Особенности деятельности невластных институтов – субъектов социальной помощи

Системы социальной помощи в каждый конкретный исторический период развития общества представляют собой совокупность социальных институтов, отражающих интересы и возможности общества. Каждый институт генерирует при этом свои особенные основы, механизмы, виды и формы социальной работы. Это институты-субъекты социальной помощи.

В дальнейшем историю социальной работы мы будем рассматривать по институциональному признаку, выделяя комплекс характерных для каждого социального института особенностей социальной заботы.

Понятие “институт” (лат. institutum – установление, учреждение) имеет такие признаки, как исторически сложившийся устойчивый характер отношений определенного круга субъектов, комплекс правовых норм, регламентирующих данные отношения, узаконенная организационная структура и обеспечивающие финансовые механизмы, наличие социально-значимых функций и другие.

Выше мы рассмотрели особенности функционирования института государственной социальной помощи, но совокупность отношений и связей заботы о нуждающихся формировалась в рабовладельческий период с участием и негосударственных институтов. Каков характер их деятельности?

Филантропия. Наряду с государственными формами поддержки возникает филантропия (от греч. phileo – люблю и antropos – человек) – благотворительность как форма гуманизма, моральных представлений и действий, направленных на оказание помощи бедным, увечным, слабым, находящимся в трудной жизненной ситуации гражданам.

В Древней Греции и Риме зарождение феномена и понятия “филантропия” происходит в V в. до н.э. В этот период филантропия связывалась с представлениями о божественной благосклонности к объекту помощи. Позднее, в IV в. до н.э., это понятие уже несло несколько иной смысл: любое благожелательное отношение одного индивида к другому.

Аристотелем филантропия понимается как акт благодеяния, то есть проявления дружеских чувств и практических действий по отношению к своим друзьям. Соответственно, предполагалось и получение от друзей взаимных благодеяний. В этом весьма практичном подходе к филантропии явно проступают индивидуализированные отношения взаимопомощи внутри рода: “дар” – “отдар” как механизм взаимообмена услугами, дарами, что дает основание утверждать, что корни филантропии находятся в родовом обществе.

Цицерон (106-43 до н.э.) также находил основу филантропии в дружеских отношениях, товарищеском союзе. В филантропии он видел ряд определенных целенаправленных действий, среди которых он выделял: щедрость, выкуп пленных, уплату долгов, выдачу приданого дочерям, увеличение средств жизни для своих друзей.

Обосновывая необходимость филантропии, Плиний Старший (23~79 до н.э.) призывал разыскивать и поддерживать тех, кто находится в нужде.

Древнеримские философы, чьи воззрения оказывали существенное влияние на формирование общественного сознания, в своем большинстве рассматривали милосердие как качество, природно присущее человеку. “Нет ничего более согласного с природой человека, – отмечал Цицерон – чем благотворительность”^*27. Политический деятель, философ Сенека (ок. 4 до н.э. – 65 н.э.) отмечал, что “человеколюбие запрещает быть надменным с товарищами, быть скупым, оно и в словах, и в делах, и в чувствах являет всем мягкость и ласковость, ничью беду не считает чужою, свое благо любит больше всего тогда, когда оно служит на благо другому”^*28.

*27: {См.: Мысли Цицерона. – СПб., 1903. – С. 15.}

*28: {См.: Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. – М.: ACT., 2007. –С. 232.}

Таким образом, филантропическая деятельность начинает все в большей мере восприниматься обществом не только как помощь в рамках “товарищеского союза”, но и как проявление человеческой сущности и высокого морального долга гражданина.

Древнегреческий историк Фукидид отмечал: “Ведь только мы одни признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Добросердечность мы понимаем иначе, чем большинство людей: друзей мы приобретаем не тем, что получаем от них, а тем, что оказываем им проявления дружбы. Ведь оказавший услугу другому – более надежный друг... Мы – единственные, кто не по расчету на собственную выгоду, а доверяясь свободному влечению, оказывает помощь другим”^*29.

