Individual Psychological Characteristics in Women with Pregnancy Complications
V. M. Rusalov*, L. M. Rudina**
* Dr. sci. (psychology), head of laboratory of psychology and psychophysiology of individuality, IP RAS, Moscow
** Psychotherapist, Moscow
There were studied family-genetic, temperamental and cognitive peculiarities in women with different degree of pregnancy complications. The Ss were 400 women (22 - 35 years old) divided into three groups according to degree of complications. Control group consisted of 100 "practically healthy" women. It was shown that behavioral patterns are inherited strictly by mother's line and are stable despite the destructiveness of pregnant woman behavior. Each group of Ss was characterized by a distinctive set of temperamental traits. The indices of "pessimism" were more pronounced in women with greater degree of health gravity. The gravity of pregnancy was linked to the level of relationship between temperament and cognitive characteristics.
Key words: family-genetic method, heritability, temperament, attributive style, destructiveness of behavior, adaptation to pregnancy, pregnancy complications.
стр. 26
Психология личности. ПОНЯТИЕ "ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ЛИЧНОСТИ": ОБОСНОВАНИЕ И ПРИКЛАДНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Автор: С. К. НАРТОВА-БОЧАВЕР
Г.
С. К. Нартова-Бочавер
Кандидат психол. наук, доцент МПГУ, МО СУ и МГППУ, директор психологической консультации "Институт детства", Москва
И именно появление чего-то или кого-то непредсказуемого внутри пространства, вполне привыкшего к своему содержимому, создает ощущение события.
И. Бродский
Обосновывается и предлагается использовать в различных областях психологии личности и психотерапевтической практики понятие "психологическое пространство личности". Рассматриваются предпосылки данного понятия из этологии и наиболее авторитетных течений психологии личности. Анализируются предварительные результаты использования нового подхода при изучении асоциального поведения, особенностей семейного взаимодействия, дистанции в браке. Изучаются некоторые закономерности онтогенеза психологического пространства в случае нормальной социализации и в особых условиях. Очерчиваются перспективы дальнейшего изучения психологического пространства личности.
Ключевые слова: психологическое пространство, депривация, суверенность, дистанция, границы, кризисы.
Цель данной статьи - обосновать введение понятия "психологическое пространство личности", раскрыть его содержание и обозначить перспективы ближайшего развития. Обсуждаемое понятие уже используется в различных областях научных исследований и психотерапевтической практики, поэтому остается его только валидизировать и операционализировать.
Валидизация состоит в том, чтобы продемонстрировать вариативность (репрезентативность) качества, которое обозначается понятием, соотнести его с другими конструктами, уже достаточно обоснованными, и очертить разрешающие способности. Операционализация предполагает создание метода и процедуры, которые могли бы привести к получению не только качественных, но и количественных характеристик для описания психологического пространства личности.
Понятие "психологическое пространство личности", отражая тенденцию современной психологии личности к сближению естественнонаучной и гуманитарной парадигм, номотетического и идиографического подходов, сочетает в себе качество и количество, поэтому может использоваться и для феноменологического описания, и для исчисления. В дальнейшем мы будем опираться иногда на данные исследований, а иногда - на результаты применения "case-method" в рамках нашей собственной консультативной практики.
В современной психологии топологические категории использовались для описания внутреннего мира человека практически с самого начала существования нашей науки, что обусловлено феноменологической природой субъективного, недоступной никакому иному описанию, кроме как через уподобление его объективному. Описывая субъективное бытие человека, говорят о жизненном мире (Ф. Е. Василюк), топологии субъекта (А. Ш. Тхостов), внешнем и внутреннем Я (А. Б. Орлов), факторе места и обособлении личности (В. С. Мухина), а также о категориях объективного существования человека - психологическом времени и пространстве [6, 17, 23, 24]. Такие понятия, как "пространство" (внутреннее, психосемантическое, социальное), "дистанция", "выше-ниже", "ближе-дальше", "границы", "барьеры", находят широкое применение в практической психологии [4, 10 - 12, 17, 18, 20, 21].
К формулированию и исследованию проблемы психологического пространства нас побудили наблюдения, накопленные в течение нескольких лет работы в консультативном центре НИИ детства Российского детского фонда. Не имея возможности собрать статистически достоверные
стр. 27
данные, мы замечали, что случаи агрессивного поведения, вандализма, домашнего и школьного воровства детей и подростков нередко наблюдались в ситуациях, когда потребность ребенка в личном жизненном пространстве оказывалась ущемленной (депривированной) с самого начала его жизни либо в результате стрессовых для него событий, например появления в семье отчима. И чем сильнее становилось вторжение взрослых в частную жизнь ребенка (чтение дневников, обобществление игрушек, непризнание личной собственности на вещи), тем более резкой была ответная реакция (воровство, бегство из дома и т.д.). Асоциальные тенденции детей, начавших свою жизнь в детском доме, очень устойчивы и не вполне корректируются даже в случае усыновления и перехода в семейный дом. Примечательно, что ментальное и физическое при этом как бы обладают способностью переходить друг в друга: мерой любви может быть количество подарков, а мерой уверенности в себе - площадь суверенной, недоступной контролю со стороны взрослых территории [18, 21].
Научные предпосылки понятия "психологическое пространство" имеют междисциплинарный характер. Данные этологии, психологии среды, психологии личности в рамках самых различных школ последовательно подводят нас к формулированию вопросов "Что такое личность?" и "Из чего состоит личность?" в пространственных категориях.
