В Там же, стр. 355. 1 Там же, стр. 355—356. 4 страница

Независимо от этой лиги образовалась буржуазная лига Парижа. В нее входили: парижская буржуазия, возмущенная вымогательствами короля, ремесленники, горевшие пламенем католического фанатизма, низы населения, всегда готовые восстать и теперь волнуемые поборами и притеснениями. Но основой ее и наиболее деятельными элементами были судейская мелкота (basoche), парижские торговцы, низшее католическое духовенство, студенты Сорбонны — одним словом, мелкая и средняя буржуазия Парижа. Известные парламентские фамилии вначале воздержались от участия в ней, да и позже парламент и высшие палаты держались по отношению к лиге и ее учреждениям настороженно. Эта лига начала свою деятельность тайными совещаниями и учреждением комитета из 8—10 лиц, которому поручено было наблюдать за поведением короля и пропагандировать ее идеи. Несколько позже она создала более прочную организацию. Высшая власть была сосредоточена в Совете шестнадцати (по числу кварталов, на которые был разделен город). В военном отношении город делился на пягь округов, и во главе каждого стояли один полковник и четыре капитана. Совет шестнадцати закупил оружие и набрал городскую милицию из низших слоев населения — матросов, мясников, мелких торговцев и т. д. Армия Парижа насчитывала 30 тыс. человек. Лига вступила в сношения с другими городами, приглашая их создавать у себя такие же организации. Она обратилась за помощью также к испанскому королю и папе.

Когда в 1585 г. война между гугенотами и католиками началась снова, Парижская лига, примыкая к Католической лиге, выделилась в особое, третье правительство (наряду с северной Католической лигой и южной Протестантской унией). Четвертым, (и самым слабым) правительством был король и его «центральное» настоящее правительство, которое лишилось почти всякой опоры и «повисло в воздухе». Король пытался быть самостоятельным, но под нажимом лигистов должен был пойти навстречу их требованиям, В июле 1585 г. он отменил все эдикты, изданные в пользу протестантов, а 9 сентября того же года папа


227 Реформация и религиозные войны

Сикст V опубликовал буллу, в которой он лишил прав на престол Генриха Бурбона и его брата Конде. Вмешательство Ватикана во внутренние дела Франции восстановило против папы многих католиков, сторонников независимости национальной французской церкви (галликанцев).

ВОЙНА ТРЕХ ГЕНРИХОВ

Самым странным в положении после смерти Франциска Алан-сонского и превращения Генриха Бурбона в наследника французского престола было то, что теперь протестанты, шедшие за Бурбонами, весьма бережно относились и к королевскому авторитету, и к самой идее монархической власти. Их вождь ведь должен был стать скоро французским королем! Легальная власть все еще была в руках Генриха III, ненавидимого прежде всего теми, кто был к нему ближе, т. е. Парижем и лигистами.

Пока он был, однако, французским королем, каждый хотел перетянуть его на свою сторону. Нидерландцы предлагали ему звание протектора их страны, Елизавета — свою помощь в борьбе с испанцами в Северной Европе. Венецианцы готовы были дать ему деньги, король наваррский — армию. Король беспомощно метался между всеми, делая себе из друзей врагов и теряя последние остатки уважения. В самый разгар вспыхнувшей войны он остался без армии.

Лигисты в 1587—1588 гг. вели самое энергичное наступление и на гугенотов, и на правительство. Это было время решительных боев между Англией и Испанией. Только что казнена была Мария Стюарт. Филипп II готовил знаменитую Армаду и в инструкциях своему послу в Париж требовал, чтобы были приложены все усилия к ослаблению еретиков. Послу было приказано не допускать никакого соглашения между католиками и гугенотами и всемерно поддерживать внутреннюю смуту во Франции, даже если это будет в ущерб интересам Гиза.

И лига, и гугеноты располагали в это время большими средствами и значительными по тому времени армиями. Напуганная намерениями Филиппа II, королева Елизавета удвоила субсидии гугенотам и уплатила сразу большую сумму, на которую была нанята в Германии вспомогательная армия. Впрочем, Генрих Бурбон, не дожидаясь ее, нанес большое поражение лигистской армии при Кутра (20 октября 1587 г.), но немецкая армия вскоре была разбита и рассеяна отрядами Гиза (24 ноября).

