Террорист вне зоны действия присяжных
19 апреля текущего года КС внес посильный вклад в развернутую президентом Дмитрием Медведевым борьбу с терроризмом. Судьи, разумеется, не пошли патрулировать в качестве народных дружинников московское метро. Вместо этого они три недели тщательно готовили собственное постановление по запросу нескольких граждан, обвиняемых в терроризме и попытках насильственного захвата власти (в том числе и вооруженном нападении на Нальчик в 2005 году).
Жалобщики попросили КС проверить конституционность принятого в декабре 2008 года федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам противодействия терроризму". Этот документ изменил некоторые положения статей 30 и 325 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ, установив, что дела о терроризме, насильственном захвате или удержании власти, вооруженном мятеже должны рассматриваться коллегией из трех профессиональных судей, а не судом присяжных.
В итоге КС подготовил, пожалуй, одно из самых объемных постановлений за всю свою историю: текст занял более 50 страниц. Решение нельзя назвать компромиссным. Судейское большинство постановило, что лишение обвиняемых в некоторых тяжких уголовных преступлениях права на суд присяжных соответствует Основному закону.
В мотивировочной части, которая изобилует ссылками на практику Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делам повстанцев Ирландской республиканской армии, содержатся две главные мысли. Во-первых, право на суд присяжных не относится к числу неотчуждаемых прав человека. К слову, международное право также не относит суд присяжных к числу основных элементов справедливого правосудия. Не является оно таковым, к примеру, согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Во-вторых, КС указал, что присяжные в столь сложных делах могут быть пристрастны.
Комментируя решение коллег, председатель КС Валерий Зорькин подчеркнул, что судьи имели дело с вещами, подходить к которым следует крайне деликатно: "Суд присяжных, вполне демократический институт, тем не менее, был скорректирован законодателем. Причины тому – современные условия существования терроризма, представляющего опасность для человека, общества и государства".
Как и по любому резонансному решению КС, мнения экспертов, наблюдателей и обычных граждан разделились. Вопреки общественному мнению, не было единодушия и среди самих конституционных судей: Гадис Гаджиев и Владимир Ярославцев выступили с особыми мнениями. Так, судья Ярославцев счел постановление КС неконституционным. Он указал, что отлучение присяжных от вынесения вердиктов по "террористическим" уголовным делам – путь к постепенному отказу от судов присяжных как таковых. По его мнению, проблемы давления на членов коллегий присяжных или предвзятости отдельных ее представителей следует решать другими, менее радикальными, способами. К примеру, уделять больше внимания обеспечению безопасности всех участников судебных заседаний. Или сделать так, чтобы присяжные не имели никакого отношения к региону, где рассматривается дело.
В свою очередь, те, кому решение КС пришлось по душе, убеждены: суд присяжных в современных российских реалиях является институтом, мешающим правосудию, необоснованно его затягивающим и выносящим порой просто смешные вердикты, которые позволяют преступникам оставаться фактически безнаказанными. "В практике нередки случаи, когда коллегия присяжных заседателей при вынесении вердикта по делам подобных категорий руководствовалась не фактическими обстоятельствами дела, а второстепенными факторами – национальностью подсудимого или потерпевшего, либо местом совершения преступления", - считает доктор юридических наук, юрист адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Виктория Бурковская.
Истина, как водится, лежит где-то посередине. С решением КС по этому делу можно соглашаться или не соглашаться, говорить о верховенстве права или набившей оскомину политической целесообразности. С одной стороны, право на суд присяжных записано в российской Конституции. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что обвинению и суду при наличии коллегии формально независимых «арбитров со стороны» работать бывает зачастую несколько затруднительно.
С другой, не менее сложно в данном случае не согласиться с Валерием Зорькиным, который говорит, что в случае с судом присяжных трудно добиться беспристрастности. Особую актуальность такой взгляд на ситуацию приобретает, если вспомнить, в каких именно регионах России в последние годы проходят судебные процессы по терактам и попыткам насильственного захвата власти.
Бессмертный приговор
Еще одно судьбоносное решение, которое разделило общество на две спорящие стороны, КС провозгласил 9 ноября 2009 года. В тот день судьи запретили применять на территории страны смертную казнь и после 1 января 2010 года – даты истечения введенного в России моратория на применение высшей меры наказания.
Поводом для рассмотрения этого вопроса стал запрос Верховного суда (ВС) РФ, который в конце октября попросил КС дать официальное разъяснение части постановления КС от 2 февраля 1999 года №3-П. В документе, в частности, говорилось, что смертная казнь не может быть назначена, пока во всех субъектах РФ не заработают суды присяжных для рассмотрения дел, которые могут кончиться смертным приговором. С 1 января текущего года такой вид правосудия появился в последнем российском регионе – Чечне. ВС счел, что у судов общей юрисдикции в такой ситуации могли возникнуть определенные сомнения, можно ли вновь приговаривать к расстрелу, поскольку ранее мешавшие этому формальности устранены.
КС ответил на этот вопрос однозначно: смертная казнь в России применяться не может. Причиной тому являются, кроме всего прочего, международные обязательства, взятые на себя государством. В 1997 году Россия подписала Шестой протокол к Европейский Конвенции о защите прав человека и основных свобод, который запрещает применение смертной казни. Не отказываясь от своих обязательств, Россия, между тем, к моменту вынесения решения КС документ не ратифицировала. Почему этого не произошло, очевидно.
Довольно солидная часть депутатского корпуса Госдумы – фракции КПРФ и ЛДПР – являются последовательными противниками отмены смертной казни. Так, по мнению вице-спикера нижней палаты, коммуниста Ивана Мельникова, бесповоротный отказ от этого вида наказания противоречит национальной безопасности России: "Мы всегда подчеркивали, что смертная казнь в отдельных случаях должна применяться. Любая позиция должна опираться на ситуацию и мнение общества. Ситуация у нас с криминалом тяжелейшая, кризис ее только углубляет".
Ссылаясь на общественные настроения, Мельников не преувеличивал. Согласно октябрьскому опросу ВЦИОМ, 79% россиян по-прежнему считали смертную казнь приемлемой. При этом число сторонников легализованного государством умерщвления преступников, как правило, колеблется в зависимости от состава преступления, за которое предполагается казнить осужденного. К примеру, подавляющее большинство сограждан (около 80%, если верить тому же опросу) считает, что государство должно уничтожать педофилов. При этом чуть меньше опрошенных (65%) убеждены в пагубности китайской модели правосудия, по которой любой взяточник достоин высшей меры наказания.
Итоги подобных опросов ясно показывают: многие сограждане смотрят на проблему смертной казни чересчур эмоционально, предпочитая не прислушиваться к разумным аргументам своих оппонентов. Учитывая это, получается, что конституционные судьи приняли разумное решение даже если оставить за скобками то, что формально оно опиралось на международные обязательства, взятые РФ еще в прошлом веке.