*29: {См.: Фукидид. История. Книга вторая.// Историки античности: В 2 т. – Т. 1. Древняя Греция / Пер. с древнегреч. – М.: Правда, 1989. – С. 305.}

На первый взгляд может показаться, что филантропия в своем изначальном виде – как межличностная помощь и взаимопомощь, вполне могла существовать и в родовом обществе. Несомненно, и там индивиды имели взаимные симпатии и интересы. В то же время филантропия отражает изменившиеся общественные отношения – родовые связи рушились, и друзьями становились уже не кровные братья, а люди, имеющие общие интересы, цели, взгляды, симпатизирующие друг другу. Поэтому интересы, симпатии, а не кровное родство лежали в основе отношений зародившейся филантропии.

Отношения помощи стали носить добровольный характер, а не обязательный, как это принято у кровных родственников. Филантропия имела уже иную экономическую основу – частную собственность, и предполагала в основном помощь материальную.

Можно сделать вывод, что филантропия как общественное явление исторически трансформировалась из дружеской помощи, предполагающей взаимное расположение, в взаимную помощь, в отношения, основанные на человеколюбии вообще, бескорыстной и великодушной помощи людям.

Филантропия получает широкое распространение среди знатных, богатых членов общества и поддерживается государством. Благотворители возводят храмы, открывают общественные бани, выкупают из рабства пленных сограждан, устраивают празднества с раздачей денег, еды. Они на свои средства открывают приюты для сирот, престарелых, больницы и т. п.

В период Римской империи оформляется частная благотворительность и среди вольноотпущенников, они и их потомки традиционно занимались благодеяниями. Благотворительность ради почета и уважения была распространенной формой самовыражения.

Так, некоему “Луцию Урвинею Филомузу, вольноотпущеннику Луция, главе коллегии вольноотпущенников, официально на городской площади дано место для памятника... за то, что он по своему завещанию предоставил народу возможность бесплатно мыться в течение трех лет, выставил десять пар гладиаторов, принес в дар Фортуне Примигении золотую корону весом в один фунт и повелел устроить игры (цирковые состязания и зрелища) в продолжение пяти дней стоимостью в 20 000 сестерциев”^*30.

*30: {Фирсов М. В. История социальной работы. – С. 52.}

Как разновидность филантропии в Древнем Риме возникает меценатство, названное так по имени государственного деятеля Гая Цильния Мецената (между 74 и 64 – 8 гг. до н.э.). Он прославился как бескорыстный попечитель талантливых поэтов, музыкантов. Здесь мы видим пример целевой благотворительности, не направленной против бедности или несчастья, а способствующей развитию творческих личностей в интересах общества.

Возникновение филантропии нередко пытаются обосновать как вынужденную меру: в императорском Риме богатые горожане, во избежание мятежей, вынуждены были откупаться, идти на добровольные пожертвования, задабривать бедноту.

С этой точкой зрения нельзя согласиться. Безусловно, мотивацией благотворительности может быть и чувство страха, возможно, в какой-то момент, у конкретного индивида оно и превалировало, но в целом благотворительность по определению не может быть основана на отрицательных эмоциях. Она несет позитивное психологическое начало, в основе которого – религиозное милосердие, традиции архаической помощи, чувства сострадания, великодушия, гуманизма.

В то же время филантропия широко использовалась и в политических целях (популизм) как средство удовлетворения личных амбиций, модная форма проведения досуга богатых аристократов. Во всяком случае, мотивация благотворительности была самой разнообразной и не определялась только страхом.

Нет никаких сомнений, что филантропия становится в античном мире первой политической технологией манипулирования общественным сознанием с целью достижения доступа к властным и материальным ресурсам общества. Это происходит в демократическом обществе, в котором власть выборная и зависит от воли народа. Наиболее яркий и успешный пример использования филантропии преподносит Гай Юлий Цезарь (102 или 100-44 гг. до н.э.). Избранный эдилом, что предполагало организацию хлебных раздач и общественных игр, благоустройство города и т. п., Цезарь стал проявлять невероятию щедрость, стремился лишь к одному – превзойти пышностью игр и зрелищ своих предшественников, что обеспечивало ему народную славу.