Король встретил поражение немецкой армии с нескрываемым раздражением, до такой степени он боялся и ненавидел Гизов и лигу. Поведение самого Гиза становилось вызывающим. Он уже

6*


Реформация и религиозные войны 228

не скрывал своих претензий на престол. Генрих III снова стал склоняться к протестантам, стараясь восстановить Генриха На-варрского против Гизов. Тогда лигисты, собравшись в январе 1588 г. в Нанси, обратились к Генриху III с требованием уволить от общественных должностей всех тех, кого они укажут, продать все имения еретиков и, наконец, начать беспощадную войну с протестантами. Они уже не скрывали своего союза с Филиппом II, который готовил к отплытию «Непобедимую Армаду», долженствующую отомстить еретикам-англичанам за смерть Марии Стюарт. Гизы готовили отряды и провиант в помощь флоту Филиппа II. Войска католиков стояли у Суассона. Парижане призывали к себе Генриха Гиза, но тот побоялся королевской швейцарской пехоты, расположенной в предместьях, и снова вернулся в Суассон.

Тогда в Париже стали распространяться слухи о готовящейся будто бы новой Варфоломеевской ночи, которую хотят устроить парижанам скрывшиеся в предместьях гугеноты. Антигугенотская и антикоролевская агитация достигла своего апогея. В Сорбонне высказывались идеи монархомахов: профессора утверждали, что народ может отнимать у государей правительственную власть. Екатерина Медичи решила стать на сторону Гизов. По ее приглашению Гиз явился в Париж лично предупредить короля о готовящейся будто бы резне лигистов протестантами. Гиз явился в Лувр, несмотря на прямое запрещение короля. Взбешенный Генрих III го^ тов был его убить, но побоялся парижан.

Два врага стояли теперь лицом к лицу, наблюдая друг за другом, готовясь к бою. Король стягивал военные силы вокруг Лувра, встревоженные сторонники лиги не без основания думали, что король готовит им расправу и, если бы король был решительным, дело скоро кончилось бы в его пользу. Но его колебания и нерешительность ободрили его врагов.

12 мая 1588 г. на улицах Парижа стали строиться баррикады. Гизу удалось поднять парижских ремесленников, лавочников, матросов и поденщиков на свою защиту. 13 мая в распоряжении короля остались только наемники, и он бежал в Шартр. Он клялся, что возвратится в Париж через брешь, пробитую в его стене. Гиз не решился преследовать короля. «Нарыв еще не лопнул,— писал испанский посланник Филиппу II,— но они уже не в состоянии помогать англичанам».

В Париже «властвовал» Гиз. Но поднятая им буря не улеглась. Фактически он сам попал во власть наиболее энергичных элементов парижской мелкой буржуазии, которая 28 мая приступила в городской думе к выбору «коммуны». Всюду и везде у власти стали представители ремесленников. Ослабление центральной власти влекло заправил движения к восстановлению старинных поряд-


229

Реформация и религиозные войны

ков присяжных коммун Северной Франции XIII в. Новая коммуна обратилась к другим городам с требованием стать на ее сторону, угрожая им в противном случае прекращением торговых сношений. Она утверждала, что виноват во всем Королевский совет, но в то же время обращалась к Генриху III с уверениями в своей преданности и умоляла его возвратиться в Париж.

Буржуазия была прямо испугана действиями низов. Должностные лица и парламент порицали теперь Гиза и действия лиги и старались помирить парижан с королем. В Шартр ездили многочисленные депутации. Даже корпорации ремесленников изъявляли готовность просить прощения у короля

Гизы и лига стали накоплять силы вне Парижа и предъявили королю свои требования. Они были настолько чрезмерны, «что вывели бы из терпения даже святого». Но Генрих III согласился на все: отдать в распоряжение лиги шесть городов, соблюдать постановления Тридентского собора, пустить в продажу имения протестантов. Он объявил всех принцев-еретиков лишенными прав на престол, соглашался начать войну и назначить Гиза главнокомандующим. Наконец, он соглашался снова созвать Генеральные Штаты в июле 1588 г. в Руане. Генрих надеялся, по-видимому, воспользоваться собранием представителей, чтобы отказаться от уступок, к которым его вынудили; Гиз рассчитывал совершенно подчинить короля своему произволу; общественное мнение стремилось к тому же, что и в 1560—1576 гг.,— к установлению постоянного контроля над королевскими учреждениями.

