Средневековое государство Японии.

Образование феодального общества и государства в Японии. В III в. в Японии начался процесс разложения пер­вобытнообщинного строя. Внутри родов выделяется родо­вая аристократия, развиваются имущественное и социальное неравенство, различные формы эксплуатации привилегированной родовой верхушкой своих сородичей и иноплеменников, захваченных в ходе войн. Рабские формы эксплуатации, способствовавшие укреплению социально-экономических и политических позиций родовой знати, не получили, однако, широкого распространения. Географи­ческие условия Японии, ее островное положение, горис­тость местности сковывали их развитие. Здесь нельзя было при примитивных орудиях труда создать крупные лати­фундии (поскольку поливное рисоводство требовало ин­тенсивного труда крестьянина на небольшом участке зем­ли), а также добыть за счет военных походов достаточное количество рабов.

Не последнюю роль играло и особое влияние высоко­развитой китайской цивилизации, с ее традиционной соци­ально-экономической структурой и государственной систе­мой, а также религиями: буддизмом и конфуцианством, которое было особенно сильным на ранних стадиях развития японского общества и государства. Говоря о сильном религиозном влиянии Китая, следует отметить, что из двух китайских религий (конфуцианства и буддизма) влияние конфуцианства было поверхностным. Оно не пустило глубоких корней в Японии по сравнению с легко усвояемым буддизмом, так как здесь ко времени его проникновения не сформировалось достаточно образованного слоя религиозных идеологов, способных внедрить его философские догматы в массы.

С IV в. в Японии формируются племенные союзы, а в V в. вождь племенного союза Ямато объединяет под своим верховенством уже большую часть территории страны.

На усиление процессов социального расслоения в VI в. и формирование государственного аппарата в Японии боль­шое влияние оказала длительная борьба отдельных кланов за верховенство в племенном союзе и победа одного из них во главе с Сётоку-тайси, в правление которого появляет­ся первый законодательный документ, первая декларация царей Ямато — Конституция Сётоку, или Закон из 17 ста­тей (604 год), определивший принципы государственного управления.

Будучи не столько политико-правовыми положения­ми, сколько религиозной и этической основой таких поло­жений, Закон из 17 статей ратует за согласие, гармонию, служение общему, а не личному всех японцев. При этом прямо закрепляется их неравенство, особо выделяется правитель, далее вельможи и простой народ. Правитель рассматривается в качестве единого суверена, вельможи — его чиновников, а народ — подчиняющейся им массы лю­дей (ст. 15).

Основой порядка провозглашается "всеобщий закон" (ст. 4, 5), а государь — его выразителем, который имеет право в качестве такового требовать от своих чиновников беспрекословного подчинения. "Если высшие приказыва­ют, — гласит ст. 3, — то низшие должны подчиняться". В Законе осуждается клановая междоусобица, частное вла­дение землей, провозглашается государственная собствен­ность на землю и государственные подати земледельцев.

Междоусобная борьба помешала созданию в это время эффективно действующей центральной власти, которая утверждается лишь после очередной клановой победы — переворота Тайка (645 год).

Социально-экономические нововведения этого време­ни нашли отражение в серии реформ, закрепленных в Манифесте Тайка, дополненных специальным кодексом "Тайхо рё". Реформы призваны были реорганизовать систему управления и аграрные отношения по китайскому образцу. На основе последовавшего за этим введения на­дельной системы земля вместе с зависимыми людьми была изъята у частных лиц и передана в государственную соб­ственность.

Земельные участки, наделы, подлежащие переделу раз в шесть лет, раздавались среди полноправных кресть­ян (рёминов) по числу едоков. Рабы также получали надел, равный трети надела свободного. Государство в качестве собственника земли предусмотрело тройные повинности крестьян: ренту (подать) зерном, налог изделиями ремесла и трудовую повинность, продолжительностью до ста и бо­лее дней в году.

Введение надельной системы в Японии не означало, однако, уравнительного передела земли. Значительная часть земель переходила в руки чиновничества (пополнявшегося за счет той же знати) в качестве служебных должностных наделов, размеры которых зависели от должности и ранга. Некоторые земли знать получала в пожизненное пользова­ние, иногда с правом перехода земли по наследству по прямой линии, от одного до трех поколений.

Надельная система оказалась экономически неэффек­тивной и недолговечной в Японии. Рамки ее применения с самого начала ограничивались областями, примыкающими к столице, нарушались сроки переделов земель, которые сопровождались злоупотреблениями чиновничества и пр. Ее основы все более подтачивал рост частного землевладения клановой феодализирующейся знати, которому не могла противостоять слабая центральная власть.

