НИКОЛАЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ДВОРЦОВ 20 страница
— Куда ты забилась, киска? Еще и не выберешься оттуда.
И остался лежать там, у балки, не смея ни обратиться лицом к двери, ни даже подтянуть к себе неловко подвернутую руку.
На чердак вошло сразу несколько человек.
— Гешка! Гешка! — Ленька узнал голос Гешкиной мамы.— Где они играли?
— Вон там,— пропищал тоненький Катькин голосок.
— Ишь, куда забрались!
Это сказала бабушка.
Леньке было слышно, как они негромко посовещались у входа. Потом под водительством Катьки двинулись мимо него к пугльту управления. Он притиснулся к балке, затаил дыхание, зажмурил глаза...
Фу, пронесло!.. Но ведь им еще предстоиг обратный путь.
Все обошлось. Они вернулись к двери другой стороной, далеко обойдя Ленькино укрытие.
Напоследок мама еще раз крикнула в темноту чердака:
— Гешка!.. — Она выждала несколько секунд.— Если только ты здесь, то знай: домой я тебя не пущу. Либо ты сейчас же выйдешь к нам, либо оставайся жить на чердаке.
А бабушка торопливо добавила просительным голосом:
— Выйди, Гешенька, не надо от нас прятаться. Ничего тебе не будет, внучочек. Я на тебя нисколечко не сержусь, мама тоже. Ведь правда, Лена?
Гешкина мама многозначительно молчала, и Ленька в своем укрытии тут же подумал, что на Гешкином месте он бы не вышел ни за какие коврижки.
— Вот видишь, Гешенька,— поспешно прокомментировала бабушка затянувшуюся паузу.— Молчание — знак согласия... Ну?
Она, чтобы лучше слышать, приложила к уху руку, сложенную раковиной. Но чердак по-прежнему безмолвствовал.
— Нет его здесь,— убежденно сказала бабушка.— Был бы — давно бы уже вышел. Наверное, домой убежал.
И они ушли.
Ленька, опасаясь засады, полежал еще некоторое время не шевелясь. Все было тихо. Выполз из-под ската и рванул на рекордной скорости к выходу, уже не думая ни о каком полете в будущее и желая только одного: скорее выбраться на вольный воздух из этого темного, душного, густо нашпигованного ползучим страхом чердака!
С Гешкой он столкнулся возле самой двери.
— Ой! Они тебя там не поймали? Я так боялся.
— Меня?! — Гешка ухмыльнулся, в голосе снова зазвучало самодовольство.— Да я их засек, когда они еще только в подъезд входили. Ну и спрятался во дворе. Я за тебя боялся — думал, зацапают здесь, на чердаке.
— Меня?! — У Леньки на лице появилась точно такая же самодовольная ухмылочка.— Знаешь, как я здорово там, возле балки, замаскировался. Лежу себе и хихикаю — просто смех!
Гешка похвалил:
— Молодчага... Так значит, летим? Мы с тобой.
— А записка?
— Написал. А Витька Синица под нашу дверь подсунет — я его попросил, он мяч во дворе гоняет. «Махнули ненадолго в космос. Прошвырнемся до Гончих Собак и обратно». Здорово?
— До каких еще собак? —не понял Ленька.
— Ну как же, созвездие такое на небе. Знать надо!
— Гончих Псов, а не собак! Ну, ты и придумал!
Гешка чуть сконфузился.
— Какая разница! Те гавкают, тоже,— Уселся в кресле поудобнее, yверенно взялся за левую рукоятку.— Давай, а то еще опять нагрянут...
Минуту спустя чудесная машина времени, никем из современников не замеченная, снова стартовала с чердака.
Гешка с Ленькой неслись навстречу новым приключениям— теперь уже в будущем.
ЧТО БЫЛО ЗАВТРА
Можно ли заглянуть в будущее?
Можно! Разумеется, можно!
Все зависит от силы воображения.
Если воображение достаточно сильное, то ровно ничего не составляет раздвинуть завесу, отделяющую нас не только от ближайшего, но и от отдаленного будущего.
