Подходы к изучению политики

При наличии столь большого числа точек зрения на суть политики вполне естественно, что широко различаются и взгляды на природу и статус политологии.

1. Что такое политика?

Платон (427—347 до н.э.)

Древнегреческий философ. Происходил из аристократического рода. В юности Платон стал учеником Сократа, который становится затем основным персонажем в его диалогах об этике и философии. После смерти Сократа в 399 г. до н.э. Платон основал собственную академию, чтобы обучать будущих правителей Афин. Платон учил, что материальный мир состоит из несовершенных отражений абстрактных и вечных «идей». Суть его политической философии, развернутой в таких произведениях, как «Республика» и «Законы», заключалась в попытке обрисовать идеальное государство с точки зрения доктрины справедливости. Работы Платона оказали значительное влияние на христианство и европейскую культуру в целом.

Будучи одной из старейших областей интеллектуальной деятельности, наука о поли­тике первоначально была частью философии, истории или права. Ее главной целые было обосновать наиболее общие принципы построения человеческого общества. С конца XIX в. этот чисто философский подход постепенно сменился попытками пре­вратить политическую науку в самостоятельную научную дисциплину. Это движение достигло апогея в 1950—1960-е годы, когда классическое наследие политической мысли стало восприниматься как бессмысленная метафизика, о которой можно за­быть. Сегодня, однако, энтузиазм по поводу возможностей строго научного изуче­ния политики заметно поубавился, — вновь пришло понимание непреходящей цен­ности основных политических принципов и нормативных концепций.

Если «традиционный» поиск универсальных ценностей, приемлемых для всех и каждого, был оставлен, оставили и идею о том, что наука и одна лишь наука спо­собна дать средства к обнаружению истины. В результате мы сегодня имеем дис­циплину, которая и более плодотворна, и более интересна, поскольку охватывает множество теоретических подходов и школ анализа.

Философская традиция

Истоки политической мысли берут свое начало в Древней Греции: именно здесь зародилось то, что мы сегодня называем политической философией. То была фи­лософия, которую более всего интересовало не «сущее», а «должное» — не «что существует», а «что надлежит делать», — и потому она носила по большей части этический, предписательный, или, как мы сегодня говорим, нормативный,харак­тер. Основателями этой философии считают Платона и Аристотеля. Платона, на­пример, более всего занимала мысль об идеальном обществе: для него самого тако­вым была бы просвещенная диктатура во главе с монархом-философом. В Средние века идеи нормативной философии получили развитие в трудах таких мыслителей, как Августин Блаженный (354—430) и Фома Аквинский (1225—1274).

Так сложились первоосновы того, что называ­ется «традиционным» подходом к изучению по­литики. Сегодняшние теоретики этого направле­ния работают по большей части над осмыслением классического наследия политической философии.

I. Политические теории

Это, по сути, история политической мысли в лице ее наиболее выдающихся предста­вителей (скажем, от Платона до Маркса) с анализом их работ. Главный метод здесь — критический анализ литературных источников, а задача — уяснить основные идеи тех или иных мыслителей, проследить развитие их взглядов, обрисовать ту общую интел­лектуальную атмосферу, в которой они работали. Часто это очень скрупулезная рабо­та. Другое дело, что с научной точки зрения она не носит объективного характера, поскольку имеет дело с чисто нормативным аспектом политической науки — вопроса­ми вроде «Почему я должен подчиняться государству?», «Как должны распределяться блага в обществе?», «Каковы пределы личной свободы в обществе?».

Эмпирическая традиция

Хотя эмпирическая, или, как ее еще называют, дескриптивная, традиция имеет более позднее происхождение, чем традиция теоретическая, она также восходит к первоистокам политической мысли. Ее элементы мы видим у Аристотеля в его попытках дать типологию государственных устройств, у Макиавелли в его скрупу­лезной передаче деталей и реалий государственного управления, у Монтескье в его социологической теории управления и права. Во многих отношениях эти работы составляют основу того, что сегодня называют сравнительным государствоведени-ем. В центре внимания здесь — политические институты. В США и Великобрита­нии, к примеру, это стало доминирующим направлением в политологии. Для этого подхода всегда были характерны попытки дать беспристрастную и объективную картину политической реальности. Это подход «дескриптивный» в том смысле, что он стремится анализировать и объяснять, тогда как нормативный подход носит «предписательный» характер в том смысле, что он вырабатывает суждения и пред­лагает рекомендации.

