Общественно-экономическая формация 5 страница

«Законная задача правительства — делать для общества людей всё то, что им нужно, но что сами они, выступая каждый в своём индивидуальном качестве, не могут сделать совсем или не могут сделать хорошо»[231].

Кроме того, приведённой формулировке задач государственности А. Линкольн придал уточняющее дополнение:

«Мы не поможем людям, делая за них то, что они могли бы сделать сами»[232].

С поправкой на то обстоятельство, что правительство (орган исполнительной власти) — только часть государственности, определение А. Линкольна — одно из наиболее точных определений назначения государственности, когда-либо данных в истории. На основе этого определения, если понимать, что такое управление вообще, и задумываться о том, как оно должно осуществляться в жизни общества в преемственности поколений, можно:

· вести анализ исторически сложившейся конкретики потребностей общества в государственном управлении теми или иными сферами деятельности и соответственно этой конкретике потребностей в каждую эпоху разграничивать компетенции государственности, представителей и организаций предпринимательского сообщества, некоммерческих общественных организаций, семей, индивидов и т.п.;

· и на этой основе можно строить и модифицировать государственность в соответствии с текущими и перспективными потребностями общества в государственном управлении.[233]

ГОСУДАРСТВО это — государственность в указанном выше смысле плюс население, а также территория, акватория, воздушное пространство и недра, находящиеся под властью соответствующей государственности. Кроме того государство в его признанных (или оспариваемых границах), а не государственность, с точки зрения юриспруденции — субъект международного права[234], что де-факто не всегда соответствует действительности, поскольку государство может быть и криптоколонией, реально подчинённой какому-то внешнему государству-манипу­ля­тору, транснациональным корпорациям, тем или иным диаспорам.

В основе управленческого профессионализма во всех сферах общественной жизни лежат два фактора:

1. Управленческие навыки как таковые.[235]

2. Достаточно детальное знание специфики само́й предметной области (включая её прошлое, сформировавшее в ней тенденции, имеющиеся в настоящем, из которых сложится её будущее), на которую распространяется власть того или иного управленца, и её взаимосвязей с другими предметными областями и внешним миром в целом.

Соотношение между этими двумя компонентами личностной управленческой культуры (а равно — управленческого профессионализма[236]) таково, что, пока люди будут нуждаться в профессиональном управлении делами общественной значимости, государство не «отомрёт», как то обещал марксизм вследствие ложного понимания в нём сути государства как исключительно инструмента угнетения и эксплуатации одними общественными классами других.

Причина в том, что накопление индивидом знаний, не относимых к теории управления, но обеспечивающих его управленческую состоятельность в той или иной предметной области (сфере ответственности), и ВЫРАБОТКА НА ИХ ОСНОВЕ СООТВЕТСТВУЮЩИХ НАВЫКОВ, требует существенно бо́льшего времени, нежели те сроки, которые может предоставить для их освоения реальная скоротечность подавляющего большинства процессов управления делами общественной значимости[237]. А быстродействие системы управления — один из факторов, на основе которого во многих случаях строятся оценки качества управления, и оно во многом обусловлено компетентностью управленцев в соответствующих предметных областях.

Кроме того быстродействие, точнее его недостаточность, — объективный ограничитель пригодности системы управления для решения тех или иных управленческих задач. Системы, обладающие более высоким быстродействием, в принципе способны решать те задачи, которые системы с более низким быстродействием решать не в состоянии. А в силу меньших затрат времени, необходимого для решения какой-либо одной задачи, обладают большей производительностью во многозадачных режимах.

Положение усугубляется в случаях, если последствия управленческих решений и реализующих их действий воплощаются в жизнь спустя длительное время после того, как управленческие действия были начаты: в этих случаях с результатами управленческих действий, включая и сопутствующие эффекты, будут иметь дело не сами управленцы и их современники, а их потомки — подчас весьма отдалённые. При этом каждое управленческое решение является корнем «древа последствий», разнообразных по своему характеру и удалённости от «корня» по пространственной локализации и по времени. Так России ещё длительное время предстоит преодолевать последствия управленческой деятельности императоров Александра III и Николая II и их «администраций», имевшей место более столетия тому назад: см. рис. 13.1‑1. А состояние России и происходящее в ней так или иначе затрагивает и всё человечество. И это — только один пример весьма отдалённых последствий управленческих решений, имеющих место в жизни государств и человечества в целом. Кроме того, в истории России и мира до сих пор сказываются последствия неадекватной реакции местного жречества на информацию, принесённую на Русь Андреем Первозванным. И всё человечество по-прежнему — заложник библейского проекта порабощения человечества от имени Бога, старт которому дал Египет примерно 3,5 тысячи лет тому назад (по общепринятой хронологии).