Дальнейшая феодализация японского общества приве­ла к распаду надельной системы. Периодические переделы земли фактически прекратились в X в., когда на смену на­дельной системе приходит среднее частновладельческое поместье (сёэн), создаваемое за счет экспроприации об­щинных земель, освоения целины, которое было под силу только богатой общинной верхушке, многочисленных им­ператорских земельных пожалований за заслуги, службу и пр. Образование частновладельческих поместий сопровож­далось постепенным превращением надельных крестьян в феодально-зависимых.

Новая поместная система смела все преграды на пути создания крупного феодального землевладения, а следовательно, и политической раздробленности страны с неиз­бежными междоусобными войнами, стимулирующими раз­витие отношений покровительства, господства и подчине­ния, вассально-ленных связей. Ряды нарождающегося фео­дального класса стали пополняться за счет дружинников правителей и крупных феодалов, получавших земельные участки на правах ленов как вознаграждение за несение военной службы.

Этот слой воинов-профессионалов, пополнявшийся мел­кими землевладельцами, искавшими покровительства у сильных помещиков, превратился со временем в замкну­тое сословие самураев (буси), со своим кодексом чести, основанным на жестком требовании верности господину, вплоть до безусловной готовности отдать за него жизнь.

С X в. в Японии начинает, таким образом, утверж­даться столь необычная для Востока феодальная организа­ция землевладения вместе с широким развитием мелко­крестьянского хозяйства, что и определяет сходство япон­ского и западного средневековья.

Этому способствовал ряд факторов. Прежде всего, на пути создания феодальных форм собственности в Японии, в отличие от Китая, не встало всесильное государство со своими контрольно-регулирующими функциями, так как здесь не сложились ни влиятельная конфуцианская элита, ни сильный многочисленный корпус чиновников-админист­раторов вместе с эффективно воспроизводящей чиновни­чество конкурсно -экзаменационной системой.

Сказалось и традиционное засилье крупных клановых групп, ослаблявших центр, не выпускавших из своих рук бразды правления. Могущество клановых феодальных до­мов, опиравшихся на собственную военную силу верных самураев, стало главной причиной длительной раздроблен­ности страны, неэффективности попыток первых двух се­гунов ("великих полководцев") в XII и XIV вв. объединить ее. Усиление центральной власти при опоре на военную силу произошло лишь в период третьего сёгуната Токуга-вы (начало XVII — первая половина XIX в.).

Длительная раздробленность в свою очередь тормози­ла социально-экономическое развитие Японии. Почти без­раздельное господство феодальных отношений просуще­ствовало в этой стране вплоть до середины XIX в., до революционных, буржуазных по своему характеру пере-

Общественный строй. В Японии, как и в Китае, в связи с выделением родовой аристократии, по­явлением рабов и других категорий зависимого населения складывается деление на два социальных слоя: "добрых" и "подлых" людей, каждый из которых состоял из не­скольких социальных групп. Границы между ними были в достаточной мере подвижны. Среди "добрых" выделялся привилегированный слой приближенных к императору, членов царского двора, родовой аристократии, крупного чиновничества.

Основная масса "доброго люда" (рёмин), как и "государева люда" (камин), бывшего ранее в личной зависимос­ти от глав могущественных кланов, после введения надель­ной системы была посажена на казенную землю. Они не были прикреплены к земле, к конкретному господину-зем­левладельцу, но не могли без разрешения уездного начальника или хозяина, на службе у которых находились, покинуть землю.

Большая семья или группа малых семей составляла "двор" — хозяйственную и тягловую единицу. Глава двора признавался властями, он был обязан к определенному сроку составлять налоговые списки, нес ответственность за все семейные платежи, отработки, распоряжался семейным имуществом, поддерживал культ предков.

Государство всемерно стремилось к укреплению се­мьи как тягловой единицы, основанной на стойких патри­архально-родовых связях. "Тайхо Ёро рё" предписывает, например, обязанность по уходу за больными, престаре­лыми, калеками, возлагаемую на родственников, а в слу­чае их отсутствия на общину или местные власти. На госу­дарство же возлагалась обязанность оказывать помощь се­мьям, пострадавшим от неурожая или стихийного бедствия. Закон запрещал раздел двора, если при этом в одиночестве оставался малолетний или вдова. Исключение допус­калось, если выдел происходил при разделе наследства и не было сомнений в том, что выделившийся способен воз­главить семью.

В Японии не признавалось разного подхода к людям в зависимости от этнической принадлежности и религии. Чи­новничья служба считалась личной и пожизненной приви­легией любых способных кандидатов на государственные посты. Получивший этот пост входил в ту или иную чинов­ничью категорию и получал тот или иной ранг. Здесь опре­деляющим был пост, а не ранг, в отличие от Китая, где ранг определял пост. В зависимости от поста и ранга нахо­дились и размеры натуроплаты чиновника или его земель­ного надела.