Штаты собрались в Блуа в октябре 1588 г. Почти все депутаты были сторонниками лиги (все духовенство, 150 из 191 членов третьего сословия и большинство дворян). Штаты решили продолжать войну с протестантами. Но одновременно буржуазия выставила ряд требований о контроле над исполнением постановлений Штатов и др., которые не нравились и Гизу.

Генрих III уступал по всей линии. Он знал, что оппозиционность Штатов поддерживалась Гизом. Ему доносили, что кардинал Гиз пил за здоровье своего брата, «французского короля». Сестра Гиза, герцогиня Монпансье, хвастала, что ей придется выстричь на голове короля иную корону, чем та, которую он носит теперь (т. е. выстричь монашескую тонзуру). Терпение Генриха III истощилось.

Вечером 22 декабря он приказал своим дворянам убить Гиза. На следующий день утром герцог был приглашен к королю и убит ударами кинжала. Та же участь постигла его брата день спустя. Штаты были распущены 15 января 1589 г., а за два дня до этого умерла Екатерина Медичи.

Все эти события произвели в Париже впечатление удара молнии. Париж заклокотал. Сдерживаемые Гизом партии и группи-


Реформация и религиозные войны 230

ровки пришли в движение. В Париже оказалось сразу много властей: парижский комендант, генеральный совет лиги, состоявший из 50 человек, старшина купцов, парламент, 16 начальников кварталов и, наконец, совет шестнадцати. Этот последний превратился фактически в 16 комитетов по 9 человек в каждом. Был учрежден генеральный совет для руководства государственными делами и для связи с провинциями.

Агитация против короля дошла до своего апогея. Особенно свирепствовали представители низшего католического духовенства. Улицы сделались театром бесконечных процессий: похороны Гиза превратились в грандиозную демонстрацию, в которой участвовало более 100тыс. человек. Люди по сигналу гасили свои свечи и кричали: «Так да погасит господь династию Валуа!». Сорбонна издала декрет, освобождающий всех от присяги королю. В парламенте были арестованы te его члены, которые оставались верными королю. Богатых граждан сажали в Бастилию, требуя уплаты выкупа. Когда Генрих IIIзапретил парламенту и должностным лицам города выносить судебные решения, парламент начал процесс против короля.

Примеру Парижа последовали и другие города. Лига стала центром антироялистского движения. В результате ее деятельности, так же как и в сфере деятельности протестантской конфедерации, во Франции образовывались городские республики, вступавшие в переписку между собой. Такой сепаратизм не ограничился городами. По словам одного современника, «не было ни одной деревни, которая не стала бы независимым государством по примеру деревень немецких, швейцарских или нидерландских».

Протестанты не отставали от католиков. Собравшись в Ла-Рошели в 1588 г., депутаты от гугенотских общин старались навязать свою волю Генриху Наваррскому. «Настало время,— говорил один гугенот,— когда хотят сделать королей подневольными рабами».

Войска короля были разбиты лигистами. С юга надвигался Генрих Наваррский с большой армией. Генриху III,разбитому лигистами и третируемому парижанами, не оставалось ничего другого, как отдаться под покровительство своего кузена Генриха Наваррского. 14 апреля 1589 г. он заключил с ним соглашение и 30 апреля явился со своими отрядами в Плесси ле Тур. Отсюда оба короля двинулись к Парижу. Генрих IIIзаранее предвкушал удовольствие отомстить за «день баррикад» и за все унижения. В Париже поползли зловещие слухи о новой Варфоломеевской ночи. Вожди лигистов арестовали 300 знатных представителей буржуазии в качестве заложников. Пламенные проповедники взывали к молящимся: неужели среди них не найдется


231 Реформация и религиозные войны

ни одного, кто наказал, бы виновника убийства Гиза. 1 августа доминиканский монах Жак Клеман пробрался в лагерь к королю и заколол его кинжалом. Проповедник монархомах Буше воспел этот поступок, как пример самоотверженности и геройства.

