Кто может уличить лжеца?

РљРѕРіРґР° СЏ писал эту РєРЅРёРіСѓ, то думал, что изучаемые РјРЅРѕСЋ приемы, которыми люди пользуются, чтобы скрыть сильные эмоции, переживаемые РІ момент произнесения лжи, почти РЅРµ имеют отношения РєРѕ лжи дипломатов, политиков, уголовников или шпионов. РЇ боялся, что профессиональные верификаторы – полицейские, агенты Центрального разведывательного управления (Р¦РРЈ), СЃСѓРґСЊРё, специалисты РїРѕ психологии Рё психиатрии, работающие РІ правительстве, – РјРѕРіСѓС‚ излишне оптимистично оценивать СЃРІРѕРµ умение отличать ложь РѕС‚ правды РїРѕ поведенческим признакам. РЈ меня было желание посоветовать тем, чья работа требует оценки правдивости или лживости, РЅРµ доверять РЅРёРєРѕРјСѓ, кто утверждает, что умеет судить РѕР± обмане РїРѕ поведенческим признакам, которые РІ системе уголовного права РЅРѕСЃСЏС‚ название образа действия. РЇ хотел предупредить РёС… РЅРµ слишком полагаться РЅР° СЃРІРѕСЋ собственную проницательность.

Теперь же у меня есть неопровержимые доказательства того, что я был прав, предупреждая профессионалов осторожнее относиться к вынесению суждений о лжи и правде. Но я обнаружил еще и то, что мои опасения несколько преувеличены. К моему удивлению, оказалось, что некоторые специалисты прекрасно узнают ложь по поведенческим признакам. Я узнал, что это за люди и как они этому научились. И теперь у меня есть основания думать, что мои знания о лжи и эмоциях применимы и к определенным случаям обмана в области политики, уголовного права и разведки.

Возможно, СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ узнал Р±С‹ РѕР± этом, если Р±С‹ уже РЅРµ написал эту РєРЅРёРіСѓ. Обычно профессор психологии, занимающийся экспериментальными исследованиями РІ лаборатории, РЅРµ встречается СЃ людьми, работающими РІ системе уголовного права или РІ РјРёСЂРµ разведки Рё контрразведки. Эти профессиональные верификаторы узнали РѕР±Рѕ РјРЅРµ РЅРµ РїРѕ РјРѕРёРј научным публикациям, которые выходят РІРѕС‚ уже двадцать лет, Р° РёР· газет, поместивших отчеты Рѕ моей работе РІ СЃРІСЏР·Рё СЃ выходом РІ свет РєРЅРёРіРё. Р’СЃРєРѕСЂРµ меня пригласили руководить семинарами для РіРѕСЂРѕРґСЃРєРёС…, государственных Рё федеральных судей, адвокатов, полицейских Рё операторов детекторов лжи ФБР, Р¦РРЈ, Агентства национальной безопасности, Агентства РїРѕ Р±РѕСЂСЊР±Рµ СЃ наркотиками, Секретной службы РЎРЁРђ Рё американской армии, флота Рё военно-воздушных СЃРёР».

Для этих людей ложь не является теоретическим вопросом. Они относятся к своей работе и к моим советам с полной серьезностью. Они не похожи на студентов, которые верят профессору на слово только потому, что он выставляет им оценки и является авторитетом, написавшим книгу. В этой аудитории мои научные регалии ставили меня скорее в невыгодное положение. Моим слушателям нужны были реальные жизненные примеры, которые они могли бы тут же использовать в своей работе. Я мог бы рассказать им, как трудно уличить лжеца, но им необходимо было принимать решения уже завтра, и ждать результатов дальнейших исследований они не могли. Они хотели получить любую помощь, какую я мог им оказать, за исключением предупреждений быть более осторожными, но относились к моим советам весьма скептически.

