Общепсихологический деятельностный подход и психология ПР

Психологический журнал Том 26, №1, 2005

СОДЕРЖАНИЕ

Автор:

стр. 3

стр. 4

Методологические и теоретические проблемы. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Автор: Т. В. КОРНИЛОВА

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ¹

Г. Т. В. Корнилова

Доктор психологических наук, профессор кафедры общей психологии, факультет психологии МГУ, Москва

Рассматриваются ведущие направления построения предмета изучения в современной психологии принятия решений (ПР). Выделяются методологические основания двух отечественных концепций. На их примере обсуждается вариативность путей построения психологического знания в связи с различной ориентированностью на разные методологические принципы: жесткая заданность или неопределенность структур ПР; постулирование уровней процессов или гипотезы об открытости иерархий процессов, опосредствующих ПР; закрытые регулятивные профили или динамические регулятивные системы.

Ключевые слова: принятие решений, неопределенность, рациональность, теория деятельности, функционально-уровневая концепция, интегративные процессы, мотивация, метаконтроль.

1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ: ВЫДЕЛЕНИЕ ПРЕДМЕТА ИЗУЧЕНИЯ В СОВРЕМЕННЫХ КОНЦЕПЦИЯХ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Цель статьи - показать новый виток в развитии психологии принятия решений, произошедший в последние годы и позволяющий ей претендовать на выделение в отдельную область изучения.

Методологический анализ недавно структурировавшейся области "психология принятия решений" необходим по следующим причинам. Эта область стала полем интеграции знаний, развивавшихся в различных научных сферах и с постепенным дифференцированием психологических и непсихологических подходов к построению моделей принятия решений (ПР). Процессы, опосредствующие психологическую регуляцию ПР, связывались с разными уровнями и видами психологической реальности. Единственное объединяющее для них основание - выбор из альтернатив, посредством которого субъект преодолевает неопределенность ситуации (объективную или субъективную). Однако понятие неопределенности - не психологический термин. И следует признать множественность трактовок не только субъективной неопределенности или путей ее преодоления человеком, но и самой психологической реальности ПР. Поэтому проследим за изменениями критериев психологической регуляции ПР, происходящими в методологии и психологии ПР: это в первую очередь критерии оценки "рациональности" и "моральности", связываемые с когнитивной и личностной регуляцией ПР. Другие важные аспекты, например качество решений человека, меньше подвергались методологической рефлексии и в определенной степени выступают зависимыми - в силу их явной связи с двумя названными критериями.

Изменение методологических критериев рациональности существенно повлияло на смену постановки проблемы интеллектуальных решений человека. Назовем только три подхода (из всех существующих), в которых раскрытие психологических механизмов выбора означало отказ от понимания рационального как только рефлексивного или дискурсивного его опосредствования. Это подходы Г. Саймона, Г. Гигеренцера и Д. Дернера.

В первом отстаивалась общность критериев рациональности применительно к экономическому поведению и интеллектуальным решениям, что выразилось в рассмотрении интеллекта человека в качестве "ограниченного ресурса". Сложившаяся, в частности, в экономической теории идея оптимального распределения ресурсов была перенесена на оценки процедурных аспектов рациональности, поскольку необходимо было "развести" понятие рациональности результата выбора и рациональности как "разумности" его подготовки. ""Разумные люди" приходят к "разумным" выводам в обстоятельствах, когда нет возможности применить классические модели рационального выбора" [26, с. 33]. Понимание того, что человек в ситуации выбора практически никогда не охватывает всю совокупность объективных ориентиров, а также то, что "динамические модели" (как формы презентации условий выбора или в целом проблемной ситуации) могут не включать прогноза объективных изменений ситуации, при-

¹ Работа поддержана РГНФ (грант N 03 - 06 - 00020а).

стр. 7

вело к формулированию концепции "ограниченной рациональности".

Г. Саймон предложил рассматривать рациональность стратегий выборов не с точки зрения соответствия внешним или количественным критериям их оптимальности, а с точки зрения соответствия мысленному плану, который - в силу ограниченности ресурсов внимания и мышления человека - всегда будет предполагать упрощение ситуации, недоучет каких-то деталей, да и вообще оказаться "фатальным" из-за эвристичного подхода субъекта к анализу альтернатив.

Подход Саймона называют также теорией удовлетворенности, согласно которой люди принимают решения не для реализации оптимальных стратегий, а для получения удовлетворения от принятого решения.

Человек выбирает не лучшую из имеющихся на рынке квартир, а ту, которая удовлетворяет его запросам. То же происходит при других каждодневных решениях. В результате люди хорошо адаптируются, не реализуя посылки о той целевой функции, которую сформулировали МОП ("модели ожидаемой полезности", предполагающие, что цель субъекта - максимизация ценности результата выборов). Достижение притязаний - вот цель человека при ПР и оценка действительной рациональности его стратегий.

Исследования практики принятия решений в тех видах профессиональной деятельности, где этапы ПР выступают ключевыми и зависящими от способов преодоления неопределенности, актуализируемых или формируемых самим субъектом, поставили задачу переинтерпретации ведущих уровней в регуляции таких решений. Новая волна исследований интуиции в многочисленных зарубежных подходах сегодня непосредственно связана с обращением к иным, чем рефлексивные схемы, психологическим механизмам регуляции выбора как ведущим уровням в их мыслительном опосредствовании (их обзор дан в статье [28]).

Особую значимость приобрела проблема множественности механизмов ПР, так как тенденция построения одноплановых моделей, с единой временной осью развертывания антиципации, предрешений и конечных выборов (моделей, адекватных для ограниченного круга предметных задач), была осознана как угроза их экологической валидности.

