НАПАДЕНИЕ СОЛДАТИКОВ. МЫ ЗАВЕРШАЕМ СВОИ ДЕЛА В ДЕРЕВНЕ МАМБА
Прошло два дня с тех пор, как вождь пигмеев вывел меня в джунгли с поляны, на которой мы оставили талун. Стоило нам совсем немного углубиться в лес, как вождь внезапно остановился и поднял руку, призывая к тишине. Я прислушался, и до меня донесся странный, уже знакомый звук – как будто легкий ветерок шелестел листьями. Точно такой же звук я слышал на берегу лагуны, но его происхождение осталось для меня тайной.
Мы осторожно двинулись на звук. Он все усиливался, превращаясь в отчетливое тихое шуршание. Ветра, однако, не было…
– Солдатики, – произнес вождь пигмеев.
И тут я увидел их.
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
Я понял, что означал этот звук – топот миллиардов крохотных лапок, шуршащих по листьям в подстилке джунглей. К нему примешивались и шорохи, обычно не воспринимаемые ухом – трение и щелканье сочленений миниатюрных конечностей и черных сияющих хитиновых панцирей.
– Ближе не подходи, – сказал вождь пигмеев.
Колонна солдатиков достигала ярда в ширину; длину же ее я не мог оценить даже приблизительно. Она растянулась по джунглям, насколько позволял видеть глаз – возможно, на несколько пасангов. Число солдатиков на марше по самым скромным подсчетам исчисляется десятками миллионов. Когда на пути появляется пища, ширина колонны увеличивается до пятисот футов. Не стоит и думать о том, чтобы перейти вброд эту живую реку. Поток солдатиков оставляет на своем пути лишь кости.
– Надо идти к голове колонны, – предложил пигмей.
Держась параллельно колонне, мы несколько часов шли по джунглям. На нашем пути попался ручей. Солдатики пересекли его по живым мостам, построенным из их собственных тел. Колонна неутомимых и безжалостных существ была похожа на огромную черную змею, с шелестом огибающую пальмы и скалы.
– Они идут и ночью? – спросил я.
– Обычно – да, – кивнул пигмей. – Даже во сне нужно быть настороже.
Наконец нам удалось обогнать колонну сотни на четыре ярдов.
– Дождь собирается, – сказал я, глянув на небо. – Интересно, это их остановит?
– Не надолго, – ответил пигмей. – Солдатики рассеются, укроются под листьями и ветками, потом командиры соберут их, и колонна снова двинется в путь.
Не успел он договорить, как небеса раскололись надвое. Сверкнула молния, загремел гром; налетевший ветер понес по небу черные тучи, завыл и загудел в ветвях. Нас накрыла плотная, темно-серебристая пелена тропического ливня.
– Они охотятся? – обратился я к пигмеям, перекрикивая ветер.
– Нет! – крикнул в ответ предводитель. – Они питаются падалью!
– Мы можем повести колонну за собой?
– Можем. – Он ухмыльнулся и почесал переносицу.
Затем пигмеи улеглись спать. Я посмотрел в небо, на хлещущие струи дождя и впервые в жизни обрадовался тому, что в пути меня застигла гроза.
В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Жители деревни плясали и веселились вовсю.
Мы, конечно, не смогли возглавить колонну солдатиков, зато нам удалось указать ей путь.
Рано утром пигмеи поймали в силки и закололи копьями небольшого тарска.
– Смотри, – показал мне предводитель, – вот и разведчики.
Он бросил на землю кусок тарска. Разведчики – примерно пятнадцать – двадцать муравьев-солдатиков, которые опережали колонну ярдов на двести, – двинулись к добыче, настороженно подняв усики.
Солдатики достигают двух дюймов в длину. Их укус чрезвычайно болезнен, но не ядовит.
Разведчики плотным кольцом окружили кусок тарска; усики их соприкасались и подрагивали. Затем кольцо в одно мгновение рассыпалось, и солдатики поспешили назад, к колонне.
– Смотри, – шепнул мне пигмей.
Я с ужасом наблюдал, как стремительно колонна солдатиков расправляется с еще теплым куском.
В течение дня мы вели колонну в нужном нам направлении, то и дело подбрасывая ей куски свежего, окровавленного мяса. Пигмеям пришлось здорово потрудиться.
В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Я сразу узнал эту деревню. Именно из нее мы бежали ночью несколько дней назад.
Далеко за спиной у меня слышался шорох – топот миллиардов крошечных лапок. Я вымазал колья забора кровью тарска.
– Мы подождем тебя в лесу, – сказал предводитель пигмеев.
– Хорошо.
Шорох приближался. Но обитатели деревни не слышали его из-за музыки, пения и барабанного боя.
Я отступил в сторону. Колонна солдатиков потянулась через забор, точно узкая черная лента, отливающая серебром в лунном свете.
Я замер, выжидая.
Я знал, что, оказавшись за забором, узкая лента примется стремительно расширяться, пока не превратится в чудовищное полотнище, которое накроет собою каждый дюйм земли. Солдатики облепят все живое и неживое, жадно поглощая каждую капельку жира и кусочек плоти…
Услышав первый вопль, я набросил веревочную петлю на один из кольев забора.
Раздался душераздирающий крик.
Я вскарабкался на забор. Мимо меня пробежала воющая от боли женщина с ребенком на руках.
В деревне царила паника. Обезумевшие люди жгли землю факелами, кололи копьями, срывали с крыш пальмовые листья, пытаясь защититься от вездесущих насекомых, катались по земле…
Я ощутил жгучую боль в ступне. А муравьи все ползли и ползли через забор. Деревня превратилась в шевелящийся черный ковер.
Я бросился к хижине, в которой нас поселили в первую ночь, ударом ноги проломил тростниковую стену и ворвался внутрь.
– Тэрл! – воскликнул Кису.
Я разрубил его путы, затем освободил Айари, Элис и Тенде.
Мимо с воплями мчались жители деревни – мужчины, женщины, дети.
– Муравьи! – закричал Айари.
Солдатики посыпались на нас сквозь крышу. Элис и Тенде завизжали от боли.
– Бежим! – приказал я. – Скорей!
Мы расширили дыру в стене и выбежали наружу, в шуршащую, копошащуюся тьму.
Ворота были открыты настежь. Люди покидали деревню, бросая все. Одна хижина уже горела.
– Кису! – крикнул я.
Кису, казалось, лишился рассудка. Он бросился к костру, пылающему в самом центре дерезни, и, не помня себя от ярости, опрокинул два котла с кипятком. Люди шарахнулись в стороны, вопя от боли и ужаса. Ноги Кису были покрыты муравьями, но он словно не замечал этого. Он сбил с ног какого-то человека и вырвал у него из рук копье.
– Кису, вернись!
Я бросился вдогонку. Мимо меня с визгом промчался домашний тарск.
Кису со звериным неистовством принялся избивать того человека древком копья. Я догадался, что это – вождь мамба. Кису в бешенстве вышиб ему зубы мощным ударом древка, затем пронзил ему живот копьем и начал колоть куда придется. Муравьи облепили Кису с ног до головы, но ему все было нипочем. Он разорвал вождю сухожилия на ногах, впился ему зубами в руку, вырвал кусок мяса и остервенело выплюнул его… Вождь еле слышно стонал, истекая кровью. Кису отшвырнул его пинком ноги и, опомнясь, поспешил ко мне.
– Скорей, Кису! – крикнул я. – Поторопись.
Напоследок мы оглянулись. Вождь из последних сил полз к воротам. Но жители деревни захлопнули их, надеясь хоть немного задержать муравьев.