PECULIARITIES OF "UMPULSIVITY/REFLECTIVITY" AND "RIGIDITY/FLEXIBILITY OF COGNITIVE CONTROL" STYLES IN SUBJECTS WITH HIGH AND EXCEPTIONALLY HIGH IQ SCORE

M. A. Kholodnaya*, I. S. Kostrikina**

*Dr. sci. (psychology), professor, head of the laboratory of aptitudes, IP RAS, Moscow

**Cand, sci. (psychology), decent of the chair ofculturology, University of control systems and radioelectronics, Tomsk

Peculiarities of impulsivity/reflectivity and rigidity/flexibility of congnitive control styles in subjects with high and exceptionally high IQ score were studied in comparison with control samples of students with low IQ and pulils of correction classes. The phenomenon of splitting of styles poles is considered. The results of cluster analysis allow is regard IQ as a psychologically ambiguous construct. For examlle, splitting with exceptionally High IQ score (> 120) have specific cognitive style qualities that can impede intellectual productivity (including deficient level of reflective mode of information processing and extreme disintergration of verbal and sensor functions). In subjects with low IQ style qualities appear to be potential intellectual resource.

Key words: intellect, IQ, intellect threshold, cognitive styles, impulsivity/reflectivity, rigidity/flexibility.

стр. 82

ПСИХОЛОГИЯ В СИСТЕМЕ НАУК. СПЕЦИФИКА МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ПСИХОЛОГИИ

Автор: А. Л. Журавлев

C) 2002 г. А. Л. Журавлев

Доктор психол. наук, и.о. директора Института психологии РАН

Анализируются состояние и перспективы междисциплинарных исследований в психологии, выделяются их внутри-, внешне- и "внепсихологический" их уровни, очерчивается круг наук, охватываемых этими исследованиями. Ставится проблема специфики междисциплинарности в психологии и намечаются пути ее решения с опорой на результаты других наук, обосновывается интегральный подход к природе психического.

Ключевые слова: принцип междисциплинарности, феномен психики, экономическая психология, комплексные исследования человека, атрибутивная междисциплинарность.

Каждый исторический период в развитии психологической науки характеризуется своими приоритетными направлениями, реализацией ведущих методологических принципов, неравномерным развитием методов исследования и т.д. В настоящее время приоритетными все в большей мере становятся междисциплинарные исследования, и это касается не только психологии, но и всей науки в целом. Естественно возникает вопрос: почему принцип междисциплинарности в организации современных научных исследований стал широко и активно обсуждаться, а также реализовываться именно в конце 90-х годов XX века? Интересно, что с началом нового, XXI века совпала, по нашему мнению, и реструктуризация Российской академии наук, призванная укрупнить структурные подразделения РАН, интегрируя сложившиеся до этого времени научные объединения также на основе принципа междисциплинарности.

Ответ на поставленный вопрос далеко не прост, тем более, что объяснение такого рода сложных явлений никогда не бывает однозначным. Тем не менее, если говорить об особенностях психологической науки последних десятилетий, то можно высказать некоторые предположения.

Во-первых, психологические исследования в этот период, особенно в 90-е годы XX в., убедительно показали, что общественные запросы на научно- психологические разработки, вызванные объективными потребностями, были по своей сути всегда комплексными и фактически обращенными к целому ряду научных дисциплин. В качестве очевидных примеров можно привести проблемы формирования сознания личности в кризисном обществе, массовой адаптации людей к радикально изменяющимся социальным условиям, освоения современной техники и новейших технологий, поддержания психического здоровья населения России и т.д. Практикующие исследователи убедились в том, что невозможно эффективно решать стоящие перед ними задачи, не привлекая либо накопленные знания в других науках, либо представителей соответствующих научных дисциплин для совместных исследований. По нашему мнению, именно взаимодействие психологической науки и общественной практики привело психологов к острому осознанию необходимости междисциплинарных исследований.

Но важен далеко не только практический фактор! Следует учитывать, во-вторых, что внутреннее развитие психологической науки уже обеспечило такое состояние и уровень, при которых психологи уже сами могут предлагать представителям смежных наук апробированные принципы и способы решения актуальных комплексных проблем, стимулируя тем самым междисциплинарные исследования. Это внутренний фактор междисциплинарности в психологии.

В-третьих, аналогичная картина сложилась и во многих других науках: медицинской, педагогической, экономической, политической и т.д. Представители этих наук хорошо осознают, что вариант самостоятельного (в смысле автономного) и самодостаточного развития науки имеет явные ограничения. Именно в перечисленных и ряде других научных дисциплин возникла острая потребность в психологических знаниях, крайне необходимых для понимания и решения многих типичных для них проблем. Этот фактор может быть назван внешним.

В контексте нашего подхода следует сказать о главном: сама проблема психического изначально междисциплинарна. В ее исследовании у пси-

стр. 83

хологической науки нет и не может быть монополии: феномен психики по своей объективной природе предполагает междисциплинарность его изучения. Среди важнейших наук, изучающих психику - генетика, физиология, философия, социальные науки, психиатрия и многие другие. Это определило стремление психологов к организации междисциплинарных исследований и к участию в них других специалистов. Реализация принципа междисциплинарности, иногда незаметно для самих исследователей, постепенно становится одним из критериев оценки уровней фундаментальности, масштабности и современности того или иного исследования, причем независимо от отрасли науки.

