Формирование личности в процессе поиска
В принципе, так или иначе, по существу, вся жизнь человеческая проходит в поисках смысла оной. Открытие своего внутреннего мира начинается с ранней юности. Можно даже сказать наоборот – главное психологическое приобретение ранней юности – это открытие своего внутреннего мира. В этом возрасте человек начинает обретать способность погружаться в себя, в свои переживания, открывает целый мир новых эмоций, красоту природы, звуки музыки, новые краски. Также в этом возрасте человек начинает задумываться над такой проблемой, как необратимость времени. Ребенок слабо ощущает течение времени. Из всех измерений времени самым важным для него, а то и единственным является настоящее: тут и сейчас. Детская ретроспектива в прошлое невелика, поскольку все значимые переживания ребенка связаны только с его ограниченным личным опытом. Будущее также представляется ему только в самом общем виде. С возрастом заметно увеличивается субъективная скорость течения времени. У индивида, как и у культуры, в которой он существует, имеется несколько разных понятий времени. Особенно важно соотношение исторического и личного времени. В детстве и отрочестве историческое время воспринимается как нечто безличное, объективное. Личное время всегда переживается как нечто живое, конкретное, связанное с какими-то значимыми событиями и мотивами. Но значение разных проекций времени – прошлого, настоящего и будущего – неодинаково для людей разного возраста. Главным измерением времени в самоосознании юноши является будущее, к которому он себя готовит. Сегодняшнее “Я” для него только залог будущего, момент становления. Но как сознание своей неповторимости и особенности приводит личность к “открытию” одиночества, так чувство текучести и необратимости времени сталкивает ее с проблемой конечности своего существования. Хотя ребенок рано начинает интересоваться темой смерти, такой интерес в большинстве случаев является у него чисто познавательным, а полученная информация не распространяется на себя: все умрут, а я останусь. Юношеское философствование не может обойти проблему смерти, которая становится одновременно теоретической и экзистенциальной, занимая важное место в размышлениях и дневниках молодежи. Мысль о неизбежности собственной смерти вызывает у многих подростков смятение и ужас. В.А. Сухомлинский описывает мальчика, у которого эта мысль вызвала нервное потрясение: “никогда не забуду тихого сентябрьского утра, когда до начала уроков ко мне в сад пришел Костя (воспитанники мои учились тогда в восьмом классе). В глубоких, тревожных глазах парня я почувствовал какое-то горе. “Что случилось, Костя?” – спросил я. Он сел на скамью, вздохнул и спросил: “Как же это так? Через сто лет не будет никого – ни вас, ни меня, ни товарищей… все умрем. Как же это так? Почему?..” Это переживание универсально. Именно отказ от детской веры в личное бессмертие и принятие неизбежности смерти побуждает человека всерьез задуматься о смысле жизни, о том, как лучше прожить ее. Человек, прочувствовавший и осознавший свою конечность рассматривает себя в определенной исторической перспективе: что я могу, хочу и должен сделать?
Философы о смысле жизни
Великий немецкий философ И. Кант сформулировал еще в конце XVIIIв. Четыре основных вопроса, на которые необходимо дать ответ любому мыслителю, постигающему сущность человека и человечества:
1) Что я могу знать?
2) Что я должен знать?
3) На что я смею надеяться?
4) Что такое человек?
Он считал, что на первый вопрос должна ответить метафизика (т. е. философия), на второй – мораль, на третий – религия, на четвертый – антропология.[9] Философу, прежде всего, следует определить источники человеческого знания, объем возможного и полезного применения всякого знания и, наконец, границы разума. Попытаемся, если не ответить, то обозначить пределы ответов на кантовские вопросы для человека, стоящего на пороге XXI в. Человек в современном мире, сохраняя все то, что было присуще людям прошлых эпох, там не менее начинает все более и более осознавать уникальность ситуации конца века. Современный мир, отягощенный глобальными проблемами, ставит все человечество и каждого отдельного человека в положение, когда надо либо принять принципиально новые способы выживания, существования и развития, либо деградировать как вид. Не даром предметом размышления ученых, философов, мудрецов все чаще и чаще становятся непредсказуемые процессы, отклонения от «нормы», нестабильность и т. п. В этом одна из особенностей современности, ставшая предметом изучения. Итак, что может знать человек и как ему распорядиться своим знанием? На первый взгляд, может показаться, что любой современный школьник знает больше, чем прославленные мудрецы прошлого. Действительно, человечество узнало о мире и себе в XX в. Неизмеримо больше, чем за все предшествующие столетия. Тем не менее, величайшие мыслители нашего времени Толстой и Ганди, Фрейд и Ясперс, Эйнштейн и Рассел, Вл. Соловьев и Бердяев, Швейцер и Сахаров испытывали глубочайшую неудовлетворенность уровнем знаний человечества, видели, что познание не только не принесло ему счастье, но и поставило на край пропасти.