Далее, как отмечает римский историк Светоний, “оставив надежду получить провинцию, он (Цезарь) стал домогаться сана великого понтифика с помощью самой расточительной щедрости. При этом он вошел в такие долги, что при мысли о них он, говорят, сказал матери, целуя ее утром перед тем, как отправиться на выборы: “Или я вернусь понтификом, или совсем не вернусь”^*31.

*31: {Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей // Историки античности: В 2 т. – Т. 2. – Древний Рим / Пер. с лат.– М.: Правда, 1989.– С. 415.}

Занимая деньги, Цезарь расходовал их на филантропию; филантропия обеспечивала народную любовь, которая, в свою очередь, в условиях демократии позволяла добиться высокой должности. Высокая должность давала возможность рассчитаться со старыми долгами и сделать новые, как инвестиции для достижения более высокого социального положения.

Помимо зародившихся в новых общественно-экономических условиях государственной социальной помощи и филантропии, продолжали существовать и “старые” виды поддержки нуждающихся – это конфессиональная (религиозная) помощь, а также помощь и взаимопомощь в рамках семьи и общины.

Конфессиональная помощь. Религия, как и в период первобытно-общинного строя, играла значительную роль в жизни общества и конкретного человека. Возникнув, любая идеология развивается, сохраняя запас представлений, унаследованный от прежних времен. Нормы религиозной морали сохранялись в заветах, пророчествах, обычаях, преданиях.

Традиции, основанные на религиозных догматах помощи, оставались и в рабовладельческом обществе очень сильными и формировали стереотипы поведения населения. Например, в Иудейском государстве (XVII-XV вв. до н.э.) были распространены формы поддержки, связанные с культовыми действиями, ритуалами и праздниками.

Так, в праздник субботы (выпадавший на каждый седьмой год), все “уродившиеся сами собой плоды” отдавались в пользу бедняков. Заимодавцы должны были прощать долги своим должникам, а рабы получали свободу. Завершением семи субботних годов был год юбилейный: все земли, которых бедняки лишились в течение минувших 50 лет, безвозмездно им возвращались в полную собственность^*32.

*32: {См.: Лопухин А. П. Библейская история Ветхого Завета. – Монреаль, 1986. – С. 147.}

Перераспределение могло быть связано с результатами производственной деятельности, часть которых предназначалась пришельцам, сиротам и вдовам и представляла собой социальную помощь.

Ветхозаветный канон Библии (формировавшийся с XIII по II в. до н.э.) как исторический источник отражает существующие в это время объекты помощи, регламентирует обязательства милосердия и фактически устанавливает отношения милостыни к слабым членам общества еще задолго до возникновения христианства. “Ибо нищие всегда будут среди земли твоей; поэтому я и повелеваю тебе: отверзай руку твою брату твоему, бедному твоему и нищему твоему на земле твоей”; “Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его”; “Благотворящий бедному дает взаймы Господу; и Он воздает ему за благодеяние его”; “Раздели с голодным хлеб твой и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого – одень его, и от единокровного твоего не укрывайся”; “Научитесь делать добро: ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову”.

Религия нацеливала человека на отношения помощи нуждающимся во всех сферах жизнедеятельности, формировала каноны милосердия и добивалась их исполнения.

В начале I в. н.э. в Палестине возникают первые христианские общины, членами которых в основном были бедняки.

Первые христианские общины подвергались жестокому преследованию властей. В условиях репрессий они вели работу по конфессиональной помощи: раздавали хлеб, посещали больных, создавали специальные кассы взаимопомощи из добровольных взносов, что формировало их экономическую основу. Собранные деньги шли исключительно на помощь нуждающимся единоверцам: “поддержание и погребение, на оказание помощи оставшимся без приюта бедным сиротам... потерпевшим кораблекрушение и всем сосланным на рудники, на острова или сидящим в тюрьмах”^*33.