Но, как ни странно, эти люди оказались гораздо более гибкими, чем представители научного мира. По сравнению с большинством членов университетских ученых советов они проявляли значительно большую готовность к пересмотру принципов своей работы. Как-то за ленчем один судья спросил меня, не следует ли ему сделать перестановку в зале суда, чтобы видеть не затылок свидетеля, а его лицо. Такая простая мысль никогда не приходила мне в голову. С тех пор, выступая перед судьями, я всегда вношу такое предложение, и многие судьи уже сделали в залах суда перестановки.

Некий агент секретной службы рассказывал мне, как трудно отличить правду от лжи, когда человек после своих угроз в адрес президента вдруг заявляет, что все это несерьезно и что его основной целью было лишь произвести впечатление на приятеля. Лицо этого агента буквально исказилось от ужаса, когда он вспомнил как Сара-Джейн Моор, признанная не настоящей убийцей, а «чокнутой», 22 сентября 1975 года была ошибочно выпущена на свободу и всего через несколько часов выстрелила в президента Джеральда Форда. Я сказал агенту, что на своих семинарах могу предложить им только очень незначительные дополнительные сведения, которые повысят точность их работы, скорее всего, не более чем на 1%. «Грандиозно, – ответил он, – давайте».

РњС‹ СЃ РјРѕРёРј коллегой РњРѕСЂРёРЅРѕРј 0'Салливаном [238] всегда начинали семинары СЃ небольшого теста для оценки умения участников узнавать ложь РїРѕ манере поведения. Этот тест заключался РІ просмотре видеофильма РѕР± эксперименте, описанном РјРЅРѕР№ РІ главе 1 (Глава 1 ЛОЖР. УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ И НЕКОТОРЫЕ Р”РУГИЕ РџРИЗНАКИ ОБМАНА), РІ котором участвуют 10 студенток-медсестер. Каждая РёР· РЅРёС… рассказывает Рѕ СЃРІРѕРёС… приятных чувствах, испытываемых РїСЂРё просмотре фильма Рѕ РїСЂРёСЂРѕРґРµ Рё грациозных животных. Пять РёР· десяти девушек РіРѕРІРѕСЂСЏС‚ правду, остальные лгут. РќР° самом деле РѕРЅРё смотрели ужасный фильм неприятного медицинского содержания, РЅРѕ пытались скрыть СЃРІРѕРё истинные чувства Рё убедить аудиторию, что фильм приятен.

Я даю этот тест по двум причинам. Во-первых, не хочется упускать возможности выяснить, насколько точно эти люди, которые имеют дело с самой ужасной ложью, могут в действительности уличать лжецов. А во-вторых, уверен, подобный тест – хорошее начало для семинара. Для аудитории сразу становится более понятным, как трудно определить, когда люди лгут. Я соблазняю их словами: «У вас есть уникальная возможность узнать правду о своей способности уличать лжецов. Вам постоянно приходится судить, но часто ли вам удается проверить, правильно вы рассудили или нет? Теперь у вас есть такая возможность. Вы узнаете ответ всего через 15 минут». Сразу же после проведения теста я сообщаю правильные ответы. Потом прошу поднять руки тех, у кого 10 правильных ответов, 9, 8 и т. д. Затем подсчитываю результаты на доске, чтобы каждый слушатель мог сравнить свой уровень с общим показателем группы. И в результате, кроме всего прочего, хотя я и не ставлю перед собой такой цели, после этой процедуры вся группа узнает результативность каждого участника.

Большинство участников семинара не лучшим образом справляются с моим тестом. Но подобный печальный урок вполне соответствует цели моей миссии, заключающейся в том, чтобы сделать этих людей более осторожными в вынесении суждений о правде или лжи. На первых семинарах я боялся, что мои слушатели будут возражать против проведения теста, опасаясь продемонстрировать на публике свое неумение уличать лжецов. Я ожидал, что, обнаружив, насколько плохо они справляются со своей задачей, они перейдут в наступление, поставят под сомнение корректность моего теста и будут утверждать, что ложь, показанная в видеофильме, не имеет никакого отношения к той лжи, с которой приходится иметь дело им. Но такого не было ни разу. Эти мужчины и женщины, работающие в правоохранительных органах и разведке, хотели, чтобы коллеги убедились в их умении уличать лжецов. Они проявляли гораздо больше смелости, чем мои ученые коллеги, когда я предоставлял последним такую же возможность – в присутствии своих студентов и коллег продемонстрировать свое умение уличать лжецов.