Территориальность, среда и поведение. Понятие территориальности было введено впервые в XVII веке английским исследователем Дж. Реем, изучавшим поведение соловья. В этологии, науке об инстинктивных основах поведения (которые не отменяются и у человека как биосоциального существа), многие виды активности объясняются понятием территориальности: вдобавок к тому что каждый вид располагается в определенном ареале, отдельные особи закрепляют за собой также "личные" участки территории, площадь которой достаточна для того, чтобы обеспечить себя пропитанием [1, 15, 23]. Внутри и вне личной территории особь ведет себя по-разному: наиболее напряженными во взаимодействии оказываются границы, где происходят сражения, которые "ведут к пространственному разрежению популяций, обеспечивая каждой особи обладание определенным объектом или территорией, необходимыми для воспроизведения вида. В результате предупреждается совместное пользование такими объектами, которое во многих случаях было бы губительным или по крайней мере менее эффективным" [23, с. 64]. Таким образом, границы отделяют индивидуальную жизнь особи (или частную жизнь, как это принято говорить о людях) от жизни видовой, общественной, причем это отделение эволюционно оправданно, обеспечивая безопасность нормальной жизнедеятельности живого существа.
Реальное или предполагаемое изменение границ индивидуальной территории служит сигналом для специфического поведения особи: либо защиты посредством агрессивно-оборонительного поведения, либо бегства до места большей безопасности. При этом зоной особой психологической напряженности является граница личной и чужой территории. По мнению К. Лоренца и Н. Тинбергена, эти инстинктивно закрепленные образцы поведения, сложившиеся в течение тысячелетий, продолжают функционировать и у человека, частично трансформировавшись в социальные инстинкты, а частично проявляясь в динамике внутреннего мира личности [15, 23].
Применительно к поведению человека понятие "личное пространство" было впервые использовано Р. Соммером, основоположником науки проксемики. Она изучает закономерности пространственного размещения и поведения людей в аспекте переживания ими субъективного комфорта, что достигается благодаря наличию у каждого невидимой пространственной "оболочки". Соммер, однако, рассматривал личное пространство преимущественно территориально и как стабильное образование [1, 27 - 29, 35].
Еще один подход к обсуждаемой нами проблеме предлагал Р. Баркер, на основе результатов структурированного наблюдения выдвинувший концепцию "места поведения", согласно которой дети поступают по-разному в различных условиях, но склонны вести себя идентично на одной и той же территории, несмотря на очевидные индивидуальные различия [1, 35]. Таким образом, территория как бы деиндивидуализирует человека, навязывая ему определенные паттерны поведения.
Перечисленные концепции и подходы подтверждают факт детерминации поведения территориальными и пространственными условиями, что отмечается и у животных, и у людей. Однако поскольку человек в своем бытии нуждается в материальных условиях существования так же, как и в духовных, то и переживание "свое-чужое" у него начинает относиться к социальным, философским, эстетическим предпочтениям настолько, что даже чистая идея может становиться предметом отторжения или защиты. То есть пространство человека расширяется [1, 8, 27].
Для того чтобы перейти к описанию личности в терминах пространства, остановимся на различении внешнего и внутреннего в жизнедеятельности человека, потому что именно на границах между внешним и внутренним миром происходят основные психологические события.
Топологические и эмпирические описания личности. Внутренний мир человека, по-видимому,
стр. 28
возник исторически с появлением сознания, которое и определило субъект- объектное противостояние: все, что может быть отражено, оказалось объектом, а поток сознания, направленный на объекты, стал принадлежностью и отличительным признаком субъекта, который обнаруживает себя лишь в месте столкновения с иным (объектом), т.е. опять же на границах своего бытия [14, 24, 25, 34]. Благодаря сознанию человек сумел выделить себя из среды как фигуру на ее фоне. Но не только сознание стало признаком внутреннего мира человека: от общего для племени коллективного бессознательного отделилось личное бессознательное как выражение того, что предпочтения (потребности, переживания) сообщества в целом и отдельных его членов могут не совпадать [25, 34]. На протяжении долгого времени несовпадение это было незначительным, и частная жизнь человека не сразу стала предметом изучения. По образному выражению Г. К. Честертона, если в античные времена весь город мог думать, как один человек, то современный Homo sapiens сам скорее напоминает город, объятый гражданской войной, что указывает на возрастающую значимость внутреннего мира и происходящих там событий для человека и общества [30].
Понятия внутреннего мира или пространства как вспомогательные использовались многими ведущими психологами прошлого. Привлекательность этих терминов понятна: они удобны, потому что содержат намек на территориальность, указывают на размерность внутреннего мира и его протяженность, т.е. дают возможность исчисления. Попытки операционально описать субъективное бытие человека предпринимались во многих авторитетных направлениях психологии личности. Одним из первых на смешанную природу личности указал У. Джемс. Он понимал "Я" как хозяина всех психических функций, общую сумму всего того, что человек может назвать своим: в структуру личности должны быть включены не только физические и душевные качества, но также привычки и вкусы, принадлежащие ей предметы и люди, имеющие к ней отношение [7]. Рассматривая составляющие эмпирического "Я", Джемс разделил их на три класса: физическую личность, социальную личность и духовную личность, таким образом утвердив онтологическое равноправие фактов и феноменов.
Связь и взаимопревращения ментального и материального, внешнего и внутреннего в человеческой жизнедеятельности признавались психологами различных направлений. К. Г. Юнг рассматривал эти процессы в связи с проблемой синхронистичности и прорицания [25, 34]. Сосуществование в личности явлений различной природы отмечалось также А. Адлером, который в "индивидуальное жизненное пространство" человека включал не только объективно существующую окружающую среду и сознательное отношение к ее элементам, но и содержимое человеческого бессознательного [2]. А К. Левин, учитывая контекстуальность и подвижность явлений внутреннего мира, стремился определить жизненное пространство как систему всех реально существующих для человека фактов, причем существование заявляло о себе "демонстрируемым воздействием на индивида" [13]. Исследуя содержание жизненного пространства, он подчеркивал, что есть соблазн ограничиться чисто психологическими явлениями, подобными мотивам, когнитивным схемам, целям, и исключить физические и социальные события, не оказывающие на человека прямого воздействия. Но существуют события и процессы, которые обычно относятся к физическим, экономическим или правовым явлениям и тем не менее оказывают на индивида прямое влияние. Поэтому, заключал Левин, они также должны быть введены в жизненное пространство человека 1 .
В рамках классического психоанализа идеи приближения к миру (вплоть до слияния с ним) и удаления от него (вплоть до отчуждения) являются сквозными: идентификация и сепарация рассматривались как диалектически связанные между собой механизмы развития личности, интроекция и проекция, также имеющие противоположные направления, - как основа социализации и развития Эго [11, 12, 31]. Эти динамические явления могут описываться на языке как чувств, так и аллегорий, на символическом языке предметов и вещей - "хорошей" или "плохой" материнской груди, принимаемых или отвергаемых частей собственного тела. По наблюдениям М. Кляйн и М. Малер, эмоциональная депривированность ребенка в раннем детстве может приводить к закреплению таких черт, как, например, жадность или аутистическая отчужденность, которые отражают тенденции к расширению или обороне границ психологического пространства.
И, хотя среда и физическое пространство могут быть одними и теми же для всех людей, живущих в них, психологическое пространство всегда уникально, потому что его основой является переживание "Я" и личная идентичность человека
1 "Одна из основных характеристик теории поля в психологии, как я ее понимаю, - это требование, чтобы поле, которое влияет на индивида, было описано не на "объективном физикалистском" языке, но так, как оно существует для этого человека в это время... Описать ситуацию "объективно" в психологии на самом деле означает описать ситуацию как совокупность тех фактов, и только тех фактов, которые составляют поле индивида" [13, с. 83].
стр. 29
[33]. Психоанализ, усовершенствованный этологическим подходом, привел к возникновению Эго-психологии Э. Эриксона 2 .
В отечественной психологии, восходящей к классическим работам Л. С. Выготского, также всегда утверждалось, что именно среда (как предметная, так и социальная) является источником психического развития человека, которое осуществляется в процессе интериоризации, присвоения внешнего и перевода его в содержание внутреннего мира [14, 31, 33]. Приращение внутреннего за счет внешнего и отторжение вовне своего в форме поступков и продуктов деятельности (экстериоризация) - вся жизнедеятельность человека, в сущности, представляет собой постоянный пересмотр границ. Но, соглашаясь с тем, что основными механизмами развития личности выступают уподобление и присвоение (по своему содержанию они близки понятиям аккомодации и ассимиляции в системе Ж. Пиаже или идентификации и обособлению в психоанализе), российская психология, как справедливо отмечает Ю. В. Курбаткина [12], все же не уделяла достаточного внимания рассмотрению внутреннего мира человека как относительно суверенного и автономного, что было обусловлено в основном господством марксистской идеологии, понимающей личность как отражение общественных отношений.
Психологическое пространство личности и его свойства. Итак, психологическое пространство личности может быть определено как субъективно значимый фрагмент бытия, т.е. существенный, выделяемый из всего богатства проявлений мира и определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека. Психологическое пространство включает комплекс физических, социальных и чисто психологических явлений, с которыми человек отождествляет себя (территория, предметы, привязанности, установки). Они становятся значимыми для субъекта, когда приобретают личностный смысл, и поэтому границы психологического пространства охраняются физическими и психологическими средствами.
Измерения психологического пространства - это "контурные точки" описания личности во всей простоте или сложности ее устройства.
Близкими по содержанию понятиями являются идентичность (тождественность самому себе), эмпирическое Я (включает составные части личности), Я- концепция (представляет рефлексию бытия), самость (неосознаваемая сущностная основа личности). Используя математические образы, соотношение психологического пространства личности с идентичностью можно уподобить соотношению функции с ее пределом: это попытка с той или иной мерой точности приблизиться к тому, что не может быть достигнуто.
Пространство подвижно и зависит от интенсивности и осмысленности жизнедеятельности человека. Так, оно может расширяться при наличии "рыхлых" и неопределенных перспектив, что соответствует стадии жизненного поиска, оставаться стабильным в случае обретения ответа и стягиваться при возникновении сверхценной идеи, в состоянии влюбленности и т.п. Однако мы склонны рассматривать психологическое пространство скорее как устойчивую характеристику личности, чем как ее состояние. В пространстве можно выделить его объем, количество измерений, сохранность (устойчивость- подвижность границ). Оно развивается в онтогенезе и взаимодействует с другими качествами личности. Но наиболее важным, на наш взгляд, является прочность его границ, дающая человеку переживание суверенности собственного "Я", чувство уверенности, безопасности, доверия к миру. Таким образом, не очень интересно, каким "метражом" исчисляется пространство, главное, чтобы оно было субъективно достаточным для человека [5].
Психологическое пространство, которое человек ощущает как свое, позволяет ему обособиться, отграничиться от мира предметов, социальных и психологических связей, представляющих фон, среду его жизнедеятельности. В зависимости от того, воспринимается ли окружающий мир как чуждый или родственный, строится и собственная деятельность человека в нем, принимая агрессивную либо кооперативную окраску. Границы пространства определяют отношение к малому и большому социуму - семье и друзьям, социальной группе, этносу, человечеству. Восприятие социума как своего позволяет проявляться конструктивным, жизнетворческим тенденциям, проводящим человека через прозрачные для него социальные границы (благодаря чему, как отмечал Э. Эриксон, формируется "широкая идентичность", чувство общности с широким кругом людей) [33]. Если же социум ощущается как чужой, эти границы могут блокироваться, ограничивая поле самоактуализации личности возникновением ксенофобии различного масштаба - от житейской агрессивности до нетерпимости к социально-этническим группам. Мера переживания своего и чужого, на наш взгляд, определяет способность
2 "Определенные приемы психоаналитического рассуждения, приемы рассмотрения среды как "внешнего мира" или "объективного мира" не учитывают ее всеобъемлющей реальности. Немецкие этологи ввели термин "Umwelt", обозначающий не просто окружающую среду, но среду, существующую в человеке. И действительно, с точки зрения развития "прошлое" окружение всегда присутствует в нас; а поскольку мы живем в процессе постоянного превращения настоящего в "прошлое", мы никогда - даже в момент рождения - не сталкиваемся со средой - людьми, которые избежали воздействия какой-либо другой среды", - писал Э. Эриксон [33, с. 33].
стр. 30
личности к диалогу и совместному творчеству в любых сферах жизнедеятельности.
Итак, психологическое пространство личности обладает следующими свойствами 3 . 1. Человек ощущает пространство как свое, присвоенное или созданное им самим, и поэтому представляющее ценность. 2. Человек имеет возможность контролировать и защищать все находящееся и возникающее внутри пространства, таким образом реализуя свое чувство авторства (то, что не поддается контролю, отторгается и становится объектом вне личного пространства субъекта). 3. Психологическое пространство существует естественно и не рефлексируется без возникновения проблемных ситуаций, оно "прозрачно" и потому с трудом поддается позитивному описанию. 4. Важнейшей характеристикой психологического пространства является сохранность его границ.
Психологическое пространство личности можно соотнести с основными проявлениями психического: оно переживается субъектом как сохранное или нарушенное, что выражается в чувствах покоя или беспокойства; осознается вблизи своих границ и не осознается в тех областях, которые в последнее время не подвергались изменениям; выражается в поведении, направленном на объекты, значимые для внутреннего мира.
Нами условно выделены шесть измерений психологического пространства личности, которые отражают физические (территориальные и темпоральные), социальные и духовные аспекты человеческого бытия: это физическое тело, территория, личные вещи, привычки, друзья и вкусы. Психологическое пространство развивается в онтогенезе при появлении новых измерений и переносе своих границ в рамках уже существующих измерений.
Понятно, что человек открывает собственное тело раньше другой реальности и учится им пользоваться благодаря развитию сенсорики и моторики. Насилие над телом может выражаться во фрустрации базальных потребностей - в пище или комфорте; насильное кормление, неудобная поза, жестокое обращение - это внедрение в пространство человека. Следующее измерение, возникающее с развитием манипуляций, - мир предметов, которые не только функционально необходимы, но и обозначают потребности, склонности, предпочтения. Предметы и у взрослых являются текстом, иносказательным сообщением другим людям о себе. Вещи отражают меру самоуважения и духовной развитости субъекта (вспомним "вау-импульс" у В. Пелевина), и многие люди взаимодействуют между собой именно на языке вещей.
В физическом пространстве личная территория обычно начинает выделяться по мере развития локомоций, когда человек может перемещаться из одной комнаты в другую, самостоятельно открывать дверь, устанавливая таким образом границы. Привычки как временная форма владения пространством также являются предметом идентификации человека. В этологии в качестве гомолога привычек, по-видимому, может рассматриваться дневной и ночной образ жизни животных на одной и той же территории, благодаря чему они могут избежать соперничества и борьбы.
Близкие люди, отражая различные потребности человека, начинают включаться в пространство по мере разделения социального мира на "своих" и "чужих" и, по мнению И. С. Кона, также связаны с территориальным инстинктом: друг - это человек, живущий на той же территории, от которого не нужно защищаться, к которому можно безопасно для жизни повернуться спиной [9]. Наконец, вкусы и предпочтения отражают мировоззренческий аспект человеческого бытия, определяющий саму стратегию жизни, и потому также представляют для человека значимый объект.
Эти измерения выделены эмпирически; они проявляются наиболее часто, но прослеживаются не у всех людей, причем возможно их дополнение и какими-то другими измерениями. Они взаимообратимы: ведь вещи - это не только орудия деятельности, но и носители символического смысла, а круг знакомых может изменять территорию жизнедеятельности. Что касается сексуальных связей, то в истории культуры уже обращалось внимание на то, что во времена античности одинаково обозначались в языке "общее место" в рассуждениях и публичный дом, а отношения между мужчинами и женщинами также несли отпечаток имущественных связей, что закрепилось и в современной лексике ("отдаться" для женщины значит нечто потерять, а "овладеть" для мужчины - нечто приобрести) [26].
Можно ожидать, что сначала психологическое пространство обогащается за счет персонализации предметного мира и лишь затем - социального (это приводит к возникновению персонифицированных норм морали, которые также переживаются субъектом как "свои", внутренние). Чувство
3 М. Черноушек, рассматривая среду обитания как систему взаимодействий человека и мира, отмечал следующие характеристики среды. У среды отсутствуют твердо фиксированные рамки во времени и пространстве, она действует как единое целое. Она воздействует на все чувства сразу, предоставляя не только главную, но и второстепенную (периферийную) информацию, и потому содержит всегда больше сведений, чем субъект способен переработать. Среда воспринимается в связи с задачами и проблемами деятельности. И наконец, любая среда наряду с материальными особенностями обладает психологическими и символическими значениями [29]. Поскольку психологическое пространство личности образуется путем присвоения элементов среды, оно обладает во многом сходными качествами.