Ну, а если воображения нет, тогда...
Тогда не только будущего не увидеть, но и в настоящем многое можно проглядеть. Есть ведь такие люди, которые, уткнувшись взглядом себе под нос, ничего не знают о том, что происходит в мире.
Итак, разожжем поярче костер нашей фантазии — и смело вперед, в будущее, за Гешкой и Ленькой!
Представьте себе обыкновенную жилую комнату в стиле еще не наступившего будущего времени.
Вполне обычное, на всю стену, натро- кремне-боро-и-еще-какое-то-там невидимое окно.
За натро-кремне-боро-и-еще-каким-то- там окном обычная улица того, будущего, времени. Самые обыкновенные, сотни раз описанные фантастами, ленты тротуаров, движущиеся с разными скоростями. Кто очень торопится, может встать на крайнюю ленту со стороны домов — эта движется намного быстрее. Кто не сильно спешит, пользуется средней. Ну, а кому торопиться вообще некуда, предпочтет третью дорожку, ближе к проезжей части — она продвигается со скоростью пешехода.
Дома из пластической строительной массы с посадочными площадками для личных вертолетов на крыше тоже ничем не примечательны для привычного глаза обитателей будущего: красные, зеленые, синие, голубые, будто составленные из разноцветных кубиков. Впрочем, в последнее время все больше входят в моду строения в горошек, в крапинку, в мелкий цветочек.
В самой комнате не видно ни стен, ни дверей; ее молено называть комнатой лишь условно. Точнее говоря, стены есть, но не прямые и ровные, как у нас, а из сгущенного воздуха. Только попробуй, не умея,
пройти сквозь этот воздух. Живо шишку на лбу набьешь!
В комнате совершенно пусто, человеку не из этого времени просто не понять, на чем тут сидят и сидят ли вообще — ни стула, ни даже обыкновенной кухонной табуретки!
Один-единственный предмет высится посреди пустой комнаты. Форма у него довольно странная: похож на высокий узкий шкаф, еще более сужающийся кверху. Но где-то возле потолка шкаф вновь расширяется и образует нечто вроде головы с несколькими круглыми отверстиями.
Что это такое?
Для чего оно?
И почему оно поставлено посреди комнаты?
Представляете, сколько вопросов возникло сразу у Гешки и Леньки, когда они, попав в комнату прямо со своего чердака, оказались лицом к лицу с этим чудом-юдом будущего времени!
— Шкаф с головой! — усмехнулся Гешка, критически разглядывая непонятное сооружение.
— Может, он живой? — Ленька на всякий случай держался поближе к машине времени.— Может, люди такими стали?
— А где тогда руки, ноги?.. Нет, что-то не верится.
Гешка обошел непонятный шкаф, храбро тронул рукой гладкую полированную поверхность.
—Ха — железо! Самый обыкновенный металлолом.
— Может... — начал Ленька, но дальше ничего сказать не успел.
Металлический шкаф ожил. В отверстиях на голове заходили зеленые огоньки.
— Здравствуйте! — раздался совершенно отчетливый голос.
Ребята дружно шарахнулись в угол комнаты. Ленька вспомнил про марсиан, покорявших землю на своих треножных машинах, и с ужасом ждал, что вот сейчас у шкафа откроется какая-нибудь потаенная дверка и из нее к ним протянутся гофрированные щупальца.
Но ничего страшного не произошло. Шкаф лишь поздоровался снова, подтверждая таким образом, что никаких агрессивных намерений у него нет.
— Здорово! — Гешка осмелел настолько, что сделал несколько осторожных шагов по направлению к шкафу.— Ты кто такой?
— Я — пуп,— важно ответил шкаф, запнувшись слегка на первом «п».
— Вот это дает так дает! — воскликнул Гешка.— Чтобы самому себя пупом назвать?!.
Шкаф повторил голосом, полным достоинства:
— Я пуп Земли. Повторяю по буквам. Петр, Петр, Ульяна, Петр. Переносный пульт управления планеты. Сокращенно — ППУП.— Сделал паузу и заговорил снова, так же ровно и спокойно.— Внимание, внимание, чрезвычайное происшествие. В мировой центр мороженого поступил именной заказ на двести пятьдесят порций от десятилетнего мальчика.
ППУП назвал незнакомый город и непривычно длинную фамилию.
Ребят поразило число порций.
—Ого! Ничего себе! — выкрикнул Ленька из угла.— Двести пятьдесят!
— Вот это дает так дает! — поддержал Гешка.— Десять я бы еще съел. С перерывом на обед.
—А может, он спрячет в холодильник и умнет помаленьку? — пришло в голову Леньке.
Почему? Какая нужда?
Этому могло быть только одно объяснение, и Гешка, особый любитель мороженого, сразу забеспокоился:
— У них здесь, наверное, перебои с мороженым.
Шкафообразный ППУП заговорил снова, подмигивая огоньками:
—Жду решения.
—Чьего? — спросил Ленька.
— Моего? — Гешка не сомневался, что ППУП обращается именно к нему.
Но тот сказал:
-— Жду решения старшего.
Ленька с торжеством посмотрел на Гешку:
— Я тебя постарше.
Это была чистая правда, и Гешка никак не мог ее оспорить. Лишь проворчал, подавляя обиду:
— Подумаешь, на два месяца.
— Жду решения старшего,— повторил ППУП.
Ленька стал колебаться.
-— Не давать... Нет, пожалуй, дать... Нет, не давать!
Что он говорит!
Гешка подскочил к Леньке, зашипел:
— Дать, лопух, дать! А то потом попросим, нам самим не дадут.
— Дать ему, дать! — заторопился Ленька.—Все двести пятьдесят порций отдай!
Гешка добавил:
— Пусть наворачивает на здоровье.
И облизнулся.
Остался ли ППУП доволен таким решением? Это неизвестно. На нем попеременно замигали красные и зеленые огоньки.
— Будет исполнено.— Голос звучал неуверенно.— На случай, если это все-таки вспышка алчности, посылаю автоматическую санитарную команду. О результатах доложу.
— Давай, брат, давай! — Гешка панибратски шлепнул ППУПа по хромированному брюху.
Веселые огоньки на ППУПе погасли и он опять стоял грузный, молчаливый iiнеподвижный, как самый обыкновенный не- обыкновенной формы шкаф.
Гешка удовлетворенно потер руки.
— Вот так! — радостно подтолкнул Леньку плечом.—-Мороженое бесплатно, сколько хочешь. В самую точку попали!
Ленька озабоченно задумался:
— Интересно, как у них тут с «Мишкой»? И с «Трюфелями»?
Ему ответил незнакомый монотонный голос:
— Мишина... Мишута... Михаил... живет... в... соседнем... доме... Трюфели... растут... в... земле... за... городом.
Перед ребятами стоял невысокого роста мальчуган лет десяти — никто из них не заметил, как он проник в комнату. Мальчуган передвигался чуть деревянно, почти не отрывая от пола ступней. На голове у него была красивая вышитая шапочка, наподобие тюбетейки. Из нее торчали два членистых металлических усика, очень похожих на усики комнатной телевизионной антенны.
— Здравствуйте... Дома... одна... Катя...
Мальчик делал в речи ровные короткие паузы, будто он не очень твердо знал русский язык и каждый раз подыскивал нужное для продолжения разговора слово.
Ребята нисколько не испугались, даже Ленька. Какой-то пацан — есть кого пугаться! Антенна на голове? Ну и что ж! Шлепа однажды пронес на голове через весь двор, к мусорному ящику, целое ведро с помоями.
К тому же пацана можно обо всем расспросить: как тут у них и прочее.
Гешка сразу приступил к делу:
— Послушай, мальчик...
— Я— не... мальчик.
Не мальчик? А почему так одет? Впрочем, мало ли бывают какие моды!
— Ну, девочка...
— Я... не... девочка.
Не мальчик? Не девочка? Как тогда с ним... с ней... с этим разговаривать?
— А кто ты?
— Я... Борик,— гласил ответ.
— Значит, все-таки мальчик! — Гешка начинал злиться.— Что ж ты мне голову морочишь?
Но тот опять завел свое:
— Я... не... мальчик... Я— не... девочка... Я... биопластический... опытный... робот... Сокращенно... Бор... Ласкательно... Борик.
— Т-ты не человек? — Гешка таращил на него глаза.
— Я--- не... человек... Я... механизм.
Все это Борик сообщал спокойно, без тени смущения, разглядывая Гешку и Леньку любопытными доброжелательными глазами.
— Врешь! — Гешке никак не верилось, что перед ним не человек, а робот.— Ты же не железный.
А Ленька спросил робко:
— Можно потрогать?
Борик согласно кивнул, и он с опаской, кончиками пальцев прикоснулся к руке робота. Кожа была мягкой и теплой.
— Ни за что от человека не отличить! — Ленька отдернул руку.
— Сходство... чисто... внешнее,— словоохотливо подтвердил Борик. Ему, очевидно, очень нравилось быть в центре внимания.— Благодаря... применению... биологической... пластмассы... Если... вас... интересует... моя... химическая... формула...
— Нет, нет-нет! — Гешка быстро замахал руками, точно отгоняя рой назойливых мух.— Так что, у тебя, выходит, здесь...— Он покрутил пальцем возле лба.— Здесь ничего? Пусто?
Борик виновато заморгал.
— Не... понимаю.
— Он спрашивает, мозгов у тебя нет?— пояснил Ленька.
— И еще сердца,— добавил Гешка.— Сердце есть?
Теперь Борик понял. Глаза сразу сделались веселыми.
— У... меня... есть... мозги... из... намагниченных... металлических... опилок... У... меня... есть... сердце... из... каучука... и... благородных... металлов.
Тут его окликнули через стену сгущенного воздуха, вероятно, из соседней комнаты.
— Борик, перестань! Некрасиво самому с собой разговаривать!
— Какой голос знакомый! — сразу насторожился Ленька.
Гешка подтвердил:
— Ага!
А Борик, повернув голову на звук, сказал:
— Я... не... говорю... сам... с... собой... К... нам... пришли... гости.
— Кто пришел? — спрашивала девочка.
— Два... мальчика...— Борик провел по комнате глазами. Его взгляд задержался на машине времени.— Со... своим... стулом.
— Гости со своим стулом?
Бесшумно отворилась дверь. Вернее, не отворилась, а возникла. Вот только что здесь была сплошная стена, а теперь в этой стене появился проход.
Вошла девочка. И тотчас же проход бесследно исчез — просто удивительно! Как будто она прошла напрямик сквозь стену.
Но еще больше поразились ребята, когда посмотрели на девочку.
Перед ними стояла...
Да, Катька! Рыжая Катька, Гешкина младшая сестренка! Как она сюда попала? Уцепилась за машину времени и так, незамеченная, летела вместе с ними?
А что — она может!
— Катька! — В Гешкином крике было все: и возмущение, и испуг, и угроза.
— Катя, ты? — Ленька был поражен не меньше своего друга.
Но и она тоже удивилась:
— Откуда вы меня знаете, мальчики?
— Вот это номер! — обомлел Гешка.— Ты что, меня не узнаешь? Своего родного старшего брата?
— У меня разве есть брат? Первый раз слышу.
Катька так естественно разыгрывала удивление, что Гешка вполне мог бы засомневаться, не знай он, какая это умелая притворщица.
— Отказываешься? — разгневался не на шутку.— Ну хорошо же, рыжая кошка, я тебе сейчас покажу!
— Что покажешь? — нисколько не испугавшись, спросила она с веселым любопытством.
Гешкин кулак прошелся возле самого ее носа.
— Вот — видела!
И тут произошло неожиданное. Катька схватила кулак обеими руками и, удерживая его с силой, которую Гешка в ней и подозревать не мог, стала пристально рассматривать.
— Чернила!— воскликнула она.— Ой, как интересно!
Лишь с большим трудом Гешке удалось вырвать кулак.
— «Ой, как интересно!» — передразнил он.— Чернил никогда не видала?
Что-то новое появилось в Катьке, что-то мешало воспринимать ее легко и просто, как дома. Что именно? Необычная сила, которую Гешка в ней прежде и не подозревал? Естественность, с которой эта обманщица играла свою роль?
— Конечно, не видела. У нас пишут светописью, электроручкой... Ой, нет,— спохватилась она,—видела, видела! В школьном музее нам показывали. Но только в бутылке.
— Врешь ты все!..
Ленька дернул его за рукав.
— Гешка, это не Катька! — Он не сводил с девочки настороженных глаз.— Очень похожа. Но все равно не Катька.. Выше. Больше. И веснушек на носу нет.
— То-то я смотрю...— Гешка, присматриваясь, обошел девочку со всех сторон.— Точно, никакая ты не Катька, нечего выдумывать!
— Катька? — переспросила та, смешно выговаривая имя, словно слышала его впервые.— Конечно, я не Катька. Я Катя. Мама меня еще Катюшей зовет. А Катька — так, никто.— И снова повторила, прислушиваясь к звучанию.— Катька, Катька... Как редька. Катька, редька. Смешно!
Гешка смотрел на нее, на знакомые и вместе с тем незнакомые черты лица, и соображал. Нет, это не его сестра Катька. Прошло много лет...
— А кто твоя мама? — спросил он, уже заранее предчувствуя, каким будет ответ девочки.
— Ну... просто мама. Тоже Катя. Екатерина Андреевна.
И тут вдруг Гешка принялся хохотать. Хохотал долго, очень громко, подпрыгивая и похлопывая себя по ляжкам.
— Катька!—выкрикивал он, хохоча.— Катька! Ой, не могу! ...Катька — Екатерина Андреевна! И у нее дочка!
Все смотрели на него, каждый по-своему. Катя с удивлением, Борик с любопытством, склонив на бок голову, как бы повторяя мысленно все Гешкины прыжки и хлопки. Ленька сначала с боязливым недоумением, а потом, сообразив по выкрикам, в чем дело, прыснул в кулак, давясь от смеха. Дочка, у Катьки дочка! Ну разве не смех!
Один лишь ППУП со своей трехметровой высоты взирал на все происходящее без проблеска интереса.
Катька наконец спросила:
— Кто ты, мальчик?
Гешка сразу перестал хохотать. Нахмурил брови, посмотрел на нее строго:
— Какой я тебе мальчик! И почему «ты»?.. Что за молодежь пошла! Никакого почтения к старшим.
— Ах, простите, дедушка! — рассмеялась Катя.
— Ну, это ты уж лишку хватила. Я тебе не дедушка, а дядя.— Гешка заважничал еще пуще.—Дядя Гешка! Нет, дядя Г ша! — тут же поправился он.— Что так смотришь? Не веришь? Ленька, скажи, кто я ей?
— Вообще-то, дядя...
И снова Ленька почувствовал острый укол зависти. Везет Гешке! Надо же так: первый человек, которого они встретили будущем, оказался его родной племянницей!
Нет, освоиться побыстрее и при первой же возможности разузнать все подробностй про своих нынешних родичей! Кто знает, может быть, растет где-нибудь поблизости Ленькина внучка? Перед таким родством побледнеет даже Гешкино дядьство!
Гешка тем временем все воспитывал новоиспеченную племянницу:
— Дядя у тебя, между прочим, строгий, но справедливый. Будешь уважать- смотришь, и подарочек тебе обломится, и в кино на детский сеанс свожу, и задачку какую-нибудь позаковыристее решить помогу; я их знаешь как щелкаю! — Он по косился на Леньку.— Hv, а не захочешь по доброму-—пеняй на себя. Во-первых, никаких подарков, а во-вторых, можешь у меня и кашки березовой отведать.
— Как смешно! — от души веселилась Катя.— Скажи все-таки, кто ты. откуда?
— Всем это знать ни к чему,—важно с достоинством ответил Гешка.— Вот придут старшие — им скажу.
Безделие, видно, надоело неподвижному ППУПу. Опять на его голове заходили зеленые огоньки. Прозвучал металлический голос:
— Докладываю старшему по планете Земля.
Катя вышла вперед. Подтянутая, строгая.
— Я старший по планете Земля.
— Инцидент исчерпан. У мальчика день рождения, и он заказал мороженое в подарок всем своим друзьям. Мороженое выдано, санитарная команда отозвана.
Огни погасли.
— Вот чудак! — не удержался от восклицания Гешка.— У него день рождения, и он сам дарит подарки!
Катя не поняла:
— У нас все так.
Гешка недоумевал, а вот Ленька сразу оценил всю выгоду новых порядков.
— Это они здорово придумали,—негромко, все еще настороженно поглядывая то на Катю, то на молчавшего Борика, стал объяснять Гешке.— Сколько у тебя дней рождения в году? Всего-навсего один. А у всех кругом?.. Даже если в свои именины другим дарить, все равно тебе куда больше. Чуть ли не каждый день подарки!
Но Катя покачала головой:
— Мы не потому.
— А почему?
— Просто... ну... я не знаю...— Катя задумалась; для нее этот обычай разумелся сам собой, его не приходилось никому разъяснять.— Просто хочется в свой день рождения делать приятное всем...
А Гешку уже одолевали новые вопросы. Вот, к примеру, почему говорящий шкаф так странно назвал Катю: старшей по планете Земля?
— Это что, племяшка, игра у вас с ППУПом такая?
— Нет, не игра. На этой неделе я в самом деле старшая по Земле.
Ребята переглянулись.
— Но ведь ты еще совсем пацанка! — воскликнул Гешка и объяснил, видя, что она его не поняла: — Ну, не взрослая, маленькая еще.
— Правильно,— подтвердила Катя—Одну неделю в квартал планетой управляют дети. В это время отключается для ремонта и профилактики Главный Электронный Мозг Земли. Взрослые отдыхают. Ну, а со всеми нашими детскими делами вполне справляется ППУП.
Дети управляют планетой! Ах, как жаль, что до этого додумались только в будущем! Правда, Гешка читал такую книжку — «Король Матиуш», там тоже страной правили дети. Но, во-первых, это сказка, а во- вторых, в книжке все плохо кончилось. А здесь...
—Значит, что дети хотят, то и делают? — Он был в полном восторге.
— Что нужно делать, то и делают,— ответила Катя.
Ленька спросил очень вежливо:
— Скажи, пожалуйста, девочка, а как все узнают, что ты старшая по Земле?
— Я говорю.
— И все? — он не поверил.
— А что еще?
Вмешался Гешка; этой его племяннице нужно все разжевать да в рот положить, как младенцу:
— Ну, погоны там, значок, или фуражка. Красная, как у дежурного по станции. Или зеленая. Или еще какая.
— Нет у нас никаких фуражек. Просто я говорю — и все.
Но Гешка лишь ухмылялся недоверчиво. Что-то тут не так! Можно, конечно, поверить человеку и на слово. Но не в таких же важных вещах! Вот возьмет, к примеру, Гешка и заявит, что он самый главный начальник — нет, не на всей Земле, пусть в одном их городе. Кто ему поверит, хоть он будет клясться чем угодно с утра до ночи!
Катя никак не хотела его понять:
— Но ведь ты не старший. Как же ты скажешь?
«Хитрит! — твердо решил Гешка.—Наверное, у них слово какое-нибудь тайное есть. Все равно я у нее выпытаю».
Но сколько Гешка ни бился, ничего не получалось. То ли Катя так умело притворялась, то ли никакого тайного слова не существовало.
Зато ребята узнали другое, может быть, еще более существенное.
Как вы думаете, что делают взрослые в те недели, когда планетой управляют дети?
Отсыпаются?
Гуляют целыми днями?
Бездельничают?
Ни за что не отгадаете!
Взрослых посылают в школы, в детские сады, на площадки для малышей, в кружки при Дворцах пионеров — кому что пропишут врачи.
— Врачи? — поразились ребята.— Зачем?
А вот зачем, пояснила Катя: для восстановления детской непосредственности, жизнерадостности, интереса ко всему на свете.
Кто стал слишком часто хмуриться, идет на неделю в детский сад. Куклы, мишки, зайки, заводные игрушки, коллективные игры, вроде салочек или палочки-выручалочки, под руководством воспитателей из числа наиболее успевающих детей быстро возвращают взрослым живость и веселье.
У кого работа сидячая, того посылают для разминки в детскую спортивную школу.
Даже в недельные ясли некоторых помещают—у кого нет дома маленьких детей.
Гешке понравилось:
— Здорово! Вот бы нашу математичку в детский сад!
—- А тебя воспитателем! — развеселился Ленька; он окончательно убедился, что здесь, в будущем, в отличие от прошлого, нет совершенно ничего опасного или страшного.— Научили бы ее в классики играть.
— Зачем в классики? Я бы с ней в битки сразился.
Катя заинтересовалась:
— Что это за игра такая?
— Не знаешь? — обрадовался Гешка Сейчас он ее обыграет! — А ну, ставь быстренько свои гроши на кон!
— Гроши? — она недоуменно приподняла бровь.— Что такое гроши?
И этого не знает?! Ну племяшка!..
Заговорил Борик. Он все время прислушивался к разговору, но сам не вмешивался. А теперь телевизионные усики на голове у него зашевелились, и он произнес, обращаясь к Кате:
— К... нам... прибыл... радиолет.
— Это новый старший по планете. Я сдаю полномочия. Пойдем, Борик!
— Мы с тобой! — тотчас же сказал Гешка; уж очень не терпелось ему взглянуть на радиолет.
— Нет! — Ленька удержал его.— Иди, иди! — сделал знак Кате.— Мы тебя здесь обождем...
Снова возник и исчез проход в воздушной стене. Ребята остались одни.
— Ну что тебе? Тоже время нашел! — накинулся Гешка на друга.— Радиолет из- за тебя не увижу!
— Успеется. Есть вещи поважнее.
Ленька явно что-то придумал.
— У нее сегодня последний день.— Он многозначительно поднял палец.— Последний!
Что он надумал? Гешка никак не мог уловить.
— А какая разница: последний — не последний?
— Как какая? Надо и о себе подумать!— И крикнул, обращаясь без всякой почтительности к не подававшему признаков жизни шкафу.— Эй ты, пуп Земли!
Теперь Ленька его нисколько не боялся.
Зажегся зеленый огонек:
— Слушаю, старший.
— Забронируй там на мое имя штук сто эскимо. Фамилия Мохов, звать Леня.
ППУП ничего не ответил. Лишь вместо зеленого огонька на нем вспыхнул красный.
— Зачем тебе столько? — удивился Гешка.
— Как зачем? Разберут все на подарки—останешься вот с таким носом... Слышал, пуп? — снова повернулся он к шкафу, тревожно мигавшему красным огоньком.— С тебя потом спрошу.
Гешка крикнул торопливо:
— И мне тоже, пуп! Двести штук.
— Ах так! — Ленька не мог этого перенести.— Тогда мне тысячу! Нет, ПЯТЬ ТЫСЯЧ!
Гешка оттеснил его от ППУПа.
— А мне ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ! ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ —во!
И отлетел в сторону-—так сильно толкнул его обозленный Ленька.
— А мне... а мне...
1000000000000...
5000000000000000000000000000000...
В голове у Леньки извилистыми лентами пробегали цифры с длиннющими хвостами из нолей, но он не знал, как их называть. Биллион? Триллион? А если еще больше?
ППУП повел себя в высшей степени странно. Красные сигнализаторы на его голове накалились так, словно готовились вспыхнуть. Затем раздался громкий щелчок, похожий на выстрел из пугача, и все потухло.
— Пуп! Пуп! —взывал Гешка.