Но сказанное в предшествующих абзацах о двух составляющих управленческого профессионализма касается и управленческой деятельности на профессиональной основе вне сферы государственного управления, и прежде всего — в управлении хозяйственной деятельностью на основе коллективного труда.

Что касается освоения теории управления, то практика показывает: ДОТУ можно освоить[238] примерно за полгода, и этот срок тоже существенно меньше времени, необходимого для детального изучения сфер деятельности, подвластных государственному управлению даже непосредственно, в их взаимосвязях, не говоря уж об изучении сфер деятельности, подчинённых государственному управлению опосредованно — на это могут потребоваться годы, а в каких-то сферах деятельности и на каких-то уровнях иерархии органов государственной власти — и десятилетия. И при этом необходимо изучать в порядке следования приоритетов:

1. Жизнь как таковую.

2. Тексты, эту жизнь описывающие и претендующие на объяснение в ней причинно-следственных связей событий, соотнося их с жизнью как таковой.

Поэтому даже при обеспечении всеобщей управленческой грамотности взрослого населения, управленческий профессионализм, невозмож­ный без детального знания предметной области сферы ответственности управленца, будет одним из общественно необходимых видов профессионализма. Вследствие этого государственность и профессиональное управление вне сферы государственности не «отомрут» и не будут вытеснены неким абстрактным, но практически не осуществимым по причине некомпетентности его участников «общественным самоуправлением», в котором неведомо как соучаствуют все или почти все члены общества одновременно либо по очереди, превосходя при этом в эффективности управленцев-професси­она­лов государственного аппарата и директоратов предприятий[239].

Тем не менее, в зависимости от того, насколько широко доступны для освоения знания и навыки специфически управленческого характера, — в обществе возникает та или иная обладающая своеобразием сфера управления, включающая в себя государственность и управление разного рода коллективной деятельностью (хозяйственной, оборонной и т.п.), которые определяют всю систему должностных[240] (профессиональных) статусов всех членов общества.

При этом по достижении некоторого уровня развития цивилизации по техносферному пути на основе профессиональной специализации единоличного и коллективного труда качество жизни индивидов и их семей становится обусловленным прежде всего прочего государственным управлением:

· во-первых, лежащей в его основе концепцией организации жизни общества как единого целого, обладающего внутренней непрестанно изменяющейся структурой, в преемственности поколений (1‑й — 5‑й этапы полной функции управления, которые могут осуществляться и вне общества, над которым властна государственность), и,

· во-вторых, качеством текущего государственного правления (6‑й и 7‑й этапы полной функции управления) в соответствии с господствующей над государственностью концепцией.

При этом ошибки и злоупотребления в политике, допускаемые государственностью, и их последствия по своему характеру таковы, что их в подавляющем большинстве случаев невозможно исправить и компенсировать на основе индивидуальной самодеятельности или на основе самоорганизации дилетантов, застигнутых врасплох дурной политикой государства. В русской культуре это обстоятельство нашло выражение в поговорках: «Народ согрешит — царь умолит; царь согрешит — никто не умолит», «за царское прогрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует», «коли царь Бога знает, то и Бог и царя, и народ знает». Это всё о том, что нормальная государственность должна в своей политике выражать Богодержавие, а уклонившись от него, — должна сама возвращаться в его русло, и соответственно должна строить политику, опираясь на объективные закономерности всех шести групп, которым подчинена жизнь людей.

Именно изложенное выше и лежит в основе жизненной состоятельности определения А. Линкольном задач государственности и характера её взаимоотношений с обществом.