[10] Не случайно невежество продолжает оставаться «демонической силой» на рубеже XX и XXI вв. и способна погубить мир. Прорыв к неизведанным глубинам познания, к сфере бессознательного и интуитивного чреват новыми потрясениями для человека. Богиня мудрости Минерва сейчас явно не в почете. Человечество как бы ужаснулось то бездне, которая открылась перед познающим разумом. «Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается», - говорил царь Соломон еще три тысячелетия назад. Плоды познания мира человеком обращаются против него самого, ибо, как говорил евангелист Марк, «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?». Познание истины действительно делает человека свободным, о чем знали еще древние мудрецы, но вопрос заключается в определении того, что есть истина? Еще античный философ Гераклит заметил, что «многознание уму не научат» и задача человека - в постижении мудрости и познании мира и самого себя. «Всякий поступай по удостоверению своего ума», - советовал апостол Павел. Христианство исходит из того, что «не мудрое Божие премудрее человеков», ибо людям не дано постигнуть истинный смысл вещей и обрести знание. Ум человеческий несовершенен и, как говорил один из героев Ф. М. Достоевского, «если Бога нет, то все дозволено». Эту опасность почувствовали еще в середине XX в. выдающиеся ученые и мыслители Рассел и Эйнштейн. Осознав возможность самоуничтожения человечества в результате открытий в области термоядерной энергии, они выступили с призывом: «Помните, что вы люди, и забудьте обо всем остальном». [11]В сознании людей нашего времени все более и более утверждается идея о том, что сам по себе научно-технический и технологический прогресс, само познание и знание еще не гарантируют счастливое будущее, и необходима выработка человеческой, гуманистической меры самого прогресса. Понимание этого приводит к рассмотрению круга проблем второго вопроса Канта. Вопрос о том, что должен делать человек (или чего он не должен делать никогда и ни при каких условиях) принадлежит к числу важнейших. Еще древние понимали, что вера без дел мертва, а суть человека выявляется в его деяниях и поступках. Автор Экклезиаста учил: «Все, что может рука твоя делать, по силам делай, потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости». Однако главное – не масштаб деятельности человека и не область, в которой он трудится, а смысл его деятельности, в котором преодолевается «суета сует» повседневной жизни. В истории человеческой мысли можно найти разные подходы к определению смысла и содержания деятельности человека. Среди них есть идеал недеяния, т. е. отказа от деятельности, от активного вмешательства в жизнь. Эту позицию развивали мудрецы древнего Китая и Индии, некоторые мыслители античного мира (Пиррон). Они считали, что идеалом жизни человека должны быть атараксия (безмятежность) и апатия, или «тишина». В русской литературной классике этот подход выражен в образе Обломова. У японцев есть пословица: «Прежде чем что-то написать, подумай о том, как прекрасен чистый лист бумаги».[12]
С другой стороны, в XVIII – XIX вв. в европейской мысли сформировался подход, в основе которого лежала идея активного преобразования, переделки природы, общества и человека на базе рационального метода познания мира. Доведенная до логического конца, она преобразилась в концепцию «покорения» природы, что привело к экологическому кризису в конце XX в. Эта проблемы имеет не только прагматическое, но и гораздо более важное моральное значение, ибо в поступке, прежде всего, нужно видеть определенную моральную цель. В плане моральной оценки различают благодеяние и злодеяние, хотя, разумеется, есть и морально нейтральные действия, не подлежащие оценке в терминах добра и зла. Еще на заре цивилизации человечество выработало «золотое правило» нравственности. Оно встречается в учениях Конфуция, в древнеиндийской «Махабхарате», в буддизме, в Библии и Коране, в «Одиссее» Гомера и других литературных памятниках. Его наиболее распространенную формулировку: «(не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе». [13]Развивая эту идею, Кант считал, что человека никогда нельзя средством достижения каких-то целей, он сам должен быть целью общественного развития. «Категорический императив», сформулированный им, гласит: поступай только согласно такой максиме (правилу), руководствуясь которой ты в тоже время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим моральным законом (т. е. чтобы все люди могли ему следовать). Пределы деятельности человека обозначены достаточно точно – нельзя причинять вред и ущерб ни себе, ни другим людям, а основой всей жизни должна быть взаимная любовь в духе евангелических заповедей Христа. Человек не может также посягать на цельность Природы, не может в ней «хозяйничать» по своему произволу. Так или иначе, эта позиция требует признания либо Бога в качестве Творца, волю которого нельзя произвольно нарушать, либо абсолютных общечеловеческих ценностей, имеющих такой же статус.
