Откровение св. апостола Иоанна Богослова. Глава 13 8 страница
Ежи Тумановский
ПАТРУЛЬ
Хочу сказать искреннее спасибо Роману Куликову и Юрию Бесарабу, которые сумели заставить меня закончить этот текст.
Ежи Тумановский
Этот бар на самом краю Зоны они облюбовали не так давно. Раньше всё ходили в «Семь печалей» да в «Утробу дьявола», а вот теперь всякий раз, когда хотели немного расслабиться, собирались здесь, в «Броненосце».
Подступал вечер. В круглых иллюминаторах-окнах еще плескалось напоследок беспокойными сполохами красное от натуги солнце, пытаясь задержаться еще хоть чуть-чуть, уговаривая маму-ночь разрешить еще немножко поиграть с людьми, но твердая рука темноты уже развернула пушистую постель в серебристых искрах первых звезд, и в Зону вползала Тьма.
В полумраке небольшого зала среди редких столиков неслышно сновал бармен. Заглушая чужие разговоры, хрипел в углу старый радиоприемник, заменявший тут все музыкальные изыски. В табачном дыму плавала прибитая справа от стойки нарочито огромным гвоздем табличка «У нас не курят».
– Все не могу привыкнуть, – задумчиво косясь в иллюминатор, сказал Дзот, – к тому, как это происходит. Ну, подумаешь, что за беда? Ну, солнце село. Ан нет. Зона сразу становится другой. Прямо жуть берет каждый раз. И ведь сколько раз ходил ночью туда – ничего не чувствуется. А здесь, на границе, каждая собака знает, когда солнце уходит.
– Выдох Зоны, – расслабленно откликнулся Рвач, потягивая ледяное пиво из запотевшего бокала. – Когда-то это считалось на грани дозволенного. Первый нехороший признак был, если объект ощущал выдох. А сейчас ничего. Почти все ощущают.
– Не все, – подчеркнуто нейтральным голосом возразил Копец. – А кое-кто даже говорит, что раз не слышишь выдоха, значит, не услышишь и контролера.
– Вот кто у нас точно еще без изменений! – все так-же расслабленно отозвался Рвач. – Сынок, не надо об этом даже думать. Не услышишь – и черт с ним! Главное успеть включить «барьер». А то ведь как бывает? Сегодня – норма, а завтра скажут: нет, вы уже не люди. И тогда конец. Вперед, в последнюю ходку.
– Опять ты за свое, Рвач, – недовольным голосом отреагировал Сток, тянувший густой сизый дым из большого разноцветного кальяна. – Последняя ходка да последняя ходка. Что, годы берут свое, старая развалина?
– Ха! Годы! А ну пойдем ножиками потыкаемся, разберемся, у кого тут годы! – бодро ответил старый «должник», явно поддерживая обычный среди своих диалог, и привычным взглядом обежал помещение бара.
В противоположном углу шумно веселилась какая-то компания. Здесь, за пределами Зоны, никто знаками различия не щеголял, но опытный глаз легко отличал детали одежды и манеру общения разношерстной братии из клана «Свобода». С «Долгом» у этой организации были достаточно натянутые отношения, что обозначало немедленное открытие огня, но только по ту сторону границы. Здесь же, в обычном мире, «должники» придерживались старых договоренностей и в конфликты с другими кланами старались не вступать.
Поэтому только сидевший лицом в сторону свободников Дзот иногда морщился и подолгу смотрел в круглое окно-иллюминатор.
Однако в какой-то момент в том углу зашумели сильней, толпа из двух десятков человек радостно заорала, чем и привлекла внимание «должников». Теперь было видно, что там, на самом краю массивного стола, стоит, балансируя и раскачиваясь из стороны в сторону, худой старик с дряблым лицом, которое неясно маячило сквозь табачный дым светлым однотонным пятном. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что у старика просто нет глаз.