Узнав о своих плачевных результатах, эти профессиональные верификаторы отказывались от метода «пальцем в небо», на который многие из них до сих полагались. Они начинали гораздо осторожнее относиться к определению обмана по манере поведения. Кроме того, я обычно предостерегал их и относительно множества стереотипов, которыми пользуются люди, когда пытаются отличить правду от лжи по поведенческим признакам – например, считается, что если человек во время разговора ерзает или смотрит в сторону, то он обязательно лжет.

Р’ качестве более конкретного совета СЏ РЅР° примерах РёР· жизни показывал РёРј, как пользоваться РѕРїСЂРѕСЃРЅРёРєРѕРј, описанным РІ главе 7 (Глава 7 ТЕХНИКА ОБНАРУЖЕНИЯ ЛЖИ). Более того, СЏ постоянно указывал как Рё РІ предыдущих главах этой РєРЅРёРіРё, каким образом эмоции РјРѕРіСѓС‚ выдавать Рё как обнаружить признаки таких эмоций. РЇ показывал РёРј фотографии людей СЃ различными выражениями лица, причем очень быстро (РІ течение доли секунды), чтобы РѕРЅРё научились легко считывать микровыражения. РЇ пользовался видеозаписями запечатлевшими примеры разнообразной лжи, РЅР° которых РѕРЅРё РјРѕРіСѓС‚ упражняться РІ СЃРІРѕРёС… недавно приобретенных навыках.

В сентябре 1991 года наши открытия, касавшиеся деятельности профессиональных верификаторов, были опубликованы [239].

Оказалось, что лишь одна профессиональная группа показывает результаты, превышающие уровень случайных догадок, – это Секретная служба США. Примерно половина ее агентов узнавали ложь с точностью около 70%, а почти треть – с точностью 80% и выше. Хотя я и не могу с уверенностью утверждать, почему именно Секретная служба столь сильно превосходит остальные профессиональные группы, думаю, причина здесь в том, что многим агентам приходилось заниматься личной охраной – наблюдать за толпой, пытаясь по каким угодно признака вычислить того, кто может угрожать человеку, которого они охраняют. Такого рода бдительность является хорошей подготовкой для того, чтобы замечать тончайшие поведенческие признаки.

РњРЅРѕРіРёРµ люди немало удивляются, РєРѕРіРґР° узнают, что РІСЃРµ остальные профессиональные РіСЂСѓРїРїС‹, имеющие дело СЃ ложью (СЃСѓРґСЊРё, адвокаты, полицейские, операторы детекторов, работающие РІ Р¦РРЈ, ФБРили Агентстве национальной безопасности, военные специалисты Рё психиатры), демонстрируют результаты РЅР° СѓСЂРѕРІРЅРµ случайных. РќРµ менее удивителен Рё тот факт, что большинство РёР· РЅРёС… РЅРµ знают Рѕ своем неумении обнаруживать обман РїРѕ манере поведения. Перед началом теста РјС‹ задавали РёРј РІРѕРїСЂРѕСЃ Рѕ том, как РѕРЅРё оценивают СЃРІРѕРµ умение, Рё РёС… ответы обычно РЅРµ имели ничего общего СЃ истинными результатами. Однако Рё сразу же после проведения теста РёС… ответ оставался неизменным.