Разумеется, все мудрецы отдавали себе отчет в том, что существует «хитрость разума» и ирония истории, выражающаяся в сентенции, что дорога в ад устлана добрыми намерениями. То, что цель и замысел, даже самые мудрые и прекрасные, трагические не соответствуют полученному результату, никогда не было тайной. Люди всегда старались понять, как и почему добрый замысел обращался во зло даже вопреки их воле; почему деятельность, направленная на созидание оборачивалась разрушением. Например, научно-техническая революция, способная обеспечить человечество средствами для благополучного существования, привела его на край пропасти из-за возникших глобальных проблем. Созидательный потенциал многих социальных революций, основанный на прекрасных идеях справедливости, зачастую оборачивался тотальным разрушением и человека и общества. Вот почему именно сейчас так остро стоит вечная проблема: пределы деятельности человека вмешательства его в природу, космос и самого себя. Все больше ученых, политиков, религиозных деятелей приходит к выводу о необходимости перехода человечества от безудержной экспансии к сознательному самоограничению во всех сферах деятельности. Еще более сложно ответить на третий вопрос Канта: на что я смею надеяться? Особенно актуально это сейчас для россиян, переживающих один из труднейших периодов в своей истории. Суть вопроса проста – можно ли надеяться на собственный разум, волю, труд, солидарность людей или же надо уповать на авторитет Творца, Бога, Космического разума, т. е. на надчеловеческую силу? Здесь мы сталкиваемся с проблемой соотношения человека и Бога, веры и разума, науки и религии. Трагизм многих жизненных ситуаций и страх неминуемо предстоящей смерти приводили к надежде на бессмертие в мире ином, мире загробном, где будет всем воздано по заслугам, где Божий Суд установит, наконец, высшую справедливость. Очевидно, что неопределенность исхода многих дел и начинаний людских, непредсказуемость событий и действие независящих от человека сил являются мощным основанием для надежды на Тайну, Чудо и Авторитет.[14] Люди всегда поклонялись носителям тайны, чудотворцам и облеченным авторитетом, ибо в них видели надежду на спасение, если не в земном мире, то в небесном. С другой стороны, вызревала и набирала силу тенденция, отвергающая надежду и упование на высшие силы. Свободомыслие и атеизм предлагали в качестве альтернативы надежду человека на самого себя, свои силы, на групповую солидарность. Еще в эпоху Возрождения была развита концепция человекобога, опирающегося на свои силы и потенции: «Человек человеку бог» или «Нет бога, кроме человека» (феербаховский атеизм); «Бог есть человек» (энгельсовский атеизм); «Человек есть высшее существо для человека» (марксовский атеизм); «Все для человека, все ради человека» (советский атеизм). [15]В реальной жизни люди более всего связывали свои надежды с той социальной группой, к которой они себя относили. Прежде всего, это этнос, нация, группа единоверцев или семейный клан, короче говоря, о ком человек может сказать «мы». Вообще к ним могут быть отнесены все соотечественники или, как еще говорят, «люди доброй воли». Идеал общечеловеческой солидарности без апелляции к высшим силам получал все большую поддержку с ходом осознания себя человечеством единым целым, с нарастанием опасности глобальных проблем. В последние годы получало распространение мнения, что жителям Земли можно надеяться на помощь внеземных цивилизаций, пришельцев из Космоса, которые не допустят термоядерной или экологической катастрофы и научат неразумное человечество правилам Космической этики.
Четвертый вопрос Канта как бы резюмирует первые три, вбирая в себя все основные вопросы бытия и существования человека. Попробуем подытожить то, к чему пришла философия за почти три тысячи лет своего существования, отвечая на вопрос: что такое человек?
Человек – уникальное создание Вселенной. Если даже считаться с гипотезой о существовании «снежного» человека или гуманоидов – космических пришельцев, то надо признать, что вид Человек разумный – неповторимое творение. Он – продукт Природы, плод биологической эволюции. Но человек в своей истории в основном вышел из-под действия чисто биологических закономерностей. Вне общества человеческий детеныш остается животным, да еще самым неприспособленным к среде. Биологический «замок» человеческого мозга открывается только «ключом», находящимся в общении людей. Человек производит орудия труда и использует их как свое «неорганическое» тело для производства материальных благ. Воспроизводя самих себя и орудия труда, создавая мир человека и мир вещей, люди вступают в общественные отношения, которые оказывают определяющее воздействие на их жизнь и деятельность. Человек – существо общительное, создающее в ходе своего исторического развития особый тип общности, принципиально отличный от стаи или стада. Люди сознательно идентифицируют себя с племенем, родом, народностью, нацией, семьей, кланом, единоверцами, единомышленниками, сверстниками, участниками тех или иных событий и т. д. При этом возникает тот или иной тип ответственности, та или иная форма социальной организации, основанная на разных типах собственности и власти. Человек не имеет заранее определенной жесткой программы жизнедеятельности, а реализует себя в той или иной степени свободно, руководствуясь теми или иными нравственными запретами и предписаниями. Он способен различать добро и зло и принимать решения на основе ответственности за себя и других и своей совести. Человек в своей деятельности выходит за рамки утилитарных потребностей, круг повседневных забот, преодолевая даже в самые трудные времена ограниченность своего существования. Создавая миф, сказку, песню, музыку, рисунок, скульптуру, украшая себя и свое жилище, охраняя и поддерживая ритуал, человечество творит мир духовной культуры, мир идеалов и ценностей. [16]Человеческая жизнь не имеет какого-либо заранее заданного смысла, который, очевидно, нужно искать не в прошлом, не в ретроспекции, а в настоящем и будущем. Смысл создается человеком, твориться им каждый миг и поэтому есть глубокий смысл в сентенции: «Живи так, как будто через пять минут умрешь». Таков своеобразный фундамент человечности, заложенный еще на заре человеческого общества и развивающийся в ходе истории.[17]