– Давай-давай! – заорали в толпе свободников, и старик послушно подогнул одну ногу. Теперь стало очевидно, что слепец ко всему прочему еще и пьян. Он стоял, бешено размахивая руками, чтобы удержать равновесие, яростно кривил буро-коричневое пятно лица, но каким-то чудом не падал. Возбуждение в толпе все нарастало. Один из свободников с подчеркнуто важным видом смотрел на часы, явно ведя отсчет секундам, другой принимал от окружающих деньги.
– Вот, уроды. – Дзот досадливо сплющил недокуренную сигарету. – Сами шакалы, и развлечения у них тоже шакальи.
– Брось, – спокойно отозвался Рвач. – Тебе-то что до них? Сиди, расслабляйся и не лезь в чужие дела.
– Мне тоже это не нравится, – подал голос Копец. – Может, по ноздрям?
– Я тебе дам «по ноздрям», – внушительно пообещал Сток и даже сделал движение, словно собирался показать кулак. – Мало нашей дипмиссии скандалов утрясать приходится? На последнем совещании было четко указано: за веселуху с кулаками стоимость всех договоренностей будут теперь вычитать из зарплаты. Хочешь лапу сосать? Ну иди тогда, наводи справедливость. Только дай мы сперва отсюда слиняем.
Копец изобразил лицом что-то вроде «да ладно, все понял, молчу» и поднял руку, привлекая внимание бармена.
Старик на краю стола тем временем сумел найти некоторый баланс и теперь раскачивался значительно меньше. Свободники гомонили и продолжали ставить деньги.
– 60 секунд осталось! – громко объявил человек с часами.
– Еще «Свирепого кенга», приятель, – сказал Копец подошедшему бармену. – А что это у ребят за веселье такое?
– Фримены, «каменюха» их залови, – мрачно отозвался бармен. – У старого идиота деньги на выпивку кончились, так он поспорил на бутылку чистенькой, что простоит на краю стола на одной ноге три минуты. Глаз свой электронный поставил. Сейчас свалится и останется вообще без ничего.
– Это его личное дело, не так ли? – подчеркнуто беспристрастным голосом вопросил Рвач.
– Так, – мрачно согласился бармен. – Только они ж его час на этот спор раскручивали. Развлечения им подавай. То девок требовали найти, а как послал их – на старика вот насели.
– Двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три... – скандировало хором несколько человек, и вдруг старик резко клюнул лицом вперед, изогнулся всем телом, но не удержался и боком повалился на пол. Толпа взревела, и некоторое время вообще ничего не было слышно.
Бармен досадливо вздохнул и отправился за стойку. Рвач демонстративно отвернулся. Дзот поморщился и уставился в иллюминатор.
– Мошенничество! – донесся из угла тонкий старческий голосок. Несмотря на удручающий вид его обладателя, голос был достаточно тверд. – Меня толкнули! В последний момент толкнули в спину!
Шум голосов плеснул, на миг заглушив слепца, но он продолжал надрываться:
– Так неправильно! Так нельзя! Я устоял, отдайте мой выигрыш!!
– Не разводи вонь! – с угрожающим напором ответил кто-то из толпы. – Продул – вали отсюда. А то щас отдам – костей не соберешь!
Дзот побледнел и повернулся в сторону скандала.
– Спокойно! – сказал Сток, а Рвач предупредительно положил руку на предплечье товарища. – Дерганый ты какой-то стал. Может, пора подлечиться уже?
– Да нормально все, – кислым голосом отозвался Дзот. – Просто надоело это все за разом раз слушать. Ну, пусть только попадутся мне на выходе, – добавил он уже себе под нос, пристально вглядываясь в разбредающуюся по столикам толпу.
Слепец, видимо, испугавшись, замолчал и затерялся в сумрачном пространстве бара.
– Завтра тренировка в семь, – проинформировал Сток уже просто для смены разговора: расписание утренних занятий в кваде было известно на месяц вперед.