Особое положение занимали первые четыре ранга высшей категории чиновников, представители сильнейших кланов, которые стояли во главе чиновничьего списка и были непосредственно связаны с императорским двором. Так, принц I категории получал за службу в кормление 80 те земли (около 5 тыс. га), 800 приписанных к ним кре­стьянских дворов для ее обработки и 100 слуг.

Клан крупного вельможи выступал в Японии не толь­ко в качестве семейно-хозяйственной феодальной едини­цы, но был и своеобразной единицей политической. В "Тайхо Ёро рё" содержится, например, специальная глава "Об учреждениях и штатах домоуправлений", касающаяся до­мов вельмож, обладающих высшими рангами.

У глав феодальных домов, представителей высших должностей и рангов чиновничества существовала обязан­ность отдавать детей на службу в качестве телохранителей или других служителей при дворе. Должности эти станови­лись впоследствии наследственными. Широко практиковалась система совместительства должностей в связи с об­щей нехваткой чиновников.

Крайне пестрым был разряд "подлых" людей, в кото­рый входили, например, специальная группа работников, обслуживающих погребения, члены "казенных дворов", казенные и частные рабы и холопы.

Рабы {нухи), по свидетельству источников, как и в Китае, обладали некоторыми правами. Их можно было про­давать и наследовать, но они могли вступать в брак и иметь собственность. Браки "подлых" и "добрых" людей счита­лись незаконными. Только при браке "по незнанию" дети от таких союзов считались "добрыми", а дети от свободной женщины и раба передавались в казенные дворы. Рабов казенных и частных было немного. Источниками рабства были: порабощение преступников и в ряде случаев чле­нов их семей, самопродажа или продажа по воле родите­лей, заложничество за долги и военный плен. Особо цени­лись рабы-земледельцы, на них давался земельный на­дел, и их не облагали налогами. Закон 830 года фактически уравнял рабов со свободными крестьянами в праве пользо­вания наделом и в обязанностях исполнять повинности в пользу казны.

Особую категорию "подлого люда" составляли работ­ники так называемых казенных дворов. Существовал стро­гий порядок их учета, как и казенных рабов и холопов. Их заносили в особые списки, строго учитывался и урожай с обрабатываемых ими казенных полей. За членами казен­ных дворов по закону закреплялись некоторые права: один день в декаду им давался для отдыха, предоставлялась бо­лее легкая работа женщинам после родов. Они обеспечива­лись одеждой, обувью. Чиновники не могли их использо­вать в своих личных нуждах.

Положение потомственных холопов (кэдин) отличалось местной спецификой, но в отличие от рабов они не могли продаваться, хотя беглого холопа и возвращали хозяину. Государственный (казенный) "подлый люд" по достижении 60 лет освобождался от личной зависимости.

Сословно-классовая структура в последующие века приобретала все более четкое выражение, формируясь не только под воздействием развивающихся феодальных, вассально-ленных отношений, но и кардинальных политичес­ких изменений в стране.

Так, установление в XII в. первого сёгуната, правле­ния военно-феодальной олигархии, явившееся следствием победы в очередной междуусобной борьбе могущественно­го феодального дома Минамото, привело к делению фео­далов на высшую привилегированную группу, непосред­ственных вассалов сегуна (гокенин), вассалов других фео­дальных владельцев, храмов и монастырей (хигокенин).

Вне сословия-класса феодалов находился простой на­род: крестьяне, ремесленники, торговцы. Главной формой феодальной эксплуатации крестьян стала подушная рента в виде натурального оброка, уплачиваемого рисом, погло­щающая от 40 до 60% урожая крестьянина. Однако ни в XIII, ни в XIV в. еще не произошло полного закабаления крестьян Японии. Не случайно крестьянская армия была главной силой в XIII в., которая отразила нашествие мон­голов на Японию, а антифеодальные восстания еще в XV в. поднимали крестьян-воинов, объединявшихся с зависимым людом в борьбе против существовавших феодальных по­рядков.

Важные социальные сдвиги в Японии начиная с XIII— XV вв. стали происходить под влиянием развития торгово­го оборота, расцвета городов. В городах складываются пер­вые объединения ремесленников и торговцев (дзя), часть которых получает некоторую самостоятельность, выходя непосредственно на рынок. Происходят изменения и в сре­де феодалов. Самураи за долги теряют земельные владе­ния, переводятся на полное обеспечение своих господ. Боль­шая часть пахотной земли сосредоточивается в руках круп­ных владетельных князей "даймё" ("большое имя"). Владе­ния даймё охватывают отдельные провинции и даже группы провинций.