Дескриптивный политический анализ в свое время получил серьезную фило­софскую поддержку со стороны эмпиризма, распространившегося с середины XVII в., начиная с работ таких философов, как Джон Локк (см. с. 55) и Давид Юм (1711 — 1776). Доктрина эмпиризма выдвинула положение о том, что только опыт может быть единственной основой знания, а все гипотезы и теории должны проходить проверку наблюдением. К началу XIX в. идеи такого рода вылились в позитивизм — интеллектуальное течение, наиболее ярким представителем которого стал Огюст Конт (1798—1857). Эмпиризм провозгласил, что все социальные науки, в том числе все формы философского знания, должны наистрожайшим образом придерживать­ся методов естественных наук. Как только наука была провозглашена единственно надежным средством раскрытия истины вообще, началось самое широкое движе­ние за создание и политической науки.

Научная традиция

Первым теоретиком, попытавшимся описать политику в научных категориях, стал Карл Маркс. Использую свою концепцию так называемого исторического мате-

риализма, Маркс попытался вскрыть движущие силы исторического развития, а также сделать прогнозы относительно будущего, опираясь на «законы», имевшие, по его мнению, такой же научный статус, как и законы в естественных науках. Мода на научный анализ распространи-

1. Что такое политика?

лась по всем общественным наукам. В 1870-х годах курсы «политической науки» были введены в университетах Оксфорда, Парижа и Колумбийском, а в 1906 г. нача­лось издание American Political Science Review. Наивысшей точки энтузиазм в пользу политической науки достиг в 1950—1980-х годах, когда повсеместно, но более всего в США, сложилась форма политического анализа, исходившего из бихевиоризма.Впервые это дало политологии надежный научный статус, поскольку обеспечило то, чего не было раньше — объективность и количественно проверяемые данные, на основе которых можно было проверять любые гипотезы. Такие политологи, как Да­вид Истон, провозгласили, что политическая наука теперь может принять методоло­гию естественных наук, и это дало подъем распространению исследований, более всего отвечающих принципам количественного анализа, таких, как поведение при голосовании, поведение в законодательной сфере, поведение муниципальных поли­тиков и лоббистов.

Однако начиная с 1960-х годов бихевиоризм стал сталкиваться с растущим со­противлением. Послышались заявления, что он существенно сузил границы поли­тического анализа, мешая ему выйти за пределы непосредственно наблюдаемого. Хотя бихевиоризм в политологии, вне сомнения, произвел и продолжает давать ценные результаты в таких областях, как электоральное поведение, одержимость количественными методами угрожает свести политологию не более чем к анализу этих узких проблем. Что еще хуже, бихевиоризм склонил целое поколение полито­логов к отходу от традиции нормативной политической мысли. От концепций «сво­боды», «равенства», «справедливости», «прав человека» попросту стали отмахивать­ся как от бессмысленных, поскольку никакой эмпирическойпроверке они заведомо не подлежат. С разочарованием в бихевиоризме в 1970-х годах возрастал интерес к нормативной проблематике, что отражено в работах таких теоретиков, как Джон Роулс (John Rauls (см. с. 71) и Роберт Нозик (Robert Nozick) (см. с. 120).

Более того, под вопросом оказались научные основания бихевиоризма. Осно­вой для заявлений в том духе, что бихевиоризм объективен и надежен, является претензия на то, что он «свободен от ценностей», то есть не искажен какими-либо этическими или нормативными убеждениями и представлениями. Все дело, одна­ко, в том, что стоит сделать фокусом анализа наблюдаемое поведение, трудно осу­ществить что-либо большее чем описать существующие политические отношения и учреждения, в чем внутренне заложено одоб-

рение политического статус-кво. Эта консерва­тивная тенденция была продемонстрирована в том, что «демократия», в сущности, была пере­осмыслена в терминах наблюдаемого поведения. Таким образом, вместо того чтобы означать «на­родное самоуправление», демократия стала по­ниматься как борьба элит за завоевание власти через механизм выборов. Другими словами, де­мократия стала означать то, что происходит в так называемых демократических политических системах развитого Запада.