Между тем пьяная толпа в другом конце бара жаждала новых развлечений. Дело постепенно шло к излюбленному зрелищу всех времен и народов. Двое сбрасывали куртки и рубахи. Возле каждого уже собралась кучка болельщиков, а между ними сновал давешний сборщик денег и снова потрясал пачкой разноцветных бумажек.
– Пойдем отсюда, – брезгливо бросил Дзот, пытаясь подняться. Копец с готовностью отодвинулся от стола, но Сток демонстративно развалился на стуле и нарочито спокойным тоном заявил:
– Да нет уж, давайте досмотрим до конца. А то я уже начинаю подумывать, что нельзя мне в Зону такой квад вести.
– И не говори, командир, – подхватил Рвач. – Давай лучше возьмем вон тех мощных парней, а этих нытиков оставим на базе штаны стирать.
Дзот помрачнел, но безропотно опустился на место. Копец безразлично пожал плечами и махнул бармену пустой кружкой.
* * *
Когда белый свет немного тускнеет, я вижу вокруг призрачный мир. Он смутно знаком мне, иногда кажется, что он имеет ко мне какое-то отношение, но потом я понимаю, что это не может быть истиной, ведь истина – это просто белый свет. Я часто смотрю в этот мир, его странная жизнь развлекает и будоражит меня, дает какое-то новое ощущение созревания, подъема. Это могло бы показаться мне странным, будь я одним из этих существ, что решают свои смешные проблемы в этом, обеспокоенном мелочными заботами, мире. Но я знаю, что пути познания извилисты и не всегда понятны. Я чувствую, что этот примитивный мир учит меня чему-то, и это достаточная причина для наблюдения за ним.
Вот бар, открытый в корабле, невесть как оказавшемся вдали от ближайших крупных водоемов. Люди, что называют себя сталкерами, собираются устроить телесные состязания. Другие люди, которым я иногда даже симпатизирую за ясность движения, испытывают недовольство, но продолжают сохранять позицию. Интересно. Еще одно, ущербное, но четкое человеческое существо копит причины для неожиданного действия. Любопытно.
* * *
Кулачного боя не получилось. Давешний старик, проигравший последнее свое имущество в виде электронного глаза, вдруг завопил истошным голосом и взялся протискиваться к уже почти готовым бойцам.
– Что за бред! – орал старик издевательским голоском. – Неужели все настоящие сталкеры давно ушли в Зону, а здесь оставили только пацанов в грязных подштанниках? Мордобитие – забава для детей! Вот забава настоящего мужчины!
В поднятой вверх руке старого безумца взблескивал длинный прямой нож. Он, очевидно, знал, какую притягательную силу имеет вид хорошего оружия и, продолжая выкрикивать, повел изумительным куском стали по кругу на уровне любопытствующих лиц.
– Где эта мразь, что толкнула меня в последнюю секунду? Выходи, сожитель медверога, объяснимся как мужчины! Или будешь до конца жизни из-за чужих спин шакалить?
– Непонятно маленько, чего ты хочешь? – громко спросил один из стоящих ближе всего, худой, как ножка табуретки, свободник.
– А что тут непонятного?! – возвысил голос старик. – Я вызываю это песье отродье на последнюю ходку! Здесь, где Зона смотрит за всеми нами, пусть станет ясно: кто был более не прав в своей жизни! Нож против ножа! Я не требую даже, чтобы ему завязали глаза! Пусть только перестанет трепыхаться от страха перед слепым старцем и выйдет сюда!
– Эй-эй, только не в моем баре! – гаркнул из-за стойки бармен, но заинтересованная более щекочущим нервы зрелищем толпа уже одобрительно гудела, а кто-то завопил на все немаленькое помещение:
– Право последней ходки не оспаривает даже коменда! Ты кто такой, чтобы идти против законов Зоны?
