Сравнение социально-правового статуса крепостных крестьян
И колхозников
| Крепостные (владельческие) крестьяне во второй половине XVIII в. 1. Крепостной – личная собственность помещика. Крепостных покупали, продавали, дарили, меняли, закладывали. 2. Крепостной обрабатывал помещичью землю («барщина») либо вносил натуральный или денежный оброк. Дворяне как сословие были освобождены от личных податей. 3. Крепостной обрабатывал надел в несколько десятин (гектаров), предоставленный в пользование помещиком. За счет урожая с надела семья крепостного кормилась, уплачивала подушную и другие подати. 4. Вся собственность крепостного считалась собственностью помещика. Крепостное хозяйство было натуральным. Стимулов к улучшению благосостояния не было. 5. Вырваться из крепостного состояния было трудно: за огромный выкуп, получением офицерского звания на воинской службе. Брак свободных с крепостными был редкостью | Колхозники в СССР в 30–80-х гг. XX в. 1. Колхозник формально свободен. Фактически прикреплен к колхозу. Паспорта колхозники получили в 70-х гг. 2. Колхозник обрабатывал колхозную (фактически государственную) землю. Производство и распределение полностью контролировалось партийными органами. 3. Колхозник имел подсобное, приусадебное хозяйство ограниченных размеров. Колхозная семья кормилась за счет этого хозяйства. Продукты выдавались также на трудодни, заработанные в колхозе. 4. Размеры личной собственности колхозника регламентировались Уставом колхозов, подзаконными актами. Подсобное хозяйство облагалось налогами. Предприимчивость (теплицы, торговля, извоз) преследовались. 5. Уйти из колхоза проще: вступлением в брак; переходом на государственную службу; через организованный набор на стройки; распределение не в деревню после окончания техникума, вуза |
Комментарии
Колхозам на первых порах предоставлялись налоговые льготы. Часть работ выполняли государственные машинно-тракторные станции (МТС), работавшие с колхозами по договорам. В МТС сосредоточивались тракторы, автомобили и другая сложная техника, которую сами колхозы не могли самостоятельно и эффективно использовать. На единоличников накладывались тяжелые единовременные налоги, устанавливались специальные «твердые задания» и т. п. В колхозах размещались школы, детские сады, медицинские пункты, клубы, проводилось электричество, улучшались дороги.
В соответствии с Примерным уставом сельскохозяйственной артели (1935) члены артели обязывались трудиться честно, делить колхозные доходы по труду, охранять общественную собственность, беречь колхозное добро, тракторы и машины, установить хороший уход за лошадьми, выполнять задания своего рабоче-крестьянского государства. Земля, являвшаяся общенародной государственной собственностью, закреплялась за артелью в бессрочное пользование, то есть навечно, и не подлежала ни купле-продаже, ни сдаче артелью в аренду. Артель обязывалась вести свое коллективное хозяйство по плану, точно соблюдая установленные органами рабоче-крестьянского правительства планы сельскохозяйственного производства и обязательства артели перед государством. Артель принимала к точному исполнению: планы сева, подъем паров, междурядной обработки, уборки, молотьбы и зяблевой пахоты, составляемые с учетом состояния и особенностей колхозов, а также государственный план развития животноводства. Функции председателя колхоза напоминали деятельность управляющего помещичьим хозяйством или самого помещика. Примерным уставом предусматривалось выделение колхозным дворам небольшого участка в виде приусадебной земли (огород, сад). Размеры личного хозяйства колхозника жестко регламентировались.
Обобществлялись весь рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь и др. В личном пользовании колхозного двора оставались жилые и хозяйственные постройки, личный скот и птица, а также мелкий сельскохозяйственный инвентарь. Лошадей для личных нужд членам артели выделяли за плату. За провинности предусматривались наказания, вплоть до предания суду. Отпусков, пенсий, гарантированной заработной платы у колхозников до 1970-х гг. не было. В результате коллективизации произошло отчуждение крестьянства от земли и средств производства, исчезло большинство стимулов к труду.
Укрощение интеллигенции по-сталински (1945–1953 гг.)
Комментарии
За два послереволюционных десятилетия существенно изменилось положение интеллигенции. Советская интеллигенция в значительной степени пополнялась выходцами из рабочих, крестьян, но по-прежнему большую группу составляли дети интеллигенции и служащих. Рабочих и крестьян готовили для поступления в вузы через систему рабочих факультетов. Формально официальной пропаганде к концу 30-х гг. интеллигенция стала считаться социалистической, тройной, рабоче-крестьянской. Однако в сравнении с рабочим классом и колхозным крестьянством интеллигенция считалась социальной прослойкой, и ей отводилось второстепенное место в обществе. Правящая Коммунистическая партия рассматривала интеллигенцию как потенциально оппозиционную и конкурирующую силу. Органы государственной безопасности контролировали интеллигенцию, часто прибегали к карательным методам против многих интеллигентов.
Но в ее рядах оставалось немало самостоятельно мысливших людей, критически оценивавших жизнь и будущее СССР. Начальный период войны выявил уязвимые места сталинской системы, стал толчком к переоценке достижений социализма. Политический режим понимал опасность общественного недовольства и стремился не допускать никакой «революции в умах».
В духовной жизни после 1945 г. началось очередное «укрощение интеллигенции», возрождение жесткого идеологического диктата, которое по имени секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова назвали «ждановщиной».
В 1946–1952 гг. в ряде партийных директивных решений давалась разгромная оценка творчества А.А. Ахматовой, М.М. Зощенко, С.М. Эйзенштейна, Д.Д. Шостаковича и других признанных мастеров отечественной художественной культуры. Среди обвинений были: преклонение перед Западом (низкопоклонство, космополитизм), очернение исторического прошлого и неправильный показ настоящего, отклонение от социалистического реализма в сторону формализма и т. д. Опальные творцы подвергались гонениям.
В ходе «дискуссий» по вопросам философии, естествознания, языкознания заглохли перспективные научные направления, подверглись репрессиям многие ученые и выдвинулись лжеученые (В.Т. Лысенко). Генетика и кибернетика официально считались «продажными девками американского империализма».