Обращение немецкого автора Г. Гигеренцера² к понятию экологического интеллекта стало основанием, изменившим понимание рациональности выбора. Рассматривая ряд житейских ситуаций, включающих поведенческое принятие решения (в основном на материале вербальных задач), он по существу отстаивает первенство социальных факторов при регуляции выбора субъекта [33]. А также экспериментально демонстрирует изменение мыслительных стратегий при ПР в зависимости от образа ситуации, который определяется форматом ориентиров, задаваемых субъекту.

Главное отличие взглядов Гигеренцера от других мнений относительно когнитивной регуляции ПР (в частности, он спорит с А. Тверски и Д. Канеманом - авторами "теории проспектов", наиболее приближенной к нормативным моделям) заключается в том, что в ходе эволюции человек не сталкивался с представлением информации в виде вероятностей - это относительно недавнее изобретение. В реальности же человек имел дело всегда только с частотой встречаемости того или иного события. Именно поэтому естественная для человека форма представления информации - частотная. При таком формате подачи информации многие искажения ПР, выявленные как когнитивные эвристики, попросту исчезают, что подтверждается многочисленными экспериментами автора.

Много исследований посвящено тому, чтобы показать, что люди не следуют правилу Байеса при оценке вероятности события, т.е. "неправильно" рассуждают и в итоге дают неверный ответ. Исследователи описывают эти "неизбежные иллюзии" как свойственные человеческому разуму при оценке вероятностей. Гигеренцер возражает: так ли уж люди глупы?

Гигеренцер, как и авторы "теории проспектов", считает, что при ПР человек снижает уровень неопределенности ситуации. Но связывает он это снижение не с функционированием когнитивных эвристик, а с механизмом переключения модулей, специфицированных при опознавании ситуаций ПР как бы по принципу прототипа (сам автор это понятие не использует).

Экономность и рациональность ПР интерпретируются им как упрощение архитектоники взаимосвязей между разными ориентирами субъекта.

Напротив, об усложнении этой архитектоники при ПР в условиях многоальтернативного выбора в так называемых динамических проблемных ситуациях свидетельствуют работы Д. Дернера -крупнейшего представителя современной когнитивной психологии [5]. Его книга хорошо известна российскому читателю, поэтому мы укажем только на общность его позиции с той, которая сложилась в отечественных исследованиях, в частности, при обращении к проблеме "нового мышления" у О. К. Тихомирова [31]. Необходимость принимать решения в условиях неопределенности как неполной информированности, учитывать последствия выборов в перспективе изменений, не поддающихся рациональному прогнозу, ориентироваться на сетевые и динамические взаимодействия изменений в ситуации, а не только на обозримые причинно-следственные связи - эти и другие условия оказываются на первом плане ПР в усложняющемся мире, требующем от человека способности к новому мышлению [5, 31]. Применительно к разным видам жизнедеятельности че-

² Выходец из Австрии, тщательно изучивший во время стажировки в США американскую психологию ПР, ныне - руководитель исследовательских программ в Институте Макса Планка.

стр. 8

ловека это звучит как требование соответствия его интеллектуального и личностного потенциала уровню решаемых им жизненных и профессиональных задач.

Переосмысление рациональности детального планирования осуществлено и другими немецкими авторами (см. [35]). В частности, ими обоснована оценка нерациональности детального планирования и большей продуктивности планов, если в них остаются незапланированные этапы. Тогда человек может лучше учитывать внешние изменения ситуации и при реализации планов давать больший простор мысли, причем там, где акт мысли важен именно как совершающийся "здесь и теперь". Дернер еще резче обострил проблему плана в регуляции селективных стратегий: план создается, чтобы ему не следовать.

Социально-психологические исследования также изменили понимание критериев рациональности стратегий ПР. В частности, стали различать: "рациональную" изменчивость поведения, связанную с беспристрастным анализом альтернатив для обоснования выбираемого решения; и "рационализирующее" поведение, когда уровень проявленных предпочтений направляет пристрастную интерпретацию атрибутов альтернатив не столько на осуществление выбора, сколько на оправдание уже заранее принятого решения [34]. Установлена асимметрия процессов, стоящих за принятием и отвержением альтернатив при задачах социального выбора [32].

И при рассмотрении проблемы "морального выбора" отмечается изменение методологических критериев его оценивания. В учебном пособии [13] мы показываем, что "рациональным" при ПР следует считать принятие субъектом определенного риска решений, а не стремление избежать его. От идей инструментальной и аксиологической рациональности (последняя фиксирует степень "разумности" при выборе целей действий) психология ПР перешла в настоящее время к идеям моральной оценки реализации (или недореализации) человеком своего интеллектуального и личностного потенциала в актах ПР.

У таких разных философов, как М. Мамардашвили [21] и А. Рорти [25], можно выделить общность изменения методологического понимания моральности и рациональности решений человека. У этих авторов критерий интеллектуальности решений - как их "додуманности" - перерастает в проблему психологического критерия оценки их нравственности. "Нравственность" здесь рассматривается не как присущие личности ориентиры, связанные с присвоением ею социально заданных моральных норм и ценностей, а как усилие субъекта, способного реализовывать возможности своего мышления при решении проблем.

Понимание субъекта мышления как личности в переформулировке К. Поппером проблемы "моральных решений" в проблему оценки диапазона "возможного в мышлении" означало введение не принципа личностной регуляции решений (так это представлено в психологии), а критерия различия между интеллектуальными, т.е. содержательно-предметными ориентирами для ПР, и процедурными аспектами ПР. Поппер предложил не путать содержание решения (как того, что в нем записано), принятого тем или иным советом (административным, ученым и т.п.), и оснований, по которым именно оно было принято [24]. Он настаивал на соотнесении потенциальных и реально принятых решений, противоположном сложившемуся со времен Гегеля.