– Это не Зона такие законы придумала, – тоном ниже ответил бармен, но на его лице отчетливо читались опасения за дальнейшую судьбу своего заведения, если история получит огласку. При любом исходе. Было ясно, что хозяин бара больше не препятствие для поединка.
– Это даже забавно, – усмехаясь, говорил в своем углу Рвач, больше адресуя свои слова Дзоту. – Дедок настырный до безобразия и сегодня своего добьется. Либо вернет все свое с лихвой, либо ляжет там, где последний раз обнаглел. Все правильно, сидим смотрим.
– Мы не вмешиваемся? – полуутвердительно спросил Копец у Стока.
– Нет, – равнодушно ответил тот и развалился на стуле, демонстративно готовясь смотреть новое развлечение.
Дзот старался выглядеть безразличным, но Рвач посматривал на товарища с беспокойством, отмечая едва заметные признаки сильного, хотя и хорошо скрываемого раздражения.
Толпа между тем шевелилась и взбулькивала первыми смешками. Грубый мужской голос с явным вызовом отчетливо произнес: «Да что мне этот брех старого пердуна?» Но толпа жаждала развлечений и потихоньку отступала от вызванного на последнюю ходку. Он не сделал ни одного шага, но вдруг оказался один на один со стариком в длинном коридоре из человеческих тел.
Слепец повел головой вправо-влево и замер, уставившись на противника незрячим лицом. Создавалось жуткое впечатление, что он все-таки видит своего врага.
– Не тяни, Кукан, – с растяжечкой проговорили из толпы. – Загони старикану «селедку» под вздых – и делу конец.
Кукан оскалился с каким-то хорошо ощущаемым внутренним бешенством и рванул из-за пояса немаленьких размеров тесак.
– Ты! Старый урод! Сам нарвался, – сказал он слепцу и со свистом махнул перед собой почти килограммом отличной стали. – Я твою тупую башку сейчас как полено рубить буду!
Было видно, что он изрядно навеселе.
Толпа радостно загомонила и раздалась еще шире, шумно сдвигая столы и стулья.
Несколько человек, отступая, наткнулись на «должников», скользнули опасливыми взглядами по спокойным лицам и поспешили отойти в сторону. Дзот и Сток оказались в первом ряду зрителей, Рвач и Копец смотрели на разворачивающееся действие через стол.
Слева стояли так и не успевшие одеться кулачные бойцы и оживленно тыкали пальцами в старика.
А тот теперь совсем не торопился.
Сделал несколько вращательных движений головой, помахал сперва правой, потом, переложив нож, левой рукой, пару раз присел. Все это время Кукан скалился в угрожающих гримасах и делал широкие махи своим тесаком.
– Старик не промах, – тихо комментировал Рвач. – Нож держит легко, двигается плавно, но быстро. Видно, что на слух ориентируется прекрасно. Знавал я когда-то слепого боксера – он любого зрячего на раз в нокаут мог положить.
– Что за вздор? – впервые за все это время возмутился Дзот. – Свободник видит, куда бить, а старику придется колоть почти наугад. Байки – это, конечно, хорошо, но сейчас мы присутствуем при убийстве!
– Тогда уж при самоубийстве, – холодно обронил Сток, и Дзот недовольно замолчал.
– Дед, если Кукана положишь – глаз вернем! – задорно выкрикнул кто-то из толпы. Свободники радостно завопили, делая ставки.
– Бармен, два «Свирепых кенга»! – подняв руку, зло рявкнул Дзот.
* * *
Я смотрю на странное и нелепое существо. Я не понимаю, чем оно привлекает меня. Не все просто с этим созданием, но рядом с белым светом простых существ и не бывает. Люди, которым я иногда симпатизирую, считают, что у существа имеется шанс. Странно. Они желают ему охватить следствием больше, чем у него есть возможностей. Любопытно.