После смерти Генриха III легальным наследником престола становился Генрих Бурбон. Но он был гугенот, и католики, организованные в лигу, в особенности парижские фанатики, не желали признавать его королем. Генриху приходилось завоевывать себе королевство. У него было мало средств и военных сил, чтобы разбить своих врагов, а главное: завладеть сердцем Франции — Парижем. Во главе лиги стал брат Генриха Гиза, герцог Карл Майенский, мечтавший о короне Франции. Генриху Бурбону помогали немецкие протестантские князья, боявшиеся усиления Испании и Габсбургов, и заклятый враг Филиппа II — Елизавета Английская.

Генрих отступил в Нормандию для того, чтобы быть одновременно близко и от Англии, и от Парижа. Герцог Майенский направился вслед за ним, дав парижанам обещание, что он привезет Генриха в Париж и посадит его в Бастилию. В битве под Арком он, однако, потерпел поражение и был оттеснен за Сомму. Генрих направился к Парижу и завладел некоторыми его предместьями, но возвращение армии герцога Майенского заставило его снова отступить, на этот раз к Луаре.

1590—1591 гг. были временем полнейшей разрухи во Франции. Разоренная грабежами обеих армий, постоянными набегами дворянских шаек и солдатских банд, страна переживала глубокий хозяйственный кризис и голод. Высшее дворянство, принцы и вельможи абсолютно не считались, как губернаторы, с центром и вели себя как самостоятельные государи. Филипп II Испанский готовился посадить на французский престол своего ставленника. Папа напоминал католикам Франции о том что Генрих как еретик отлучен от церкви, и поддерживал планы Филиппа II. В самом Париже крайние, входившие в состав комитета шестнадцати и поддерживавшие их низы городского населения, воспламеняемые безудержной агитацией иезуитов и фанатиков-монахов, решительно высказывались за испанского короля.

Однако происки иностранных государей, поведение феодалов, тянувших каждый в свою сторону, начавшаяся разруха и распадение страны обернулись в конечном счете в пользу Бурбона. Он мало-помалу становился центром, вокруг которого собирались силы, стремившиеся к восстановлению единства Франции. К тому же и дворянство и буржуазия были напуганы движением народных масс. Мы уже видели, что еще при Генрихе III люди комитета шестнадцати не церемонились с буржуазией. Еще больший


Реформация и религиозные воины 232

страх вызывали у дворянства все учащавшиеся восстания крестьян, доведенных до отчаяния грабежами и разорением. Гражданская война вырождалась в дворянский грабеж своей собственной страны, от которого страдали города и особенно деревни.

Крестьяне были вынуждены защищать и себя, и свое имущество: они вооружались и начинали бить дворян, не разбирая католиков и гугенотов. В 1586 г. поднялись крестьяне Нижней Нормандии, движимые естественным стремлением защитить свое имущество, своих жен и детей от разбоя и насилия военных. Еще более показательным в этом отношении было восстание в Бретани. Крестьяне избивали всех попадавших им в руки дворян, «роялистов и лигистов католиков и кальвинистов». «Они заботились,— говорит один историк,— не столько об уничтожении еретиков, сколько об искоренении дворянства... Это нужно было сделать, по их мнению, для того, чтобы на землю вернулось равенство, которое должно царить на земле».

Самым крупным из крестьянских восстаний было движение «кроканов», продолжавшееся с 1593 по 1595 г. в провинциях Пуату, Сентонж, Лимузен, Марш и Перигор. Восставшие выпустили прокламацию, в которой приглашали всех сочувствующих выступить с ними «против козней своих врагов и против короля, а именно против когтей изобретателей косвенных налогов, воров, сборщиков податей и фискальных чиновников и их помощников». Слова «Aux croquants» (на грызунов) служили у них сигналом к нападению на сборщиков налогов, дворян и солдат. Дворяне в прокламации, которую они выпустили со своей стороны, обвиняли крестьян в том, что они хотят освободиться от установленного богом подчинения, разрушают религию и желают установить демократию по образцу швейцарской. Королевским войскам удалось подавить восстание кроканов в Лимузене и Сентонже. В Пе-ригоре сорокатысячная армия крестьян оказала столь энергичное сопротивление, что правительство предпочло заключить с ними соглашение и простило им недоимки по прямым налогам, которые оно все равно не могло бы собрать.