*33: {См.: Каутский К. Происхождение христианства. – М., 1990. – С. 389.}

Христианская церковь формировала поведенческие стереотипы, обеспечивающие перераспределение доходов, материальных благ, как через собственные структуры, так и напрямую, без посредства власти или церкви. Перераспределение нуждающимся, в силу религиозного общественного сознания, фактически носило обязательный характер, являлось незыблемым обычаем, но субъекты перераспределения вознаграждались божественным благословением, что отвечало понятию справедливости и было общественно приемлемым в данный исторический период.

В рабовладельческих государствах неполноправные члены общества и рабы были исключены из официальной системы социальной помощи. Некоторые из них имели какие-то средства, дававшие возможность участия в сообществах взаимной помощи, например, римских похоронных товариществах, представлявших собой кассы взаимопомощи на погребение, финансируемые из взносов участников.

Таким образом, исключенные из отношений социальной поддержки эксплуатируемые слои населения предпринимают попытки создания собственной системы (форм) помощи, основанной на коллективной солидарности.

Зародившееся христианство с идеями равенства, помощи ближнему стремительно завоевывает сознание отверженных и угнетаемых. Они начинаю находить необходимую помощь в рамках религиозной общины.

В то же время, и свободные граждане, испытывая потребность в защищенности от социальных рисков, осваивают формы коллективной солидарной самозащиты, создавая специальные фонды. Как правило, это были ремесленники, мелкие торговцы, служители религиозных культов. Взаимная помощь существовала среди лиц, входивших в общество строителей храма Соломона в Иудее, в коллегию самопомощи для средних и бедных слоев свободных граждан Рима и другие общества. Члены подобных организаций не только обеспечивали себя в случае отсутствия заработка или дохода (при наступлении болезни, увечья, старости, потери кормильца), но и выделяли часть средств на содержание больных, стариков, инвалидов, детей^*34.

*34: {См.: Галаганов В. П. Право социального обеспечения. – М.: Академия, 2004, – С. 7.}

Община и семья. Разложение первобытно-общинных общественных отношений и становление рабовладельческого общества приводит к возникновению в рамках рода патриархальной домашней (семейной) общины. Домашняя община имела место у многих народов. Например, римская семья, как отмечал Ф. Энгельс, отличалась властью отца, включала несколько поколений детей с их семьями, а также принадлежащих им несвободных (рабов) с членами их семей. Римская семья может рассматриваться как классическая домашняя община. Примерно так же строились семейные общины и в Германии, Ирландии, Франции и многих других странах.

“Южнославянская задруга представляет собой наилучший ещё существующий образец такой семейной общины. Она охватывает несколько поколений потомков одного отца вместе с их женами, причем все они живут одним двором, сообща обрабатывают свои поля, питаются и одеваются из общих запасов и сообща владеют излишком дохода. Община находится под высшим управлением домохозяина, который представляет ее перед внешним миром, имеет право продавать мелкие предметы, ведает кассой, неся ответственность как за нее, так и за правильное ведение всего хозяйства. Он избирается и отнюдь не обязательно должен быть старшим по возрасту.

Женщины и выполняемые ими работы подчинены руководству домохозяйки, которой обыкновенно бывает жена домохозяина. Она играет также важную, часто решающую роль при выборе мужей для девушек общины. Но высшая власть сосредоточена в семейном совете, в собрании всех взрослых членов общины, как женщин, так и мужчин. Перед этим собранием отчитывается домохозяин; оно принимает окончательные решения, вершит суд над членами общины, выносит постановления о более значительных покупках и продажах – особенно когда дело касается земельных владений – и т. д.”^*35

*35: {Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства (в связи с исследованиями Г. Моргана). – С. 554-555.}

Патриархальная домашняя община долгое время являлась самостоятельной хозяйственной единицей и играла роль переходной социальной структуры, из которой впоследствии сформировалась сельская (соседская) община, имеющая в своей основе не только родственный, но и территориальный признаки.