В психологической науке междисциплинарность реализуется в исследованиях нескольких, но, как минимум, трех уровней. Первый - внутри- психологический - подразумевает исследования тех проблем, которые возникают на границах различных ее отраслей. Учитывая, что их в психологии насчитывается свыше сотни, можно с уверенностью утверждать: междисциплинарные исследования внутрипсихологического уровня в настоящее время уже стали нормой. Более того, именно они определяют современное развитие психологической науки, порождая многочисленные промежуточные подотрасли, фактически ставшие зонами наиболее интенсивного накопления новых психологических знаний. Если для примера проанализировать реально существующие "пограничные зоны" исследований лишь одной психологической отрасли - социальной психологии - с другими, также психологическими отраслями, то можно уже сегодня выделить более десятка сложившихся подотраслей: социопсихолингвистика, социально- политическая, социально-экономическая, социально-экологическая психология, социальная психология труда и управления, социальная психология личности, социально-педагогическая психология, социальная психология искусства, социальная психология спорта и т.д. Такая же тенденция характеризует современное развитие практически каждой традиционной отрасли психологии.

Явным свидетельством распространенности междисциплинарных исследований внутрипсихологического уровня являются также часто возникающие трудности, связанные с отнесением диссертационных работ к одной из психологических специальностей, утвержденных ВАКом РФ.

Говоря о втором - внешнепсихологическом - уровне междисциплинарности, подразумевают исследования, пограничные с другими науками: медициной, физиологией, техническими науками, лингвистикой, историей, социологией, политологией, этнологией и т.д. Здесь приведены лишь те науки, с представителями которых лаборатории Института психологии РАН ведут совместные междисциплинарные исследования.

Необходимо обратить внимание на некоторую специфику междисциплинарности, характерную именно для психологии: она не только успешно функционирует на границах с другими науками (в этом у нее с ними общее), но и отдельные ее отрасли полностью "внедрились" в ряд наук, реально став их структурными составляющими и специальностями (в этом принципиальное отличие психологии). Имеются в виду следующие отрасли психологической науки: инженерная психология (психология! - А. Ж.) как техническая специальность, клиническая психология как медицинская, а социальная психология как социологическая специальность. Три отрасли - это, несомненно, уже закономерность, которая утвердилась в качестве таковой последние два десятилетия. И перспектива состоит в том, что выделенная тенденция будет развиваться и нарастать.

В настоящее время подобная картина наблюдается и в экономической психологии, которая интенсивно развивается в структуре не только психологической, но и экономической науки. Об этом свидетельствуют читаемые психологами спецкурсы на экономических факультетах, подготовленные экономистами содержательные учебные пособия по экономической психологии, регулярно вызывающие интерес как у психологов, так и у экономистов научно-практические конференции на базе учреждений экономического профиля (например, Санкт-Петербургского университета экономики и финансов, Калужского филиала Московского гуманитарно- экономического института, Иркутской экономической академии и др.), а главное - выполняемые экономистами научно-исследовательские работы и публикуемые ими научные труды по экономической психологии. Если говорить об экономической науке на Западе, то в ее структуре сформировалась и полезно функционирует так называемая "бихевиоральная экономика", представляющая собой гуманитарно, но прежде всего психологически ориентированную отрасль экономической науки, тесно интегрированную (формально и содержательно) с экономической психологией как структурной составляющей психологической науки.

В связи с обозначенной тенденцией развития психологической науки необходимы дополнительные комментарии. Развитие различных отраслей психологии в качестве специальностей в рамках других наук, во-первых, следует рассматривать, как специфическую форму интеграции психологии с другими соответствующими науками, которая неизбежно приводит их к взаимному обогащению новыми знаниями. То есть фактически необходимо говорить о третьем, характерном

стр. 84

для психологии, уровне реализации принципа междисциплинарности в исследованиях. В соответствии с логикой обозначений предыдущих двух уровней его можно было бы, но лишь условно, назвать "внепсихологическим".

Во-вторых, опыт становления трех названных выше отраслей психологии показал, что психологи не только не возражали и не противодействовали этой тенденции, но, наоборот, проявляли большую заинтересованность и реально способствовали этим процессам, наметившимся еще в конце 70-х - начале 80-х годов XX века. Хорошо известно, что среди руководителей и сотрудников Института психологии АН СССР Б. Ф. Ломов, К. К. Платонов, В. Ф. Рубахин, Е. В. Шорохова и др. принимали непосредственное участие в формировании инженерной и социальной психологии в структурах технических и социальных наук. Сегодня, когда приходится делать финансовые расчеты по любому вопросу, связанному с организацией науки, такую форму как бы "дополнительного", "внепсихологического" развития разных отраслей психологии можно квалифицировать как чрезвычайно экономичную, или как форму их развития с высоким для психологов к.п.д.

В-третьих, возможен в принципе аналогичный, хотя по- видимому, обратный процесс, когда какая-то актуальная отрасль другой науки могла бы развиваться в психологии и становиться ее структурной составляющей. Если говорить не о будущем, а о сегодняшнем состоянии, то такой вариант "двойного" развития мог бы быть, например, с психотерапией, возникшей и развивающейся в недрах медицинской науки. Однако о сложностях и даже острых спорах вокруг занятий психологов психотерапевтической практикой очень хорошо известно и похожи они на десятилетиями продолжающуюся "игру в перетягивание каната". Противодействие в этом вопросе со стороны уважаемых медиков столь велико, что он практически не решается. Хотя справедливости ради нужно сказать, что сами психологи не пытались при этом пересмотреть программы своей профессиональной подготовки, чтобы быть готовыми -хотя бы в какой-то степени - профессионально заниматься научными исследованиями и практиковать в области психотерапии. А при таком положении дел совершенно естественно, что за психологами остаются психологические (а не психотерапевтические) воздействия, помощь, коррекция, консультирование и т.п. Однако в будущем положение в психологии, скорее всего, изменится и станет реальным "симметричное" развитие в ней некоторых отраслей других, близких ей наук, и не только медицинских.