Новейшие тенденции

Среди новейших теоретических подходов к политике — то, что называется фор­мальная политическая теория, известная также как «политическая экономия», «тео-

I. Политические теории

Обратим внимание на...

Дилемма заключенных

Два преступника, содержащихся в одиночных камерах, поставлены перед выбором - свиде­тельствовать или не свидетельствовать друг против друга. Если лишь один признается в содеян­ном, но при этом представит показания, достаточные для осуждения другого, он будет освобож­ден без всякого обвинения, в то время как вся вина ляжет на его партнера и тот, по условиям задачи, будет осужден на десять лет. Если в содеянном признаются оба, они получат по шесть лет тюремного заключения. Если оба не признаются, им будет предъявлено обвинение в незначитель­ном преступлении, и каждый получит по году тюрьмы. Варианты показаны на рис. 1.2.

Поставленные перед таким выбором, оба преступника скорее всего признаются в совершен­ном преступлении: каждый попросту будет опасаться того, что, если не признается он, показания на него даст его напарник, и они, следовательно, получат максимальный срок. Задача, таким обра­зом, демонстрирует, что по видимости, рациональное поведение может обернуться наименее бла­гоприятным результатом. Так потому, что два преступника попросту лишены возможности догово­риться друг с другом и друг в друга не верят. На все это, возможно, лишь одно возражение: если задачу повторить несколько раз, преступники скорее всего поймут, что им выгоднее всего сотруд­ничать, и оба откажутся от признания.

Преступник В

Признается Не признается

Рис. 1.2. Варианты выхода из дилеммы заключенных

рия общественного выбора» и «теория рационального выбора». Этот подход многое заимствует из современной экономической теории, особенно концепций рациональ­ного экономического поведения индивидов. Тверже всего укоренившись в США и будучи связанной в особенности с так называемой Виргинской школой¹, формаль­ная политическая теория по крайней мере дает полезный аналитический инстру­мент, что может пролить свет на поведение избирателей, лоббистов, чиновников и политиков, а также поведение государств в рамках международной системы. Этот подход имеет свое самое широкое воздействие на политический анализ в форме того, что называется институциональная теория общественного выбора. Использование этой концепции такими авторами, как Энтони Даунз (Anthony Downs), Манкур Ол-сен (Mancur Olsen) и Вильям Нисканен (William Niskanen) в исследованиях соперни­чества партий, поведения групп интересов и политического влияния чиновничества

¹ Виргинская школа — в 1963 в городке Шарлоттсвиле (штат Виржиния) была проведена первая конференция экономистов, выбравших политические решения и государственные решения объек­том своего анализа с 1969 по 1982 гт. Центр изучения общественного мнения находился в Виржин-ском политехническом институте. (Прим. пер.)

1. Что такое политика?

обсуждается в последующих главах. Подход так­же используется в виде теории игр, что при­шло сюда из области математики. Наиболее известный пример из теории игр — это «ди­лемма заключенных» (см. рис. 1.2.)

Однако нельзя сказать, что теория раци­онального выбора получила повсеместное признание. Ее сторонники, разумеется, ут­верждали, что она принесла с собой целый ряд новых возможностей в исследование по­литических явлений, но нашлись и критики, поставившие под сомнение самые базовые ее предпосылки и указавшие, что она, возмож­но, переоценивает роль рационального нача­ла в поведении человека и игнорирует то, что люди редко имеют ясно осознаваемый набор целей, а еще реже — полную и точную ин­формацию для принятия решений. Более того, со временем стало ясно и то, что при своем абстрактном понимании человека теория ра­ционального выбора недостаточно учитывает общественные и исторические факторы поли­тики — то, что интересы человека зачастую носят социально обусловленный, а не произ­вольно индивидуальный характер.