Вследствие этого даже доскональное знание тех или иных предметных областей оказывается недостаточным для осуществления управленческих функций, если претенденты на власть (на управленческие должности) не обладают специфически управленческими знаниями и навыками.

Это обстоятельство делает общество управленчески безграмотных людей зависимым от профессиональной корпорации носителей специфически управленческих знаний и навыков, поскольку такое общество не способно выдвинуть из своей среды альтернативный управленческий корпус, если прежний управленческий корпус оказывается недееспособным и не может адекватно ответить на «вызовы времени» либо, если сложившийся управленческий корпус злоупотребляет властью в отношении остального общества, как то имеет место во всех без исключения толпо-«элитарных» культурах.

Соответственно, один из факторов, создающих предпосылки для общественно ощутимых злоупотреблений властью (включая эксплуатацию «человека человеком» и коррупцию — как системообразующие факторы), — управленческая безграмотность и узость кругозора (и круга интересов) подавляющего большинства населения, в том числе и многих представителей самого управленческого корпуса.

Всё остальное в явлении злоупотребления властью — результат нравственной порочности правящей «элиты», так или иначе узурпировавшей разнородную власть в обществе: вопреки широко известному афоризму[241] — власть никого не развращает, но только даёт возможность проявиться ранее сформировавшейся нравственной порочности по мере того, как с продвижением по ступеням иерархии власти открываются всё бо́ль­шие реальные или иллюзорные возможности избежать ответственности за злоупотребления властью и социальным статусом.

Поэтому общественная безопасность в целом (а также её компоненты — реальный, а не декларативный суверенитет государства и служение государственности развитию народов Земли, биосферно-социальная безопасность, т.е. экономическая, экологическая, техносферная и внутрисоциальная безо­пасность) и осуществление реальной (а не формально-проце­дур­ной) демократии требуют воспитания: 1) социальной ответственности глобального уровня всякого индивида, 2) достижения всеобщей управленческой грамотности и 3) профессиональной состоятельности в избранной человеком сфере деятельности.

Т.е. цель общественного развития в нынешнюю эпоху — не построение бесклассового общества (на чём настаивал «мраксизм»), а построение нравственно-этически однородного общества и соответствующей культуры, в которой необратимо человечного типа строя психики и познавательно-творческой состоятельности все бы достигали к началу юности вне зависимости от классовой принадлежности или иного социального статуса. В аспекте взимоотношений государственной власти и общества это предполагает ликвидацию их исторически сложившегося разлада, доходящего до конфликта.

Если рассматривать с позиций ДОТУ жизнь культурно своеобразных обществ, то все они отличаются друг от друга тем, как в каждом из них реализуется полная функция управления, либо, как полная функция управления в отношении рассматриваемого общества реализуется из-за его географических или культурных границ внешними по отношению к нему политическими субъектами, а также и тем — как в этом участвует государственность, под властью которой живёт общество: т.е. какие этапы полной функции управления государственность реализует на профессиональной основе и в каких организационных формах, а какие этапы полной функции управления в отношении этого государства реализуются вне государственности, в том числе — и из-за пределов этого государства.

Практически это означает, что в жизни всякого культурно своеобразного исторически сложившегося общества, устойчивого в преемственности поколений, всегда некоторым образом реализуется взаимное соответствие государственности (системы управления) и подвластного государственности общества (объекта управления)[242].

Если этого соответствия нет или его не удаётся выработать в исторически непродолжительные сроки (в пределах активной жизни одного — двух поколений), то общество обречено либо исчезнуть из истории под воздействием внутренних затяжных неурядиц, либо продолжить своё развитие под властью государственности, порождённой другим культурно своеобразным обществом.

В силу определённого своеобразия всякого общества (объекта управления) внедрение извне в общество государственности (системы управления — информационно-алгоритмической системы), порождённой в историческом развитии другим обществом, всегда влечёт за собой более или менее ярко выраженное взаимное несоответствие системы управления объекту управления.

Это может повлечь за собой негативные последствия: от непродолжительного (по историческим меркам) кризиса взаимной адаптации общества и заимствованной государственности (вплоть до отторжения чуждой государственности и построения собственной) до исчезновения культурно-своеобразного общества, оказавшегося под властью не соответствующей ему государственности.