Меня удивляло, когда хотя бы кто-то из этих профессиональных верификаторов мог довольно точно узнавать обманщиц, поскольку показанная им ситуация и люди были им совершенно незнакомы. Я придумал ситуацию, показанную в видеофильме, для того чтобы смоделировать состояние пациентки психиатрической клиники, которая хочет лишить себя жизни, но скрывает свои планы, поскольку для их выполнения ей необходимо освободиться от постоянного медицинского наблюдения. Она должна скрывать свою тревогу и убедительно притворяться, что больше не испытывает депрессии (см. ВВЕДЕНИЕ). Испытываемые в данный момент сильные отрицательные эмоции прикрывались положительными эмоциями. С такими ситуациями приходится часто сталкиваться только психиатрам и психологам, но и они как группа тоже показывали результаты на уровне случайных. Почему же Секретная служба США так хорошо обнаруживает такой тип обмана? [240]

Тогда я еще не понимал этого, но после обдумывания наших открытий у меня возникло предположение о том, когда именно можно уличить лжеца по поведенческим признакам. При наличии у подозреваемого сильных эмоций верификатору не нужно иметь много информации ни о нем, ни о ситуации. Если человек кажется испуганным, виноватым или возбужденным и его вид не соответствует тому, что он говорит, вероятность того, что этот человек лжет, весьма высока. Если речь подозреваемого постоянно прерывается (паузы, «гм-м» и т. п.), а причин, по которым он мог бы не знать, что сказать, нет и такая манера речи нехарактерна для него, то и в этом случае, вероятно, он лжет. Если подозреваемый не испытывает сильных эмоций, то поведенческих признаков обмана будет гораздо меньше. Если лжецу не приходится скрывать сильные эмоции, то для его успешного уличения специалисту необходимо быть гораздо лучше осведомленным об особенностях ситуации и качествах самого лжеца.

РљРѕРіРґР° ставки высоки Рё подозреваемый боится быть пойманным или испытывает азартное желание обмануть специалиста (СЏ называю это «восторгом надувательства»), то есть шансы, что специалисту удастся узнать правду, даже РЅРµ имея подробных сведений Рѕ специфике ситуации или особенностях подозреваемого. Однако существует РѕРґРЅРѕ очень важное «но» – РЅРµ РІСЃРµ подозреваемые боятся быть пойманными даже РїСЂРё очень высоких ставках. Опытные преступники, которым уже приходилось неоднократно успешно лгать, РЅРµ боятся, как РЅРµ боятся Рё донжуаны, РјРЅРѕРіРѕ раз скрывавшие СЃРІРѕРё прошлые истории, Рё опытные дипломаты. Рђ невиновные подозреваемые, которые боятся, что РёРј РЅРµ поверят, даже РіРѕРІРѕСЂСЏ правду, выглядят так, будто лгут, особенно если РЅР° карту поставлено слишком РјРЅРѕРіРѕРµ (СЃРј. обсуждение ошибки Отелло, Глава 5 ОСНОВНЫЕ ОШИБКИ И РњР•РР« РџРЕДОСТОРОЖНОСТИ).

Если лжец уважает того, кого пытается обмануть, и разделяет его ценности, то, скорее всего, он чувствует себя виноватым из-за этой лжи, и поведенческие признаки выдадут его ложь или мотивируют признание. Но верификатор не должен поддаваться искушению и думать о себе слишком хорошо, предполагая, что лжец испытывает к нему уважение. Недоверчивая или слишком придирчивая мать должна знать за собой эти качества и не ждать, что дочь, обманывая ее, будет чувствовать себя виноватой. Несправедливый начальник должен знать, что подчиненные считают его несправедливым, поэтому ему не следует полагаться на то, что в случае обмана чувство вины может выдать их.

Никогда не следует доверять чьим-либо суждениям, вынесенным при полном отсутствии информации о подозреваемом или ситуации. При выполнении моего теста у верификаторов не было никакой возможности познакомиться с людьми, о которых им приходилось выносить суждения. Увидев человека только один раз и не имея о нем никаких других сведений, они должны были решить, кто лжет, а кто говорит правду. В таких обстоятельствах лишь очень немногие справлялись с задачей.Сделать это было возможно, но для большинства оказалось очень трудно. (Позднее я объясню, каким образом те, кто справился, смогли вынести верное суждение на основе столь скудной информации.) У нас есть еще один вариант этого теста, где каждый человек показан дважды. Когда верификаторы имеют возможность сравнить поведение человека в двух ситуациях, их суждения становятся точнее, хотя даже и в этом случае большинство людей показывают результаты, незначительно превышающие уровень случайных [241].

