Университетский профессор и мысли о будущем
Через некоторое время после того как Грозный получил звание приват-доцента, профессор Голл вознамерился перевести его в Пражский университет. Профессор Голл был знаком с Грозным, правда, заочно, по его труду о деньгах в древнем Вавилоне. Но даже этому аристократу среди чешских профессоров и депутату Венского парламента не удалось добиться создания в Карловом университете кафедры востоковедения или истории древних веков. И Грозный остается в австрийской столице.
Печать царя Таркумувуса
Он работает в библиотеке (дни напролет), трудится над «Злаками» (в свободные вечера), читает лекции в университете (бесплатно) и пишет статьи в немецкие ассириологические журналы (тоже бесплатно). Это статьи по филологии, хронологии древних вавилонских династий, анализ ассиро-вавилонских мифов и переводы текстов так называемого обелиска Маништусу, одного из древнейших юридических документов мира. Вавилонский царь Маништусу правил с 2335 по 2321 год до нашей эры, то есть примерно за полтысячелетия до первого в истории великого кодификатора бытовавших правовых норм Хаммурапи. Это был кровавый завоеватель, и следует обратить внимание на то, как характеризует его захватнические походы Грозный: «Он переправляется на судах через Персидский залив и разбивает мощную коалицию 32 царей, захватывая иранские серебряные рудники и каменоломни, где добывался дорогостоящий камень. Тут-то и проступает экономическая подоплека шумеро-аккадских завоевательных походов: нехватка всех видов сырья на наносных равнинах Вавилонии». Не распыляется ли Грозный, занимаясь этими различными и не связанными друг с другом проблемами? Только на первый взгляд. В действительности же каждая из этих статей представляет собой уже готовый отшлифованный камень для большой мозаики, план которой существует пока лишь в голове творца. Уже в то время молодой ученый ставит перед собой смелую, грандиозную цель: написать «Древнейшую историю Передней Азии», задуманную им как широкое полотно, где могла бы быть прослежена история экономики, политики и культуры древних народов, не только каждого в отдельности, но и всех вместе в их взаимосвязях! В пору своей доцентуры он выпустил лишь первый том, то есть проделал подготовительную работу для этого большого синтетического труда. Грозный никогда не терял из виду конечной цели, упорно накапливал материал и лишь 40 лет спустя отважился приняться за свой капитальный труд, будучи, как он говорил, «лучше подготовленным».
Было что-то роковое в том, что все эти годы упорного труда и научных достижений изобиловали неудачами, разочарованиями и ударами, причиной которых не всегда было неумение Грозного устраивать свои личные дела.
Даже по прошествии 14 лет службы, будучи 6 лет женатым и отцом двух дочерей, он получал меньшее жалованье, чем холостой служащий венского газового завода, живший по соседству с ним в Гринцинге. Надежды на пражскую профессуру не сбылись. Прошло два года, прежде чем ему предложили хотя бы пластырь на эту рану: милостиво произвели в «экстраординарного профессора со служебными обязанностями» — титул хотя и длинный, но имевший еще продолжение: «без права на оклад».
И все же жить Грозный в ту пору, когда ему присвоили звание, стал значительно лучше. Он получил жилье, питание и одежду за счет университета.