Концептуализация самости Д. Н. Штерна
Штерн исходит из того, что с самого рождения, то есть сразу после приобретения способности к символизации, у человека имеется превербальное ощущение или чувство самости. Под самоощущением он понимает организованный субъективный опыт без непосредственного рефлексивного осознания самости, которое рассматривается как первично организующий и структурирующий принцип развития. Эта модель завершает становление независимой концепции развития самости.
Для Штерна развитие самости с самого рождения представляет собой континуум; это развитие неразделимо связано с пережитыми отношениями. В развитии самости он выделяет четыре ступени: проявляющаяся самость, ядро-самость, субъективная самость и вербальная самость.
Штерн отклоняет концепцию первичного состояния недифференцированности и неорганизованности. Развитие уже на протяжении первых двух месяцев жизни определяется врожденными способностями образовывать отношения и получать когнитивный и аффективный опыт.
Между вторым и шестым месяцами жизни младенец уже располагает базальным интегрированным ощущением самого себя и других («sense of a core self»). Оно содержит ощущение когерентности и отделенной от матери телесности; это означает контроль за собственными действиями, ощущение собственных аффектов, протяженности и партнеров по взаимодействию; тогда же начинает формироваться память.
Штерн обозначает ряд способностей, которые позволяют младенцу открывать то, что он называет «инвариантами самости»: ощущение причинности, когерентности, аффективности и истории самости. Он указывает на способ-
– 100 –
ность поддерживать превербальную память самого себя, которая существует вне времени. Возрастающая интеграция этих инвариантов самости происходит с помощью способности к абстрактной репрезентации и с помощью накопления этого повторяющегося опыта посредством «эпизодической памяти» в форме генерализованных репрезентаций взаимодействий (RIG=representation of interactions that have been generalized):
«Пережитый эпизод - в том виде, как он представлен в памяти - представляет собой единство, которое соединяет друг с другом различные атрибуты опыта. Отношения - это то, что царило в реальном происходящем. Если рассматривать их таким образом, то изменяющийся собственный опыт и регулирующая роль, которую играет партнер, связаны между собой не просто заученным способом. Они в большей степени окружены субъективным опытом именно того эпизода, в котором они оба воспринимаются в совокупности с другими атрибутами и сохраняются их отношения друг к другу... Важно запомнить, что RIG являются гибкой структурой, которая представляет собой среднее множества реальных событий и формирует прототип, стоящий за всей совокупностью событий. RIG - это что-то, что ни разу до этого не происходило именно в таком виде, но на него влияет все то, что в действительности однажды произошло» (Stern, 1985, с. 110).
Между седьмым и девятым месяцами жизни ребенок познает «интерсубъективность» напревербальном уровне. Штерн различает три доречевые интерсубъективные формы познания: общий локус внимания, общие интенции и общие аффективные состояния через взаимное согласование аффектов.
Между 15-м и 18-м месяцами жизни возникает вместе со способностью к символизации и овладением речью новая ступень организации (вербальная самость) с новыми возможностями межличностного отношения: самость становится объектом наблюдения и рефлексии, действия представлены символически в рамках временного исторического и динамического контекста, овладение речью ведет к новым отношениям между ребенком и родителями. С овладением речью связан, конечно, и кризис самопонимания: более ранний глобальный, невербальный и амодальный опыт лишь отчасти может быть передан словами.
Это отдаление обеих форм интерперсонального опыта и знания о самости, пережитого и представленного вербально, также имеет существенные последствия для значения, понимания и терапии раннего довербального травматического опыта (см. Baumgart, 1991, с. 802; Rohde-Dachser, 1991, с. 224). Эти довербальные генерализованные репрезентации взаимодействий, если впоследствии они не будут трансформированы в символические репрезента-
– 101 –
ции, продолжают действовать бессознательно. Другие символические образы себя вытесняются, так как они не соединимы с центральными саморепрезентациями.
Таким образом, с одной стороны, идентичность может быть снабжена бессознательными саморепрезентациями, которые сохранены в генерализованных «эпизодических воспоминаниях», но она может также строиться в виде контридентичности под влиянием вытеснения и по-другому переработанных защитой саморепрезентаций. Поэтому идентичность по отношению к бессознательному выступает как неидентичное (см. Bohleber, 1992, с. 362).