* * *
В баре воцарилась напряженная тишина. Старик шел по кругу уверенно и чутко. Даже те, кто не разбирался в технике ножа – хотя таковых тут было и не очень много, – прочувствовали, что слепцу занятие это хорошо знакомо. Но в таком бою счет обычно идет на доли секунды и на сантиметры. Два-три взмаха решают схватку, и отсутствие зрения нельзя компенсировать слухом. Или можно?
Кукан явно еще не знал, как себя вести. Вдоволь натешившись перед боем, сейчас он представлял собой воплощение сосредоточенности: любой сталкер знает, как опасно недооценить противника.
А старик был противником хоть куда. Теперь это было предельно ясно любому, кто уже не дремал под столом.
Толпа еще больше расступилась, прижимаясь к стенам заведения. Слепой старик и Кукан почти бесшумно шли по кругу на полусогнутых ногах.
Внезапно Кукан поставил ногу иначе и легким круговым движением корпуса сменил направление движения. Все было проделано так ловко, что в следующие несколько секунд Кукан мог выйти противнику за спину. Он даже начал поднимать нож для удара сзади, но в этот момент старик, прислушиваясь, повел головой из стороны в сторону и быстро сменил положение ног, чтобы при очередном шаге снова оказаться к сопернику лицом.
– Самое смешное, – сказал Рвач, вроде бы ни к кому не обращаясь, – что старик спокоен, а этот бычара психует и мандражирует.
Словно услышав эти слова, Кукан вдруг бросился на слепца и попытался нанести почти сабельный косой удар. Старик ускорил движение вместе с атакой противника: быстро повел перед собой руками, как бы смахивая чужой нож в сторону, коснулся предплечья Кукана и словно прилип к нему рукавом. Одним плавным круговым движением старик оказался у противника за спиной и мимоходом, одним едва заметным кистевым росчерком ножа распорол Кукану штанину и поцарапал бедро.
Кукан мощно развернулся навстречу обидчику и вдруг краем глаза уловил красное пятно на ноге. Глаза его расширились, он схватился рукой за ляжку и с ужасом посмотрел на испачканную кровью ладонь.
Толпа откликнулась дружным вздохом, в котором можно было различить все: от восторга и восхищения до разочарования и гнева, – и вновь затихла. Здесь умели ценить красивые жесты.
Даже если старик попал случайно, все равно получилось эффектно.
– Ближе, ближе к нему подойди! – крикнул кто-то из темного угла. – Он тебя просто слышит и боится!
Кукан судорожно вздохнул, вытер руку о рубаху не первой свежести, перебросил, как бы играя, тесак в левую руку и обратно и медленно двинулся на слепого. По лицу старика бродила презрительная улыбка.
Кукан подступал сгорбившись, на полусогнутых, покачивая острием клинка, ставшего продолжением руки. Вторая рука, словно действуя отдельно от хозяина, знающего, что противник слеп, поигрывала блестящей цепочкой – хороший отвлекающий жест для зрячего соперника. Старик держал нож перед собой вертикально на уровне отсутствующих глаз, лезвием в сторону противника, острием вниз.
Когда между ними осталось не более шага, Кукан быстро ткнул острием слепого в лицо. Старик отклонился влево и попытался парировать удар своим предплечьем и ножом. Кукан отдернул правую руку, но тут же наотмашь левой ударил соперника по лицу и быстро отступил. Удар пришелся открытой ладонью и вскользь, но слепец покачнулся и чуть не упал.
Толпа оживилась, у бармена потребовали пива.
Кукан же оценил реакцию старика и сменил тактику. Снова шагнув к слепому, он вдруг с силой ударил его ногой в живот. Если бы он попал, для слепца это автоматически означало бы окончание поединка. Но старик в последний момент качнулся навстречу и коротким тычком в бедро придержал ногу Кукана, блокируя возможный удар. Все произошло в один короткий миг, и теперь враги стояли ближе чем на расстоянии вытянутой руки.