В условиях толпо-«элитаризма», можно говорить об эффективности государственности в одном из двух взаимоисключающих смыслов:

· насколько эффективно государственность обеспечивает воспроизводство устойчивого в преемственности поколений толпо-«элитариз­ма» в подвластном ей обществе в том числе и путём модификации культуры и социальной организации, отвечая на «вызовы времени» в меняющемся мире;

· насколько эффективна государственность в решении задачи становления глобальной цивилизации человечности с учётом исторически выработанного культурного своеобразия породившего её толпо-«элитар­ного» общества, локализованного в границах соответствующего государства.

Но в любом из двух вариантов понимания «эффективности государственности» эффективная государственность может опираться только на функционально состоятельные по отношению к каждой из названных взаимоисключающих задач общественные институты: семью, науку и систему образования.[243]

«Сильное государство» — это эффективное государство, а не тирания, хотя тирания тоже может быть по-своему эффективной и, соответственно, — «сильной». Эффективность государства выражается практически в том, что оно способно воплотить в жизнь провозглашаемые им цели политики (внутренней, внешней, глобальной); но не просто воплотить, а воплотить без сопутствующих эффектов, обесценивающих достижение ранее провозглашённых целей.

Эффективное государство при любом из двух выше приведённых смыслов понимания эффективности невозможно без концептуальной определённости, выражающей себя в государственном управлении. Один из аспектов концептуальной определённости — это государственная идеология, т.е. некий минимум сведений о целях политики государства, путях и способах их достижения, который должен быть известен всем работникам государственного аппарата, вырабатывающим, принимающим и проводящим в жизнь управленческие решения.

Если понимать такого рода азы управленческой грамотности, то ныне действующая конституция РФ 1993 г. по сути в прямой форме запрещает эффективное государственное управление. Рассмотрим только одну из множества её очевидных для управленца глупостей, которые юристы-правоведы, включая депутатов Думы, сенаторов и членов Конституционного суда РФ либо не могут осознать на протяжении 20 с лишним лет её действия, либо такое положение их вполне устраивает. Статья 13, часть 2 конституции РФ 1993 г. гласит:

«Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

* * *

Предположим, что глава государства или парламент провозглашают определённые цели политики, описывают пути и средства их достижения. После этого глава государства и глава правительства, а также прокуратура и прочие контрольные органы начинают требовать от должностных лиц в государственном аппарате на всей территории страны на всех уровнях «вертикали власти», чтобы их деятельность соответствовала провозглашённым целям, путям и средствам их достижения. А если кто-то из чиновников саботирует провозглашённую политику или, злоупотребляя властью, дискредитирует государственность в обществе, то он подвергается тем или иным репрессиям в соответствии с действующим законодательством (от «постановки на вид» и предложения в дальнейшем действовать в русле провозглашённой политики до осуждения по обвинению в измене Родине — в зависимости от того, что он совершил или не совершил и в чём соучаствует).

* *
*

Описанное в предыдущем, отделённом от основного текста, абзаце —

· нормальный порядок работы государственного аппарата в любом здравом в интеллектуальном отношении обществе;

· но это же — нарушение ст. 13.2 конституции РФ, поскольку представляет собой провозглашение государственной идеологии и установление её в качестве обязательной.

Одного этого достаточно, чтобы презирать и авторов этой «конституции», и её саму как словоблудие и политиканство, как юридически ничтожный текст, на основе которого ОБЪЕКТИВНО невозможно осуществлять государственное управление потому, что она противоречит ОБЪЕКТИВНЫМ закономерностям управления как таковым.

И не надо возражать, что в данном случае мы якобы не понимаем специфического юридического значения терминов «государство» и «государственная идеология», якобы известного только профессиональным юристам; что в действительности в ст. 13.2 конституции РФ 1993 г. подразумевается идеологическая свобода, понимаемая как свобода граждан в выборе идеологии, подкреплённая запретом государству избирать какую-то одну идеологию в качестве обязательной для всех граждан.

Такого рода возражения не могут быть приняты потому, что свобода всякого гражданина в избрании им идеологии провозглашается в ст. 13.1, расположенной строчкой выше в тексте той же конституции:

«В Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие».