Выделив три основных уровня реализации принципа междисциплинарности в психологической науке, мы хорошо осознаем возможности более тонкой дифференциации и, соответственно, выделения значительно большего их числа, однако, в рамках предварительного рассмотрения делать это считаем нецелесообразным.

Хорошо известно: чтобы выбрать перспективные пути развития психологической науки, очень полезно обратиться к ее истории. Поэтому адекватно относиться, в частности, к междисциплинарным исследованиям в психологии - означает всесторонне учитывать накопленный исторический опыт. Несомненно, история отечественной психологии чрезвычайно богата традициями междисциплинарных исследований, заслуживающими отдельного специального анализа. Не претендуя на него, приведем несколько, по нашему мнению, наиболее ярких примеров успешного продвижения психологической науки, основанного на организации междисциплинарных исследований.

В этом ряду первым, без сомнения, должен быть назван В. М. Бехтерев: он - и психиатр, и психоневролог, невропатолог и, конечно же, психолог - успешно занимавшийся общей, экспериментальной, клинической, социальной психологией, психологией личности, психофизиологией и др. Междисциплинарность изначально выступала атрибутивной характеристикой его исследований, однако, наиболее ярко она проявилась в первой четверти XX века. Кратко его можно было бы назвать специалистом по изучению человека, при этом имея в виду предельно широкий диапазон исследований: от анализа физиологических механизмов деятельности мозга до рассмотрения нравственных регуляторов поведения человека. И в этом контексте уместно вспомнить факт уже современной истории, связанной с Бехтеревым. Именно психологи (наибольший вклад внес Б. Ф. Ломов) смогли обосновать и добиться утверждения медали имени В. М. Бехтерева в Российской академии наук за особо значимые результаты научных исследований человека и, прежде всего, его психики. Первая такая медаль была присуждена выдающемуся психологу, сотруднику Института психологии РАН Я. А. Пономареву за цикл исследований по психологии творчества, однако, она оказалась для психологов и последней, так как усилиями авторитетных физиологов данная медаль была отдана "ведомству" физиологической науки. И одним из обоснований служило то, что Бехтерев - выдающийся физиолог. Такое решение, конечно же, было административным, так как "разделить" крупного ученого между психологией и физиологией невозможно, ибо вся его профессиональная деятельность была глубоко междисциплинарной.

Другой известный исторический пример - это комплексные исследования человека, выполненные Б. Г. Ананьевым в 60-е - начале 70-х гг. XX в.

стр. 85

Программы его разработок, наряду с основной психологической частью, включали даже анализ антропологических и биохимических характеристик человека, не говоря уже о регистрации физиологических и других традиционных для психологических исследований переменных. Комплексность исследований понималась прежде всего как объединение, установление закономерных взаимосвязей данных о человеке, полученных с помощью взаимодополняющих методов из разных отраслей психологии, а также различных научных дисциплин. Содержание его работы "Человек как предмет познания", отражает, пожалуй, не только наиболее полную совокупность знаний о человеке, но и завершенную систему научных представлений о нем, основанную на междисциплинарных исследованиях.

Третий пример связан с историей создания и становления Института психологии РАН и научной деятельностью его организатора и первого директора (1971 - 1989 гг.), член-корреспондента АН СССР, профессора Б. Ф. Ломова. Самые первые проекты организации ИП АН СССР, программа его научно-исследовательской деятельности и административно- организационная структура разрабатывались им для проведения комплексных, междисциплинарных, фундаментальных исследований психических явлений. Именно с этой целью в ИП АН СССР приглашались для работы представители различных наук: математики, физиологии, технических, социальных и др.; создавались целые научные подразделения, призванные разрабатывать пограничные, междисциплинарные проблемы (лаборатории психофизики, психофизиологии, нейрофизиологических основ психики, математической, инженерной, социальной психологии, психолингвистики и т.д.). В этом сказалось серьезное влияние научных школ Бехтерева и Ананьева. Первоначально результаты научных исследований нашего института представляли огромную совокупность интересных, но разнородных данных о психике человека, поэтому основное в системном подходе в психологии, обоснованном и разработанном Б. Ф. Ломовым в середине 70-х гг. прошлого века заключалось в интеграции разнородного и разноуровневого научного знания о психическом, причем не только из психологии, но и других наук, изучающих психику. История научной деятельности ИП АН СССР (а позднее ИП РАН) убедительно показала, что именно системный подход позволил создать стройную и относительно непротиворечивую систему современных научных представлений о психике человека, построенную на основе ее междисциплинарных исследований.