Наиболее законченные формы приобрела сословно-классовая структура японского общества в период третье­го сёгуната, когда она была скреплена законом и всемерно охранялась сёгунатом. Японское феодальное общество де­лилось на четыре сословия. Сословные границы в основном совпадали с классовыми. Это деление официально опреде­лялось формулой "си-но-ко-сё": самураи (си), крестьяне (но), ремесленники (ко) и торговцы (сё). На самом дне фео­дального общества находилась небольшая группа париев ("эта").

В 1615 году сегуном токугавской династии Иэясу были изданы "Восемнадцать законов", вводивших жесткую рег­ламентацию поведения представителей всех четырех сосло­вий. Каждый последующий сегун должен был при своем вступлении в должность приносить присягу перед собрани­ем феодальных князей, клятву верности законам Иэясу.

Господствующее сословие дворянства представляли прежде всего фактический правитель Японии — сегун, семье которого в начале XVII в. принадлежало около тре­ти территории страны, и около 300 семейств владетельных князей — даймё, располагавших также огромной земель­ной собственностью. Это сословие делилось на своеобраз­ные кастовые группы. Феодальные князья (даймё) состоя­ли из двух категорий — фудай-даймё, находящихся в не­посредственной вассальной зависимости от дома Токугава, которые замещали все высшие правительственные долж­ности в стране, и тодзама-даймё, или так называемые вне­шние князья, отстраненные от дел управления. Особую часть самурайского сословия составляла придворная арис­тократия (кугэ), при лишенном фактической власти импе­раторе обладавшая высшими рангами дворянства, но не имевшая, как правило, земельных владений и не занимав­шая оплачиваемых должностей. Она была полностью зави­сима от сёгунской администрации, получая от сегуна рисо­вые пайки.

Основную массу господствующего класса составляло служилое дворянство — самураи, входившие в войско сегуна и военные отряды даймё. За свою службу они полу­чали возможность собирать подати с определенного числа крестьян или получать рисовый паек от своего господина. В 1653 году сегун издал указ об изъятии у всех самураев-воинов, вассалов даймё земли и о переводе их на жалова­нье, рисовые пайки. Самураи противопоставлялись трем низшим сословиям. Ношение двух мечей стало внешним признаком их отличия от других сословий. Только самура­ям принадлежало право занимать государственные посты, гражданские и военные должности.

Наиболее эксплуатируемым и угнетенным классом-со­словием, хотя он и занимал официально второе место в сословной иерархии, были крестьяне, составлявшие 80% населения страны. Они были неоднородны в социальном и экономическом отношении. Основная масса крестьян владе­ла небольшими участками земли на правах вечного наслед­ственного держания, вела самостоятельное хозяйство. Это прежде всего члены общины, входившие в податные пятидворки. Вне общин были зависимые крестьяне, мелкие арендаторы или дворовые холопы. Подати, как правило, достигали половины, а то и больше, урожая. Крестьяне несли многочисленные повинности по ремонту дорог, ир­ригационных сооружений и пр.

Японский крестьянин в это время фактически попал в кабальную зависимость. Он не имел права прекращать об­работку земли, выбирать себе иной род занятий, переез­жать на другое место жительства, правда, его нельзя было продавать или покупать.

Промежуточные городские средние слои составляли ремесленники и торговцы, жизнь и деятельность которых строго регламентировалась сегуном. В XVIII в. феодальное сословие торговцев начинает играть все более важную роль. В это время в Японии зарождается мануфактурное произ­водство, находящееся под контролем торгово-ростовщического капитала. Следствием развития товарно-денежных отношений явилось, с одной стороны, неудержимое разложение господствующего класса феодалов, с другой — все углубляющиеся процессы дифференциации крестьян.

Несмотря на запрещение купли-продажи земли, она скрытой, замаскированной форме отчуждалась, концентрировалась в руках деревенской верхушки, а также город­ских ростовщиков. Усилилась экономическая зависимость феодального дворянства от торгово-ростовщического капи­тала. Крупнейший в то время дом Мицуи становится в 1697 году финансовым агентом самого сегуна, а в 1707 году бан­киром императора. Разложение особенно заметно прояви­лось среди представителей служилого самурайства. В ре­зультате обеднения даймё они теряли своих покровителей, а вместе с тем и источники существования, становились ронинами (бродягами). Вопреки вековым традициям саму­раи все чаще были вынуждены заниматься промысловой и коммерческой деятельностью, становиться служащими, рабочими.

