Управление национальными территориями

XVII в. — время стремительного расширения территории Рос­сии, превращения ее в великую континентальную империю. Она занимает срединное положение между двухвекторной западно-христианской цивилизацией (католические и протестантские го­сударства), исламской и дальневосточной цивилизациями, что объективно превращает ее в важнейший субъект мировой поли­тики, но не включенный активно в европейские противоречия.

Этому способствовала гибкая внешняя, национальная и ре­лигиозная политика Москвы. Коренной принцип этой полити­ки — «а мы за вас стояти и от сторон, беречи хотим» — эффек­тивно способствовал на Украине, Кавказе, в Сибири и в других регионах расширению государственной территории, приносил на­родам внешний мир, защиту от набегов соседних стран и боль­шую внутреннюю стабильность, «замиряя», «смиряя в любовь» межродовые и межплеменные столкновения.

В XVII в. начинает вырабатываться типовая шерть, которую приносили царю местные владетели или общины. В качестве примера приведем шерть кабардинских владельцев 1614 г.: «Я, имрек, даю шерть Великому Государю Царю, Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии Самодержцу за себя, и за бра­тию свою, и за детей своих за больших и за меньших, и за улус­ных своих людей лучших, и средних, и черных людей кабардинския земли на том: служити неди Великому Государю Царю, и Великому, и князю Михаилу Федоровичу всея Руссии до своего живота и быть под его царскою высокою рукою в прямом холоп­стве навеки неотступным, и где нам велит Государь Царь и Вели­кий князь Михаиле Федорович всея Руссии быть на своей госуда­ревой службе, а велит нам итти на своих государевых недрузей и на непослушников и мне имреку с братьею своею и с детьми, и со всеми своими улусными людьми итти на государеву цареву и Великого князя Михаила Федоровича всея Руссии службу, куды нам царское повеление будет тот час и служить нам ему госуда­рю, и прямо итти, и добра хотети безо всякия хитрости, и изме­ны не учинить, и кочевать нам с теми мурзами вместе, которые Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии служат и прямят, и над государевыми городы никотораго дурна не учинить, и стад не отгонять, и на ловлях государевых людей не имати, и на стольников, и на гонцов, и на ратных, и на торговых государевых людей не приходити, и не побивать, и в полон не имать, и от Государя Царя и Великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии к иным которым государям недруги с польским, и с литовским, и с свейскими короли, и с азовцы, и со всякими государевыми недруги, и изменники ни на какое лицо не ссылаться, и с ними и с их людьми в Москве, и под государе­вы московские городы, и под донские, и под украйные городы, и на Мордву, и ни на которых Государя Царя и Великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии людей не приходити, и улус­ных своих людей мне имреку не посылать и никого не подво­дить, и измены и никакой хитрости не учинити, а от которых его государевых недрузей и от непослушников будет у мышление, что хотя куда итти под его государева города и на украинские места, и в дороге на ева государевых людей приходити, и мне, имреку, про то прислати, сказати государевым царевым и великаго князя Михаила Федоровича всея Руссии боярам и воеводам, и приказным людям, в которые городы ближе, и быть мне, имраку, с братьею, и с детьми, и с племянники, и со всеми своими улусными людьми впредь под государевою рукою в его царском жалованье и в повеленье навеки неотступным, и во всем нам ему Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии самодержцу служити и прямити, а добра хотети вправду без всякия хитрости и обману во всем, потому как в сей шертной записи писано, Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии Самодержцу служити, и от государева жа­лованья ни в чем быть неотступным...

Даю шерть великому Государю Царю и Великому князю Михаилу Федоровичу всея Руссии на том на всем, как в сей запи­си писано»[1].

Правительство поощряло как государственную колонизацию присоединяемых земель служилыми людьми, так и казачье-крестьянскую колонизацию. Опорными ее пунктами становились русские городки и крепости в Сибири и на Кавказе. Русские вое­воды не должны были вмешиваться во внутренние дела народов, ограничиваясь сбором податей и военной взаимопомощью. Однако, несмотря на призывы центральной власти, произвол и на­силие воевод и других представителей администрации, взаим­ные набеги местного населения и казаков выливались в откры­тые столкновения.

Значительную автономию получила Украина, вошедшая в состав России после решений Земского собора (1653 г.), Переяс­лавской рады (1654 г.) и войны с Речью Посполитой (1654—1667 гг.). Управление Украиной осуществлял первоначально Посольский, а с 1662 г. — Малороссийский приказ. Украина в основном сохраняла возникшую в годы освободительной борьбы систему управления. Главой Украины являлся гетман, избирае­мый казачьей радой и утверждаемый царем. Он осуществлял вер­ховные управление и суд. Совещательным органом была стар­шинская рада в составе казачьей элиты: генерального судьи, ге­нерального писаря, генерального обозного, войскового подскарбия, двух генеральных есаулов и др.

В административном отношении Украина состояла из 17 пол­ков (во главе с выборными или назначаемыми гетманами полко­выми), делившихся на сотни (во главе с сотниками). В городах с преимущественно казачьим населением вся администрация из­биралась из казачьей старшины и реестрового казачества. В горо­дах со смешанным самоуправлением — в виде магистратов и ра­туш во главе с бурмистрами. В селах крестьяне выбирали войтов и лавников.