К понятийному аппарату

Наука, сциентизм— это область деятель­ности и знания, целью которой является объяс­нение мира на основе наблюдения, экспери­мента и логического мышления. Главным ин­струментом получения объективной истины здесь выступает так называемый «научный метод», предполагающий верификацию (про­верку на истинность) наших предположений путем их соотнесения с доступными данными опыта. Карл Поппер (1902—1994), однако, ут­верждал, что наука способна не верифициро­вать, а лишь «фальсифицировать» (демонст­рировать неистинность) наши предположения, поскольку любые «факты» всегда могут быть опровергнуты последующими эксперимента­ми. Сциентизм (от лат. scientia — знание) — это мировоззренческая позиция, согласно которой научный метод должен быть принят как единственный источник достоверного зна­ния, и в качестве такового должен применяться не только в естественных науках, но и в таких областях знания, как философия, история и политология. Такие учения, как марксизм, утилитаризм и расизм, в этом смысле явля­ются сциентистскими.

Общественный институт— элемент социальной структуры со своей специфи­ческой ролью и статусом; в более широ­ком смысле — свод установлений и пра­вил, обеспечивающих правильное и пред­сказуемое поведение, «правила игры».

Дискурс— речевое взаимодействие между людьми; рассуждение, беседа, коммуникация. Может отражать распре­деление власти между людьми.

I. Политические теории

чайно важным итогом всего этого стало, наконец, то, что политическая философия и политическая наука уже не воспринимаются как разные и при этом соперничаю­щие дисциплины: сегодня это очень близкие друг другу способы постижения поли­тической реальности.

Может ли изучение политики быть научным?

Разумеется, сегодня никто не станет оспаривать того, что исследование поли­тических явлений должно носить научный характер как минимум в широком по­нимании научной деятельности, то есть быть аналитичным, строгим и последова­тельным в своих выводах. К этой области знания, как мы это видели выше, не раз предъявлялось и требование стать наукой в более узком смысле слова, то есть ис­пользовать более строгую, близкую к естественно-научной, методологию. Некогда это требование было выдвинуто марксизмом и позитивистской ветвью философии, и оно же было главным лозунгом той «бихевиористской революции», что охватила политический анализ в 1950-х годах. Идея, что и говорить, привлекательная. С такой политологией мы сразу же получили бы самые верные средства отсеять ис­тинное от ложного, факты (эмпирические данные) — от ценностей (нормативных или этических представлений), объективное от субъективного, знания — от мне­ний — и весь мир политики оказался бы у нас как на ладони!

Вся загвоздка здесь в нескольких трудностях. Первая связана с проблемой ин­формации. К сожалению, или, лучше сказать, к счастью, люди — это не лягушки, которых можно принести в лабораторию и там долго рассматривать под микроско­пом. Нам не дано «заглянуть» в человека или провести серию повторяющихся экс­периментов над его поведением, — мы в данном случае располагаем лишь тем, что, как говорится, «лежит на поверхностности». Провести «тестирование» наших гипо­тез при отсутствии достоверно точной информации невозможно. Обойти эту про­блему можно лишь одним путем — игнорируя сложность и непредсказуемость мыс­лящего субъекта в духе доктрины детерминизма.Примером именно такого подхода является бихевиорализм (не путать с бихевиоризмом) — школа психологии, свя­занная с именами Джона В. Ватсона (1878—1958) и Б.Ф. Скиннера (1904—1990) и постулирующая, что поведение человека в конечном итоге всегда детерминировано условными реакциями или рефлексами¹. (Элементы детерминизма, и это второй пример, прослеживаются и в той версии диалектического материализма, что была принята в СССР.)

Другая трудность проистекает из проблемы «скрытых ценностей». Можно сколь угодно мно­го говорить о том, что те или иные концепции и теории политики свободны от ценностей, — при ближайшем рассмотрении всегда обнаруживает­ся, что это не так. Зачастую ценности до такой

Бихевиорализм (от англ. behaviour) — поведенческий подход в политологии, рассматривающий политические явления через поведение конкретных индивидов. Ряд западных политологов пред­почитают использовать этот термин, в то время как в психологии и философии используется термин «бихевиоризм». (Прим. пер.)

1. Что такое политика?