Государственный строй. Реформы Тайка, имевшие для Японии VII в. значение политической революции, знамено­вали утверждение раннефеодального государства во главе с наследственным монархом. Они были подготовлены буд­дийским и конфуцианским учениями о едином государстве, во главе которого стоит "монарх-мудрец", "потомок бо­гов", обладающий неограниченной властью. Древняя рели­гия японцев синто ("путь духов"), легко впитавшая идеи китайских религий о божественной силе правителя-импе­ратора, также способствовала этому.

В результате "переворота Тайка" было создано еди­ное японское государство во главе с императором, прин­цем правящей династии, опиравшимся на поддержку могу­щественного клана Фудзивара, который поставлял впос­ледствии из поколения в поколение не только наследствен­ных регентов — соправителей императоров, но и императриц.

Японские правители еще в VI в. заимствовали из Ки­тая название "теней" или "тенно" — "сын неба". Но если и Китае источник власти правителя заключался в "воле Неба", а смена императорских династий объяснялась изме-u нениями "приказа Неба", то смысл "тенно" в Японии был более заземленным, он не содержал указания на небо, как высшее божественное начало, которому поклонялись ки­тайцы. Представления о природе у японцев были более конкретными. Они поклонялись не только небу, но и солн­цу, горам, рекам.

Древнейшая религия японцев синто ("путь духов") от­водила правителю роль первосвященника, божественного потомка солнца, принявшего человеческий облик. Синте­тическая же религия японцев "ребу синто" (двуединое син­то), сложившаяся в VI—VII вв. на основе смешения синто и буддизма, признавала в императоре не только духовно­го главу, верховного жреца (в этом качестве как полубо­жественная персона он был объектом выражения покорно­сти и послушания), но и светского монарха, прежде всего руководителя войска, непререкаемый авторитет которого для чиновников был основан на кодексах и законах. Отсюда берет начало тщательно разработанная в праве Японии структура всех государственных учреждений: центральных и местных, духовных и светских. Закон из 17 статей, гово­ря о "божественности суверена", содержал многозначитель­ную оговорку о советниках как "необходимом условии пра­вильного решения важных дел". А Сётоку-тайси, отвергая идею единоличного правления, утверждал, что "дела не должны решаться лично государем". Советник любого ран­га с древнейших времен становится в Японии главной фи­гурой в императорском государственном аппарате. Да и на деле божественный "тенно", обладавший по закону выс­шей законодательной, исполнительной и военной властью, уже в VIII в. более царствовал, чем управлял при могуще­ственном клане Фудзивара, символом всесилия которого стало, например, строительство в 794 году еще одной сто­лицы в Киото. В это время императорская резиденция была в Наро. Впоследствии существование двух столиц в Японии стало традиционным, наряду с традиционным двоевласти­ем и даже троевластием, когда в дела государственного управления включались и буддийские иерархи.

Специальный раздел "Тайхо Ёро рё" "Учреждения и штаты" был посвящен разветвленной правительственной системе центральных и местных, духовных и светских вла­стей, иерархии должностей и рангов чиновников, их подготовке (китайская экзаменационная система не привилась в Японии), а также установлению за службу жалованья натурой или земельными наделами "в кормление". Высшая государственная власть, как и в Китае, принадлежала в Японии Государственному совету ("Дадзе-кан"), разраба­тывавшему общие направления государственной политики, рассылавшему указы императора по всей стране. Наряду со светским Государственным советом в Японии, в, отли­чие от Китая, существовал особый духовный Государствен­ный совет ("Дзинги-кан") или "Совет по делам духов неба и земли", осуществлявший надзор за синтоистскими храма­ми и молельнями, за деятельностью клира, за крестьяна­ми, приписанными к храмам, и пр. Его штат был неболь­шим. Он занимал изолированное, недостаточно высокое положение среди других ведомств.

По примеру Китая создавалась и внутренняя структу­ра светского Государственного совета, во главе которого стоял "старший министр" или канцлер, являвшийся настав­ником императора в делах управления, призванный в ка­честве этического эталона обеспечивать стране "мир, по­кой и гармонию"

Непосредственные управленческие функции в светском Государственном совете осуществляли два высших министра: левый (старший) и правый (младший), опиравшиеся в свою очередь на «старших советников», участвовавших в обсуждении всех дел и дававших рекомендации «по большим делам», и младших советников, дававших рекомендации по «малым делам». Они следили за ходом текущих дел, отвечали за них перед Государственным советом. Государственный совет имел восемь министерств, палату цензоров. Глава палаты цензоров следил за чистотой обычаев и нравов, назначал расследования по моральным нарушениям, докладывая о них императору. В его подчинении был штат разъездных цензоров – контролеров. Решения цензората могли быть приостановлены Государственным советом.