Кукан тут же попытался ударить ножом справа, но старик, продолжая движение, скрутился полуприседом вниз и наполовину погрузил свое лезвие в бедро противника. На долю секунды все замерли – таким неожиданным оказался для всех этот удар. А потом старик повернул нож в ране, выдернул его и сильным толчком плеча на подъеме, больше похожим на прыжок из положения «сидя», отправил Кукана на пол.
Кровь из широкой раны быстро заливала пол, Кукан закричал страшным голосом и вцепился обеими руками в ногу. Несколько человек поспешно бросились на помощь.
Старик спокойно стоял рядом и внимательно прислушивался к происходящему. С ножа на грязный пол продолжали стекать последние красные капли.
– Да этого не может быть! – заорал кто-то из толпы. – Старик наверняка мутант! На нож его!
– Точно! – поддержали крикуна нетрезвые голоса.
– Надо посмотреть: нету ли еще где глазок у этого слепого! – продолжал надрываться первый голос.
Несколько мужиков под одобрительные выкрики двинулись к старику.
Тот мгновенно развернулся в их сторону и поднял нож. Во второй руке откуда ни возьмись появился второй клинок. Старик держал оружие разными хватами и небрежно поигрывал ими, медленно отступая в сторону столика «должников».
– Серьезный дедок, – прищелкнул языком Рвач. – Ну что, командир, наше время?
Вместо ответа Сток рывком поднялся из-за стола и вышел вперед.
– По какому праву вы собрались творить самосуд? – Мощный голос перекрыл все остальные звуки бара, и десятки лиц повернулись к новому действующему персонажу.
* * *
Странное существо оказалось настоящим мастером движения к последнему краю. Я видел, как наслаждалось оно тем долгим моментом, когда одна фальшивая нота сути могла закончить его дорогу. Я видел, как до последнего кванта движения оно колебалось – забрать или оставить белую искру, как решило забрать, но в самый последний миг, после которого изменить что-либо уже нельзя, вдруг передумало и ударило иначе: ярко и шумно, но совсем не окончательно. Я видел, как объединяются этим любопытным жестом нити существа и тех, кто сохранял ясность движения. Интересно. Я видел, что оно знает, но не понимает происходящего. Странно.
* * *
– Тебя-то кто спросил? – вызывающе крикнули из толпы, но Сток спокойно продолжил мощным и уверенным голосом:
– Правила не были нарушены – я тому свидетель. Старик честно уронил этого верзилу и даже не убил. Вы должны вернуть ему электронный глаз, а по-хорошему – и выпивку поставить за представление...
– Убью-у-у-у!!! – протяжно завыл Кукан, которому как раз наложили жгут и начали бинтовать ногу. – Убью старого урода, убью, убью, убью-у-у-у... – Вой сменился бульканьем: в рот раненому сунули бутылку со спиртным.
– Еще чего, – вызывающе надвинулся на Стока нетрезвый свободник в расстегнутой замшевой рубахе и с початой бутылкой в руке. – Пусть катится, пока цел. Да и тебе бы лучше тоже умотать отсюда.
– Не напрашивайся, – брезгливо сморщился Сток. – Ваш человек не прав по всем статьям – Зона такого не прощает.
– Ничего, мы с Зоной как-нибудь разберемся, а теперь забирайте своего мутанта и катитесь отсюда.
Сток спокойно оглядел подступающую со всех сторон толпу, сделал короткий жест, останавливая готовых действовать «должников», и сказал, обращаясь к старику:
– Пойдем, дед, с нами. Нечего здесь тебе делать.