В 90-е годы XX века и на рубеже с новым веком историческая преемственность проявилась в деятельности научного коллектива ИП РАН, руководимого член- корреспондентом РАН, профессором А. В. Брушлинским. В этот период, во-первых, устойчиво развивались междисциплинарные связи психологии с целым рядом общественных и гуманитарных наук: философией, правом, социологией, этикой, политологией, экономической наукой и др. А во- вторых, историческая преемственность несомненно обнаружилась во влиянии философско-психологической школы С. Л. Рубинштейна, одним из наиболее активно работающих учеников и последователей которой был Брушлинский. Успешно развиваемая им субъектно-деятельностная теория в психологии (в последние годы он стал использовать термин "теория", а не "подход"), безусловно, характеризовалась системностью и основывалась, в свою очередь, на междисциплинарных знаниях о психическом. Становление и развитие этой теории строились на постоянном сопоставлении фактов, полученных в психологических исследованиях, с данными, накопленными в области математики, кибернетики, логики, лингвистики, этики и, конечно же, философии. Учитывая историю развития научных исследований в Институте психологии, совершенно закономерным является тот факт, что именно ИП РАН выступил организатором научной конференции по обсуждению современного состояния междисциплинарных исследований в психологической науке ("Психология: современные направления междисциплинарных исследований", октябрь 2002 г.).

Междисциплинарность как характерное качество психологических исследований во многом определяется самим положением психологии в современной системе наук. Примечательным является то, что и сами психологи, и специалисты по методологии науки, высказывали согласованное мнение: психология занимает центральное место в системе наук, находясь на пересечении естественных, технических, общественных и гуманитарных. Можно утверждать, что изначальный характер психологии как науки, призванной изучать психику, предрасполагает ее к организации междисциплинарных исследований психического: не случаен факт пополнения ее рядов специалистами из других наук. Именно такое "место пересечения" делает возможным выделение этими специалистами соответствующих психологических проблем для исследования, которые, как показывает история психологии, не могли бы столь успешно разрабатываться "чистыми" психологами. Атрибутивной междисциплинарностью исследований психики объясняется тот исторический факт, что в психологии продуктивно работали клиницисты и физиологи, философы и историки, математики и физики, педагоги и представители многих других наук.

Многочисленные попытки понять природу психического привели психологов к осознанию необходимости решения как минимум трех фун-

стр. 86

даментальных проблем: психофизической, психофизиологической и психосоциальной. Они же представляют собой и основные направления научного анализа психики, составляя, по Ломову, систему ее измерений. Решение психофизической проблемы направлено на выяснение специфики отношения психического, носителем которого является конкретный человек, к внешнему, отражаемому им предметному миру, окружающим его материальным объектам. Анализ психофизиологической проблемы позволяет понять отношение психического к физиологическому, прежде всего - деятельности нервной системы, мозга, его коры, известных из классической психологии в качестве "материального субстрата психики". Решение же психосоциальной проблемы направлено на изучение отношения психического к общественной жизни конкретного человека во всем ее многообразии, хотя прежде всего изучается его включенность в общественно-трудовую и иные виды деятельности, общение с другими людьми, составляющие в целом образ жизни человека. Здесь уместно отметить, что в последние годы в социальной психологии для обозначения широкого спектра социальных форм активности человека стало все чаще использоваться понятие "жизнедеятельность".

Три хорошо известных психологам аспекта в исследовании природы психического имеют принципиально разную продолжительность их профессионального осознания в истории психологии. Если психофизическая и психофизиологическая проблемы являются для психологии классическими, традиционными и характерными для рассмотрения природы психического еще в доэкспериментальные периоды ее развития, то психосоциальная проблема фактически была поставлена в первой половине 30-х годов XX века Л. С. Выготским и С. Л. Рубинштейном хотя и сформулирована каждым из них в разных терминах. Поэтому в настоящее время сравнительно хорошо отрефлексированы, а в теоретическом плане довольно непротиворечиво выстроены и имеют богатую экспериментальную основу пока лишь две проблемы: психофизическая и психофизиологическая.

Однако с уверенностью можно утверждать, что решение даже трех перечисленных проблем не приводит к полному или хотя бы приемлемому для сегодняшнего времени пониманию природы психического. С этой целью наряду с ними крайне важно интенсивно разрабатывать и учитывать результаты исследования целого ряда других проблем: психоэволюционной, психоисторической, психогенетической, психоморфологической и т.д., содержание которых не исчерпывается тремя выделенными выше проблемами и без решения которых трудно понять природу психики. С некоторой вероятностью, можно предположить, что названные и некоторые другие (например, психохимическая) проблемы станут наиболее актуальными направлениями исследований природы психического в перспективе.

В контексте рассматриваемого нами вопроса необходимо, подчеркнуть следующее: решение перечисленных проблем с целью понимания природы психического предполагает обязательное обращение к тем реалиям, которые исследуются другими науками, в частности, физикой, физиологией, общественными науками, биологией, генетикой, химией, соматологией и т.д. То есть, чтобы изучать природу психического, психологам необходимо выходить за пределы его носителя. Другими словами здесь передается содержание одного из положений С. Л. Рубинштейна о том, что "психика выходит за пределы внутриорганических отношений" (Основы общей психологии. М., 1940. С. 15). Важно подчеркнуть, что, делая это, психологи неизбежно оказываются в междисциплинарной зоне исследований. Но оправдано ли это в теоретическом плане, существует ли некая неизбежность или даже обреченность психологической науки на междисциплинарные исследования? Чтобы попытаться ответить на возникающие в связи с этим вопросы, обратимся вначале к исследованиям ключевых для психологии феноменов и, соответственно, использованию в ней основных понятий. Остановимся на базовых понятиях, которые обычно называют научные фонды для обозначения "предметного поля" исследования. Это - сознание, личность, субъект, индивидуальность, индивид, группа, активность, взаимодействие, жизнедеятельность, поведение, деятельность, общение, отражение, отношение, переживание. Конечно, данный список можно сократить или, наоборот, дополнить, однако, в этом ряду нет ни одного понятия, которое разрабатывалось бы только психологической наукой. Более того, создается впечатление (его очень трудно строго проверить), что чем важнее феномен и понятие для психологии, тем большее число смежных наук их исследуют, разрабатывают и используют. Здесь можно говорить о сознании, личности, субъекте, деятельности, поведении и некоторых других.