Рост домашней общины, происходивший из поколения в поколение, делал невозможным ведение общего хозяйства, и община начинала распадаться (делиться). Выделившиеся хозяйства формировали новый тип общины – соседскую общину. Она отличалась самоуправлением, совместным землепользованием, распределением земли между отдельными семьями с периодически новыми ее переделами. Земля обрабатывалась индивидуально отдельными семьями, общественные пашни – совместно.

Индивидуальная семья как самостоятельная хозяйственная единица появлялась только в рамках соседской общины.

Товарно-денежные отношения все больше проникали в семейную общину, основанную на натуральном хозяйстве, и постепенно разрушали ее. Крестьяне теряли землю и становились арендаторами земельных участков или разорялись вовсе.

Община разделяется на бедных и богатых, имущественная дифференциация постоянно растет. Имущественные различия между отдельными главами семейств приводят к выделению семьи. Пахотная земля предоставляется в пользование, а затем и в частную собственность отдельным семьям. Земля становится собственностью семьи. Отдельная семья становится хозяйственной единицей общества.

Отношения помощи-взаимопомощи в домашней общине и семье определяются характером общественных отношений, культурой, религией, обычаями и традициями, а также понятиями о справедливости и морали, господствующими в данный исторический период.

Способы, виды, и механизмы помощи были обусловлены общинной и семейной формами организации производства, характером трудовых отношений, образом жизни и составом социальных рисков, актуальных в данный период развития общества.

В условиях натурального крестьянского хозяйства формы помощи также носили натуральный характер. В основном это касалось поддержки сирот и престарелых родственников, потерявших способность самообеспечения сородичей. Они получали опеку в рамках общины. Формы поддержки при обработке земли, сборе урожая, строительстве жилья, которые были широко распространены еще в первобытном обществе, традиционно являлись основными способами родственной помощи и в семейной общине.

Помощь в семейно-родственном кругу по своему характеру была индивидуальной (адресной), локальной (только для родственников) и универсальной. Она содержала все известные формы помощи: продовольственную, материальную (как правило, не денежную), услуги, духовную, психологическую помощь и многие другие, которые использовались по обстоятельствам.

Помощь носила обязательный характер, так же, как и в первобытной общине, отношения помощи-взаимопомощи обеспечивали все общество. Индивид не имел права уклоняться от участия в этих отношениях. Основой помощи были экономические ресурсы общины и семьи, а также индивидуальные ресурсы общинников – материальные и нематериальные.

Основы социальной помощи. Социальная помощь как система общественных отношений характеризуется совокупностью основ, которые определяют ее характер и свойства. Среди важнейших основ – социальная, духовная, правовая, экономическая, организационная.

Социальная основа – это интересы и потребности общества в сохранении социального мира и безопасности, социальная солидарность членов общества, потребность в согласованности интересов общества, государства и личности.

Духовная основа отражает религиозные и социально-культурные традиции социума, формирующие поведенческие стереотипы социальной помощи. Общественное сознание на протяжении многих тысячелетий было религиозным, что также формировало духовную основу отношений помощи-взаимопомощи.

Экономическая основа содержит разнообразные ресурсные источники социальной помощи, отражает характер и способы аккумулирования средств, механизмы их фондирования, а затем и распределения непосредственно в виде социальной помощи.

Правовая основа – это государственная нормативно-правовая база отношений социальной помощи. Рассматривая данное понятие в широком смысле, с точки зрения обязательности помощи, наличия права на ее получение, пусть и не легитимного, а в силу обычая и традиции, мы можем отметить данную правовую основу у негосударственных институтов-субъектов помощи. Например, в семейной и соседской общинах.

Организационная основа – это структура системы социальной помощи, ее институтов как совокупность органов управления и контроля, структурных подразделений и должностных лиц, а также инфраструктура помощи, которые обеспечивают реализацию связей и отношений социальной помощи.

На этих основах базируются и институты-субъекты социальной помощи, формирующие систему. Набор основ социальной помощи у институтов-субъектов помощи практически одинаков, а вот сами основы, как правило, имеют существенные различия.