Дзот разочарованно поднял бровь, но, подчиняясь взгляду командира, послушно вышел из бара. Старик проворно спрятал оружие, нащупал руку Стока и, бормоча что-то благодарственное, засеменил вслед за ним к выходу. Рвач и Копец отступали спинами вперед. Рвач приторно улыбался, и на его жестком и грубом лице это выглядело похуже злобного оскала. Копец вид имел неестественно спокойный и подчеркнуто нейтральный. Его руки почти случайно лежали на рукоятях метательных ножей в кармашках кожаного жилета. Ножей было всего четыре, но желающих испытать ловкость молодого «должника» так и не нашлось.
Улица встретила отступающих влажной ночной прохладой и полным безветрием. Над головой рубил ночное небо пополам великолепно видимый сейчас Млечный Путь.
Дверь бара захлопнулась и словно отрезала суетливый шум изнутри, отгородила чистый холодный воздух от табачного смрада тесного помещения.
– Держи, старик, – Рвач потянул слепца за руку и вложил в нее блестящий шарик в паутине проводов.
– Мой глазик! – обрадовался старик. – Вот спасибо! Вот чудеса-то! Ах, добрый человек, как же сумел отъять-то?
– Бросили следом, – пояснил Рвач. – Боятся все-таки Зоны, знают, что много чего там не прощается.
– Двигаем отсюда, – сухо сказал Сток. – Прилаживай свой глаз, старик, и пойдем, мы проводим тебя до гостиницы.
– Вот уж спасибо так спасибо! – забубнил радостный дедок, сноровисто пристраивая пучок проводов на аккуратно стриженной седым кружком голове.
– Так что тебя занесло сюда? – дождавшись, когда синее кольцо электронного глаза запульсировало в режиме сканирования, спросил Сток.
Старик повернул голову и поочереди всмотрелся незрячим взглядом в лицо каждого «должника».
– Это неинтересная и длинная история, – произнес он тихим, но отчетливо слышимым голосом.
Все пятеро шли по узенькой ночной улочке среди одноэтажных покосившихся и давно нежилых бараков, удаляясь от беспокойного бара. От полусгнившего дерева стен несло сырым запахом гнили. Было слышно, как в темноте шуршат и попискивают крысы.
У Дзота запищал зуммер рации, и он отстал на несколько шагов.
– А ты говори, идти далеко – как раз все успеешь рассказать. – Голос Стока был прохладен: теперь, в ночном сумраке улицы, старик ему уже совсем не нравился.
– А и расскажу, – вдруг охотно согласился слепец. – Позвала она меня, понимаешь? Позвала. Давно я тут не был, лет десять уж прошло, не меньше. Да.
Он замолчал, и стало слышно, как позади Дзот что-то объясняет далекому собеседнику. Старик повернул голову, посмотрел пристально на Рвача, потом снова повернулся к Стоку.
– Почти половину жизни я тут провел, ходил в Нее, берег Ее, а Она отняла у меня все. Ну, почти все. Ученика оставила в живых – и на том спасибо. Но видеть я больше не мог. Да. А в последнюю ходку идти испугался. Корил себя потом за это, чуть самоубивцем не стал, но выдержал все и даже перестал слышать Зов.
– Ага-а-а... шаман, – разочарованно протянул Рвач. – Ну и зачем же ты сюда приперся?
От былого расположения старого «должника» не осталось и следа.
– Я же говорю: позвала, – еще более спокойным, каким-то тягучим голосом пояснил старик. – В последнюю ходку позвала. Я должен туда пойти.
– А зачем со свободниками в спор полез? – прохладно осведомился Сток. – Хочешь в Зону – вон, Периметр в той стороне.
– Дак ученика я искал! Как же мне в Зону одному без глазок-то? – вдруг слезливо прогундосил старик. – Они ведь, гады эти...
Голос его сорвался, он шумно просморкался в сторону и продолжил:
– Они ведь обещали сперва за проигранный спор найти его, потом даже сами сулили в Зону отвести, а про спиртное – это так, для бармена говорили, да. Бармены – завсегда чьи-то уши.