Церковь и государство

Религиозная теория «Москва — третий Рим» обосновала мысль о России как последнем оплоте истинной веры — вселенского православия, носила подчеркнуто эсхатологический, а не импер­ский характер, как ее рассматривают некоторые исследователи. Это требовало повышения статуса русской церкви, что совпадало с интересами светской власти. В 1589 г. при царе Федоре Ивано­виче фактическому правителю России боярину Борису Годунову удалось добиться учреждения в Москве патриаршества, подтвержденного решением Константинопольского собора в мае 1590 г. Московский патриарх занял в диптихе пятое место после восточ­ных патриархов. Первым московским патриархом стал Иов (1589— 1605 гг.). Основание патриаршества стало важной вехой в исто­рии русской церкви, закрепило ее автокефальность. (Однако нужно иметь в виду, что автокефальность нельзя отождествлять с госу­дарственной независимостью, суверенитетом. Вселенская православная церковь — не федерация поместных церквей, они не под­чиняются друг другу, но и не являются абсолютно независимы­ми, а взаимно соподчинены и составляют кафолическое, собор­ное единство).

В годы Смуты церковь в целом и особенно монастыри стали одним из основных оплотов борьбы за национальное возрожде­ние. Как уже говорилось, патриарх Филарет в значительной сте­пени сконцентрировал в своих руках не только духовную, но и светскую власть. Он в равной степени стремился укреплять обе власти, опирался на хорошо известную в России византийскую эпанагогическую теорию, теорию «симфонии властей». Если в XVI в. эта модель взаимоотношений была реализована в близ­ком к поздневизантийскому варианте преобладания государства над церковью, то в первой половине XVII в. Филарету удалось в наибольшей степени приблизиться к идеалу двуединства церкви и государства.

К концу XVII в. (после возвращения Киевской митрополии под юрисдикцию Московской патриархии) на территории России находились 24 кафедры — одна патриаршая, 14 митрополичьих, 7 архиепископских и 2 епископских.

Высшее управление Русской Православной Церкви представ­лял патриарх в единении с собором высших церковных иерархов. В отличие от восточных патриархов русский первоиерарх не имел при себе постоянного собора (синода). Освященные (церковные) соборы при патриархах созывались реже, чем при московских митрополитах, но собор 1667 г. принял решение о двукратном в год созыве соборов, что соответствовало каноническим прави­лам. В работе соборов принимали участие цари, будь то выборы патриарха или назначение других церковных иерархов, канониза­ция святых, церковный суд, богословские диспуты и др. Отличи­ем от других поместных церквей было то, что архиепископы и епископы по своим властными полномочиями не отличались от митрополитов и не подчинялись последним.

В 1620—1626 гг. патриарх Филарет провел реформу управле­ния огромным церковным имуществом и персоналом. Для заве­дования патриаршей областью были созданы приказы, которые затем распространили свои полномочия на земли церкви на всей территории России. В результате на смену двухчастной системе (государственные и дворцовые) пришло тройное деление приказ­ных учреждений. Приказ Духовных дел, или Патриарший разряд, выдавал грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от патриарха, а также на сооружение церквей, вершил суд по преступлениям против веры над клириками и мирянами. Казен­ный приказ ведал сборами в патриаршую казну. Дворцовый при­каз ведал светскими чиновниками патриарха и хозяйством его дома. Персонал приказов составляли как светские, так и духов­ные лица. Здесь сложилась автономная служебная иерархия: патриаршьи бояре, окольничьи, дьяки и подьячие. Это укрепило позиции церкви, сохранявшей высокий авторитет и обладавшей огромной материальной и военной мощью, монастырями-крепостями в стратегически важных местах. Тем не менее каноничес­кие православные представления о богоугодной природе власти исключали сколько-нибудь последовательные претензии Русской Православной Церкви и ее иерархов на светскую власть, создание теократического государства.

В церковном управлении и суде на епархиальном уровне не было полного единообразия, но строилось оно в соответствии с каноническими требованиями. В местном самоуправлении боль­шую роль играл церковный приход, который в большинстве слу­чаев совпадал территориально с волостью. Приходские священ­ники назначались соответствующим епископом, но, как прави­ло, кандидаты на вакантное место избирались прихожанами. Священнослужители (поп, дьякон) и церковнослужители (поно­мари, сторожа, певчие) полностью зависели от мира, который выделял земли, другие угодья, иногда материальное вознаграж­дение. В попы часто избирались не духовные лица, а грамотные крестьяне или посадские, в результате чего функции местных гражданских и церковных властей тесно переплетались и даже объединялись.

В царствование царя Алексея Михайловича возникают проти­воречия между укрепившимся самодержавием и церковью. Стрем­ление светской власти поставить под контроль хозяйственную де­ятельность церкви (создание Монастырского приказа), ограничить монастырское землевладение, судебный, фискальный иммунитет монастырей и белого духовенства встретили сопротивление цер­ковных иерархов, патриарха Никона, отстаивавшего «симфонию властей». Конфликт совпал с расколом церкви в результате рефор­мы патриарха Никона по приведению богослужебных книг и обря­дов в соответствие с греческими оригиналами. Против бескомпро­миссно проводимой реформы непримиримо выступили сторонники «древнего благочестия», одним из руководителей старообряд­цев был протопоп Аввакум. Духовный раскол ослабил позиции церкви. Попытка Никона оказать давление на царя отказом от пат­риаршества завершилась лишением его сана и ссылкой Вселенским собором 1666 г. Церковь начинает попадать, несмотря на лик­видацию Монастырского приказа, в прямую зависимость от госу­дарства, что является одним из индикаторов эволюции самодер­жавия в сторону абсолютной монархии.