Особенности основ институтов-субъектов социальной помощи, характерных для рабовладельческого общества, рассмотрены в табл. 1.

Таблица 1

Институты-субъекты социальной помощи и характеристики их основ

Продолжение табл. 1

Окончание табл. 1

Итак, рабовладельческая общественно-экономическая формация, пришедшая на смену первобытно-общинному строю, обусловила возникновение качественно новых отношений и связей социальной помощи, соответствующих новому способу производства, а также формирование соответствующей изменившимся общественным отношениям модели (парадигмы) социальной помощи.

Возникновение государства, изменившаяся социальная организация общества, классовый антагонизм и новые отношения эксплуатации одних членов общества другими вынуждают власть действовать как доминирующий институт-субъект социальной помощи в целях обеспечения классового перемирия и общественного спокойствия.

Новая рабовладельческая общественно-экономическая формация порождает и новые риски, угрозы социального положения, по своей природе социальные, то есть массовые, воспроизводимые самим обществом, его устройством. Риски бедности, безземельности, бездомности, трудовой незанятости, рабства и другие дестабилизируют общество, оно вынуждено искать новые способы и формы противостояния неизвестным ранее рискам, формируя новую модель социальной помощи.

Урбанизация, дальнейшее разделение труда обусловили ослабление кровнородственных связей как основы отношений помощи-взаимопомощи. Общинные формы помощи теряют былую актуальность, а сама общинная помощь постепенно перестает быть доминирующей в системе социальной помощи.

Оформление института права делает отношения социальной помощи легитимными, базирующимися на властной нормативно-правовой основе. В то же время значительная часть общества (все несвободные) исключаются из отношений помощи вообще, то есть социальная помощь перестает быть всеобщей, равно доступной для всех членов общества, как это было при первобытно-общинном строе.

В экономическом аспекте рабы сами по себе как средства производства, а также создаваемые ими материальные ценности начинают выступать важнейшим элементом экономической основы системы социальной помощи.

Основой социальной помощи одной части населения становятся средства, полученные от эксплуатации другой части, перераспределяемые в обязательном порядке через государственную казну, либо добровольно, посредством филантропии.

У власти появляется реальная возможность принудительного обеспечения экономических основ отношений государственной социальной помощи (налоги, сборы, повинности) посредством обязательного вовлечения в эти отношения всего населения.

Как уже отмечалось, в период родоплеменных общественных отношений существовала архаическая система социальной помощи. Она функционировала как инструмент универсальной системы внутриродовой поддержки индивида, нейтрализации существующих рисков. С развитием общественно-экономических отношений, выходом человека за родовое, общинное пространство она не могла не измениться и трансформировалась в новую многосубъектную систему помощи, соответствующую классовой организации общества. Институты-субъекты новой системы социальной помощи – это государство, частная благотворительность, церковь (религиозные конфессии), семья и община.

Изменяются и объекты помощи. Как известно, в период первобытно-общинного строя объектами помощи выступали сородичи, не способные в силу каких-либо причин (демографических, физических и т. п.) на равных участвовать в жизнедеятельности рода и нуждающиеся в попечительстве, поддержке.

Общественные отношения, присущие рабовладельческой общественно-экономической формации, вносят значительные изменения в подходы к социальной помощи, в том числе и в выбор ее объекта. Так, появляется новый доминирующий критерий – объект должен быть обязательно лично свободным и полноправным гражданином. Появляется и незнакомое социально однородному первобытному обществу основание для оказания помощи – крайне низкий жизненный уровень или бедность объекта. В основном же социальная помощь ориентировалась на традиционные основания: физическое состояние индивида, не дающее ему возможности самообеспечения, неординарная жизненная ситуация, объективно требующая помощи.

Совокупность институтов-субъектов помощи, механизмов, способов и форм, экономических основ, идеологии поддержки, то есть система социальной помощи, сложившаяся в период рабовладельческого строя, была обусловлена способом производства, общественным сознанием и образом жизни людей в данный исторический период.

• ⇐ Назад
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 789
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