Нарушения функционирования семьи (хронические конфликты между родителями, дезадаптивные стили родительского воспитания, особенности коммуникации с матерью, асоциальные семьи);
Наличие психопатологической симптоматики у
Стр. 47
одного или обоих родителей, в том числе химической зависимости. Американский исследователь В. Джейнес [39] приводит данные обширного исследования влияния развода родителей на потребление алкоголя их детьми, в котором приняли участие 24599 школьников обоего пола. Было установлено, что дети, чьи родители развелись недавно (в течение последних четырех лет), были склонны употреблять алкоголь в более высоких дозах и чаще появлялись в школе нетрезвыми, чем дети давно разведенных родителей или дети из полных семей. В работе СВ. Березина с соавторами указывается, что 51% наркоманов рос в неполных или деформированных семьях [2]. По данным Е. О. Смирновой с соавторами, для детей из неполных семей характерны сниженная самооценка, негативное самоощущение, сниженный эмоциональный тонус [22]; сам развод, по данным других авторов (см., например, [48]), оказывает длительное психотравмирующее воздействие на детей.
Хронические родительские конфликты ведут к тому, что ребенок либо чрезмерно вовлечен в отношения между родителями и используется одним из них как средство в борьбе против другого, либо, наоборот, испытывает дефицит заботы и интереса с их стороны. В обоих случаях эмоциональные потребности самого ребенка оказываются вне сферы внимания родителей и не получают необходимого удовлетворения. Понятно, что конфликты родителей или отсутствие одного из них влияют на ребенка не только сами по себе, но и через неизбежное изменение взаимоотношений родителей с ребенком. Е. А. Назаров по результатам своего исследования приходит к заключению, что среди семейных причин наркотизации существенными являются: отвержение и эмоциональная дистанцированность родителей, а также спутанность и непоследовательность в межпоколенных отношениях [19]. В работе А. Е. Личко [17] описаны основные стили воспитания, способствующие развитию девиантного, в том числе и аддиктивного, поведения. К ним относятся, с одной стороны, такие способы взаимодействия родителя с ребенком, которые проистекают из эмоционального отвержения ребенка - от гипопротекции до воспитания вне семьи (в интернате), а с другой - способы, связанные с жестким контролем родителей над ребенком, так или иначе ведущие к его инфантилизации и дефициту самоконтроля.
Характерные особенности коммуникации матери с ребенком, а именно - отсутствие между ними открытости и возможности диалога, недостаточное сочувствие и понимание со стороны матери также являются предпосылками возникновения аддиктивного поведения у ребенка [14, 47]. И наконец, важным этиологическим фактором наркотизации считаются определенные психологические и психопатологические черты родителей, в первую очередь - наличие у них той или иной аддикции, в частности, алкоголизма (см., например, [18]). Эмоциональная холодность, строгость или, наоборот, полное попустительство и непоследовательность в поведении матери, отстраненность, авторитарность или непостоянство отца - вот тот набор личностных характеристик, который удалось выявить исследователям в семьях алкогольно-зависимых мужчин [2, 18].
Тип привязанности как фактор риска возникновения аддиктивного поведения. На формирование предрасположенности к аддиктивному поведению влияет еще один важный фактор - индивидуально-психологический. Речь идет о генезе определенных личностных свойств, совокупность которых при неблагоприятных внешних обстоятельствах впоследствии приводит к возникновению зависимости. Одну из наиболее последовательно разработанных концепций такого рода выдвигает Г. Кристал на основе представлений о ранней травматизации [13]. Согласно его воззрениям, аддиктивное поведение субъекта тесно связано с нарушением у него аффективной регуляции; действительно, исследования показывают, что наркотики постоянно используются в качестве защиты от непереносимых аффектов, прежде всего переживаний враждебности и депрессии [7, 28, 42, 43]. Кристал утверждает, что нормальное психическое функционирование основано на удержании аффектов на переносимом уровне, что позволяет человеку получать от них максимум информации об окружении и о собственном состоянии. Соответственно развитие способности к аффективной саморегуляции детерминируется характером отношений ребенка с матерью в первые месяцы и годы его жизни: слишком тяжелый дистресс, продолжительные болезни, отсутствие материнской заботы влекут за собой формирование у ребенка неадекватных способов совладания с фрустрациями и вызываемыми ими аффектами. Ранняя травматизация, по мнению Кристала, происходит в тех случаях, когда мать по тем или иным причинам оказывается не в состоянии взять на себя функцию регуляции его аффективного состояния. В результате ребенок, вырастая, оказывается беспомощным при столкновении с интенсивными аффектами, и это составляет основу его предрасположенности к химической зависимости [13].