Тщетно. ППУП стоял замолкший, неживой.
Ребята сконфуженно переглянулись.
— Мы... мы же шутили,— пролепетал Ленька.
— Ну да. Пошутили! — сразу же ухватился Гешка за эту успокоительную мысль.— Ну и пуп — шуток не понимает!
Вбежала встревоженная Катя. Следом Борик, не отстававший от нее ни на шаг.
— Что случилось, мальчики? Почему сигнал тревоги? — Она подошла к ППУПу, потрогала рычажки.— Вы у него что-нибудь просили?
Гешка сказал неопределенно:
— Да так, мелочь... Мороженое... По одной порции.
— Тогда понятно. Самовыключение.— Катя нажала какие-то кнопки.
Значит, не сломался, только выключился. Беда небольшая.
— Почему это он?
— ППУП нельзя использовать в личных целях,— пояснила Катя.— Ничего нельзя просить для себя.
Гешка кивнул:
— Ясно!.. А для других?
— Для других — сколько угодно .. Мальчики, встаньте, пожалуйста, в сторонку. Сейчас ППУП перенесут в радиолет.
«Для других сколько угодно»... Ленька комбинировал. Толкнул незаметно Гешку. Шепнул:
— Есть план. Следующий раз закажешь для меня.
— Ага! Умный!
— А я для тебя,— поторопился объяснить Ленька.— Для других ведь можно... Ой, смотри, смотри!
В комнате раздалось ровное гудение, и ППУП стал таять на глазах, делаясь все прозрачнее.
— Что это с ним? — поразился Гешка.
— Лучевая транспортировка. Борик, объясни,— попросила Катя.
Словоохотливый робот сразу заговорил:
— Новый... экспериментальный... способ... переноски... громоздких... неодушевленных... предметов... Предназначенная... к... переноске... вещь... раскладывается... на... атомы... Они... переносятся... лучом... Снова... собираются... на... новом... месте... Пока... еще... действует... лишь... на... небольших... расстояниях...
За время объяснения ППУП исчез совсем, как будто его здесь никогда и не было.
МАМА! ПАПА!.. И БЫВШАЯ КАТЬКА!
Катя показала Гешке и Леньке всю квартиру. Много здесь было разных чудес. Но больше всего ребятам понравилась мебель, бесшумно выезжавшая по первому требованию прямо из стенки — она хранилась там в сложенном виде.
Случались, правда, и загвоздки. Сколько Гешка ни кричал: «Стол! Стол! Ну, выезжай! Что ты там застрял!» — стол не появлялся.
А вот стоило попросить Кате, причем без всякого крика, ровным голосом, как стенка тотчас же раздалась, пропуская стол.
Гешка повторил те же слова, что и Катя, даже не очень кричал. Опять ничего!
— Ты забываешь сказать «пожалуйста»!— улыбнулась девочка.
И точно! Как только он добавил «пожалуйста», диван, к которому он до сих пор взывал безуспешно, послушно выехал из стены.
Гешка брякнулся на мягкое сиденье.
— Какая тут у вас мебель обидчивая...
Вечером из детской спортивной школы
пришла Гешкина мама, а сразу вслед за ней и папа — с площадки для малышей.
Когда Борик известил об их приходе, у Гешки екнуло сердце. Узнает ли он маму и папу? Они ведь совсем уже старенькие— сколько лет прошло! И как еще примут его? Ведь он без их разрешения отправился в это путешествие. Для него с тех пор и часу не прошло, а для мамы с папой десятки лет. Переживали, наверное, особенно сначала, а потом позабыли. Вон у них теперь даже внучка чуть помоложе Гешки.
Но как только мама вошла в комнату, он сразу же с криком бросился ей на шею. Она-—и папа тоже-—нисколько не изменилась; ничего удивительного, в будущем ученые, конечно, придумали таблетки против старости.
— Гешенька! Сыночек!
Разумеется, не обошлось без слез. Когда мамы встречают ребят из пионерского лагеря, и то у них глаза на мокром месте. А тут — целая вечность.