В связи с этим естественными становятся несколько хорошо известных вариантов: во-первых, обращение психологов к данным других наук, для сопоставления их со своими результатами; во-вторых, изначальная организация совместных междисциплинарных исследований с более контролируемыми программами (целями, задачами, методиками и т.д.); в- третьих, освоение методов других наук и включение их в собственные программы исследования (кстати, такое нередко делают с психологическими методами представители наук, близких психологии: педагоги, социологи, политологи, конфликтологи и др.). Однако

стр. 87

в любом случае междисциплинарность становится неизбежном фактором для психологов в исследовании важнейших психологических феноменов.

Психологическая наука фактически востребована всюду или, по меньшей мере, должна быть таковой при исследовании проявлений психического в любой сфере жизнедеятельности отдельного человека или социальной группы, включая общество в целом, но эта востребованность свойственна только одной психологии. То есть нет такой сферы жизнедеятельности людей, в исследовании которой психология была бы полным "монополистом". Специфика психологии состоит не в ее избирательности в исследовании какой-то сферы, а в том, что она необходима в исследовании всех сфер, относящихся к человеку и группам; тем самым ее предмет исследования неизбежно "пересекается" или "накладывается" на предмет изучения различных естественных, гуманитарных и общественных наук. Такая ситуация благоприятна и также располагает к организации междисциплинарных исследований психического.

Заманчивым, конечно, кажется поиск такого психологического феномена и, соответственно, обозначающего его понятия, разработкой которого занималась бы только психологическая наука, но пока подобный феномен не обнаружен и перспективы его выделения неопределенны - все это напоминает некий нереалистичный прожект. В целом психологи должны быть сугубо заинтересованы в междисциплинарных исследованиях, результаты которых наиболее активно продвигают их к более глубокому пониманию психики, а психологическая наука от этого только выигрывает.

Однако может создаваться такое впечатление, что психология "обречена" только на междисциплинарные исследования. В этой связи необходимо остановиться на двух моментах. Во-первых, неправомерно понимание, что таковые - единственная и неизбежная форма исследований в психологической науке. Это было бы крайностью, неизбежно приводящей психологию к полному ее "растворению" в других науках, а процесс продвижения в понимании психики - в тупик. В любой науке, и психологической также, безусловно, существуют самые различные типы исследований. Вместе с междисциплинарными существуют и в большинстве своем собственно психологические исследования. В контексте же данного анализа речь шла о междисциплинарных исследованиях как одной из реальных форм изучения психических явлений. Во-вторых, неизбежны и издержки, т.е., негативные для психологии следствия междисциплинарных исследований. Здесь мы назовем некоторые, не раскрывая подробно их содержания, например: возможность легкой редукции собственно психических явлений к тем, которые изучаются другими науками; вмешательство в дела психологической науки представителями других наук в ролях "более старшего", "более научного", "более правильно понимающего" и т.п. знания (такие исторические примеры психологам важно помнить); в условиях необходимого приспособления, неизбежной "притирки" методов разных наук утрачиваются определенные тонкости психологического исследования, значимость которых остается понятной только психологам.

Имея в виду оба отмеченных момента, нельзя забывать и специфику междисциплинарности в психологии как атрибутивного качества данной науки. Наряду с эффективным продвижением в понимании своего предмета, следствием атрибутивной междисциплинарности психологии является также возможность интегрировать вокруг своего предмета и, соответственно, его многоуровневых исследований, представителей самых разных наук. Таким образом в какой-то степени завоевывается и авторитет среди них, очень необходимый психологии в период наметившегося процесса реформирования академической науки, а следовательно, и всей отечественной науки в целом. История психологии богата столь яркими примерами подобной интеграции: современные психологи могут и должны продолжить эту высокозначимую для всех областей научного знания традицию!

стр. 88

КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ. ВЗАИМОСВЯЗЬ ТИПА ПРИВЯЗАННОСТИ И ПРИЗНАКОВ ПОСТТРАВМАТИЧЕСКОГО СТРЕССА (СООБЩЕНИЕ 2)

Автор: Е. С. Калмыкова, С. А. Комиссарова, М. А. Падун, В. А. Агарков

(c) 2002 г. Е. С. Калмыкова*, С. А. Комиссарова**, М. А. Падун***, В. А. Агарков****

*Канд. психол. наук, ст. научный сотр. лаборатории посттравматического стресса и психотерапии ИП РАН, Москва

**Психолог ГКБ N20, Москва

***Аспирантка ИП ГУГН, Москва

****Научный сотр. лаборатории посттравматического стресса и психотерапии ИП РАН, Москва

Представлены результаты эмпирического исследования взаимосвязи типов привязанности и интенсивности посттравматической симптоматики. Гипотеза состояла в том, что выраженность надежных типов привязанности индивида к значимым близким отрицательно связана с посттравматической психопатологией, в то время как преобладание ненадежных типов имеет положительные взаимосвязи с посттравматическими симптомами. Испытуемые - пациенты хирургического отделения - были обследованы с помощью батареи методик диагностики выраженности симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), личностных опросников MMPI и Кеттела, а также "Интервью о привязанностях для взрослых". Полученные результаты свидетельствуют в пользу ранее предложенной авторами модели развития посттравматических симптомов.