Скоро дворянство и буржуазия покончили и с комитетом шестнадцати. Зажиточная и чиновная буржуазия явно начала склоняться на сторону Генриха Наваррского, как единственного реального представителя королевской власти. Было ясно, что Париж и в самом Париже наиболее непримиримые к королю-гугеноту элементы могут держаться только испанской помощью и испанским золотом. Однако в рядах лиги, владевшей Парижем, не могло быть единства.

Парижская буржуазия (включая бюрократию) оказалась между двух огней. Она не могла примириться с королем-гугенотом, опа-


233 Реформация и религиозные войны

саясь гугенотской программы расчленения Франции, но она не меньше боялась низов парижского населения, которые господствовали в комитете шестнадцати и в квартальных комитетах. Она готова была признать Генриха Бурбона королем, но при условии возвращения его в лоно католицизма национально-французского, галликанского. Для Генриха это было равносильно подчинению программе Парижа, не только главного, но и в своем роде единственного города Франции, господствовавшего над страной и политически, и экономически. Партия крайних в Париже не представляла единства. Чрезвычайно пестрая по своему социальному составу (мелкобуржуазная, торговая и ремесленная масса, рабочий люд, очень значительная прослойка низшего духовенства и неимущая интеллигенция — учащиеся и мелкое чиновничество), она не могла иметь ни строго продуманной программы социальных преобразований, ни политической платформы. Требование признания Филиппа II, самого абсолютного из всех государей, королем Франции, сочеталось у нее с требованием муниципальной демократии и резкой оппозицией по отношению к дворянству и зажиточной буржуазии. Она добивалась введения в Парламент и другие учреждения своих представителей и конфискации имущества у «подозрительных», т. е. у тех буржуа, которые готовы были признать Генриха.

Примирительная политика правой части лиги к кандидатуре Генриха вызывалась тем обстоятельством, что дальнейшая разруха грозила лишить Париж его значения столицы Франции. Наряду с сеньерами, стремившимися растащить Францию по кускам, города тоже старались усилить свою независимость даже на, севере, где лига господствовала. В городах раздавались негодующие возгласы против дворянства, от которого города страдали не меньше, чем деревни. Города переставали впускать к себе губернаторов, назначенных лигой, захватывали замки и укрепления внутри городских стен и создавали собственные правительства, которые переставали считаться с центром.

Между герцогом Майенским и комитетом шестнадцати начались столкновения, несмотря на то, что лично герцог как один из кандидатов на престол был заинтересован в деятельности этого комитета, решительно протестовавшего против кандидатуры Генриха. Комитет шестнадцати, недовольный одним из решений парижского парламента, схватил и без суда казнил президента парламента и двух других должностных лиц, обвиняя всех в измене. Вслед за этим комитет шестнадцати потребовал создания Огненной палаты для расправы над еретиками и религиозными преступниками. Устрашенная буржуазия просила герцога Майен-ского немедленно приехать в Париж" и «восстановить справедливость». Герцог повесил, тоже без суда, четырех членов комитета


Реформация и религиозные воины 234

шестнадцати, остальные либо бежали, либо были арестованы (4 декабря 1591 г.).

Партия «фанатиков» и «теологов», которая выгнала Генриха III из Парижа и помешала Генриху Наваррскому войти в него, была разбита. Теперь дорога Генриху Бурбону была расчищена. Он остался единственным претендентом, который мог стать королем Франции и притом сильным королем. 25 июля 1593 г. он перешел в католичество, заявив, что «Париж стоит мессы»; в 1594 г. он короновался по обычаю французских королей и вступил в Париж, не встретив никакого сопротивления.


АБСОЛЮТИЗМ XVII ВЕКА

ГЕНРИХ IV

Ш естнадцать лет царствования Генриха IV( 1594—1610)были временем становления и укрепления французского абсолютизма. Новый монарх пришел к власти после долгой и трудной борьбы, когда вся страна была взбаламучена междоусобной войной '.

За свою недолгую жизнь Генрих Наваррский сам многое испытал; он знал и поражения, и победы, падения и взлеты; нелегкий жизненный опыт его многому научил: изворотливости, гибкости, умению маневриронать. Умный, дальновидный, настойчивый в достижении цели, он отдавал себе отчет в трудности стоявших перед ним задач. Первой и самой главной — в том нельзя было сомневаться — было умиротворение, смягчение политического климата в стране, примирение, насколько это было возможно, враждующих партий и группировок, постепенный переход к некоторой стабилизации. Генрих IV не был, конечно, «добрым королем», «королем народа», каким его нередко изображала позднее апологетическая историческая литература. Но он понимал, как шаток королевский трон, и искал средства его укрепления.