– Ясно, – сказал Сток. – Ладно, ступай вот отсюда направо и через три квартала свернешь налево – там гостиница. Да выбрось всю эту чушь из головы. В Зону ты, конечно, забраться хочешь, да только кто тебя поведет с твоим электронным глазом? Раз ученика не нашел – пустое это. Да и ученик уже не ученик тебе, а самостоятельный сталкер – на кой ему из-за тебя жизнью рисковать?
Старик остановился и горестно смотрел на командира квада. Копец морщил нос и пялился в звездное небо. Рвач недовольно хмурился и, казалось, собирался сказать что-то грубое.
– Эх, вы просто не знали моего ученика, – с тихой гордостью пробурчал старик. – Он Зону нутром чуял. Она бы его поняла.
* * *
Ах, как непрост этот старик! Все его существо пропитано жесткой уверенностью в себе, но за какие-то минуты он сумел заставить тех, кто сохранял ясность движения, забыть о схватке в баре, и они перестали видеть отблески его внутреннего пламени. Но он не собирался их отпускать. В том, что он говорил, был белый свет, а значит, ему и на самом деле нужен проводник в эту самую... Зону. Он и правда решил там оставить белую искру. Любопытно. И мог попасть туда, только маскируя свою силу – слабостью. Странно. Но те, кто сохраняет ясность, не нуждаются в слабости. Интересно.
* * *
– Вызов, командир! – Дзот убрал рацию и приближался быстрым шагом. – Срочно требуется замена патруля – у Калебаса потери. Выход через два часа, направление – квадрат четыре – двадцать шесть, через Пьяный ручей на Камень Джонни. Транспорт вышел, снаряга упакована.
– Точка встречи здесь? – деловито уточнил Сток, мгновенно забыв про слепого.
– Да, я указал перекресток у трех площадей.
– Тогда давай вперед, встречай транспорт. Копец, посмотри там вокруг – все-таки с фрименами конфликт вышел – мало ли что.
Оба «должника», не сказав ни слова, исчезли в темноте.
– А мы с тобой...
– Вот вы и поведете меня в Зону, – внезапно перебил Стока слепец, ловко хватая его за руку. И синее мерцание глаза стало заметнее, подчиняясь ускорению сердечного ритма.
– Что за бред? – презрительно спросил Сток, нависая над щуплым наглецом. – Иди отсюда, старик. Шутки закончились: ты же слышал – у нас работа пошла. Ты уж разберись со своими делами сам, а про Зону лучше забудь. Нечего других ради своих глупостей под удар подставлять.
– А ведь правду сказали, – вдруг совсем не к месту заулыбался дедок. – «Долг» больше не стреляет в шаманов. «Долг» даже говорит с шаманами! «Долг» даже начал говорить как шаманы! «Зона знает», «Зона не прощает»...
– Ну-ка, ты, – грубо проронил Рвач, приподнимая старика за ворот куртки. – Еще пара слов в том же направлении, и «Долг» снова начнет стрелять шаманов, как бешеных собак.
– Только один вопрос! – возопил дедок и, ловко вывернувшись из крепкой хватки, оказался лицом к обоим «должникам».
Его худые руки были повернуты ладонями вперед, словно он собирался остановить поезд, а под синим пульсирующим кольцом электронного глаза морщинистое лицо пыталось изобразить просительное выражение.
– Ну?! – нетерпеливо рявкнул Сток.
– Готов ли «Долг» поторговаться с бывшим шаманом?
* * *
– Это он, – удовлетворенно заявил хорошо одетый человек и обвел прищуренным взглядом изрядно опустевший с уходом свободников бар. – Я уверен в этом на все сто. Кто бы мог подумать, что он научится так прикидываться. Ведь просто горит изнутри, а внешне так спокоен. Мне он нужен только живым. Понятно?
– Вполне, – спокойно ответил сидящий напротив сталкер с опознавательными знаками клана «Прозрение». – Сколько человек имеет смысл взять?