стр. 31
идентичности, естественно, не может быть сведено к этим измерениям, но в некотором приближении благодаря им оно может быть описано 4 .
Методы изучения психологического пространства. Свойства психологического пространства приводят к появлению некоторых методических проблем его изучения. Если мы утверждаем, что оно прозрачно, то можно ли, и если да, то каким образом обнаружить его содержимое? Очевидно, что, имея смешанную природу, психологическое пространство не может изучаться методами, фиксирующими либо исключительно феноменологию (переживания субъекта), либо внешнюю активность субъекта. Следуя традиции этологического подхода к проблеме психологического пространства, мы руководствовались следующими рассуждениями: пространство проявляет себя в ответ на его искажение или нарушение, вызывая оборонительную активность субъекта; для того чтобы обнаружить защищаемую ценность, мы должны смоделировать возможность угрозы для нее.
Очевидно, что единого метода изучения психологического пространства, адекватного всем возрастным ступеням, существовать не может. Для респондентов, интеллектуально способных к работе со стандартизированными методами, мы считаем целесообразным использовать опросник, содержащий утверждения об ущемленности, депривированности того или иного измерения психологического пространства. На этапе пилотажного исследования мы использовали предварительный вариант теста "Суверенность психологического пространства личности", включающий в окончательном варианте 29 утверждений, соответствующих 6 выделенным нами теоретически измерениям; выборка составляла в общей сложности 95 подростков г. Москвы 5 .
Содержание пунктов теста обсуждалось с экспертами, проверялось на дискриминативную силу. Приведем некоторые примеры утверждений теста: "Часто мне приходилось терпеть, когда родственники тискали и целовали меня" ("Тело"), "Я всегда имел возможность поиграть в доме в одиночестве, когда мне этого хотелось" ("Территория"), "В детстве я всегда был уверен, что без меня не трогают мои игрушки" ("Вещи"), "Когда я хотел пригласить домой друзей, обычно мне это разрешали" ("Друзья"), "Решение о том, как проводить каникулы, обычно принималось без меня" ("Привычки"), "Случалось так, что одежда, которую я был вынужден носить, мне не нравилась" ("Вкусы"). Теоретически общее количество баллов могло составить от 0 до 29, медиана распределения проходила через значение 19 баллов, и испытуемых, набравших меньшее количество, мы условно называли "депривированными", а тех, кто набрал больше баллов, - "суверенными".
Работа по эмпирической валидизации метода подтвердила в тенденции обоснованность понятия: в группе детей, воспитываемых в приюте, депривированными оказались 8 из 11, а среди обычных школьников - 8 из 18.
Для того чтобы проследить, как развитие психологического пространства происходит в онтогенезе, в работе с детьми дошкольного возраста и их родителями мы использовали метод моделирования конфликтных ситуаций, суть которого состоит в выделении типичных для каждого возрастного периода конфликтов, их поводов (из-за чего), места (где) и эффекта (кто одержал победу). Если возникают типичные конфликты, которые не отмечались раньше, это может свидетельствовать о притязаниях ребенка на новую часть пространства. В течение некоторого времени конфликты, повторяясь, влекут за собой привыкание взрослых к новому возрастному статусу ребенка. И если в конфликте решение остается за ребенком, можно считать, что он отвоевал новую часть своего психологического пространства.
Следует отметить, что попытка изучения психологического пространства через изменение его границ, опирающаяся на такое качество пространства, как прозрачность, - не единственно возможная; так, О. Р. Валединская вполне успешно использовала другое качество, субъектность, и попыталась измерить обсуждаемое явление "изнутри". Рассматривая проблему переживания матерью эмансипации своего двухлетнего ребенка, в связи с чем и происходит реорганизация ее психологического пространства, она ввела следующие измерения пространства личности: территорию тела, территорию вещей, территорию дома, созависимость-ответственность и созависимость-вину [4, 5].
Предварительные результаты. К настоящему времени с применением описанных выше методов получены достаточно выразительные результаты пилотажных исследований психологического пространства личности в различных проблемных областях психологии.
Так, оказалось возможным установить реальную связь между характеристиками психологического пространства и особенностями личности. Согласно нашим предположениям, мироотноше-ние человека (понимаемое нами как система уста-
4 Вспомним классическое упражнение из психосинтеза: "У меня есть тело, но я - это не мое тело; у меня есть эмоции, но я - это не мои эмоции; у меня есть разум, но я - это не мой разум. Я - центр чистого самосознания. Я - центр воли, способный владеть и управлять моим интеллектом, эмоциями, физическим телом и всеми моими психическими процессами. Я - это постоянное и неизменное "Я"". 5 В описании практической части приводятся результаты, полученные студентами МОСУ и МПГУ О. Р. Валединской, Н. А. Венковой, О. В. Котовой, С. В. Котомкиной, Ю. В. Курбаткиной, Е. А. Матвийчук, К. Л. Рыжер, И. В. Спиридоновой в рамках курсовых и дипломных работ, выполненных под руководством автора данной статьи.
стр. 32
новок на мир, характеризующаяся психологической дистанцией, агрессивностью-доброжелательностью, тождественностью (свои-чужие)) в значительной мере определяется тем, насколько защищенной была его собственная "территория" в раннем детстве - каков круг предметов, вещей, территории, закрепленных за ребенком в личное владение и охраняемых внутрисемейными правилами. Отсутствие или сужение личного пространства побуждает человека вести борьбу за его расширение, приводя, с одной стороны, к эффектам "коммунальной психики" и непризнанию психологической дистанции между собой и другими людьми, а с другой - к агрессивно- экспансионистскому поведению.