Наряду с военным министерством, министерствами финансов и юстиции в Японии существовало особое министерство «общих дел», ведавшее текущими дворцовыми делами, ритуалом, редактированием императорских указов, следившее за составлением истории страны, списков принцев крови, придворных дам и буддийского духовенства, а также генерального реестра населения и росписи налогов. Это министерство являлось высшей канцелярией страны, занимало 1-ое место в Государственном совете в силу особой близости его главы к императору. Он принимал доклады и подавал петиции императору, осуществляя при этом связи между Государственным советом и другими министерствами. Это министерство состояло из десяти управлений, среди которых было специальное управление двора императрицы, главное архивное управление, главное управление дворцовых кладовых, астрологическое управление, управление живописи, придворного этикета. Деятельность последнего управления была тесно связана с деятельностью специального министерства церемоний., в ведении которого был не только контроль за соблюдением этикета, но и государственные школы, аттестация кандидатов на чиновничьи должности, назначение и перемещение чиновников, рекомендации об их награждении, выдача им жалования.

В это время было создано особое министерство императорского двора, которое состояло из особого столового управления (ведавшего продовольственными поставками и заготовками для двора, а также деятельностью поваров), четырех главных управлений, в том числе главного управления дворцовой кухни, управления дворцовыми складами и хозяйством, казенными рабами, и тринадцати простых управлений (управления дворцовых садов и прудов, дворцового водоснабжения и др.). В штате данного министерства находились администраторы, специалисты, канцеляристы-писцы.

При множестве министерств и управлений между ними не существовало четкого разграничения функций. Связующим элементом этой разветвленной структуры был императорский двор.

Особое положение занимает буддийское духовенство в Японии, возрастают и политическое влияние и политические притязания буддийских иерархов, которые столь сильно не проявлялись ни в одном из средневековых дальневосточных буддийских государств. В Японии к концу XI-XII в.в. стали складывться фактически три центра политического притяжения: императорский двор, домоуправление правящего клана ( им на протяжении веков был клан Фудзивара) и буддийские монастыри.

В ХII в. растет экономическая мощь и политическое влияние местных кланов губернаторов, наместников, которые фактически становятся неограниченными правителями- вотчинниками в своих владениях. В условиях непрекращающейся клановой борьбы различных групп господствующего класса: придворных кругов, сильнейших кланов, духовенства, в ХII в. в Японии устанавливается новая форма правления – сёгунат, своеобразная форма феодальной военной диктатуры, при которой власть как в центре, так и в определенной мере на местах сосредоточивалась в руках сёгуна – «великого полководца».

Установление первого сёгуната Минамото (1192-1333 г.г.) опирающегося на новый военно-бюрократический аппарат (бакуфу), и ознаменовало начало второго периода развития феодального государства в Японии, периода его военно-политического объединения. (Второй сёгунат Асигага (1338-1573 г.г.; третий – Токугава (1603 – 1867 г.г.) Оно было стремлением Минамото преодолеть раздробленность, подавить распри, укрепит феодальное государство в своих собственных интересах и в интересах всего феодального класса.

Характерной чертой сёгуната было сохранение императора как номинального главы государства, обладающего некоторыми представительными функциями. Императору отводились все причитающиеся ему по рангу почести, но ни он, ни его двор не играли существенной роли в политической жизни страны. Императорский двор превращается в центр феодальной оппозиции, что и становилось одной из многих причин новых вспышек междоусобной войны.

Отражением безуспешности попыток первого сегуна укрепить центральную власть стало в конце XII — начале XIII в. установление особой разновидности сёгуната — сик-кэната, приведшего к созданию еще одного "этажа" над двумя другими формально существующими "этажами" по­литической власти в феодальной Японии. Возникновение сиккэната (сиккэн—правитель) в 1199 году было связано с установлением буддийского регентства при малолетнем се­гуне. Впоследствии этот пост стал также наследственным. Формально император и сегун занимали свое место в по­литической структуре, но значительная власть перешла к сиккэну. Сиккэнат, продлившийся до падения первого Ка-макурского сёгуната (г. Камакур в это время был местом пребывания бакуфу, правительства сёгуната), не изме­нил существенно характера военно-феодальной диктату­ры, которая просуществовала в Японии до второй поло­вины XIX в., когда в ходе буржуазной революции была восстановлена власть японского императора.

Неизменным звеном правительственного механизма сёгуната были органы, осуществляющие жесткий контроль над деятельностью императорского двора. С 1221 года баку­фу стал направлять в императорскую резиденцию в Киото уполномоченного сегуна (тэндая), имеющего право изда­вать от имени сегуна указы, выполнение которых обеспе­чивалось особой военной силой — самурайским войском, находившимся в его распоряжении. Более того, впослед­ствии сегун присвоил право утверждать нового императо­ра, определять порядок престолонаследия, назначать ре­гентов и других высших придворных советников.