Ключевые слова: метод "Интервью о привязанностях для взрослых", надежная привязанность, ненадежная привязанность, прототипы привязанности, посттравматические симптомы.

В предыдущей статье [2] нами была предложена модель развития посттравматических реакций в зависимости от ранних детско-родительских отношений индивида и сформированных на их основе типов привязанности. В данной работе анализируются результаты проведенного нами эмпирического исследования. Оно носило пилотажный характер, поскольку метод "Интервью о привязанностях для взрослых" (AAI - Adult attachment interview) до настоящего времени в отечественной психологии не применялся и не был валидизирован ² .

Гипотеза исследования. Из предложенной нами гипотетической модели развития симптомов посттравматического расстройства следует, что вероятность развития посттравматической психопатологии зависит от конфигурации "внутренней рабочей модели привязанности индивида", т.е. от сочетания надежных и ненадежных типов привязанности, а также от пластичности рабочей модели. Эмпирическое исследование было направлено на проверку этой гипотезы в первой ее части ³ .

Согласно нашим представлениям, рабочая модель привязанности индивида включает в себя все типы привязанности в том или ином соотношении. Соответственно гипотезу исследования можно сформулировать следующим образом: существует отрицательная взаимосвязь между выраженностью у индивида надежного типа привязанности и интенсивностью психопатологических и посттравматических симптомов и положительная - между выраженностью ненадежных типов привязанности и психопатологической и посттравматической симптоматикой.

МЕТОДИКА

Испытуемые. В исследовании приняли участие 60 чел. (см. табл. 2), находящихся на лечении в стационаре 1-го хирургического отделения Городской клинической больницы N 20 г. Москвы с диагнозами "аппендицит" и "холецистит" и перенесших оперативное вмешательство. Среди обследованных было 45 женщин и 15 мужчин, имеющих по оценке врачей отделения приблизительно одинаковое соматическое состояние.

¹ Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (грант N 00 - 06 - 80/65а).

² К настоящему моменту нам известна лишь одна публикация на русском языке, имеющая отношение к методу AAI: Павлова О. Н. Применение интервью для взрослых о привязанностях в исследовании больных с депрессиями. Учебно-методическое пособие. М., 2001. В этом издании, вышедшем тиражом 1000 экземпляров, отсутствуют выходные данные: не указаны ни издатель, ни типография; оно пестрит стилистическими и грамматическими ошибками. Самое печальное - в нем представлено глубоко ошибочное изложение метода AAI: во-первых, это касается процедуры проведения интервью, а во-вторых - искаженного способа оценки и использования получаемого материала. Пользоваться этим изданием как руководством к действию не рекомендуется.

³ Несомненно, должен существовать способ операционализации и проверки второй часть модели - относительно низкой пластичности "рабочей модели" как фактора возникновения посттравматического расстройства; разработка такого метода может быть целью будущих исследований.

стр. 89

Таблица 1. Основные прототипы привязанности

Обследование проходило в два этапа. Первый проводился на 5 - 10-е сутки после операции, когда состояние больных оценивалось лечащими врачами как удовлетворительное. На втором этапе 29 испытуемых (6 мужчин и 23 женщины) были обследованы повторно, спустя полгода после госпитализации, на предмет выраженности психопатологических (в том числе посттравматических) симптомов и характеристик привязанности.

Выбор испытуемых был обусловлен предположением, что хирургическая операция как вероятный психотравмирующий фактор может повлечь за собой появление посттравматических симптомов. При этом мы руководствовались определением (критерий A по DSM-4), согласно которому травматическим событием считается переживание человеком угрозы смерти или нарушения физической целостности. Данный критерий также предполагает, что человек переживает в этот момент эмоции страха, ужаса и/или беспомощности. Таким образом, можно рассматривать опасные для жизни заболевания в качестве потенциальных стрессоров, в результате воздействия которых могут развиваться симптомы ПТСР.

Методы. На первом этапе исследования были использованы: Миннесотский многофакторный личностный опросник (MMPI) в модификации Ф. Б. Березина [1] и 16-факторный опросник Кеттела [3].

На втором этапе исследование психопатологической и посттравматической симптоматики пациентов проводилось по методикам, апробированным в Лаборатории психологии посттравматического стресса и психотерапии ИП РАН [4]. Для оценки интенсивности психопатологических симптомов испытуемых применялся Опросник выраженности психопатологической симптоматики (Symptom Check List -SCL-90-R). Он состоит из 90 утверждений, отражающих психопатологическую и соматическую симптоматику; оценка и интерпретация результатов производится по 9 основным субшкалам, которые объединяют следующие группы симптомов: соматизацию, обсессивность-компульсивность, межличностную сензитивность, депрессивность, тревожность, враждебность, фобическую тревожность, паранойяльность, психотизм.

Опросник депрессивности Бека (Beck Depression Inventory - BDI) использовался для оценки депрессивной симптоматики у обследуемого на текущий период. Опросник широко применяется в клинико-психологических исследованиях и психиатрической практике.

Степень выраженности посттравматической симптоматики определялась по Шкале субъективной оценки тяжести воздействия травматического события (Impact of Event Scale-revised - IOES-R), Миссисипской шкале оценки посттравматических реакций (Mississippi Scale - MS) и Шкале диссоциации (Dissociative Experience Scale - DES). Шкала оценки тяжести воздействия травматического события позволяет оценить выраженность отсроченной психологической реакции на травматическую ситуацию по трем показателям: склонности к навязчивому переживанию психотравмирующей ситуации, избеганию любых напоминаний о психической

травме, а также уровню физиологической возбудимости, который не наблюдался до психотравмирующего события. Миссисипская шкала дает общую оценку выраженности посттравматических реакций. Описанные в пунктах опросника поведенческие реакции и эмоциональные переживания объединены в несколько групп и включают: навязчивые воспоминания, аффективную лабильность, различные нарушения личности и др. Шкала диссоциации [7, 12] дает возможность определить у пациентов степень выраженности диссоциативных состояний и переживаний.

"Метод прототипов" ⁴ используемый нами для выявления типа привязанности, состоит из клинического интервью и экспертной оценки, которая разделяется на две части: (а) определение стратегии привязанности и (б) оценка прототипов привязанности". ⁵

Собранная в ходе интервью информация позволяет квалифицировать тип репрезентаций привязанности респондента посредством оценки прототипов. В интервью должно быть получено прототипическое самоописание испытуемого, которое в сжатой форме охватывает поведенческие проявления привязанности к различным людям и содержит важнейшие аспекты, относящиеся к прошлому и настоящему, а именно: чувства и установки по отношению к другим и самому себе; потребность в близких межличностных отношениях, страх этих отношений; уважение со стороны других и значение отношений привязанности для респондента; представления о том, как другие воспринимают респондента; желанный характер отношений с другими; значение зависимости и независимости; мера "вовлеченности" и готовность демонстрировать другим свои потребности; доверие или недоверие по отношению к другим; чувства и поведение в ситуации разлуки; способность отграничить себя от других; общее значение дружбы и отношений; готовность брать на себя обязанности по отношению к другим; описание значимых других.

Записанное на магнитофон интервью оценивают независимые обученные эксперты. Они ориентируются сначала на глобальные характеристики четырех категорий репрезентаций привязанности (надежная, тревожная, дистанцированная, смешанная ⁶ ), чтобы затем, на следующем этапе, проверить, в какой мере респондент демонстрирует признаки семи специфических прототипических стилей привязанности. Выделяется всего семь прототипов привязанности (см. табл. 1).

После прослушивания записи интервью эксперт должен сначала убедиться, имеются ли общие указания на присутствие критериев надежной и/или ненадежной привязанности, и затем осуществить предварительное отнесение респондента к одной из категорий (первый этап). Для этого привлекаются исходные положения, которые являются общепринятыми в рамках изучения взрослой привязанности. В AAI по Мейн и Голдвин [10] исследуются критерии когерентности через контент-анализ изложения индивидом личного опыта привязанности. На втором этапе эксперт оценивает признаки специфических стратегий привязанности по "Методу прототипов" в форме упрощенного опросника. Вместе с тем учитывается также когерентность [8] высказываний в ходе рассказа испытуемым своей личной истории. Под когерентностью по-

⁴ Описание теоретического обоснования метода см. в предыдущем сообщении.

⁵ В отличие от AAI, интервью, используемое в "Методе прототипов", включает вопросы не только о детских, но и об актуальных межличностных отношениях и событиях. Мы, однако, провели с нашими испытуемыми AAI по М. Мэйн, поскольку: (а) экспертная оценка в обоих методах ориентируется прежде всего на характерные черты дискурса, а не на манифестное содержание интервью; (б) авторы прошли персональное обучение именно проведению AAI.

⁶ Вместо категории "дезорганизованный тип" в "Методе прототипов" используется категория "смешанный тип", описывающая респондентов, которые демонстрируют приблизительно в равной степени черты "дистанцированного" и "тревожного типа".

стр. 90

нимают способность индивида к относительно реалистичной передаче переживания привязанности в детском возрасте, а также то, в какой степени он может давать рефлексивную оценку этих переживаний. Конечно, когерентность не тождественна надежному паттерну привязанности. Однако индивиды с надежной привязанностью демонстрируют более высокую когерентность.

Решающим при оценке качества привязанности является значение, которое испытуемый приписывает своим переживаниям особо важных для него отношений привязанности. Эти переживания проявляются в изложении ситуаций, связанных с переживаниями привязанности, на протяжении всей личной истории. Здесь учитывается то, каким образом переживаются разлуки со значимыми другими, а также утрата и смерть близких. Далее важно, какие события и в какой форме вспоминаются, в какой мере находятся конкретные подтверждения тем или иным оценкам прошлого опыта. Адекватная регуляция аффекта играет при этом такую же значимую роль, как и оценка релевантности собственного детского опыта всей последующей жизни. Его значение может быть преувеличено, и это говорит о том, что данный субъект "застрял" в своих детских переживаниях. Прямой противоположностью этому были бы холодность и эмоциональная сдержанность, которые указывают на общее обесценивание переживаний привязанности. Обе описанные формы оценки свидетельствуют о ненадежном типе привязанности.

Обработка данных производилась в два этапа. На первом с помощью корреляционного анализа по критерию Спирмена определялись взаимосвязи между абсолютными значениями прототипов привязанности и личностными особенностями испытуемых. На втором этапе анализировалась взаимосвязь между характеристиками привязанности и степенью выраженности психопатологических (в том числе посттравматических) симптомов. Стандартные вычислительные операции осуществлялись с помощью программного пакета STATISTIKA.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Демографические данные (возраст, образование) и результаты диагностики психопатологической симптоматики, полученные по 29 испытуемых в повторном обследовании, приведены в табл. 2.