И провозглашение этого права людей иметь своё мнение о жизни общества и желательном будущем, естественно, подразумевает запрет государству на навязывание какой-либо идеологии в качестве обязательной для всех граждан: иначе провозглашённое ст. 13.1 право не может быть реализовано.

Поэтому формулировка ст. 13.1 даёт основание полагать, что в ст. 13.2 речь идёт не о Российской Федерации как о государстве и праве его граждан придерживаться любой идеологии[244], а именно о государственном аппарате и о запрете государственной идеологии, назначение которой — обеспечить слаженность работы государственного аппарата на основе описания предполагаемой политики государства однозначно понимаемым образом.

Т.е. в статье 13.2 налагается запрет на создание и развитие общедоступного для изучения информационно-алгорит­мичес­кого обеспечения работы государственного аппарата, необходимого для единообразия и слаженности работы органов государственной власти на всех уровнях во всех регионах страны.

В противном случае ст. 13.1 и ст. 13.2 — две равнозначные редакции изложения одного и того же положения. Т.е. они представляют собой нарушение принципа «экономии правового материала»[245], что свидетельствует о низком профессионализме разработчиков текста конституции именно в качестве юристов.

В силу, во-первых, необходимости обеспечения взаимного соответствия объекта управления системе управления и, во-вторых, своеобразия толпо-«элитаризма» в его национальных, конфессиональных и диаспоральных проявлениях — унификация субкультур государственного управления в разных регионах планеты возможна в двух вариантах, соответствующих двум вариантам понимания эффективности государства:

· Построение глобального античеловечного фашистского толпо-«элитарного» режима, устойчивого в преемственности поколений, путём стирания национально и конфессионально обусловленного культурного своеобразия во всех регионах планеты. Государством лидером-координатором этого процесса являются США, подконтрольные библейскому масонству и его хозяевам.

· Переходом всех национальных и конфессиональных культур в их развитии к устойчивой в преемственности поколений культуре человечности, обеспечивающей достижение необратимо человечного типа строя психики (как основы дальнейшего личностного, и соответственно, общественного развития) всеми к началу юности. СССР вступил на этот путь под руководством И.В. Сталина, но не достиг успеха по разным причинам, главной из которых было концептуальное безвластье широких масс населения.

Объективные закономерности всех ранее названных шести групп, которым подчинена жизнь людей и обществ, человечества в целом — едины для всей планеты. Поэтому и во втором варианте глобализации необходимость обеспечения взаимного соответствия объекта управления и системы управления тоже выразится в унификации культур государственного управления в разных регионах планеты, хотя некоторая своеобразная составляющая культуры государственного управления, обусловленная физико-географическими особенностями каждого региона и условиями жизни в нём, сохранится и в этом случае.

Во втором варианте развития глобализации процессу унификации культур государственного управления, протекающему под воздействием необходимости обеспечить взаимное соответствие объекта и системы управления, может сопутствовать интеграция исторически сложившихся государств в объединения путём передачи в соответствии с интересами общественного развития каждого из них части полномочий (тех или иных составляющих государственного суверенитета) координационным органам соответствующих объединений нескольких государств: т.е. возникновение некой общей государственности и подчинение ей всех регионов планеты в этом случае также неизбежны, но не за счёт подавления свободы людей и уничтожения национального своеобразия, а путём их праведного развития. Это — путь реализации концепции добросовестной глобализации, альтернативной библейской концепции порабощения человечества от имени Бога.

Глобальный биосферно-социальный (экологический) кризис порождает проблемы, затрагивающие все общества, вследствие чего необходимость его преодоления будет стимулировать образование и развитие объединений государств по их инициативе, с формированием общей для их государственности более высокого порядка, поскольку ресурсов и правомочности отдельных государств будет недостаточно для решения экологических и ряда иных проблем в интересах каждого из народов, проживающих в каждом из них[246].

К порождению обществом государственности и обретению ею полномочий в тех или иных сферах общественной жизни относится ещё одно обстоятельство: общество, обременённое техносферой и необходимостью её воспроизводства, нуждается в стандартизации и документировании своей деятельности вообще и в основанной на писаном законодательстве юридической системе, — в частности.