РћРїСЂРѕСЃРЅРёРє, составленный для ситуации, РєРѕРіРґР° РЅР° карту поставлено очень РјРЅРѕРіРѕРµ (Глава 7 ТЕХНИКА ОБНАРУЖЕНИЯ ЛЖИ), помогает РїСЂРё выявлении лжи оценить, какие признаки скорее всего Р±СѓРґСѓС‚ присутствовать: явные, маскирующие или поведенческие. РћРЅ помогает определить, Р±СѓРґСѓС‚ иметь место Р±РѕСЏР·РЅСЊ разоблачения, угрызения совести или восторг надувательства или нет. Специалист РЅРё РІ коем случае РЅРµ должен считать, что определить ложь РїРѕ поведенческим признакам можно всегда. РћРЅ должен сопротивляться соблазну разрешить сомнения РІ правдивости подозреваемого, полагаясь лишь РЅР° СЃРІРѕРё способности.

Хотя Секретная служба оказалась единственной организацией, специалисты которой показали результаты выше случайных, в остальных профессиональных группах тоже нашлись отдельные представители с высокими результатами. Я продолжаю исследовать вопрос о том, почему лишь немногие люди умеют точно определять обман. Как они этому научились? Почему не все могут научиться выявлять ложь с такой же точностью? Можно научиться этому умению или это скоре талант, который человеку либо дан, либо нет? Эта странная мысль впервые пришла мне в голову, когда оказалось, что моя одиннадцатилетняя дочь выявляет ложь примерно с тем же успехом, что и лучшие представители Секретной службы США. Она не читала моих книг и статей. Может быть, у моей дочери и нет никаких особых талантов; возможно, и вообще большинство детей узнают ложь лучше, чем это делают взрослые. Мы только еще начинаем исследование этого вопроса.

И ключ к ответу на вопрос о том, почему некоторым людям удается точно определять ложь, дали сами участники теста. Мы попросили их рассказать, какими поведенческими признаками они пользовались при вынесении суждении о правдивости или лживости. Сравнив ответы всех профессиональных групп, мы обнаружили, что те, кому удается точно определять ложь, пользуются информацией, которую дает выражение лица, голос и тело подозреваемого, в то время как те, кто не справляется с этой задачей, основывают свои суждения только на словах подозреваемых. Этот результат, несомненно, полностью соответствует тому, о чем я говорил в предыдущих главах этой книги, но никто из участников семинара не читал ее до прохождения теста. Те, кому удается точно определять ложь, знали, что гораздо проще обмануть с помощью слов, чем скрыть выражение лица, голос или движения тела. Это не значит, что слова не имеют значения – очень часто лжеца выдают противоречия в сказанном, и весьма возможно, что всесторонний сложный анализ речи может помочь выявлению лжи [242], – но не следует полностью концентрировать внимание только на содержании сказанного. Нам еще надо выяснить, почему далеко не все верификаторы обращают внимание на соответствие между словами подозреваемого и, например, выражениями его лица и голоса.

Новые поведенческие признаки обмана

Дальнейшие исследования, проведенные РІ течение последних РґРІСѓС… лет, подтвердили Рё расширили результаты, касающиеся важности РјРёРјРёРєРё Рё голоса РїСЂРё выявлении обмана. Оценивая РїРѕ видеозаписям выражения лиц студенток-медсестер РІ момент произнесения РёРјРё лжи или правды, РјС‹ обнаружили различия между РґРІСѓРјСЏ типами улыбок. РљРѕРіРґР° студентки РЅР° самом деле получали удовольствие, РЅР° РёС… лицах были улыбки более прочувствованные (СЃРј. РРёСЃСѓРЅРѕРє 8), Р° РєРѕРіРґР° лгали, РЅР° РёС… лицах были так называемые улыбки-маски (РІ дополнение Рє улыбающимся губам РІРёРґРЅС‹ признаки грусти (РРёСЃСѓРЅРѕРє 3), страха (РРёСЃСѓРЅРѕРє 4), гнева (РРёСЃСѓРЅРѕРє 5 Рё РРёСЃСѓРЅРѕРє 7) или отвращения) [243].