Правящей военно-феодальной верхушке, однако, не сразу удалось создать постоянную политико-администра­тивную систему сёгуната, укрепить наследственный прин­цип передачи власти сегуна, сосредоточить в его руках, а не в руках его регентов или заместителей фактическую власть. К тому же в период второго сёгуната власть бакуфу была значительно ослаблена. Этому способствовало то, что японскому сегуну пришлось признать свою вассальную за­висимость от Китая, к которому и перешло право утверж­дать японских императоров. В стране в это время было около 20 крупных и значительное число средних и мелких даймё, которые правили фактически в своих владениях самостоятельно.

Черты абсолютистского правления сёгунат приобрета­ет лишь в XVII—XVIII вв., когда происходит ужесточение методов правления, создается его разветвленный полицей­ский аппарат. Иэясу, правитель третьего токугавского сёгуната, военным путем объединил страну. Конфисковав вла­дения многих феодалов и буддийских монастырей, он стал крупнейшим землевладельцем.

Укрепление позиций третьего сёгуната привело к пол­ному устранению какого бы то ни было политического вли­яния императора. В токугавском сёгунате была введена но­вая должность сёсидая — наместника сегуна в императорс­кой столице. На основе закона 1615 года даже религиозные функции императорского двора были поставлены под конт­роль сегуна, который вмешивался в назначение на все выс­шие придворные должности.

Однако централизация Японии и в это время носила относительный характер. Феодальные княжества как ад­министративно-политические единицы не были ликвиди­рованы. Местные князья сохраняли право управления, суда на своих территориях. Но у сегуна была власть отнять все или часть владений даймё со всеми его полномочиями. Не­изменно оставались под контролем бакуфу торговля и ре­месло в крупных городах, как и горнорудные предприя­тия.

Одним из средств укрепления власти сегуна в это вре­мя была система заложничества, окончательно закреплен­ная законом в 1635 году. Согласно закону все даймё долж­ны были попеременно проживать в доме сегуна, а возвра­щаясь в свои владения, оставлять в Эдо (столице сёгуната) свои семьи. Система заложничества распространялась и на сыновей императора.

Сосредоточивая в центре всю полноту властных пол­номочий, сегун опирался на военно-полицейский аппарат, лишенный многих пышных атрибутов времени императорс­кого правления, но столь же многочисленный и разветв­ленный. Ближайшим помощником сегуна был его первый советник (тайро), выполнявший в случае необходимости обязанности регента. Он, как правило, и назначался при чрезвычайных обстоятельствах. Кроме того, при сегуне существовал круг старших советников (редзю), составляв­ших непосредственно правительство (бакуфу), исполняв­ших свои обязанности посменно в течение месяца. Несколько старших советников в последние годы токугавского сёгу­ната составили Государственный совет, нечто вроде узко­го "кабинета министров". За каждым из членов совета зак­реплялся определенный круг управленческих функций и контроль за одной из пяти коллегий бакуфу: внутренних дел, иностранной, военной, военно-морской и финансов. Особое правительственное управление ведало чеканкой монет, ему же принадлежал контроль за рудниками. Млад­шие советники ведали гвардией сегуна, охраной дворца, полицейским аппаратом, следили за его вассалами.

Местное управление. С введением надельной системы в Японии в 645 году было связано территориальное деле­ние страны на провинции (купи), а с 646 года — на уезды, во главе которых стояли назначаемые из местной родо­вой аристократии губернаторы, уездные начальники. На­ряду с ними в уезды направлялись царские контролеры. Уездная администрация обладала в Японии большей само­стоятельностью, чем в Китае, так как она ведала местны­ми территориальными военными отрядами. Низшей адми­нистративной единицей было село во главе с сельским старостой, назначаемым из местных жителей. Каждое село должно было состоять из 50 дворов. Таких крупных сел в то время в Японии не было, в одно село объединялось несколько соседних деревень. Была введена в это время и система деревенских пятидворок — объединений пяти со­седних крестьянских дворов, связанных круговой пору­кой по выполнению всех обязанностей перед государством. В ведении уездных начальников, писцов, квартальных и сельских старост был сбор налогов, контроль за исполнением крестьянами общественных работ, судебные и поли­цейские функции.