Бывший гугенот, ставший католиком, не принимавший близко к сердцу вопросы религии, Генрих IV нащупывал компромиссные

1 3. В. M осина. Абсолютизм в по\итике Генриха IV.— «Историк-марксист», 1938, № 2; она же. Франция при Генрихе IV.— «Исторический журнал», 1938, кн. 9.


Абсолютизм XV11 века

236

решения, могущие постепенно восстановить мир в стране. С помощью толковых и умелых помощников, среди которых первым должен быть назван Сюлли, он сумел в сравнительно короткий срок добиться многого. Кого подкупая деньгами, кого задабривая высокими должностями, он постепенно смягчил ожесточенность вражды и разъединил еще недавно сплоченные ряды противников.

Нантский эдикт 1598 г. объявлял католическую церковь официально государственной религией в королевстве; в то же время он сохранил определенные права и за протестантами. За гугенотами по секретным статьям эдикта были закреплены даже некоторые города на юге Франции (Ла-Рошель, Монпелье, Монтобан и др.), где они могли иметь свои вооруженные силы. Нантский эдикт был компромиссом; он не удовлетворял крайние элементы в обоих лагерях, но был в целом приемлем для большинства. Он создавал основу для перехода от войны к миру и лишал религиозные вопросы их прежней остроты.

Генрих IV и его первый министр Сюлли смогли в какой-то мере ослабить налоговый гнет. Конечно, «курица в каждом крестьянском горшке по воскресеньям», обещанная королевской властью, так и осталась социальной утопией, но все же, благодаря снижению прямых налогов, некоторому упорядочению государственных расходов и прекращению войн, положение крестьянства в целом стало лучшим.

Примиряя враждующих, утишая бушующие страсти, королевская власть становилась над спорящими, она постепенно обретала права арбитра, верховной власти. В конечном счете, это вело к укреплению монархии. Создание сильного бюрократического аппарата, подчиненного непосредственно королю и его министрам, также способствовало этому. Но в сильной королевской власти было заинтересовано и дворянство, чтобы держать в повиновении крестьян, угрожавших возможностью повторения Жакерии. На поддержку королевской власти ориентировалась и растущая, но слабая еще буржуазия. Генрих IV умело использовал эти благоприятные условия; его с должным основанием можно считать виднейшим представителем французского абсолютизма.

ФЕОДАЛЬНО-АБСОЛЮТИСТСКИЙ СТРОЙ ВО ВРЕМЯ ПРАВЛЕНИЯ РИШЕЛЬЕ

Смерть Генриха IV от руки католического фанатика Равальяка 14 мая 1610 г. на время прервала предпринятую его сподвижниками работу по укреплению французской государственности. Правда, гражданская война между французами-католиками и французами-гугенотами уже закончилась, и Франция была единым госу-


Генрих IV, Гравюра Муатта с рис. Леписье

дарством, но еще существовали гугенотские города-крепости, числом около 200, сохранились самостоятельные гугенотские армии и флот, независимые от правительства денежные средства и т. п. Феодально-католическая оппозиция, несколько ослабленная казнью маршала Бирона в 1602 г., не хотела мириться с потерей своего прежнего значения и была готова при первой возможности вновь ввергнуть страну висмуту гражданской войны — не столько чтобы утвердить за собой местную власть, сколько чтобы обеспечить себе пенсии, подачки и щедро оплачиваемые синекуры за счет королевской казны.

Поэтому, когда после убийства Генриха IV ввиду малолетства его сына, Людовика XIII, власть перешла в руки его вдовы, Марии Медичи (фактически сначала управлял страной ее фаворит, флорентинец Кончини, а позже — Люинь), принцы и гранды предъявили регентше свои «права», чем ввергли Францию в но-


Абсолютизм XVII века

238

вую смуту, продлившуюся с перерывами (когда удавалось откупиться от их требований) около 10 лет. Ни народ, ни буржуазия требований знати не поддерживали, однако, угрожая гражданской войной, гранды вырвали у Марии Медичи (по договору в Сент--Мену) согласие на созыв Генеральных Штатов, а заодно желаемые субсидии; принц Конде получил 450 тыс. ливров, герцог Лонгвиль — 100 тыс. ливров пенсии, Майенн 300 тыс. на «расходы по свадьбе» 2.