Причина в том, что в условиях обременённости техносферой и процессами её воспроизводства и развития — не вся информация, необходимая для эффективного взаимодействия людей в сфере общественного объединения труда и семейного быта, построения объектов техносферы, их стыковки и взаимодействия друг с другом, оказывается доступной индивиду через поток событий его собственной жизни (т.е. помимо текстов и иных памятников культуры). Вследствие этого выявление и разрешение проблем во взаимодействии с другими людьми на основе собственного потока чувств и своего собственного разумения в силу разных причин[247] не всегда оказывается эффективным, а во многих случаях — в принципе невозможным. Т.е. без стандартизации, документирования и документооборота ПРИ ИХ ОБЯЗЫВАЮЩЕМ (во многих случаях) ХАРАКТЕРЕ[248] техносферный образ жизни общества, включая и его сферу управления, оказывается невозможным, поскольку с одной и той же информацией необходимо ознакомление разных людей, в разное время, подчас вне возможностей прямого личностного общения носителей той или иной информации; а объединение частей в единое органично целое требует безальтернативного для всех участников соблюдения тех или иных норм, которые становятся обязательными для всех.

При этом в историческом прошлом по мере роста зависимости людей от техносферы и от общественного объединения труда как средства её воспроизводства — унаследованная от «догосударственной» эпохи исторически сложившаяся система обычаев (закон неписаный) в ходе развития государственности перетекает в писаное — кодифицированное — право и возникает юридическая система.

* * *

Юридическая система это — неотъемлемый атрибут техносферно цивилизованного общества[249]и порождённой им государственности. Она включает в себя:

1. Тексты законов и тексты официально признаваемых ею же комментариев к ним, разъясняющих особенности применения законов в реальной жизни (официально не признаваемые комментарии игнорируются в правоприменительной практике). Одной из составляющих писаного законодательства де-факто (а в ряде государств и де-юре) является система стандартизации и порождённая ею система стандартов, представляющая собой описание матрицы, в которой существует и развивается техносфера и связанные с нею области общественной жизни.

2. Профессиональных юристов, госчиновников и иных профессиональных управленцев разного профиля деятельности, вза­имодействующих друг с другом и с остальным обществом не только на основе текстов законов (включая стандарты), комментариев к ним и соотнесения с ними жизни, но и под воздействием иных факторов, не отображённых в законах и комментариях к ним.

Юридическая система выражает себя в жизни в определённой правоприменительной практике, которая может осуществляться как в согласии с оглашениями законов и официально признанных комментариев к ним, так и в большей или меньшей мере отрицать и подавлять оглашения.

Законотворческую деятельность мы не относим к юридической системе как таковой, поскольку юридическая система в определённом выше значении термина порождается в результате законотворчества, в котором принимают участие не только юристы. То, что юридические системы подавляющего большинства государств современности регламентируют порядок осуществления законотворчества, это — результат исторического развития юридических систем, а не изначальный фактор их «самозарождения».

Кроме того, законодательство всегда подчинено задаче реализации определённой концепции организации жизни общества в преемственности поколений, а концептуальная власть носит самовластный, надзаконный (по отношению к юридическим законам) и надгосударственный характер, вследствие чего стоит над юридической системой, будучи главным фактором порождения юридических систем в истории[250].

Потребность в государственности вместе с её неотъемлемым атрибутом — юридической системой — объективное следствие развития культуры на основе общественного объединения узкоспециализированного профессионального труда на техносферном пути развития цивилизации.

* *
*

Юридическая система — одна из безальтернативно необходимых подсистем в системе общественного самоуправления техносферно цивилизованного общества, поскольку функционирование, воспроизводство и развитие техносферы, требует документирования и стандартизации в том числе и в сфере управления делами общества на профессиональной основе. Поэтому:

Всякое законодательство (как и юридическая система в целом) является одним из атрибутов государственности и представляет собой текстуальное выражение принципов и алгоритмики самоуправления общества и государственного управления, осуществляемого в русле определённой концепции[251].

Иначе говоря, поскольку управление ВСЕГДА носит концептуально обусловленный характер, то всякое законодательство выражает определённую концепцию государственного управления жизнью общества. И соответственно назначение законодательства: