Практика экзистенциального анализа

Поскольку жизнь протекает в настоящем времени, исходным моментом экзистенциального анализа является “актуальное”. Однако в центр терапевтической работы ставится созидание дальнейшей жизни, т.е. будущее. “No future” (“без будущего”) означает, что экзистенция заблокирована, – состояние, равносильное утрате доступа к жизни. В каких случаях и отчего это происходит?

а) Случается, что “груз прошлого” заслоняет собой настоящее. В таких случаях экзистенц-анализ использует биографический метод, который сводится к феноменологическому анализу оставшихся не преодоленными злоключений прошлого (Kolbe, 1992). В отличие от психоанализа, экзистенциальный анализ не связывает себя с “археологией” человеческой жизни (Фрейд), ее историзмом, а, скорее, представляет собой анализ “в проекции настоящего и будущего”. Вместо систематического “прочёсывания” прошлого проясняются те области или темы жизни, с которыми связаны препятствия в настоящем. Прошлое страдание лишь до тех пор выступает предметом экзистенц-аналитической работы, пока оно остается помехой полноте жизни. Предметом анализа могут служить и определенные личностные установки, с которыми человеку никак не удается расстаться, несмотря на то, что они уже “не укладываются в жизнь”, приводя к болезненным переживаниям.

б) Травмы и искажённые установки являются, однако, не единственной причиной неосуществленной жизни. Почти всегда оказывается, что тот, кто ищет помощи у других и опирается на управление извне, не имеет полного представления о собственных способностях и реальных возможностях. В таких случаях задачей психотерапии становится поощрение человека к реализации личных способностей, а также работа с его чувствами (“Могу ли я им доверять?”), устремлениями (“Как я могу узнать, чего я хочу?”), его самопринятием и отношениями с самим собой.

в) Некоторым людям недостаёт совсем иного. Причина их страдания заключена не в их биографии или плохом знании собственных способностей/возможностей. То, чего им недостает, – ответ на главный вопрос существования “Для чего?” Страдание вызвано отсутствием или утратой базовых ориентиров. У них может быть всё, что обеспечивает их жизнь, но не иметься того, ради чего стоило бы продолжать свое существование (сравни: {Frankl, 1997, s.12}). Общество с высоким уровнем благосостояния способствует страданию, обусловленному “экзистенциальным вакуумом” (Frankl, 1997a, s.10).

В случаях блокированной экзистенции мы, в ходе аналитического диалога, ищем то, что можно назвать “жизненным следом” человека, стремясь к высвобождению и поддержке собственного жизненного чутья пациента. Когда на первый план выходит поиск новых возможностей, необходимых для того, чтобы существование человека окрасилось понятным и приемлемым для него смыслом, анализ протекает в форме “логотерапии”. “Логос” в контексте этого термина означает именно “смысл”. Иными словами, логотерапия является не чем иным, как “смыслоцентрированной психотерапией” (Франкл). Сегодня мы рассматриваем логотерапию как специальный раздел экзистенциального анализа, связанный с именем Виктора Франкла (после войны он говорил о необходимости “врачебной заботы о душе”, “врачевании души”) и в наибольшей степени им разработанный (Frankl, (1946) 1982). Сила логотерапии с особой убедительностью проявляется в случаях тяжёлых и неустранимых жизненных ситуаций (неизлечимые болезни, потери близких). Но велико ее значение и в профилактической работе, а также сферах, связанных с воспитанием. Таким образом, коротко можно резюмировать, что если в экзистенциальном анализе речь идёт о внутреннем согласии с собственной жизнью, подтверждении ее (“аффирмации”), то в логотерапии главное место отводится ее “осмысленному проживанию ”.

Психопатогенез

Экзистенциальный анализ рассматривает человека в нерасторжимости его связей с жизненным окружением. Соответственно, и лечение мыслится на основе учета всей системы отношений личности с другими людьми и миром как таковым. Душевная болезнь в понимании экзистенциального анализа всегда является следствием частичной изоляции (нарушения состояний диалога и обмена). Состояние изоляции, как правило, бывает обусловлено абсолютизацией, т.е. обособлением и преувеличением отдельных, частных потребностей человека (например, фиксации на желании иметь партнёра или ребёнка). Когда психотерапия искусственно высвобождает человека из его жизненных связей (например, путём односторонней концентрации на каких-либо потребностях, чувствах, представлениях, мыслях), человеческое бытие, с точки зрения экзистенциального анализа, фальсифицируется. Как уже отмечалось выше, логотерапия изначально выступила против подобного редукционизма в психотерапии (см.: Frankl, (1946) 1982, s.26). Делом жизни Франкла была “регуманизация психотерапии” (там же, s.242), то есть возвращение ей “экзистенциального измерения”. Имеется в виду, что человек не сводим к телесности и психическим явлениям. Он, прежде всего, – духовное существо, способное к принятию решений, любви, ответственности. … В самой глубине своей он хочет экзистенции: опоры, отношений, возможности быть самим собой, смысла (Längle, 1997). И если это желание фрустрировано, то жизнь оборачивается разочарованием и пустотой.

Такой взгляд смещает все акценты в теории мотивации. В конечном счете, решающими факторами оказываются не сексуальность, или власть, или избегание напряжения. За всеми этими мотивами стоит собственно человеческое устремление. Теоретической базой мотивационного учения, развитого в рамках экзистенциального анализа, является экзистенциальная философия (Frankl, 1967; 1990; Hofstätter, 1957; Soucek, 1948; Yalom, 1980), прежде всего идеи Макса Шелера. Оно также обнаруживает большую близость к диалогической антропологии Карла Ясперса и Мартина Бубера.

Практика экзистенциального анализа: пример

40-летняя одинокая женщина в течение многих лет страдает депрессией. “Я когда-нибудь, конечно, убью себя. Думаю, скоро. Всё бесполезно”.

Мы долго говорим об её отчаянии. При этом, на первый план выходит: “Всё бесполезно”. Она убеждена, что только то имеет смысл, что полезно. – Полезно для кого? – Полезно для меня (что значит – соответствует её собственным представлениям). – Итак, жизнь как обслуживание, как система обслуживания? …Так мы извлекаем на свет Божий её “предэкзистенциальную” жизненную позицию: “Жизнь обязательно должна быть такой, как я хочу, иначе я не живу”. В своем гневе и упрямстве она приходит к мыслям о самоубийстве.

Разве такая позиция – не “насилие над жизнью”, не отказ от доступа к ней? Кто же любит то, над чем совершает насилие? Мы с ней говорим о том, что жизнь не подчиняется нашим условиям. Она не находится в нашем распоряжении; собственно, это мы здесь находимся для нее: я здесь для того, чтобы начать мою жизнь, вместо того чтобы её ждать (“экзистенциальный поворот”). “Я ужасно злюсь на себя за то, что моя жизнь такая. Я же не сама привела себя в этот мир! Это кошмар: я здесь, без моего согласия, и мне даже нечего ожидать!” Мы стремимся к принятию нового отношения к жизни.

Вот условия, которые она выдвигает в течение последних 20 лет и на которых готова принять свою жизнь: она хочет иметь партнёра и всё ещё ждёт; и, конечно, детей. Ожидая, она застыла в озлоблении. После долгих лет разочарования она ищет успокоения в алкоголе и транквилизаторах, но поскольку и они не приносят успокоения, стремится к смерти.

В случаях такого рода “окаменения” экзистенц-аналитическая работа заключается, прежде всего, в попытке понять жизненную историю и опыт, которые привели к подобной жизненной позиции. Для этой женщины целительным было осознать, почему она такой стала и как может отказаться от установок, с которыми самым тесным образом связана большая часть её крушений? В ходе работы с биографией важно выявить в пациентке стремление к осмысленной жизни. Неудачу в этой области продуктивнее расценивать в качестве не просто одностороннего “отказа” с ее стороны, ее неудачи, но результата многих несчастий и ударов судьбы. И лишь после всего этого и терапевту и, главное, пациентке, возможно, удастся приблизиться к пониманию, каким же все-таки образом может состояться её жизнь.

Чтобы помочь ей нащупать необходимую дистанцию по отношению к собственным требованиям, используется, в частности, парадокс. “Что бы Вы сделали, если бы с этого момента знали, что Ваши требования не исполнятся никогда?” – “Странным образом у меня часто возникает мысль… мол, если бы знать, что всю жизнь буду одна, то, наверное, я бы лучше жила. Иногда я даже злюсь из-за того, что желание с такой силой во мне дает о себе знать”. Нерешительно, неуверенно пациентка позволяет себе приблизиться к новой установке – исходному принятию жизни такой, какая она есть. Она начинает понимать, что только тогда с ней и можно будет обойтись осмысленно. Мы обсудили экзистенциальный смысл жизни – сделать из того, что дано, наилучшее. “Хотите ли Вы сегодня попытаться сказать своей жизни “да”? И сделать эту Вашу жизнь, благодаря Вашему “да”, как бы партнёром, о котором Вы так мечтаете?”. – Робкое решение только на один день отказаться от потенциального мужчины и сознательно жить для себя одной принесло ей облегчение. Из одного дня получилось много дней. Она начала чувствовать тот покой, к которому стремилась. Это был не покой забытья, а покой защищенности от давления её категорических желаний, которые вытесняли действительную жизнь. Новообретенное внутреннее спокойствие открыло, наконец, доступ жизни.

Подобный терапевтический процесс может продолжаться не один месяц, иногда – при особо затвердевших установках – и не один год.

Метод и его применение

– когда он осознаёт вызов, который неявно содержится в ситуации (“этот момент наступил для того, чтобы …”).

Если же эти основные, фундаментальные условия экзистенции не достигнуты, то смысл ситуации заключается в том, чтобы вначале обратиться к их выполнению. Например, смысл может заключаться в осознании субъективного чувства угрозы и неспособности принять ситуацию. Или предметом работы может стать кажущаяся ненужность всего, обесценивание, постоянно выступающее на первый план жизни. Или может стоять задача прояснения чувств и понимания причины, из-за которой переживание одиночества и отчуждённости возвращается вновь и вновь. Если у человека в каждый данный момент времени отсутствует какая-либо из фундаментальных мотиваций (одно из условий экзистенции), он не может ощущать свои действия или переживания как действительно о-смысл-енные (хотя другими людьми, а позднее и данным человеком, они могут быть восприняты в их смысловом плане).

Таким образом, из всей массы своих дел и переживаний человек субъективно воспринимает в качестве лишенного смысла то, что он (1) не может принять (например, воспитательную меру); (2) расценивает как не имеющее к нему отношения или к чему он не имеет отношения (например, задание), или (3) делает, но при этом не ощущает это дело как своё или не может нести за него ответственность. Бывает и так, что хотя поведение или переживание доставляет человеку комфорт и удовольствие, тем не менее, оно не сопровождается ни малейшим ощущением осмысленности.

Согласно Франклу, роль поворотного момента в прояснении смысла, в соответствии со второй фундаментальной мотивацией, играют ценности: “Мы неизменно осуществляем смысл бытия – наполняем наше бытие смыслом – путем воплощения ценностей” (1990, s.322). И в самом деле, то, что в наших глазах не имеет ценности, воспринимается нами и как не имеющее смысла. Таким образом, сложнейшая задача поиска смысла охватывается прагматической формулой:

Жить осмысленно – значит делать то, что ощущается и признается ценным (Frankl (1946) 1982, s.58; Längle, 1994).

Экзистенциально-аналитическое учение, в соответствии с философской традицией, определяет ценность как основание для предпочтения одного действия (одной вещи, одной формы поведения) другому/другой (Längle, 1994). На эмоциональном уровне ценность – это то, к чему человек относится неким особым образом, или, согласно М.Буберу, к чему “сердце лежит”. Наши ценности всегда активно апеллируют к нам, – призывают нас поддерживать и защищать связь с ними в течение всей нашей жизни.

Смысл всякой ситуации заключается в ее особом отношении к ценности. Эта связь должна выразиться в том, чтобы ценность получила развитие, обогатилась чем-то новым, или, по меньшей мере, сохранилась. У Франкла и на этот случай заготовлена лаконичная, но емкая формула: “Смысл состоит в том, чтобы сделать наилучшее из возможного”. Экзистенциальный смысл определяется как “самая ценная возможность в данной ситуации”.

Логотерапия подразделяет ценности на три категории (Frankl, (1946) 1982, s.39): ценности переживания, творческие ценности и ценности позиции. Каждая ситуация предоставляет возможность реализовать, по крайней мере, одну из трёх ценностных категорий и таким образом открыть ее смысл. И если даже болезнь или другое страдание делает неосуществимым созидание чего-либо осмысленного, у человека остаётся ещё одна, последняя ценность. Она проявляется в том, как он относится к своему страданию, своей судьбе (например, в случае неоперабельной карциномы или утраты близкого человека). Именно в этой позиции находит наиболее глубокое выражение подлинное отношение человека к своей жизни и к миру. Именно здесь манифестирует бессознательная вера, имеет ли “все в целом” смысл, и каков он. Здесь мы стоим на пороге религиозного смысла.

С точки зрения психологии, каждая ценность соотносится с базисной ценностью личности (Längle, 1993, s.33). Эта базисная ценность содержится в глубинном, нередко бессознательном чувстве, которое существует у человека по отношению к собственной экзистенции, определяя ответ на такие вопросы, как: хорошо ли то, что я есть? нравится ли мне жить? Тот, кто не несет в себе положительного ответа на эти вопросы, по-своему ограничен в выборе ценностей, а значит и в обретении смысла. Поэтому он живёт как бы предварительно, в ожидании какой-то другой жизни.

Экзистенциальный поворот

Без особой позиции в отношении к самому себе и к миру невозможно найти экзистенциальный смысл. Для того чтобы мир в своей самоценности мог попасть в поле нашего зрения, от человека требуется определённая дистанция по отношению к себе (самодистанцирование). По Франклу, смысл находится вовне, в мире; он не может быть выдуман или найден усилием фантазии или желаний (Frankl, (1946) 1982, s.57).Напротив, для того чтобы найти смысл, человеку требуется отложить в сторону собственные желания и идеи, и это позволит ему прийти в согласие с ситуацией. Иначе говоря, экзистенциальный смысл в качестве предпосылки предполагает состояние не столько безоглядной самореализации, сколько открытости миру. Франкл формулирует это следующим образом:

“ ... Коперниковский поворот вопроса о смысле жизни: жизнь сама ставит человеку вопросы. Ему не нужно спрашивать, – скорее, его спрашивают, а он должен отвечать на вопросы жизни, отвечать перед жизнью. Однако, ответы, которые даёт человек, могут быть только конкретными ответами на конкретные жизненные вопросы. Чтобы он мог давать эти ответы, он должен находиться в состоянии ответственности перед бытием, – в экзистенции человек через свои поступки сам становится ответами на собственные вопросы”.

Именно обращенность к миру порождает принципиально диалогический характер человеческой экзистенции (рис. 4). Эта базисная экзистенциальная позиция приводит к различению между “желать” и “хотеть”, “действовать” и “реагировать”.

ссс спрашиваяспр Person xс

Рис. 4. Человек только тогда пребывает в экзистенциально-смысловом обмене с миром, когда он коммуницирует с ним в диалоге.Условные обозначения: х – Person, y – Ситуация.

Показания и противопоказания

Как было сказано выше, экзистенциальный анализ применяется при неврозах, чувстве блокированности жизни, чувствах несостоятельности и неуверенности, психозах, психосоматических нарушениях, сексуальных расстройствах, зависимостях, личностных расстройствах, чувстве бессмысленности, кризисах (Frankl, 1997a; (1947) 1997; Längle, 1993). Кроме этого, логотерапия, как уже говорилось, применяется также в сфере социальной профилактики и педагогики.

Противопоказания связаны с некоторыми методам экзистенциального анализа. Так, например, парадоксальная интенция противопоказана в случае суицидальной угрозы или психозов, а работа с биографией – при высоких ситуационных нагрузках, так как она может вызвать у пациента состояние перенапряжения и даже способствовать повышению суицидального риска.

Оценка эффективности терапии

В логотерапии и экзистенциальном анализе разработана, с учетом специфики предмета, система оценки эффективности их методов. Она включает около десяти тестов. Одни из них создавались на основе теоретической базы(см. Längle, 2000), другие – эмпирически (Frankl, 1996).

В рамках феноменологического подхода классической областью исследования эффективности является изучение отдельного случая. К 1993г. нами собрано 126 подобных случаев (Längle, Görtz, 1993). Опубликовано 9 качественных исследований групп, 16 исследований по одной группе и 7 – по нескольким группам. Ещё одно обширное исследование находится в стадии работы. В среднем, приблизительно в 75% случаев, при разном количестве затраченного на терапию времени, наблюдались удовлетворительные результаты с точки зрения как пациента, так и терапевта (при простых и относительно свежих нарушениях – 10 сеансов; в случае хронифицированных неврозов – примерно 30 сеансов; более тяжёлые расстройства личности, включая шизофрению, требуют многолетней терапии).

Кроме того, опубликовано около 100 работ о воздействии метода парадоксальной интенции (Längle, Görtz, 1993). Эффективность этого метода продемонстрирована отдельно для различных диагнозов. Сочетание техник поведенческой терапии и парадоксальной интенции оказывалось значительно эффективней, чем применение каждой из них по отдельности.

• ⇐ Назад
• 1
• 234
• Далее ⇒