Существование различных типов улыбок подтвердилось также исследованиями детей и взрослых, проводившимися в Америке и других странах при самых различных обстоятельствах, не ограниченных ситуациями, связанными с ложью. Мы обнаружили, что при искренних улыбках ощущения людей и процессы, происходящие в их мозгу, отличаются от того, что происходит при всех прочих улыбках. Лучшим признаком искренности улыбки, вызванной ощущением удовольствия, является участие в ней не только губ, но и мышц, расположенных вокруг глаз [244].

Однако морщинки в виде «паучьих лапок» у внешних уголков глаз не всегда указывают на искренность улыбки. «Паучьи лапки» являются достоверным признаком искренности улыбки только в том случае, если человек испытывает не очень большое удовольствие и улыбается слегка. При широкой улыбке губы сильно растягиваются, что само по себе приводит к появлению «паучьих лапок», и тогда надо обращать внимание на брови. В случае искреннего удовольствия в улыбке участвуют мышцы глаз, и тогда брови чуть-чуть опускаются. Это тонкий признак, но, как мы выяснили, люди могут замечать его и без всякой специальной подготовки [245].

Мы также обнаружили, что во время лжи тембр голоса студенток становился выше. Предполагается, что тембр голоса человека, наслаждающегося приятной и спокойной сценой, не должен повышаться. Однако такое изменение тембра указывает на эмоциональное возбуждение и само по себе еще не является признаком обмана. К тому же не у всех лгавших девушек голосовые и мимические признаки обмана присутствовали одновременно. Тем не менее при использовании обоих источников информации результаты определения лжи оказались лучше: «рекордный уровень – 86%. Но это означает, что все же было 14% ошибочных суждений, даже основываясь на двух таких признаках, как мимика и голос, мы сочли, что говорившие правду лгут, а лгавшие говорят правду. Таким образом, хотя эти признаки справедливы для большинства людей, нельзя сказать, что они применимы ко всем. Я не думаю, что когда-нибудь мы получим набор поведенческих признаков, которые будут одинаково справедливы для всех людей. Некоторые люди от природы склонны к актерству, и их трудно поймать на лжи, другие же настолько своеобразны, что признаки лжи, справедливые для других, к ним не относятся.

В новой, еще не законченной работе мы с доктором Марком Фрэнком обнаружили первые подтверждения моей мысли о том, что некоторые люди от природы артистичны и являются отличными лжецами, а некоторые не умеют лгать и им не удается обмануть никого. Мы с доктором Фрэнком поставили эксперимент, в котором участники могли лгать или говорить правду согласно двум сценариям. По первому сценарию они могли имитировать кражу, взяв из портфеля 50 долларов. Если им удавалось убедить «следователя», что они не брали денег, то деньги можно было оставить себе. По второму сценарию они должны были высказать свое мнение по какому-нибудь острому вопросу, например аборты или смертная казнь, причем они могли говорить правду или лгать. Фрэнк обнаружил, что те, кто успешно лгал в первой ситуации, столь же успешно лгали и во второй, а те, кого было легко уличить в неискренности высказанного мнения, так же легко попадались и в ситуации с кражей [246].

Многие из приведенных в предыдущих главах рассуждений наводят на кажущуюся очевидной мысль, что успех каждой конкретной лжи гораздо больше зависит от характера лжи, чем от способностей самого лжеца. Но, скорее всего, оба эти фактора играют определенную роль. Некоторые люди лгут настолько мастерски или настолько неумело, что ситуация и специфика конкретной лжи не имеет значения; все равно первым удастся обмануть, а вторые будут уличены во лжи. Однако большинство не относится к крайним категориям, и для таких людей успех лжи зависит от того, кому они лгут, о чем лгут и что поставлено на карту.