Сопоставляя вслед за Кристалом особенности аффективной саморегуляции аддиктивных пациентов и данные исследований в области психологии привязанности (см. в первую очередь работы Дж. Боулби [3, 4]), можно обнаружить, какие промахи матери - вольные или невольные - ведут к возникновению младенческой травматизации. В общем и целом это те ситуации, когда мать не в силах успокоить ребенка, т.е. помочь ему спра-
Стр. 48
Виться с каким-либо непереносимым эмоциональным состоянием, вследствие чего он не получает необходимого подкрепления своей привязанности к матери. Именно этот факт - неспособность матери адекватно и в полной мере удовлетворить потребность ребенка в привязанности - стал основой наших дальнейших рассуждений о формировании предрасположенности к аддикции с позиции теории привязанности.
Согласно этой теории, потребности в привязанности соответствует некое поведение привязанности, которое активируется у младенца голодом, усталостью и всем тем, что незнакомо или вызывает испуг, и "приводит ... к тому, что человек добивается или сохраняет близость с каким-либо ... предпочитаемым индивидом" [4, с. 182]. Если ответное поведение матери (или того, кто ее постоянно заменяет) не дает ребенку ощущения восстановления или сохранения близости с ней, то у него, во-первых, нарастает негативный аффект, угрожая стать нестерпимым, а во-вторых, происходит фрустрация потребности в привязанности, что, как показывают исследования, закладывает основу для заниженной самооценки и в то же время ставит его перед необходимостью справляться еще и с агрессией. В результате, когда эмоциональное состояние ребенка интенсифицируется и приобретает дополнительные компоненты, с которыми ему не под силу справиться, а никто не приходит ему на помощь, возникает типичная психотравмирующая ситуация - разумеется, в миниатюре, что-то наподобие "бури в стакане воды". Речь идет о таких известных всем родителям и психологам, занимающимся периодом младенчества, ситуациях, когда ребенок, будучи в состоянии неудовлетворенности, отчаянно и яростно кричит - при этом либо никого не оказывается поблизости, либо не удается понять, в чем дело, либо нет возможности удовлетворить его потребность.
При постоянном воспроизведении этой "бури" с большой вероятностью происходит неуклонное накопление травматического опыта - пусть по капле, но образуется то, что М. Хан назвал кумулятивной травмой [41]. Под этим термином он понимал некий результат из раза в раз повторяющихся неудач матери в выполнении ею функции так называемого "охраняющего щита" - т.е., говоря языком когнитивных теорий, модулятора аффектов ребенка, вследствие чего ребенок стабильно переживает психическое напряжение, которое не столько нарушает развитие, сколько отклоняет его, накапливаясь невидимо и неощутимо. Таким образом, для объяснения появления предрасположенности к аддикции нет необходимости непременно привлекать понятие острой психотравмирующей ситуации, и соответственно отсутствие таковой в анамнезе не может служить гарантией от возникновения аддикции. Напротив, есть основания говорить о том, что определенные характеристики поведения матери, проявляясь в ее взаимодействии с ребенком, обусловливают его неспособность к удовлетворительной саморегуляции аффекта, которая впоследствии становится индивидуально-психологическим фактором предрасположенности к аддикции.
Приведенные рассуждения хорошо согласуются с теми материалами о социально-психологических факторах предрасположенности к аддикции, которые упоминались выше (см. [2, 17, 19]). По данным Н. С. Курека [15], у матерей, чьим детям ставили диагноз "токсикомания", наблюдается снижение точности распознавания эмоций ребенка. Отвержение, эмоциональная холодность и дистанцированность, отсутствие взаимопонимания и диалога по сути представляют собой отказ матери (или человека, постоянно ее заменяющего) откликаться на потребность ребенка в привязанности, а сверхконтроль, спутанность и непоследовательность в отношениях соответствуют неадекватному удовлетворению ею этой потребности.
Подход к проблеме предрасположенности к аддикции с позиций теории привязанности позволяет нам не только выявить, обозначить неблагоприятные для ребенка поведенческие характеристики матери (ее неспособность адекватно откликаться на его эмоциональные потребности), но также обнаружить и исследовать их внутриличностные корреляты. Исследования, в которых принимали участие матери и их маленькие дети, показали, что готовность матери реагировать адекватным образом на эмоциональные запросы ребенка, с одной стороны, ведет к формированию у него так называемой "надежной привязанности" (см., например, [31]), а с другой - связано с наличием у самой матери определенных психических средств и функций [49]. Для того чтобы мать могла откликнуться, она должна прежде всего быть в состоянии распознать сигнал, который посылает ей младенец, именно как сигнал о его неблагополучном эмоциональном состоянии [34]. Далее, ей необходимо уметь правильно различать, какого рода неблагополучие переживает ее ребенок - страх, гнев, боль или что-то еще. Следующий шаг, который требуется от матери, - умение самой успешно справляться с актуальным аффектом: если в ответ на страх ребенка мать впадает в панику или, наоборот, склонна все отрицать, то помощь ее будет невелика и неадекватна. И последнее, что она должна сделать, - это транслировать ребенку новое, переработанное ею эмоциональное состояние, в котором его до сих пор мучительный интенсивный аффект доведен до терпимого и поддающегося контролю [32]. Это есть тот оптимальный путь взаимодействия матери и ребенка в эмоционально напряженной ситуации, который не только позволит ребенку справиться с сиюминутным аф-
Стр. 49
Фектом, но и снабдит его интрапсихическим инструментарием для совладания с аффектами в будущем (разумеется, при бесконечном повторении), подкрепит его самооценку и чувство собственной значимости, а также подтвердит его привязанность к матери и ее привязанность к нему.
Исследования, проведенные различными авторами (см., например, [27, 30, 34, 35, 46]), свидетельствуют, что в основе такого взаимодействия лежит способность матери к рефлексии собственных чувств, т.е. их распознаванию и обозначению. Важно отметить, что речь здесь идет не о развернутом во времени познавательном процессе, а о бессознательной переработке матерью поступающей информации и моментальном принятии решения действовать определенным образом. Как показано упомянутыми выше исследователями, эта способность матери к рефлексии связана с ее собственным ранним развитием и тем типом привязанности к родителям, который сформировался у нее на протяжении детства. Так, по данным, приводимым М. Дорнесом [33], матери с надежным типом привязанности достоверно чаще могут адекватно описать собственные чувства и предположить, какие именно чувства испытывает их ребенок; на основе этих предположений им скорее удается успокоить расстроенного и испуганного ребенка, чем матерям с ненадежной привязанностью. Кроме того, у матерей с надежной привязанностью достоверно чаще дети также формируют надежный тип привязанности. Иными словами, эти матери с большей вероятностью способны передать своим детям эффективные способы регуляции аффективных состояний, поскольку сами ими владеют. И наоборот, у матерей с ненадежной привязанностью (как у дистанцированных, так и у тревожных) дети имеют меньше шансов овладеть успешными стратегиями эмоциональной саморегуляции [49, 50].
Итак, теперь мы можем высказать предположение о том, что ненадежная привязанность матери, будучи ее интрапсихическим свойством и проявляясь во взаимодействии с ребенком с самых первых дней его жизни, ведет к недостаточному развитию у ребенка ряда психических функций: регуляции и обозначения аффектов, поддержания самооценки, способности к заботе о себе. А их недоразвитие, согласно концепции Г. Кристала, является фактором предрасположенности к формированию химической зависимости. Следовательно, наша гипотеза в самом общем виде формулируется так: ненадежная привязанность матери (ее эмоциональная неотзывчивость) - это один из факторов предрасположенности ребенка к аддиктивному поведению.
Обратимся теперь к вопросу о том, можно ли усмотреть связь между факторами предрасположенности к аддиктивному поведению и его последующей динамикой, а конкретно - отказом от наркотиков, т.е. переходом аддикта и его семьи на стадию реабилитации и ремиссии. Данные клинических наблюдений показали, что ремиссия у наркомана оказывается более продолжительной (более года), если в реабилитационный процесс удается включить всю семью [19]. После проведенного лечения (детоксикации и первичных реабилитационных мероприятий) аддикты должны разрешить задачу переструктурирования собственной жизни таким образом, чтобы избежать возвращения к прежним зависимостям. Как правило, этот период, связанный с пересмотром жизненных ценностей и ориентации, сопровождается переживанием чувств подавленности, пустоты, раздражительности на фоне характерного для аддиктов неумения регулировать аффективные проявления. В такой ситуации способность людей из ближайшего окружения наркозависимого пациента (особенно матери) к сопереживанию и адекватному реагированию приобретает большое значение: чем более выражена эта способность, тем больше шансов, что пациент встретит понимание и поддержку, и наоборот. На наш взгляд, особенности отношений привязанности матери оказывают влияние не только на предрасположенность к аддикции, но и на процесс реабилитации пациента.
Попытка прямым путем достоверно и объективно установить, имеется ли непосредственная связь между эмоциональной отзывчивостью матери в первые годы жизни ребенка и последующим формированием у него в подростковом возрасте склонности к аддиктивному поведению, почти неосуществима. Для этого потребовалось бы обширное лонгитюдное исследование, охватывающее не менее 15 лет. Кроме того, неизвестно, в какой степени сам факт участия в подобном исследовании мог бы повлиять на развитие событий [51]. Поэтому необходим поиск "обходного пути", а именно такой модели взаимодействия уже взрослого аддикта с матерью, на материале которой можно было бы сделать выводы о связи между эмоциональной отзывчивостью матери и формированием склонности к аддикции. В качестве такой модели мы выбрали взаимодействие химически зависимого индивида с матерью в период его реабилитации после проведенного в стационаре лечения зависимости. Поскольку на процесс реабилитации после лечения существенное влияние оказывает социальное окружение, в котором существует аддикт, и в первую очередь - семья и доминирующие в ней стереотипы поведения [21], то можно предположить, что успех реабилитации пациента с аддикцией зависит от поведения его матери и ее типа привязанности, эмоциональной отзывчивости, способности к рефлексии.
Здесь мы должны прибегнуть к следующему необходимому допущению: те личностные осо-
Стр. 50
бенности матерей, которые связаны с их способностью к рефлексии и поведенческому проявлению эмоциональной отзывчивости по отношению к собственному ребенку, не изменились, т.е. остались константными на протяжении 15 - 20 и более лет. Тогда, обследуя матерей аддиктивных личностей в период их реабилитации, мы получаем доступ к тем процессам, которые когда-то (15 - 20 лет назад) послужили причиной возникновения у них предрасположенности к зависимости. Для такого допущения есть веские основания, а именно - работы, в которых убедительно показано, что тип привязанности остается константным на протяжении ряда лет (см. обзорную статью Hesse [37]). Поэтому с определенной степенью достоверности мы будем считать, что способность матери аддикта к эмоциональной отзывчивости, демонстрируемая на сегодняшний день, не подверглась существенному изменению за прошедшие годы. Соответственно те выводы, которые мы будем делать на основании нашего обследования, можно будет экстраполировать на исходные процессы формирования предрасположенности к аддикции.
Еще один "обходной путь", весьма распространенный, хотя в нашем случае обладающий ограниченной применимостью, - это использование методологии сопоставления экспериментальной и контрольной групп. Экспериментальной группой будут матери аддиктов, а контрольная группа должна состоять из женщин приблизительно того же возраста и социального статуса, чьи дети не страдают от аддиктивного поведения. Ограниченная применимость для этого метода связана, во-первых, с небольшой численностью выборки матерей аддиктов, во-вторых, с невозможностью предсказать дальнейшее развитие детей тех матерей, которые составят контрольную группу. Тот факт, что на момент обследования матери не отмечают у них признаки химической зависимости (или другого аддиктивного поведения), не позволяет, к сожалению, полностью исключить вероятность возникновения аддикции впоследствии. Тем не менее, поскольку объектом нашего исследования будут матери героиновых наркоманов, а из литературы известно, что наибольшая частота возникновения химической зависимости от героина приходится на возрастной период от 15 до 30 лет, то с определенной степенью достоверности мы можем считать, что дети матерей из контрольной группы имеют много шансов избежать героиновой наркомании. Таким образом, используя методологию экспериментальной и контрольной групп, можно сравнить выраженность ряда психологических черт у матерей аддиктивных личностей и матерей, чьи дети не подвержены аддикции, и сделать выводы о влиянии этих черт на вероятность формирования аддикции.
Итак, наше исследование посвящено анализу роли эмоциональной отзывчивости матери в вероятности развития аддиктивного поведения, а также в успешности реабилитации аддикта после проведенного в стационаре лечения от героиновой наркозависимости. Для этого в качестве операционализируемой независимой переменной мы намерены исследовать тип привязанности матери. Под этим подразумевается совокупность сознательных, а большей частью - неосознаваемых представлений о прочности и надежности отношений субъекта со значимым другим, которая, возникнув в раннем возрасте, более или менее стабильно продолжает функционировать в психике взрослого человека. Согласно теории привязанности Дж. Боулби и его последователей, у ребенка в первые годы жизни формируются определенные представления о возможном поведении человека, осуществляющего уход за ним, которые впоследствии складываются в относительно константную "рабочую модель привязанности". В нее входят ожидания субъекта по поводу отношений, обеспечивающих безопасность и эмоциональную поддержку, и вероятность их удовлетворения во взаимодействии со значимым другим. Эта "рабочая модель" позволяет прогнозировать, понимать и объяснять поведение другого человека, а также определяет поведение субъекта в различных социальных ситуациях. Исследования маленьких детей, проведенные в 1970-х гг. М. Эйнсворт [25], позволили выявить четыре основных типа привязанности - надежный, ненадежно-амбивалентный, ненадежно-избегающий и дезорганизованный. В дальнейшем стало возможным выявление типов привязанности и у взрослых [45, 46], которые тоже распались на четыре типа: надежный, ненадежно-тревожный, ненадежно-дистанцированный и с неразрешенной травмой (более подробно об этом см. [9]). Для надежного типа привязанности у взрослых (помимо наличия удовлетворительных и стабильных отношений с близкими) характерны: высокая способность к рефлексии, понимание мотивов поведения другого человека, способность к интеграции позитивных и негативных аспектов опыта и ряд других. Обоим ненадежным типам привязанности, напротив, свойственны недостаточный уровень рефлексии собственного поведения и мотивации других людей, неспособность эмоционально адекватно откликаться на переживания другого, неадекватно переработанный опыт сепарации со значимыми другими. То есть индивиды с надежным типом привязанности обладают значительно большими возможностями сопереживать, правильно реагировать на эмоциональные потребности других людей, в том числе собственных детей, тогда как ненадежный тип привязанности, будучи внутриличностным свойством индивида, существенно ограничивает
Стр. 51