С утверждением сёгуната во все провинции стали на­значаться военные губернаторы, или протекторы (сгого), которые находились там наряду с правителями областей, назначаемыми императором. В их обязанность входил конт­роль за выполнением повинностей в пользу центрального правительства, подавление мятежей, преследование по­литических противников сегуна, охрана провинций. В рас­поряжении сюго был местный гарнизон. В частновладель­ческие поместья посылались специальные уполномоченные правительства, главной обязанностью которых был конт­роль за доходами поместья, за внесением феодалами всех налогов, и прежде всего военного, преследование смутья­нов. Эти и другие меры не приводили, однако, к желае­мым результатам в периоды ослабления власти сегуна. Так, например, в XV в. местные князья из числа бывших про­текторов присвоили себе право судебного и налогового иммунитета, запрещая чиновникам сегуна появляться в их владениях. Сломить своеволие местных князей с помощью жестоких военно-полицейских мер удалось в определенной мере лишь в токугавской Японии.

Особое место в государственном аппарате токугавс­кой Японии занимали органы сыска, специальные поли­цейские инспектора мэцкэ ("прикрепленный глаз"), осу­ществлявшие негласный полицейский надзор за всем на­селением страны, от чиновников до крестьян. Во главе этого аппарата стояли так называемые омэцкэ (большие, славные мэцкэ), закон о правах и обязанностях которых был принят в 1632 году. Пять главных полицейских инс­пекторов вели наблюдение за всеми князьями и высшими чиновниками.

Передвижение в стране было регламентировано стро­гой системой пропусков. Без предварительного разрешения бакуфу даймё не имели права строить замки, жениться. Для надзора за крестьянами и прежде всего сбора с них налогов во все владения Токугавы на основе закона 1644 года стали назначаться дайканы, которым подчинялись ста­росты деревень.

В городах помимо назначавшихся градоначальников, которым принадлежала широкая административная, поли­цейская и судебная власть, существовали советы крупных торговцев, но система городского самоуправления не по­лучила сколько-нибудь заметного развития в Японии.

Армия. До введения территориального деления армия Японии состояла из родовых дружин. Вместе с надельной системой в Японии была введена обязательная воинская повинность.

"Тайхо Ёро рё" среди других министерств выделяет и военное министерство, ведавшее именными списками офи­церского состава, их аттестацией, отбором, назначением и пр. В его подчинении было несколько штабов и управле­ний: арсенальное, военно-музыкальное, корабельное, со­колиной охоты.

Армейские части были территориальными, но фор­мировались и содержались в провинциях и уездах. Из одно­го двора брали одного новобранца. Сыновья и внуки обла­дателей рангов пользовались льготами, освобождались от службы в армии. Бойцы территориальных крестьянских ополчений составляли своеобразный резерв, они не отры­вались от повседневного крестьянского труда. Срочной до трех лет была служба в пограничных войсках, гвардейских и сторожевых частях.

Армия строилась по десятичной системе, во главе с полусотниками, сотниками, двухсотниками, которые могли быть незнатного происхождения, но храбрыми воинами. Начиная с тысячников для назначения требовался уже со­ответствующий ранг. Армейская часть более 20 человек мог­ла направляться в поход только по приказу императора.

Невыполнение боевого приказа или отсутствие воору­жения в боевой обстановке могло наказываться смертной казнью по решению командующего. Служба в пограничных войсках освобождала других членов двора призывного воз­раста от мобилизации. От срочной дворцовой и пограничной службы освобождались новобранцы, если был болен отец или старший двора. Пограничники брали с собой на службу рабов, жен, наложниц.

С ростом частной феодальной собственности, с междоусобными войнами, крестьянскими восстаниями было свя­зано формирование особого военно-феодального слоя са­мураев — профессиональных воинов, вассалов крупных феодалов. Особое мировоззрение японских самураев, осо­бый "кодекс чести" строился на ярко выраженном презре­нии к крестьянскому труду, на конфуцианских принципах покорности и беспрекословного подчинения приказу. Нару­шение кодекса чести влекло для самурая самоубийство — харакири.

Крестьянские ополченские формирования продолжа­ли существовать вплоть до XVI в. В связи с массовыми кре­стьянскими восстаниями правящие круги поняли нежела­тельность дальнейшего сохранения оружия у крестьян. Еще в XV в. феодалы в отдельных княжествах разоружили кре­стьян, но в общенациональном масштабе это произошло в конце XVI в., когда сегуном Моётоми Худэёси в 1588—1590 гг. по всей стране у крестьян было отнято оружие. Это ме­роприятие получило название "охоты за мечами". Указом 1591 года крестьянам запрещалось становиться воинами, а самураям — заниматься какой-либо предпринимательской деятельностью.

Самурайское войско состояло в основном из конницы. С введением огнестрельного оружия конница постепенно сходит на нет и ее место занимает пехота.