В практическом исследовании, проведенном при участии 29 детей в возрасте от 9 до 12 лет, И. В. Спиридонова выделила при помощи методики "Несуществующее животное" группы доброжелательных, индифферентных и негативных подростков. Ей удалось подтвердить наличие связи между суверенностью психологического пространства личности и доброжелательным отношением к миру (получено значение x 2 , значимое на уровне p < 0.01).
В исследовании, осуществленном Е. А. Матвийчук, у 25 детей 9 - 10 лет изучалась связь суверенности психологического пространства, измеряемой при помощи уже упоминавшегося одноименного опросника, с чертами личности, определяемыми по опроснику Р. Кетелла [16]. Оказалось, что две (из 10) обследованные девочки имели низкие показатели суверенности, 8 - высокие. У 9 (из 15) опрошенных мальчиков отмечены низкие показатели и у 6 - высокие. Таким образом, можно считать, что мальчики обладают более высокой чувствительностью к фактам депривации (это вполне согласуется с данными дифференциальной психологии о более выраженной территориальности поведения мужчин по сравнению с женщинами). Кроме того, было обнаружено, что группы суверенных и депривированных детей характеризуются различными личностными особенностями. Депривированность у девочек сопровождается чрезмерной реакцией на внешние раздражители (A), усилением возбудимости и беспокойства (D), снижением настойчивости (E), интереса к участию в общих делах ( J ), несколько усиливает немотивированное беспокойство (F), суровость ( I ), робость ( H ) и состояние подавленности ( O ). У депривированных мальчиков явно выражено снижение эмоциональной стабильности ( C ), также усиливается робость ( H ) и напряженность (Q4), отмечается понижение твердости (I), но при этом состояние подавленности не усиливается. Показатели депривированных девочек тяготеют к крайним значениям, а мальчиков - к средним.
Таким образом, депривированные мальчики оказываются более социально адаптированными, а у депривированных девочек наблюдается снижение адаптированности; у мальчиков депривация психологического пространства способствует появлению некоторых фемининных черт, а у девочек - маскулинных. Эти выразительные результаты, вполне объяснимые в контексте психологии пола, необходимо учитывать и в педагогической практике.
Исследование, выполненное С. В. Котомкиной, было посвящено изучению особенностей психологического пространства у детей, живущих в семьях различной структуры - повторно-брачной или традиционной (в этой серии принял участие 41 ребенок в возрасте от 9 до 12 лет). Из 15 детей, живущих в повторнобрачных семьях, 11 попали в группу депривированных и только 4 - в группу суверенных, в то время как из 26 живущих в традиционных семьях детей было выявлено 20 суверенных и лишь 6 депривированных. Кроме того, было показано, что депривированность психологического пространства положительно связана с тревожностью, агрессивностью и низкой самооценкой, т.е. его сохранность, по-видимому, может рассматриваться как одно из условий душевного здоровья и комфорта человека.
В работах, посвященных онтогенезу психологического пространства, чаще использовался метод моделирования конфликтных ситуаций. Так, Н. А. Венковой было обнаружено, что можно зафиксировать момент появления во внутреннем пространстве измерения "привычки" в возрасте 4 лет, потому что, хотя конфликты между детьми и родителями возникают и раньше, именно с этого возраста дети уже одерживают победу, таким образом фиксируя новые измененные границы психологического пространства, а поводы для конфликтов начинают изменяться.
Другая работа на выборке детей 6 - 7-летнего возраста была проведена О. В. Котовой, которая, сравнивая конфликтное поведение 10 единственных детей у родителей и 10 детей, имеющих братьев или сестер, показала, что существуют отличия и в "площади", и в размерности психологического пространства [10]. Единственные дети чаще воспринимают территорию вне дома (например, детский сад) как источник угрозы, в то время как неединственные обладают более широкой идентичностью. Хотя основным поводом для детей из обеих групп были имущественные недоразумения, единственные дети переживали их более болезненно, а в целом поводов для ссор у них имелось больше. Поэтому можно сказать, что дети, растущие вместе с братьями и сестрами, оказываются более социально взрослыми и защищенными.
Психологическое пространство может по-разному взаимодействовать с пространствами других
стр. 33
близких людей, быть частью пространства человека, доминирующего в диаде, частично пересекаться с ним или иметь несколько точек соприкосновения. Все эти варианты предполагают неоднозначное сочетание с субъективной удовлетворенностью браком, т. е. в рамках нашего подхода можно говорить о типах супружеского взаимодействия. Попытку изучения супружеских отношений с точки зрения психологической дистанции предприняла Ю. В. Курбаткина, на примере изучения 30 человек со стажем брака до 10 лет выделившая типичные для благополучного брака и дисфункциональных семей сочетания установок на приближение и удаление от партнера [12].
Исследование психологического пространства и его трансформаций открывает существенно новые возможности в изучении личностных кризисов различной природы. Проведя ретроспективный опрос 39 матерей московских дошкольников, О. Р. Валединская пыталась проверить гипотезу о том, что психологические пространства матери и ребенка, достигшего двухлетнего возраста, начинают разделяться [4, 5]. Она обнаружила интересные типологические закономерности: существуют группы матерей, стабильность психологического пространства которых сохраняется за счет уменьшения дистанции между ней и ребенком при укреплении прочных границ по отношению к другим членам семьи; таким образом мама самоактуализируется, поддерживая почти симбиотические отношения со своим ребенком и психологически не "отпуская" его при одновременном отдалении от других родственников. Существует и другая группа мам: они достигают стабильности психологического пространства, "отодвигая" ребенка от себя, придавая ему психологический статус, близкий статусу остальных домочадцев. Наконец, еще одна группа матерей примечательна тем, что свое отношение к ребенку они пересматривают более радикально, чем к другим членам семьи.