Данные табл. 2 указывают на наличие у испытуемых психопатологической (в том числе посттравматической) симптоматики, однако не позволяют сделать вывод о травмирующей роли одного фактора - хирургической операции. При заполнении Шкалы влияния травматического события, где испытуемым предлагается оценить свои реакции на травматическое событие в их жизни, только один человек указал на две перенесенные им операции в качестве психотравмирующего фактора. Остальные пациенты назвали другие события (межличностные конфликты, разводы, болезни и смерти близких людей). Один испытуемый пережил железнодорожную аварию.

Взаимосвязи абсолютных значений прототипов привязанности с личностными особенностями испытуемых. В табл. 3 приведены результаты корреляционного анализа абсолютных величин прототипов привязанности и шкал 16-факторного опросника Кеттела. Была получена значимая отрицательная зависимость между фактором "доверчивость- подозрительность" и прототипом 1 (надежная привязанность). Прототип 2 (сверхзависимый) положительно связан с фактором "Доверчивость- подозрительность" и отрицательно - с фактором "сила Я - Слабость Я". Прототип 3 (нестабильный) положительно коррелирует с фактором "нефрустрированность - фрустрированность". Обсессивно-заботливый и сверхавтономный прототипы (4-й и 6-й) не дают значимых корреляций с факторами опросника Кеттела. Прототип 5 (обсессивно-самодостаточный) положительно связан с факторами "низкий - высокий интеллект" и "слабость Я - сила Я". Прототип 7 (эмоционально-непривязанный) отрицательно связан с фактором "практичность-мечтательность".

Таблица 2. Средние значения демографических данных и результаты диагностики психопатологической симптоматики испытуемых

стр. 91

Таблица 3. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал 16- факторного опросника Кеттела*

Таблица 4. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал MMPI*

По шкалам опросника MMPI (табл. 4) значимые положительные взаимосвязи были обнаружены между шкалами "Конверсионная истерия", "Мания" и прототипом 3 (нестабильный); отрицательная взаимосвязь - между шкалой "Шизоидность" и прототипом 4 (обсессивно - самодостаточный).

Взаимосвязи величин прототипов привязанности и показателей оценки психопатологической симптоматики. В результате вычисления коэффициентов корреляции между шкалами SCL-90-R и абсолютными величинами прототипов привязанности (табл. 5) оказалось, что наибольшее количество значимых положительных корреляций с психопатологическими симптомами (шкалы "Межличностная сензитивность", "Депрессия", "Тревожность", "Фобическая тревожность", "Паранойяльные симптомы", "Психотизм") наблюдаются у прототипа 7 (эмоционально-непривязанный). В свою очередь, надежный прототип дает отрицательные, но незначимые корреляции с показателями оценки психопатологических симптомов, а обсессивно-самодостаточный прототип (5-й) имеет отрицательные корреляции на достоверном уровне со шкалами "Обсессив-

стр. 92

Таблица 5. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал SCL-90-R*

Таблица 6. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал BDI*

ность-компульсивность", "Тревожность". Прототип привязанности 2 (сверхзависимый) дает много положительных взаимосвязей с выраженностью психопатологии по шкалам "Соматизация", "Обсессивность-компульсивность", "Депрессия", "Тревожность", "Фобическая тревожность". Нестабильный и обсессивно-заботливый прототипы привязанности (4-й и 5-й) имеют положительные, но незначимые корреляции с интенсивностью психопатологических симптомов. Прототип 6 (сверхавтономный) также положительно коррелирует со шкалами, оценивающими психопатологические симптомы, однако значимая корреляция получена только по шкале "Враждебность".

В табл. 6 приведены значения коэффициентов корреляции между прототипами привязанности и параметрами депрессии по BDI. Значимые корреляции со всеми шкалами BDI имеет эмоционально-непривязанный прототип. Надежный, обсессивно-заботливый и обсессивно-самодостаточный прототипы привязанности дают отрицательные, но незначимые взаимосвязи со всеми шкалами депрессии. Сверхавтономный и сверхзависимый прототипы привязанности имеют положительные взаимосвязи с параметрами депрессии по всем шкалам, но не на достоверном уровне. Нестабильный прототип привязанности дает позитивные корреляции с когнитивно-аффективной шкалой BDI и общим показателем депрессии.

Корреляционный анализ, проведенный между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал, оценивающих выраженность посттравматических симптомов (табл. 7), показал, что эмоционально- непривязанный прототип в наибольшей степени взаимосвязан со всеми шкалами посттравматической симптоматики. Он единственный из всех прототипов имеет значимые положительные корреляции с Миссисипской шкалой оценки посттравматических реакций и Шкалой диссоциации. Сверхзависимый и нестабильный прототипы привязанности дают в целом положительные, но незначимые корреляции с интенсивностью посттравматических симптомов, за исключением значимой положительной взаимосвязи между шкалой "Избегание" по IOES-R и сверхзависимым прототипом. Обсессивно-заботливый прототип имеет значимую положительную взаимосвязь со шкалами "Вторжение" и "Избегание", а также с общим показателем влияния травматического события. Сверхавтономный прототип имеет положительные незначительные корреляции со всеми шкалами выраженности посттравматических симптомов и при этом значимо взаимосвязан со шкалой "Вторжение". Надежный

стр. 93

Таблица 7. Значения коэффициентов корреляции Спирмена между абсолютными величинами прототипов привязанности и показателями шкал IOES-R, MS и DES

и обсессивно-самодостаточный прототипы отрицательно, однако незначимо коррелируют с посттравматическими симптомами, за исключением достоверной отрицательной корреляции между обсессивно-самодостаточным прототипом и симптомами избегания по IOES-R.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

• ⇐ Назад
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 101112
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