как ему представлялось, обеспечивали гражданам свободу от тирании и внешнего порабощения, равенство в политических правах и справедливость как норму распределения общественных благ. При этом у Бруни речь шла, конечно, о полноправных гражданах, принадлежавших к 21 цеху Флоренции, То, что они составляли лишь малую часть населения города, он оставлял в стороне. Бруни высоко ценил «Установления справедливости» и другие законы Флорентийской республики, закреплявшие ее политико-правовой строй — пополанскую демократию. «Все наши законы, — писал он в 1413 г., — направлены лишь к тому, чтобы граждане были равны, так как только в равенстве коренится действительная свобода. Поэтому мы устраняем от управления государством самые могущественные фамилии, чтобы они не стали слишком опасными благодаря обладанию публичной властью». Понятие равенства Бруни трактовал в духе идей Аристотеля — это равная ответственность всех без исключения граждан перед законом и равенство прав их участия в государственном управлении. Разумеется, будучи трезвым политиком, Бруни ясно видел расхождения между реальной жизнью Флоренции и ее идеализированным образом, который он прославлял в своих ранних произведениях. Сочувствуя средним слоям пополанства, которым практически стали недоступны высшие должности в республике, он с горечью отмечал в трактате «О флорентийском государстве» что, хотя сохраняется и прежняя система выборов, и краткосрочность должностей, реальная власть во Флоренции сосредоточена в руках «знатных и богатых». Бруни, однако, до конца своих дней оставался искренне преданным Флоренции и рассматривал патриотизм (в итальянских условиях локальный, даже уже — городской) как важную этическую норму.
Его патриотическая позиция не расходилась с массовыми настроениями сограждан. Служить «родной коммуне», городу-республике на хозяйственном, политическом и военном поприще считалось долгом флорентийцев, и эти представления стали важным принципом светской гражданственной этики Бруни, а затем и одним из основных постулатов всего направления гражданского гуманизма.
Идеи Бруни получили широкую разработку в творчестве Маттео Пальмиери (1406—1475), видного флорентийского гуманиста и политического деятеля. В сочинении «Гражданская жизнь» (ок. 1439) Пальмиери излагает развернутую этико-социальную доктрину, основа которой — принципы служения общему благу и пользы для государства. Ради этого «каждый должен быть готов переносить трудности и подвергать себя опасности». Истинная добродетель, по мысли гуманиста, — труд во имя не только личного, но, что особенно важно, и общественного благосостояния. Все способное к труду население должно быть занято полезной деятельностью, причем налоги не должны стать разорительными, ведь частные богатства, как считает Пальмиери, — залог благосостояния всего общества. Подобно многим гуманистам его времени, Пальмиери не осуждает накопительство — лишь бы оно совершалось «чистыми руками». Богатство, на его взгляд, дает возможность широкого проявления гражданских добродетелей —мужества, великодушия, щедрости, патриотизма. Отрицая принципы аскетической этики и связанную с ней апологетику уединенной жизни, сосредоточенной на религиозном созерцании, Пальмиери восторженно пишет о благах цивилизации, о ценностях материальной и духовной культуры, созидаемых совместными усилиями всех людей. Активная деятельность человека-гражданина, наполненная трудом, творчеством и заботой об общем благе, по Пальмиери, является долгом каждого живущего в обществе. Что же касается наилучшей формы государства, помогающей осуществить этот нравственный идеал, то в гуманистической этике Пальмиери, как и у Бруни, она воплощается в пополанской республике флорентийского образца.
Концепция гражданского гуманизма с энтузиазмом разрабатывалась во Флоренции в первой половине XV в. В нее внесли свой вклад видные гуманисты — Джанноццо Манетти, Поджо Браччолини, Донато Аччайуоли и другие. Она переживала некоторую трансформацию позже, в 70—80-е годы, в условиях тиранического режима Медичи. Один из страстных приверженцев идей гражданского гуманизма, видный государственный деятель Флоренции Аламанно Ринуччини (1426—1499) в «Диалоге о свободе» (1479) сделал новый шаг в осмыслении этой светской этики, поставив ее в еще более тесную связь с проблемами устройства политической системы. Одним из центральных понятий в его сочинении стала свобода гражданина. Убежденный республиканец, ярый противник тирании Медичи (за что он поплатился своей политической карьерой), Ринуччини рассматривал свободу как важнейшее и непременное условие нравственного совершенствования личности и общества. Равенство и справедливость, в трактовке которых он был близок к Бруни и Пальмиери, предстают в его этике как норма социальной жизни, невозможная в условиях нарушения демократической системы выборов в магистратуры и отсутствия гласности в обсуждении важных государственных дел. Так произошло во Флоренции при всевластии дома Медичи в последние десятилетия XV в. Отсюда и вывод Ринуччини, корректирующий нравственный идеал гражданского гуманизма: политическая несвобода резко сокращает возможность активной общественной жизни граждан, она ставит под сомнение сам принцип служения государству, если его олицетворяют тиран и его окружение. В таких условиях сохранить достоинство и порядочность можно лишь отстранившись от политической деятельности, уйдя в уединение творческого труда и именно им принося пользу обществу. Свобода в понимании гуманиста становится высшей моральной категорией, едва ли не главным благом, к которому должен стремиться каждый человек.