Эти неоднозначные результаты могут указывать на тенденции, которые наблюдаются при разрешении любых кризисов, связанных с физической, психологической или социальной сепарацией: в ситуациях развода, в случае создания детьми собственной семьи, при потере близких людей.
Перспективы изучения психологического пространства личности. Хотя приведенные выше результаты не всегда отвечали требованиям строгой достоверности, все же можно считать, что они представляют собой первые шаги для решения различных проблем психологии при помощи нового методического аппарата - понятия "психологическое пространство" и методик его изучения. В прикладной психологии также существуют остроактуальные вопросы, которые можно попытаться решить в рамках предлагаемого нами подхода.
Так, нам представляется возможным изучать и корректировать социально безразличное или асоциальное поведение человека в аспекте его обусловленности депривацией психологического пространства в детстве. Подобно тому как А. С. Макаренко применял "воспитание доверием", в рамках индивидуальной и групповой терапии можно во внутреннем плане воспроизводить и отреагировать ситуации детства, которые переживались как ущемление.
Пример 1. 30-летний А. В. работает научным сотрудником в научно- исследовательском институте гуманитарного профиля. Для своего возраста он весьма хорошо адаптирован: защитил кандидатскую диссертацию и пользуется уважением как профессионал. Личная жизнь у А. В., однако, практически отсутствует, а круг знакомых (даже не друзей) тоже весьма ограничен. А. В. провел детство в интернате, куда его определила мать (отца у него не было). В настоящее время он поддерживает отношения с матерью, дружелюбные, но также не близкие, по-видимому, не ощущая ответственности за ее благополучие. Типичным для социального поведения А. В. является следующий эпизод: заходя в расположенные поблизости лаборатории института, он безуспешно пытается "стрельнуть" сигарету, предпринимая последовательно несколько попыток. Убедившись в их безрезультатности, А. В. вздыхает и достает сигарету из собственного кармана, совершенно при этом не смущаясь. Данный эпизод свидетельствует о "прозрачности" границ предметного мира, которые в обычном случае являются жесткими, что, по-видимому представляет собой рецидив "коммунальной психики", свойственной обитателям детских домов, когда каждый предмет принадлежит всем, но не может быть личным. Слабая иерархия в присвоении вещных объектов моделирует аналогичное положение дел и в мире социальном, где близкие и дальние располагаются примерно на одинаковой социальной дистанции.
Очень конструктивным может быть также рассмотрение различных критических событий с точки зрения тех измерений пространства, которые при этом искажаются, и восстановления его структуры и границ.
Пример 2. 31-летняя А. С. пережила сочетанную психологическую травму: сначала смерть еще совсем не старой матери (с ней у А. С. были непростые отношения), а через два месяца после этого измену мужа, с которым они жили более десяти лет. Эти критические события повлекли за собой наряду с депрессией искажение социального пространства А. С., выражающееся в нежелании контактов, падении избирательности общения с элементами социофобии, т.е. увеличении дистанции по отношению к другим людям и неспособности ее гибко изменять в зависимости от эмоциональной близости человека. А. С, имея высокий служебный статус, обосновалась в отдельном кабинете, чтобы не находиться рядом с другими (хотя раньше с удовольствием устраивала служебные праздники, находя личный подход к своим сотрудникам: охотно подбирала для каждого индивидуальный подарок и не уступала этой обязанности никому из коллег), затем запретила беспокоить себя дома и ограничила круг людей, знающих номер мобильного телефона. Процесс освобождения от обременительных контактов пошел дальше: А. С, будучи администратором, вернула трудовые книжки всем фиктивным сотрудникам, включая родную сестру, единственного никогда не предававшего ее близкого человека, что сильно ухудшило жизненные обстоятельства последней. Психотерапевтическая работа с А. С. была направлена на усиление избирательности установления социальной дистанции, на различение потенциально опасных и безопасных для нее контактов. Налаживание общения с близкими наряду с укреплением способности не допустить манипулирования со-
стр. 34
бой со стороны незначимых людей явилось важным шагом А. С. для обретения душевной гармонии.
Еще одно актуальное направление - это формирование новых социальных установок (таких как готовность к супружеству или родительству), которые также позволяют трансформировать индивидуальное психологическое пространство: можно предположить, что ригидная фиксация границ как защитная реакция на внедрение извне затрудняет добровольное допущение в свой мир других людей с новыми обязательствами перед ними. Оставаясь вне психологического пространства, в случае личностной незрелости субъекта формально близкие ему люди, однако, не включаются в зоны ответственности и контроля, которые распространяются на все "свое".
Изучать психологическое пространство можно и типологически, связывая такие его характеристики, как жесткость границ, размерность, преобладание измерений, с другими особенностями личности и психологического опыта. Наконец, с помощью пространственных категорий можно не только описывать зрелую личность, но и гармонизировать невротические варианты индивидуального развития.