Формула "все действительное разумно", по мнению Поппера, не выдерживает никакой критики в первую очередь в силу неразличения процедур и оснований решения. Если реализовано (стало действительным) определенное решение, то это не означает, что оно было лучшим из возможных. При рассмотрении решений того или иного совета (и при широкой исторической перспективе утверждения в социуме тех или иных решений как наиболее "разумных") именно ценностные (и тем самым иррациональные) основания могут служить критерием их принятия, а не их интеллектуальное обоснование. И Поппер считает отказ от первенства мысли при ПР недопустимым потворством всякого рода иррационализму (или "дьявольщине" по Мамардашвили).

В эмпирических исследованиях ПР, в отличие от методологической литературы, аспект нравственной регуляции характерен для проблематики личностных составляющих выбора: факторов мотивации, самосознания субъекта, его личностных особенностей, в частности толерантности к неопределенности, уверенности и т.д. [13, 23]. Отечественные исследования отличаются при этом существенным прорывом в области изучения процессуальной регуляции ПР на разных уровнях. Высказанная в 1974 г. О. К. Тихомировым идея о возможности реализации внешне одних и тех же выборов при различном их процессуальном опосредствовании - разными психологическими механизмами - с учетом указанных изменений в методологических критериях рациональности и моральности выбора может развиваться на основе обобщения накопленного эмпирического материала и переосмысления общепсихологического подхода к пониманию регуляции выбора. Рефлексия предмета изучения и путей исследования - важный аспект развития психологической теории ПР.

В отечественной психологии сформулированы два исследовательских подхода, наметившие разные проблемы в качестве основных для построения психологической теории принятия решений и соответственно выделившие различные предметы изучения. Первым назовем подход А. В. Карпова, основывающийся на следующих положениях: 1) понимание ПР как интегративных, или второго уровня процессов, несводимых к уровням

стр. 9

остальных процессов, изучаемых психологией (третий уровень - метарефлексия); 2) ограничение категории деятельности апелляцией к профессиональной деятельности человека [8, 9].

Второй подход представлен нашей концепцией, базирующейся на смысловой теории мышления, разработанной в школе О. К. Тихомирова, и предполагает изучение личностно-мотивацион-ной регуляции принятия интеллектуально опосредствованных решений [11 - 13,15]. Он развивается при обобщении нами важных представлений о личностно-интеллектуалыюм опосредствовании активности субъекта в ходе ПР и гетерархи-ческой регуляции их актуалгенеза - основном поле пересечения данных эмпирических исследований, как отечественных, так и зарубежных. В этом подходе на первый план выдвигается идея функционально-уровневой регуляции ПР, а наиболее существенными аспектами в выделяемом предмете становятся представления: 1) о возможности разного психологического опосредствования внешне одинаковых выборов в условиях неопределенности - различными и разноуровневыми психическими процессами; 2) о функционально-динамическом характере регулятивных новообразований - систем психологической регуляции ПР, принципиально открытых и имеющих только динамически складывающиеся иерархии опосредствующих их механизмов (в целостной взаимосвязи с другими процессуальными составляющими мыслительной деятельности человека).

Соотнести направленность путей, по которым идет современная психология принятия решений, - это значит не только реализовать возможность для разных авторов быть услышанными друг другом, но и отрефлексировать постановку предмета изучения. Предмет психологии принятия решений подлежит обсуждению уже только потому, что обобщающие работы - первое учебное пособие [13] и первая книга по методологическому анализу ПР [8] - могут создать впечатление о принципиально разных путях, по которым развивается эта область психологических знаний. Кроме того, взаимосвязи предмета изучения, используемых методов и психологических реконструкций исследуемой реальности часто "неуловимы" и предполагают специальную работу по их выявлению.

Для психологии принятия решений обсуждение своего предмета и путей построения знания о нем важно и при развитии междисциплинарных связей. Междисциплинарный подход реализован, в частности, в работах О. И. Ларичева. Во-первых, он сводит мышление при ПР к операциям классификации и "бессознательным правилам" над ними [17]. Во-вторых, мышление представляет как манипуляцию символами, в результате чего вновь возрождается старая компьютерная метафора, но теперь уже применительно к новому предмету изучения - принятию решений.

Однозначно описанное целевое состояние, извлечение экспертом образцов решений из памяти - эти и другие называемые автором свойства, касающиеся стратегий ПР, могут обсуждаться с точки зрения отказа от принципа активности, который объединяет разнонаправленные работы по изучению психологической регуляции ПР.

Смежной областью следует назвать и психологию практического интеллекта или практического мышления. Автор одного из основных зарубежных подходов к проблеме практического интеллекта Р. Стернберг [30] видит противоречие в самом названии области изучения³ . Однако смешение терминов принятия решений и практического интеллекта не выглядит эвристичным, поскольку именно механизмы преодоления неопределенности, а не само по себе преобразование реальной ситуации является предметом изучения в психологии ПР.

2. ОСНОВНЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ В ПСИХОЛОГИИ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Методологический анализ может быть направлен на обоснование предмета изучения, связанного с выделяемым - с точки зрения той или иной проблемы - аспектом в целостном объекте. Но этот анализ может проходить и как рефлексия теоретического пути построения психологического знания об изучаемой реальности. Тогда он направлен на мир идей (мир теорий и гипотез, или "мир 3" в концепции Поппера). Выделение концептуального аспекта в методологическом анализе подходов к изучению ПР подразумевает как определение основного понятийного аппарата теорий ПР и их построения, так и сопоставление их со сложившимися основными принципами и объяснительными схемами в современной психологии. В отечественной психологии это принципы активности, деятельностного подхода, системности, развития и др.

Рассмотрим представленность в указанных двух отечественных психологических подходах тех принципов, к которым авторы прямо или косвенно апеллируют.

Общепсихологический деятельностный подход и психология ПР

Исследования ПР до последнего времени строились вне рамок интерпретационных схем, связываемых с деятельностным подходом [1]. Однако с

³ В личной беседе он привел такой довод в пользу смены названия "принятие решений" на "практический интеллект": в результате выбора субъектом разрешается именно практическая ситуация, поэтому мы, занимаясь одним делом, должны и использовать это общее название.

стр. 10

их развитием, в частности, при изучении личностного и интеллектуального опосредствования ПР возникла необходимость поставить задачу конкретизации принципа активности личности как субъекта деятельности и субъекта познания. В то же время следует признать, что развитие психологических представлений об активности и деятельности (как молярной единицы активности человека - в понимании А. Н. Леонтьева) приводит к непростым схемам соотнесения понятий, которые представляют деятельностные структуры и фиксируют аспекты активности, лишь в своем генезе имеющие деятельностные основания. Это, например, понятия образа мира [18, 27], целеобразования, надситуативной активности личности [22] и др.

Фактором необходимого обращения к объяснительным возможностям деятельностного подхода в первой из рассмотренных концепций стал анализ ПР в рамках трудовой деятельности человека [9]. Ставшая уже традиционной для методологических работ проблема соотношения понятий внешней и внутренней деятельности здесь получила новое звучание. Это уже не проблема соотношения структур внешней и внутренней деятельности как их единства [6, 18], а проблема мультиплицирования системы (деятельности) в функцию (ПР). Однако поясним предшествующий этап постановки этой проблемы применительно к ПР.

Уже в монографии известного польского ученого Ю. Козелецкого появилось представление о связи ПР с понятием структуры деятельности [10]. В подавляющем большинстве видов профессиональной, учебной или игровой деятельности процесс ПР всегда реализуется в условиях дефицита информации и времени, борьбы мотивов, отражающейся в оценке ситуации как неопределенной. Понятия выбора и альтернативы - ключевые в теории Козелецкого: выбор опосредствован информационной оценкой или волевым актом, в результате которых субъект способен сформировать последовательность целесообразных действий, ведущих к достижению цели. По содержанию это процессы "соотнесения различных элементов структуры деятельности, осуществляющиеся на отдельных ее этапах и уровнях" [10]. С этих пор любая интерпретация процесса ПР имеет один общий исходный пункт: ПР так или иначе включено в процесс деятельности, когда заканчивается подготовка и начинается исполнение какого-либо акта (действия). Итак, можно сказать, что проблематика деятельностного подхода совершенно необходима для уточнения предмета психологии принятия решений. Прямое вычленение деятельностных структур в актах выбора уже было реализовано в отдельном их виде [19].

Однако при обобщении основных знаний о психологической регуляции ПР методология деятельностного подхода совсем не выглядит очевидной в отношении к такой реальности, как активность субъекта при преодолении им условий неопределенности выбора. В процессах ПР реализуется регулятивная функция психического - и с этим согласны большинство авторов. В то же время система психологических конструктов в рамках деятельностного подхода вполне обходилась без понятия ПР, причем регуляция деятельности связывалась с порождением и функционированием других психологических реалий. Так, важнейшим стал конструкт мотива.

В докладе на международном симпозиуме по проблемам ПР, проходившем в Москве в 1980 г., в рамках анализа степени адекватности и ограниченности математизации процессов, связываемых со стратегиями выбора человека, Б. Ф. Ломов, отстаивавший принципы системного подхода, назвал изучение мотивационной регуляции ПР реализацией деятельностного подхода к этой психологической реальности [20]. Можно было бы возразить, что мотивационная парадигма в исследованиях ПР присутствовала и вне связи с деятельностной парадигмой [12]. Но более важной здесь представляется авторская позиция, согласно которой для понимания механизмов ПР необходимо рассматривать эти процессы в целостной структуре деятельности и целостной регуляции других процессов, происходящих одновременно, а также с запаздыванием или опережением актуал-генеза ПР.

В подходе А. В. Карпова намечен иной вариант выделения предмета психологии ПР в связи с рассмотрением его сквозь призму деятельностного подхода. "Деятельность как объективно существующая форма активности предполагает столь же объективный характер процессов ее организации - интегральных психических процессов" [8, с. 70]. Отметим, что деятельностная концепция А. Н. Леонтьева - как теория "верхнего" уровня - включала категории предвосхищения, целеобра-зования и ряд других, относимых к интегративным, но не выделяла их в отдельный класс. Однако более интересен в данном случае вопрос, что же дает деятельностный подход развитию представлений о ПР.

Истоки формирования представлений об интегративных процессах можно найти у Б. Ф. Ломова, который считал, что "психологическими составляющими" любой деятельности являются процессы антиципации, планирования, восприятия и переработки текущей информации, принятия решения и контроля результатов. В подходе Карпова добавляется возможность двоякого представления одних и тех же процессов, т.е. происходит удвоение аспектов их рассмотрения. Интегральные

стр. 11

процессы "одновременно являются и процессами, и действиями, а их адекватное и полное описание предполагает использование принципа дополнительности их понимания и как процессов и как действий" (выделено автором. - А. К. [8, с. 71]).

Мы разделяем мнение о представлении регуляторных возможностей ПР в деятельностном контексте их рассмотрения. Первая такая попытка соотнесения понятий деятельности и ПР уже была осуществлена [19]. При этом выделялись мотивы, цели, средства ПР, т.е. они трактовались с точки зрения архитектоники деятельностных структур. Теоретико-эмпирический анализ многообразия видов регуляции процессов выбора ставит задачу обоснования превращенных форм активности субъекта при ПР: образований, деятельностных по происхождению, но не обязательно по структуре. Это регуляция самих актов ПР, которая осуществляется посредством доцелевых предвосхищений; построения образа задачи; механизмов доопределения ситуации интуитивно полагаемыми критериями; раздвоения субъективной неопределенности, связанной с оценками развития предметной ситуации и эффективности собственных действий в ней, и т.д.

Рассмотрим, как соотносятся деятельностные представления и идея интегративных процессов. Различая внешнюю и внутреннюю деятельность, Карпов вводит понятие регулятивного инварианта как системы процессов, "необходимых и достаточных для порождения, организации и регуляции целостного поведенческого (деятельностного) акта и составляющих замкнутое "регуляторное кольцо"" [8, с. 81]. Это придает, во-первых, хронологическую упорядоченность всем интегративным процессам и, во-вторых, позволяет соотносить результаты контроля с исходными представлениями о целях действий. В последнем явно просматривается влияние понятия "акцептор действия", но оно заменено новым понятием - "деятельностного рефлектирования".

Идея хронологического упорядочивания, на наш взгляд, снимается представлением о том, что возможно одновременное опосредствование мыслительной деятельности различными процессами, протекающими на разных уровнях. Это понимание соотношения понятий "деятельность" и "процесс" наиболее разработано в исследованиях мышления в школе О. К. Тихомирова. Не менее существенные возражения жесткому представлению о "регуляторных инвариантах" содержатся в многочисленных зарубежных и отечественных теоретико-экспериментальных исследованиях. Они свидетельствуют о том, что в саморегуляции принятия решений одновременно реализуется множество хронологически - и циклически - не замкнутых процессов предрешений, субъективных оценок, парциальной мотивационной регуляции и личностного "примеривания" к себе антиципируемых последствий выбора [12, 13, 23].

Таким образом, апелляция к деятельностному становлению еще только ставит задачу освоения психологического понимания роли деятельностного опосредствования в личностно-интеллектуальной регуляции ПР - активной актуализации субъектом своего личностного и интеллектуального потенциала.

Регулятивный принцип

Представление о регуляторной роли актов ПР может оставаться внешним по отношению к представлениям о психологической регуляции их самих. Первая из названных отечественных концепций исходит из принципа регуляторного кольца и регуляторного инварианта. Ее автор - сторонник выделения жестких структур регуляции ПР применительно к профессиональной деятельности субъекта: "Во-первых, в деятельности, в силу самой ее природы, нормативные предписания являются наиболее жесткими и строгими, они фиксируются в разного рода нормативной документации" [8, с. 146].

Однако регулятивный принцип психологически может быть понят иначе.

А. Бергсон уже в первой психологической модели ПР, представленной в психологии сознания, показал невозможность идеи замкнутого кольца, или рекурсивных циклов, для свободного выбора субъекта [3]. Он обосновал, что, имея в умозрительной точке О возможность движения в сторону одной из двух альтернатив (X1 и X2), субъект никогда не сможет сделать между ними выбор, поскольку после оценивания любой из них он будет возвращаться в точку О другим, как мы бы сейчас сказали, когнитивно и личностно измененным (знающим о последствиях одной из альтернатив, а значит, находящимся уже в другой ситуации). Поэтому Бергсон ввел представление о метаплоскости, в которую вынужден уходить субъект, принимающий решение, чтобы иметь возможность сравнить альтернативы, разорвав временную ось осознавания и преодолев иллюзию замкнутых циклов их сравнения.

В наших исследованиях личностно-мотивационной регуляции ПР была сформулирована другая идея - порождения динамических регулятивных систем как новообразований, оказывающих парциальное действие на различных этапах становления предрешений и конечных выборов субъекта [12,14]. Она развивает сформулированное первоначально Л. С. Выготским понятие регуляции самих процессов ПР в контексте представлений о психологических системах. Как мысль рождается из мотивирующей сферы нашего сознания, так и выбор субъекта, опирающегося на

стр. 12

актуализацию собственного личностно-интеллектуального потенциала (в динамике становления регулятивных новообразований), психологически осуществляется при актуализации смысловых образований и их метаконтроле. Для исследований личностной регуляции ПР это означает необходимость изменения метода изучения: от обычного построения личностно-регулятивных профилей, тестируемых вне подготовки и реализации выбора, к выявлению роли регулятивных (причем временно функционирующих) динамических парциальных личностно-мотивационных новообразований в подготовке выбора (как заключительного этапа преодоления субъективной неопределенности) .

Таким образом, заданное выделение предмета изучения по-разному ориентирует исследования ПР - на жесткие или динамические системы регуляции ПР, замкнутые или открытые иерархии процессов психологического опосредствования.

Принцип системности

Важнейший постулат принципа системности: все психические процессы организованы в многоуровневую систему, элементы которой приобретают свойства, задаваемые ее целостностью. Согласно концепции Б. Ф. Ломова [20], процессы ПР не следует рассматривать как некие автономные механизмы, хотя на каждом из уровней (сенсорно-перцептивном, речемыслительном) они имеют свою специфику. Этот подход вызвал возражения из-за недостаточного определения специфики собственно психологических систем. Так, О. К. Тихомировым обсуждались существенные различия между современными апелляциями к многоуровневости регуляции процессов общей теории систем и изучением психологических систем в рамках культурно-исторического и деятельностного подходов [31].

В контексте принятия идеи допустимости множественности моделей, адекватных именно с точки зрения специфики исследуемого уровня регуляции ПР, можно было бы предположить, что принцип дополнительности позволяет объединять любые психологические представления о регуляции ПР. Согласно нашей гипотезе об открытости иерархий, в которые функционально объединяются разноуровневые механизмы и процессы становления выбора, открытым должно оставаться и поле теорий - теоретических гипотез - о психологической регуляции ПР. Если учитывать множественность процессов, которые потенциально могут быть вовлечены в регуляцию ПР, то здесь предположение о структурной закрытости, определенности актуально складывающейся регулятивной системы не имеет оснований. Поэтому мы принципиально не задаем количество возможных уровней, обеспечивающих саморегуляцию принятия решений субъектом. Говорить о структурной завершенности такой системы, т.е. хотя бы назвать заранее число уровней в ней, - значит препятствовать реальному изучению регуляции ПР. В действительности только в актуалгенезе своего выбора субъект построит иерархию уровней психологических процессов и их взаимодействий, которые функционально будут положены в основу критериев, ориентирующих сравнение альтернатив, предрешения и конечный выбор. Таким образом, исходным должно быть предположение о принципиальной невозможности априорного структурирования ведущих уровней в регуляции ПР. То есть такая регулятивная система является процессуально развивающейся, функционируя посредством динамических новообразований, открытых для становления иерархий разноуровневых механизмов по принципу "здесь и сейчас".

Принцип системности сегодня - неоспоримое и необходимое для психологии ПР звено ее методологических посылок. Но психологическое наполнение этого принципа содержательно отражает разные предметы изучения. Системность может пониматься как структурно заданная определенность уровней. В этом аспекте теория А. В. Карпова направляет на выделение трех уровней процессов - обычные, интегративные и метаконтроля.

Иначе понимается система, где заведомо предполагается возможность несоответствия внешних и внутренних структур деятельности. Например, как показал ряд наших исследований, деятельностные структуры регуляции диалога человека с компьютером не тождественны складывающимся при этом структурам ПР, а обеспечивают целостность психологической регуляции всей системы действий при достижении целей (см., например, [15]).

При изучении ПР как этапов в целостных системах личностно-интеллектуальной регуляции выбора человека в условиях неопределенности не обнаруживается жесткой структурной определенности систем, отражающих актуально ("здесь и сейчас") формирующиеся иерархии разных механизмов процессуальной регуляции ПР. Таким образом, обращение к принципам деятельностного и системного подходов позволяет выделять не жесткую структуру ПР, а динамически складывающиеся новообразования, функционально обеспечивающие разноуровневую психологическую регуляцию ПР в единстве когнитивных и личностных (смысловых) компонентов.

Принцип активности

Реализация субъектом своего личностно-интеллектуального потенциала в подготовке и реализации выбора - это аспект изучения психологического опосредствования процессов ПР, от-

стр. 13

вечающий принципу активности, но наименее изученный в современной психологии. Активность субъекта в преодолении условий неопределенности познавательными (и более узко - интеллектуальными) стратегиями в эмпирических исследованиях представлена более полно. Акты ПР как выборы из заданных альтернатив (что отличает ситуации Decision Making) субъективно представлены человеку как требующие от него приложения определенных усилий, т.е. предполагают личностную активность. Это выражается в таких разных ее видах, которые называются "бременем выбора" и "квазипотребностью в ПР". Разделить интеллектуальную и личностную компоненты в саморегуляции активности субъекта по преодолению неопределенности в ситуации выбора - значит отказаться от идеи выделения таких единиц психологического анализа, в которых представлены все системные свойства изучаемой реальности. И этот аспект следует признать наименее освоенным в психологии ПР.

По отношению к динамическому аспекту становления интегральных процессов в концепции А. В. Карпова интегрирующим механизмом выступает система метакогнитивной регуляции, мера развития которой коррелирует с общим интеллектом. В понимании уровня метаконтроля общепсихологические и когнитивные подходы к познанию и мышлению существенно расходятся. В школе Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева высшим уровнем интеграции является личностное опосредствование деятельности (от уровней самосознания до иерархий глубинных мотивов), а произвольность высших психических процессов возникает в связи с обращением стимулов-средств (как психологических орудий) на управление собственным поведением. Это совершенно иные представления о саморегуляции, чем рефлектирование. Личностно-интеллектуальное опосредствование ПР предстает по-новому - как предмет изучения - в функционально-уровневом подходе, принимая который мы переформулируем исследовательскую задачу. Одновременно возникает диагностический аспект: определить, какие именно процессы выступили ведущими в иерархии процессуальной регуляции ПР и каким образом в них реально оказались иерархизированными личностно-мотивационные и когнитивные новообразования, взаимодействующие на уровне личностного самосознания.

Акты ПР не только актуализируют личностную значимость составляющих выбора (ситуационную, диспозициональную, смысловую), но и изменяют ее, поскольку связаны с процессами самополагания или личностным развитием субъекта решения. Это означает, что ведущими в выборе становятся смысловые новообразования, а не традиционно понятые рациональные основания выбора или собственно рефлексивная регуляция стратегий.

В развиваемой нами психологической концепции принятия решений личностная активность субъекта предстает в качестве основного звена актуалгенеза ПР. Это выражено в гипотезе обратимости: критерием психологического становления ПР является "примеривание" возможных выборов к личностному Я, где оцениваются не только сами альтернативы, но и их субъективная приемлемость, или та личностная "цена", которую субъект готов (или не готов) заплатить, принимая конечное решение как свой личностный выбор. Если обратимость движения альтернативы на умозрительной оси личностного Я исчезает, решение уже состоялось либо не является актом ПР (при условии вынужденного выбора). Изменения личностного Я в результате выбора - вот что предполагает принцип развития и что стоит за известным выражением: человек делает себя своими решениями.

Из адаптивных теорий выбора (моделей принятия практических или управленческих решений) следует, например, что активность субъекта может проявляться именно в отказе от ПР. Это присутствует в понимании процесса регуляции профессиональной деятельности, где предполагаемая система элиминативных средств и механизмов выбора, с одной стороны, отражает механизмы общедеятельностной детерминации, а с другой - позволяет человеку уйти от необходимости ПР как такового, т.е. "обойти" ситуацию выбора [9]. Субъект выбирает при этом надежные, а не рискованные средства организации деятельности. Иными словами, ПР может сводиться к этапу опознавания ситуации ПР и отказа от принятия условий неопределенности (как условий действия в этой ситуации). Для деятельности руководителя, по мнению Карпова, реализация элиминативных механизмов означает переход от пассивной стратегии организации деятельности, строящейся по типу реагирования на возникающие ситуации неопределенности, к активной.

Для выделения специфики психологической регуляции актов ПР характеристика "адаптивности" не подходит. Ею обладают скорее вынужденные решения. А свободные решения, предполагающие интеллектуальную и личностную активность субъекта, могут даже противоречить критериям адаптивности. Существенными здесь являются два основания. Во-первых, это идущая еще от моделей ПР линия связывания понятий неопределенности и риска. Принятие риска, характеризующее множество ситуаций ПР (хотя и не все), расходится с адаптивностью. Во-вторых, это линия обсуждения так называемой надситуативности свободных выборов, связанная в отечественной психологии с теорией неадаптивной ак-

стр. 14

тивности личности В. А. Петровского [22], а в зарубежной - с введением Ю. Козелецким представлений о трансгрессии как страсти к преодолению границ.

3. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПУТИ ПОСТРОЕНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ И УРОВНИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Представленная в методологической концепции В. С. Степина идея уровней научного познания (классическая, неклассическая и постнеклассическая наука) помогает соотнести структуры психологических теорий с соответствующими парадигмальными уровнями развития научного знания [29]. В настоящее время в публикациях сформулировано представление о культурно-исторической концепции Л. С. Выготского как примере теории, отвечающей постнеклассическому парадигмальному уровню [2 и др.]. Другие примеры еще только оформляются в контекстах осмысления наследия отечественной психологии. Так, по мнению В. Клочко, экспериментальный подход позволил О. К. Тихомирову осуществить прорыв на уровень постнеклассической парадигмы в изучении мышления. В то время как современная психология только принимала идеи неклассического уровня, в частности, в системном подходе, связываемом с исследованиями Б. Ф. Ломова и А. В. Брушлинского⁴ , в школе Тихомирова проблемная ситуация уже приобрела субъективные измерения: "предметы выходили из себя" и "двигались в план сознания" [16]. Смысловой и эмоционально-ценностный контексты стали превалирующими в понимании регулятивных аспектов мыслительной деятельности, а сама психика мыслилась уже не отражением, а порождением взаимодействия субъекта с объектом.

Психологические новообразования в процессе мышления выполняли не функцию адаптации субъекта, а характеризовали самоорганизацию его мышления. Мы бы добавили, что впервые здесь понятие неопределенности приобрело уровень конструкта, без которого невозможно представить регуляцию интеллектуальных стратегий. Психология субъекта как одно из методологических оснований также открывает возможность рассмотрения тех путей, посредством которых субъект добавляет в ситуацию неопределенности то, что делает ее разрешимой.

Обращение к средствам методологического анализа, заданным в концепции Степина, позволяет переосмысливать предмет психологического изучения в современных подходах к ПР. Принимая идеи методологического плюрализма - как важнейшего этапа в развитии нарождающейся новой дисциплины, - мы сочли возможным и необходимым соотнести понимание предмета изучения с теми методологическими аспектами, которые, с одной стороны, выявляют дискуссионные точки, а с другой - зависимость направленности исследований от теоретических представлений авторов концепций.

Один из основных принципов научных реконструкций в постнеклассической картине мира - переход от конструкта детерминизма к конструкту неопределенности. В концепции функционально-уровневой регуляции принятия решений понятие неопределенности представлено не только как конституирующее требование к ситуациям выбора, но и как соотносимое с пониманием личностно-интеллектуального опосредствования ПР. Гипотеза об открытости регулятивного контура ПР противопоставляется идее поиска закрытых или инвариантных структур (регулирующих "модулей" в терминологии Г. Гигеренцера или "регулятивного инварианта" - А. В. Карпова). Ряд проведенных нами работ (совместно с С. Д. Смирновым, Н. В. Зателепиной, И. И. Каменевым и др.) позволили эмпирически верифицировать представления о динамических регуляторных системах, отражающих актуалгенез личностно-мотивационных образований как порождаемых в ходе опосредствования ПР функциональных регуляторов направленности и типа решений.

Неосвоенной в психологии ПР остается проблема соотношения рефлексивных и интуитивных процессов. Каким образом соотносятся субъектом осознанные и неосознанные основания сделанных им выборов, не представлено в плане его самосознания. Осознаваемые критерии - лишь открытая часть айсберга. Даже при максимальной рефлексии субъектом стратегий ПР остается неясным, какие еще критерии могли действовать, не будучи отрефлексированными, поскольку представлены в смысловом поле или интуитивно полагаемыми ориентирами, и какого рода предвосхищения направляли предрешения субъекта (каков был ведущий уровень психологического опосредствования в иерархии регулятивных процессов). Принятие условий неопределенности, толерантность к неопределенности - не только задача того, кто принимает решение, но и цель психолога, изучающего процесс ПР. Принятие принципа неопределенности и открытости систем психологической регуляции ПР ориентирует на иные исследовательские подходы, чем принятие принципа жестких структур, замкнутых циклов или регулятивных инвариантов.

⁴ В. Знаков сформулировал основания движения в сторону постнеклассического понимания психологии субъекта А. В. Брушлинским [4]. Это развитие идеи активности субъекта, переход от микро- к макроанализу, взаимосвязь субъекта и "объекта" исследования и общения, выделение регулятивного аспекта, обращение к ценностно-смысловым контекстам становления субъекта [7].

стр. 15

Открытость и множественность форм психологического опосредствования принятия решений и динамический характер их саморегуляции ставят задачу диагностики функциональных иерархий механизмов выбора. Такое понимание предмета изучения опережает признание принципа полиморфизма как указания на многообразие видов, типов или классов ПР. Обычно авторы отдельных работ фиксируют именно заранее выделенный класс решений, в то время как задачей психологического анализа является установление актуально сложившегося типа регуляции по преимущественно представленному в иерархии виду процессов, задающему свойства этой динамической иерархии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Развитие принципов - от единственной к множественной интерпретации, от тотальности к раскрытию самоорганизации изучаемых психологических систем - стало завоеванием именно постнеклассической парадигмы в науке. Психология принятия решений может сегодня сознательно рефлексировать роль этих принципов в выделении предмета изучения, как и противопоставлять им другие пути познания. Развитие принципа неопределенности - применительно к психологической регуляции выборов из альтернатив - направляет выделение предмета современной психологии принятия решений.

Укажем также на следующий контекст обсуждения проблемы: рефлексия ценностного контекста изучения ПР. Он предполагает удвоение субъективности: 1) изучение личностно-мотивационной, а значит, ценностно-ориентированной психологической реальности в регуляции ПР; 2) субъективный характер угадывания автором (изучающим ПР) и построения им этой реальности. Здесь близость к истине не всегда соотносима с отстаиваемой парадигмой рациональности.

Итак, системно-структурному подходу может быть противопоставлена функционально-уровневая концепция, предполагающая порождение регуляторных образований в актуалгенезе ПР. Предположение, что в личностно-мотивационной сфере человека могут быть дифференцированы разные (парциальные) динамические системы, которые включают разноуровневые личностные свойства, интегрированные в функциональные образования и актуально ("здесь и сейчас") оказывающие свое влияние на другие составляющие ПР. Таким образом, эти динамические системы психологических новообразований могут быть рассмотрены как единицы регуляции ПР и стать предметом изучения. Их можно представить в качестве аналогов "функциональных органов" (в понимании Ухтомского), формирующихся при актуализации субъектом его интеллектуального и личностного потенциала, который в целом характеризует ценностно-рефлексивную основу выборов субъекта, а в момент принятия решений - их саморегуляцию как личностных (и, значит, авторских) выборов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психология личности. М.: Наука, 1980.

2. Асмолов А. Г. По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии. М., 2002.

3. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Собрание сочинений. М.: Московский клуб, 1992. Т. 1.

4. Брушлинский А. В. Психология субъекта. СПб.: Алетейя, 2003.

5. Дернер Д. Логика неудач. М.: Смысл, 1997.

6. Зинченко В. П., Смирнов С. Д. Методологические вопросы психологии. М., 1983.

7. Знаков В. В. А. В. Брушлинский: верность традициям и эволюция научных взглядов // Творческое наследие А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова и современная психология мышления / Под. ред. В. В. Знакова, Т. В. Корниловой. М.: Ин-т психологии РАН, 2003. С. 17 - 24.

8. Карпов А. В. Методологические основы психологии принятия решения. Ярославль, 1999.

9. Карпов А. В. Психология принятия управленческих решений. М.: Юристъ, 1998.

10. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М.: Прогресс, 1979.

11. Корнилова Т. В. О функциональной регуляции принятия интеллектуальных решений // Психол. журн. 1997. Т. 18. N 5. С. 73 - 84.

12. Корнилова Т. В. Мотивационная регуляция принятия решений: современные представления // Современная психология мотивации / Под ред. ДА. Леонтьева. М.: Смысл, 2002. С. 172 - 213.

13. Корнилова Т. В. Психология риска и принятия решений. М.: Аспект Пресс, 2003.

14. Корнилова Т. В., Смирнов С. Д. Группировки мотивационно-личностных свойств как регулятивные системы принятия решений // Вопросы психологии. 2002. N 6. С. 73 - 83.

15. Корнилова Т. В., Тихомиров О. К. Принятие интеллектуальных решений в диалоге с компьютером. М., 1990.

16. Клочко В. Е. Контуры постнеклассической парадигмы в творчестве О. К. Тихомирова // Творческое наследие А. В. Брушлинского и О. К. Тихомирова и современная психология мышления / Под. ред. В. В. Знакова, Т. В. Корниловой. М.: Ин-т психологии РАН, 2003. С. 38 - 41.

17. Ларичев О. И. Теория подсознательных решающих правил и ее применение в диагностических задачах // Психол. журн. 2003. Т. 24. N 1. С. 56 - 72.

18. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975.

стр. 16

19. Леонтьев Д. А., Пилипко Н. В. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопросы психологии. 1995. N 1. С. 97 - 110.

20. Ломов Б. Ф. Математика и психология в изучении процессов принятия решений // Нормативные и дескриптивные модели принятия решений / Под ред. Б. Ф. Ломова и др. М.: Наука, 1981. С. 5 - 20.

21. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1985.

22. Петровский В. А. Неадаптивная активность личности. М., 1992.

23. Плаус С. Психология оценки и принятия решений. М.: Филинъ, 1998.

24. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Культурная инициатива. 1992. Т. 1.

25. Рорти А. Царь Соломон и простолюдин: проблема согласования конфликтных моральных интуиции // Вопросы философии. 1994. N 6. С. 98 - 110.

26. Саймон Г. Рациональность как процесс и продукт мышления // Альманах THESIS. 1993. N 5. Мир человека. С. 16 - 37.

27. Смирнов С. Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. М.: МГУ, 1985.

28. Степаносова О. В. Современные представления об интуиции// Вопросы психологии. 2003. N 4. С. 133 - 143.

29. Степин В. С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция. М., 2000.

30. Стернберг Р. Практический интеллект. СПб.: Питер, 2003.

31. Тихомиров О. К. Понятия и принципы общей психологии. М.: МГУ, 1992.

32. Тугарева Е. В. Соотношение психологических процессов принятия и отвержения альтернатив в ходе социального выбора: Автореф. дисс. ... канд. психол. наук. М., 1995.

33. Gigerenzer G. Ecological intelligence: an adoptation for frequencies // The evolution of mind / Eds. D.D. Cummis, С Allen. N. Y: Oxford, Oxf. Univer. Press, 1998. P. 9 - 29.

34. Griffin D., Buhler R. Role of construal process in conformity and dissent // Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V. 65. N 4. P. 657 - 669.

35. Funke J., Glodowski A.-S. Planen und Problemlosen: Uberlegungen zur neuropsychologischen Diagnostik von Basiskompetenzen beim Planen // Zeitschrift fur Neuropsychologie. 1990. Bd. 1. H. 2. S. 139 - 148.

12
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