В гражданском гуманизме Флоренции сплелись воедино принципы светской этики и размышления о социально-политических порядках. Он утверждал не только ценность земной жизни, совершенствование которой зависело лишь от усилий самих людей, но и идеал волевой, энергичной, руководствующейся разумом личности, которая готова сознательно и ответственно участвовать в делах общества и государства.
Лоренцо Валла
В итальянском гуманизме XV в. проблемы этики разрабатывались на разных уровнях — от практической морали, в том числе связанной с социально-политическими идеями, до философского осмысления центральных этических категорий — высшего блага, нравственного идеала, добродетели и т. д. Второй подход был характерен для моральной философии одного из самых ярких представителей гуманизма XV в. — Лоренцо Валлы (1407—1457). Римлянин по происхождению, Валла в молодости преподавал риторику в университете Павии, в 30—40-е годы был секретарем у правителя Неаполитанского королевства Альфонса Арагонского, а последние годы своей жизни служил апостолическим секретарем в Римской курии. Круг научных интересов Валлы был необычайно широк — филология и ораторское искусство, этика, история, философия. Во всех этих областях он создал значительные труды, широко прославившие его имя. Проблемам этики посвящен его диалог «Об истинном и ложном благе» (другое название — «О наслаждении»), филологические штудии нашли отражение в сочинении «Красоты латинского языка» и текстологическом комментарии к Новому Завету; главными историческими трудами гуманиста стали «О деяниях короля Фердинанда Арагонского» и резко обострившее его отношения с церковью «Рассуждение о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина» (на этом документе папство основывало свои притязания на светскую власть). Антицерковным произведением был и его диалог «О монашеском обете». Философские проблемы Валла поднял в диалоге «О свободе воли» и в «Диалектике», где вопросы логики рассматривал нетрадиционно — с позиций филологии. Вачлу отличала высокая эрудиция в гуманитарных знаниях, а также совершенное владение латинским и греческим языками (известны его переводы Эзопа, Фукидида и других древних авторов).
Основой этической концепции Валлы стали идеи Эпикура, его теория наслаждения, получившая у гуманиста резкую антиаскетическую направленность. Наслаждение (voluptas), полагает Валла, — это естественное свойство человека и цель его устремлений. Все богатство материальных и духовных благ должно служить человеку, удовлетворению его разносторонних потребностей и в конечном счете — радости и счастью в земной жизни. Валла — решительный противник традиционного для христианского учения противопоставления души и тела, он, напротив, настаивает на необходимости гармонии двуединой человеческой природы. Поэтому стремление к чувственным наслаждениям вполне оправданно — оно порождено инстинктом самосохранения, присущим человеку. Отсюда и важный этический принцип — избегай страданий и ищи радостей. У Валлы он направлен против учения стоиков о добродетели, связанной с преодолением жизненных трудностей, жертвенностью, готовностью переносить страдания. В этике Валлы наслаждение отождествляется с высшим благом, счастьем, а также с пользой. К высшему благу, которое «заключается в удовольствии души и тела», стремятся все. Однако благо отдельного человека, по убеждению гуманиста, не должно достигаться в ущерб другим людям: важен разумный выбор пути к счастью. Ведь быть добрым или злым зависит от самого человека, правильно или неверно осознающего и свою конечную цель — счастье в наслаждении — и средства для ее осуществления. Коренные интересы человека, особенно когда речь идет о сохранении самой жизни, вынуждают его порой совершать зло. Валла не оправдывает это, поскольку полагает, что зло приносит страдание также и тому, кто его совершает, тем самым отдаляясь от блага. В конечном счете Валла утверждает гуманистическую идею гармонии во взаимоотношениях людей как нормы, характерной для его этики. Здесь он и сходится и расходится с моральными принципами гражданского гуманизма: они также были основаны на представлениях о необходимости общественной гармонии, но подход к проблеме и характер аргументации были иными.