На Генеральных Штатах, собравшихся в 1614 г., обнаружилось бессилие оппозиции вельмож. Третье сословие, состоявшее из представителей городской буржуазии и недавно одворянившейся бюрократии, отказалось поддержать ее. Господствующие сословия — духовенство и дворянство — стояли в основном за укрепление монархии, но ревниво выступали против политического возвышения этих выходцев из буржуазии.

Между тем в стране глухо накипала другая оппозиция — простонародная — против феодально-абсолютистского режима. Лидеры третьего сословия осмеливались использовать этот козырь. Устами своего представителя, купеческого старосты Парижа Робе-ра Мирона, третье сословие предъявило трону жалобу на «бесчинства, совершаемые над обществом и личностями, на презрение к справедливости и судьям, на угнетение бедных, на насилия над слабыми», совершаемые сеньерами и властями, и недвусмысленно намекало на возможность того, что народ сам выступит на свою защиту: «Если ваше величество не примет мер, можно опасаться, как бы отчаяние не научило бедный народ, что солдат — не кто иной, как вооруженный крестьянин, а когда виноградарь возьмется за аркебуз, он из наковальни станет молотом». Хотя эту речь представитель третьего сословия произносил, стоя на коленях, все же правительство поспешило распустить Штаты, и выборные разъехались, не приняв никаких решений. Эти Генеральные Штаты в истории Франции были последними до 1789 г.

Аристократическая оппозиция после этого еще несколько раз бралась за оружие, опираясь на недовольные массы, но спешным снижением налогов правительство обеспечивало успокоение народа; одновременно пришлось наградить новыми пенсиями наиболее влиятельных грандов: по соглашению в Лудэне (1616 г.) Конде получил еще 1,5 млн. ливров, и были награждены его сторонники, и особым рескриптом было объявлено, что оппозиция не совершала ничего, что «не было бы очень приятным» королю.

2 Об этом и последующем времени см. А Д. Люблинская. Франция в начале XVII века (1610—1620). Л., 1959: она же. Французский абсолютизм в первой трети XVII в. М.— Л., 1965; «Внутренняя политика французского абсолютизма (1633—1649)». Под ред. А. Д. Люблинской. М.— Л., 1966.


Герцог Ришелье. Гравюра Гедана

Окончательное укрепление французского абсолютизма произошло только в годы правления кардинала Ришелье, первого министра (1624—1642) Людовика XIII. Именно под его руководством было завершено построение новой государственной системы, позволившей королевской власти удержаться во Франции еще 150 лет, несмотря на чудовищную эксплуатацию народных масс, на хищническое отношение двора к бюджету страны и на вызванные этим почти непрерывные вспышки народных восстаний и частые экономические кризисы. Поэтому политика Ришелье, ее принципы и последствия заслуживают специального рассмотрения.

Арман Жан дю Плесси, кардинал и герцог Ришелье (1586— 1642) происходил из дворянской семьи; став на 23-м году жизни епископом города Люсон в Пуату, он принимал участие в Гене-


Абсолютизм XVИ века

ральных Штатах 1614 г.как один из многих депутатов от духовенства. Уже в 1616 г.он стал членом, а вскоре и председателем совета при регентше; на время ссоры подросшего короля с его матерью он вместе с нею подвергся опале. Но уже с 1624 г.Ришелье входит в Королевский совет, а с 1630 г. становится первым министром королевства, оплотом и отчасти даже теоретиком абсолютизма.

В книге «Государственные максимы, или Политическое завещание» 3 Ришелье изложил основы своей политики. Книга эта была опубликована лишь после его смерти, и многими историками ее подлинность оспаривалась, но, несомненно, она отражает подлинные мысли самого Ришелье. Хотя в своей государственной деятельности он следовал всегда голосу практики и подчас круто менял курс в зависимости от обстоятельств, от внутреннего и международного соотношения сил, Ришелье сумел здесь обобщить некоторые ее линии и придать ей видимость наперед продуманного плана.