Пример 3. 40-летний М. О., исследователь европейского уровня, страдает от падения профессиональной продуктивности, которое чревато потерей многих возможностей, открывающихся ему в данный момент. Работа, о которой идет речь, обладает для него весьма умеренной привлекательностью, но, не будучи главным делом его жизни, тем не менее, содержательно связана с тем, что интересует его больше; при этом она может быть условием выполнения стратегических профессиональных и личных планов М. О. По многим причинам нужно ее сделать, и М. О. это понимает, но заставить себя не может. В ходе работы над решением этой очень конкретной проблемы М. О. самостоятельно продуцирует следующий образ: он представляет себя находящимся в маленьком домике, а Работа находится на улице, за дверью крепко запертого дома, где он чувствует себя уверенным и защищенным. Следующий шаг работы над собой М. О. был ознаменован появлением нового образа: домик оказался обнесенным маленьким заборчиком, а Работа переместилась в палисадник и таким образом оказалась ближе к М. О, чем к другим людям, находящимся на улице, и ближе, чем она была раньше. То есть визуально-топологические перемещения сопровождали процесс усиления идентификации М. О. с задачей, которую ему предстояло решить и которую он постепенно принимал, устанавливая над ней личный контроль.
Выводы. Приведенные предварительные результаты исследований и отдельные случаи дают основание заключить, что понятие "психологическое пространство личности" обладает высокими эвристическими и психотерапевтическими возможностями и может быть использовано при решении теоретических и прикладных задач различного уровня сложности. Обнаружены гендерные различия психологического пространства, прослежена связь его депривированности-суверенности с различными чертами личности и особенностями самосознания человека. На примере процесса нормального взросления и переживания кризисных ситуаций показано развитие психологического пространства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абрамова Ю. Т. Психология среды: истоки и направления // Вопросы психологии. 1995. N 2. С. 130 - 131.
2. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. М., 1995.
3. Бубер М. Я и Ты. М., 1993.
4. Валединская О. Р. Материнские возрастные кризисы: кризис "двухлетней мамы" // Сборник трудов студентов и аспирантов МОСУ. М., 2001. С. 20 - 25.
5. Валединская О. Р., Нартова-Бочавер С. К. Личное пространство человека и возможности его "измерения" // Психология зрелости и старения. М., 2002. Лето. С. 60 - 77.
6. Василюк Ф. Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. М., 1984.
7. Джемс У. Психология. М., 1991.
8. Иванова Г. И. Принципы формирования архитектурной пространственной среды с учетом особенностей возрастного восприятия. М., 1993.
9. Кон И. С. Дружба. Этико-психологический очерк. М., 1987.
10. Котова О. В., Нартова-Бочавер С. К. Там, где трудно одному (Сила и слабость единственных и неединственных детей) // Наш малыш. 2003. N 3.
11. Кляйн М., Айзеке С, Райвери Д., Хайманн П. Развитие в психоанализе. М., 2001.
12. Курбаткина Ю. В. Процесс сепарации и индивидуации с точки зрения традиции объектных отношений и Я-психологии // Психология и жизнь. М.: МОСУ, 2001. Вып. 2. С. 75 - 82.
13. Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб., 2000.
14. Леонтьев Д. А. Учение о среде в педологических работах Л. С. Выготского // Вопросы психологии. 1998. N 1. С. 108 - 124.
15. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). М., 1994.
16. Матвийчук Е. А. Личное жизненное пространство мальчиков и девочек // Психология и жизнь. М.: МОСУ, 2000. Вып. 1. С. 14 - 20.
17. Мухина В С. Возрастная психология. М., 2000.
18. Нартова-Бочавер С. К., Малярова Н. В., Несмеянова М. И., Мухортова Е. А. Ребенок в карусели развода. М., 2001.
19. Нартова-Бочавер С. К. Развитие жизненного пространства ребенка в онтогенезе // Стратегия дошкольного образования в XXI веке: проблемы и перспективы. М., 2001. С. 280.
20. Нартова-Бочавер С. К. Понятие "психологическое пространство личности" и его эвристические возможности // Психологическая наука и образование. 2002. N 1. С. 35 - 42.
21. Нартова-Бочавер С. К., Кислица Г. К., Потапова А. В. 140 вопросов семейному психологу. М., 2002.
стр. 35
22. Орлов А. Б. Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека // Вопросы психологии. 1995. N 2. С. 5 - 18.
23. Тинберген Н. Социальное поведение животных. М, 1993.
24. Тхостов А. Ш. Топология субъекта // Вестник МГУ. Сер 14 Психология. N 2. С. 3 - 13. N 3. С. 3 - 12.
25. Фон Франц М. - Л. Прорицание и синхрония. Психология значимого случая. СПб., 2002.
26. Фуко М. Забота о себе. История сексуальности III. М., 1998.
27. Хейдметс М. Субъект, среда и граница между ними // Психология и архитектура / Под ред. Т. Нийта, М. Хейдметса, К). Круусвалла. Таллин, 1983. С. 61 - 63.
28. Хейдметс М. Феномен персонализации среды: теоретический анализ // Средовые условия групповой деятельности / Под ред. Х. Миккина. Таллин, 1988. С. 7 - 15.
29. Черноушек М. Психология жизненной среды, М., 1989.
30. Честертон Г. К. Книга Иова // Мир Библии. 1993. N 1. С. 32 - 36.
31. Чудновский В. Э. К проблеме соотношения "внешнего" и "внутреннего" в психологии // Психол. журн. 1993. Т. 14. N 5. С. 3 - 13.
32. Шоттер Дм. М. М. Бахтин и Л. С. Выготский: интериоризация как "феномен границы" // Вопросы психологии. 1996. N 6. С. 108 - 117.
33. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
34. Юнг К. Г. Синхронистичность. М., 1997.
35. Barker R. Ecological psychology: Concepts and methods for studying the environment of human behavior. Stanford, 1968.