Выдвинутое Валлой понимание нравственности с учетом личного интереса человека определялось стремлением гуманиста оправдать его природные свойства, особенно чувства. Оно оказывалось в глубоком противоречии с принципами официальной церковной морали. В сочинении «О монашеском обете» Валла бросил ей прямой вызов, подвергнув сомнению правомерность существования института монашества, ибо истинное благочестие, по его мнению, заключается не в обете, насилующем плоть, а в радостной мирской жизни согласно природе. Еще более смелым был антицерковный памфлет «Рассуждение о подложности...», где Валла, опираясь на данные исторической географии, лингвистики и других областей гуманитарного знания, неопровержимо доказал фальшивость Дарственной грамоты Константина, дополнив свой вывод нравственными аргументами против права пап на светскую государственную власть. В 1444 г. Валла был привлечен к инквизиционному суду, но заступничество неаполитанского короля оградило его от церковной расправы.
Независимость суждений — яркая черта всего творчества Валлы —страстного полемиста. Со схоластами он спорил по важнейшему философско-теологическому вопросу о соотношении божественного провидения и свободной человеческой воли, акцентируя роль последней в жизненной практике людей. В остром диспуте с гуманистом Поджо Браччолини, касающемся проблем риторики, Валла отстаивал авторитет Квинтилиана, а не Цицерона, как было принято. Он имел немало врагов, но и множество последователей как в Италии, так и в других странах, особенно в Германии, где уже в первые годы Реформации были опубликованы его антицерковные произведения, получившие большой общественный резонанс.
Леон Баттиста Альберти
Многогранная деятельность Леона Баттиста Альберти (1404—1472) — яркий пример универсальности интересов человека эпохи Возрождения. Разносторонне одаренный и образованный, он внес крупный вклад в теорию искусства и зодчества, в литературу и архитектуру, увлекался проблемами этики и педагогики, занимался математикой и картографией. Леон Баттиста принадлежал к влиятельной купеческой фамилии Альберти, изгнанной из Флоренции политическими противниками. Завершив юридическое образование в университете Болоньи, он получил должность секретаря в Римской курии, где прослужил тридцать лет. В 40-е годы началась архитектурная практика Альберти; он создал в новом, ренессансном стиле проекты храмов в Римини и Мантуе, дворца Ручеллаи во Флоренции. В эти же годы он разрабатывал свою художественную теорию в трактатах «О зодчестве», «О живописи», «О ваянии». Эти сочинения прославили его имя далеко за пределами Италии. Центральное место в эстетике Альберти принадлежит учению о гармонии Как важной природной закономерности, которую человек должен не только учитывать во всей своей деятельности, но и распространить собственным творчеством на разные сферы своего бытия.
Проблемам земной жизни человека посвящены литературные произведения Альберти-гуманиста — морально-дидактические диалоги «О семье», «О спокойствии души», «Домострой», басни и аллегории цикла «Застольные беседы», а также сочинение «Мом, или о государе». Выдающийся мыслитель и талантливый писатель, Альберти создал последовательно гуманистическое, противостоящее своей светскостью официальной ортодоксии учение о человеке. Идеальный человек, по Альберти, гармонически сочетает силы разума и воли, творческую активность и душевный покой. Он мудр, руководствуется в своих действиях принципами меры, обладает сознанием своего достоинства. Все это придает образу, созданному Альберти, черты величия. Выдвинутый им идеал гармонической личности оказал воздействие как на развитие гуманистической этики, так и на ренессансное искусство, в том числе в жанре портрета. Именно такой тип человека воплощен в образах живописи, графики и скульптуры Италии того времени, в шедеврах Антонелло да Мессина, Пьеро делла Франческа, Андреа Мантеньи и других крупных мастеров. Многие свои сочинения Альберти писал на вольгаре, что немало способствовало широкому распространению его идей в итальянском обществе, включая среду художников.
Исходная посылка гуманистической концепции Альберти — неотъемлемая принадлежность человека миру природы, которую гуманист трактует с пантеистических позиций как носительницу божественного начала. Человек, включенный в мировой порядок, оказывается во власти его законов — гармонии и совершенства. Гармонию человека и природы определяет его способность к познанию мира, к разумному, устремленному к добру существованию. Ответственность за моральное совершенствование, имеющее как личное, так и общественное значение, Альберти возлагает на самих людей. Выбор между добром и злом зависит от свободной воли человека. Основное предназначение личности гуманист видел в творчестве, которое понимал широко — от труда скромного ремесленника до высот научной и художественной деятельности. Особенно высоко Альберти ценил труд архитектора — устроителя жизни людей, творца разумных и прекрасных условий их существования. В созидательной способности человека гуманист усматривал его главное отличие от мира животных. Труд для Альберти — не наказание за первородный грех, как учила церковная мораль, а источник душевного подъема, материальных благ и славы. «В праздности люди становятся слабыми и ничтожными», к тому же лишь сама жизненная практика раскрывает великие возможности, заложенные в человеке. «Искусство жить постигается в деяниях», — подчеркивал Альберти. Идеал активной жизни роднит его этику с гражданским гуманизмом, но есть в ней и немало особенностей, позволяющих характеризовать учение Альберти как самостоятельное направление в гуманизме.
Важную роль в воспитании человека, энергично приумножающего честным трудом свои собственные блага и блага общества и государства, Альберти отводил семье. В ней он видел основную ячейку всей системы общественных порядков. Гуманист уделял много внимания семейным устоям, особенно в написанных на вольгаре диалогах «О семье» и «Домострой». В них он обращается к проблемам воспитания и начального образования подрастающего поколения, решая их с гуманистических позиций. Он определяет принцип взаимоотношений между родителями и детьми, имея в виду главную цель — укрепление семьи, ее внутреннюю гармонию.
В экономической практике времени Альберти важную роль играли семейные торгово-промышленные и финансовые компании, в этой связи семья рассматривается гуманистом и как основа хозяйственной деятельности. Путь к благосостоянию и богатству семьи он связывал с разумным ведением хозяйства, с накопительством, основанным на принципах бережливости, рачительной заботой о делах, трудолюбием. Нечестные методы обогащения Альберти считал недопустимым (отчасти расходясь в этом с купеческой практикой и менталитетом), ибо они лишают семью доброй репутации. Гуманист ратовал за такие отношения индивида и общества, при которых личный интерес согласуется с интересами других людей. Однако в отличие от этики гражданского гуманизма, Альберти полагал возможным в определенных обстоятельствах ставить интересы семьи выше сиюминутной общественной пользы. Он, например, признавал допустимым отказ от государственной службы ради сосредоточения на хозяйственной работе, поскольку в конечном счете, как полагал гуманист, благосостояние государства зиждится на прочных материальных устоях отдельных семейств.
Само общество Альберти мыслит как гармоническое единство всех его слоев, которому должна способствовать деятельность правителей. Обдумывая условия достижения социальной гармонии, Альберти в трактате «О зодчестве» рисует идеальный город, прекрасный по рациональной планировке и внешнему облику зданий, улиц, площадей. Вся жизненная среда человека устроена здесь так, чтобы она отвечала потребностям личности, семьи, общества в целом. Город разделен на различные пространственные зоны: в центре расположены здания высших магистратур и дворцы правителей, по окраинам — кварталы ремесленников и мелких торговцев. Дворцы высшего слоя общества, таким образом, пространственно отделены от жилищ бедноты. Этот градостроительный принцип должен, по мнению Альберти, предотвратить пагубные последствия возможных народных волнений. Для идеального города Альберти характерно, однако, равное благоустройство всех его частей для жизни людей разного социального статуса и доступность всем его обитателям прекрасных общественных зданий — школ, терм, театров.
Воплощение представлений об идеальном городе в слове или изображении было одной из типичных особенностей ренессансной культуры Италии. Проектам таких городов отдали дань архитектор Филарете, ученый и художник Леонардо да Винчи, авторы социальных утопий XVI в. В них отразилась мечта гуманистов о гармонии человеческого общества, о прекрасных внешних условиях, способствующих его стабильности и счастью каждого человека.
Как и многие гуманисты, Альберти разделял представления о возможности обеспечить социальный мир путем нравственного совершенствования каждого человека, развития его активной добродетели и творчества. В то же время, будучи вдумчивым аналитиком жизненной практики и психологии людей, он видел «царство человека» во всей сложности его противоречий: отказываясь руководствоваться разумом и знаниями, люди подчас становятся разрушителями, а не созидателями гармонии в земном мире. Сомнения Альберти нашли яркое выражение в его «Моме» и «Застольных беседах», но не стали определяющими для главной линии его размышлений. Ироничное восприятие реальности человеческих деяний, характерное для этих работ, не поколебало глубокой веры гуманиста в творческую мощь человека, призванного обустраивать мир по законам разума и красоты. Многие идеи Альберти получили дальнейшее развитие в творчестве Леонардо да Винчи.