степени слиты с фактами, что отделить их друг от друга и рассмотреть по отдельно­сти просто невозможно. Концепции и теории всегда формулируются на основе тех или иных исходных представлений о человеке, обществе, государстве и так далее, — и во всем этом, как ни смотри, всегда скрыто присутствует тот или иной полити­ческий или идеологический подтекст. Так, в бихевиоризме, теории рационального выбора и теории систем всегда можно различить элементы консервативных ценно­стей — предубеждений(bias), так же как в политических воззрениях феминистов — присущие только этому течению представления о сути и значении гендерных раз­личий в обществе.

Наконец, приходится признать, что мифом является само представление о ней­тральности в общественных науках. Это только в естествознании возможно такое, что исследователь рассматривает свой предмет объективно, бесстрастно и без ка­ких-либо заранее сформированных ожиданий, — в политологии такое бывает ред­ко или не бывает вообще. Как бы мы ни определяли политику, она в любом случае связана с вопросами относительно структуры и жизнедеятельности общества, в котором мы выросли и живем. У каждого из нас свой семейный и социальный опыт, свое экономическое положение, свои личные симпатии, — и все это накла­дывает самый резкий отпечаток на то, как мы воспринимаем политику и вообще окружающий мир. Это значит, что научная объективность в смысле абсолютной беспристрастности и нейтральности для политологии остаются недостижимой це­лью, как бы мы ни совершенствовали свои исследовательские методы. И скажем еще вот что: может быть, для развития нашей науки наибольшую опасность пред­ставляет не тенденциозность как таковая, а нежелание признать эту тенденциоз­ность — позиция, то и дело проявляющаяся в ложных притязаниях на политичес­кую нейтральность.

Понятия, модели и теории

Понятия, модели и теории суть инструменты политического анализа. Но как и со многими другими вещами в политике обращаться с ними надо со всяческой осторожностью. Рассмотрим для начала понятия. Понятие — это общая идея о чем-то, выраженная обычно одним словом или предложением. Но это нечто боль­шее, либо чем имя собственное или имя нарицательное. Есть, например, разница между тем, говорим ли мы о коте (конкретном и единичном коте) или рассматри­ваем понятие «кот» (идею кота). Понятие кота — это не материальный объект, это «идея», составленная из различных атрибутов, вообще присущих котам: «пушистое существо», «домашнее животное», «небольшое по размерам», «охотится на крыс и мышей» и так далее. Аналогичным образом понятие «равенство» представляет со­бой принцип или идеал. Мы совсем не имеем его в виду, скажем, когда говорим, что спортсмен показал время, «равное» мировому рекорду или что наследство было по­делено на «равные» части между двумя братьями. Соответственно и понятие «прези-

дентство» относится не к конкретному президен­ту, а к совокупности идей относительно органи­зации исполнительной власти.

В чем же значение понятий? Понятия, как мы уже сказали, суть инструменты, позволяю­щие нам думать, критиковать, доказывать, объяс-

_____________ I. Политические теории

нять и анализировать. Простое наблюдение еще не дает нам знания о внешнем мире. Чтобы извлечь из окружающего какой-то смысл, нам нужно, так сказать, «наложить на него какое-то значение», а это мы дела­ем через понятия. Выразимся по-иному: что­бы воспринять кота именно как кота, мы вначале должны иметь какое-то понятие о том, что такое кот. Кроме того, понятия по­могают нам узнавать объекты, усматривая в них те или иные схожие формы или свой­ства: кота, например, мы узнаем, потому что он есть представитель вида «котов». Поня­тия поэтому суть своего рода «обобщения»: в них отражается ряд объектов или единич­ный объект, если он соответствует опреде­ленным характеристикам этого ряда. Все это имеет прямое отношение и к миру полити-

ки: здесь мы также получаем знания, формируя и обогащая понятия, позволяющие нам извлечь смысл из безграничного мира явлений. Понятия и концепции, следователь­но, являются своего рода кирпичиками человеческого знания.

Но надо, однако, понимать, что наши понятия могут оказать нам и дурную услугу. Начнем с того, что политическая действительность, к постижению которой мы стремимся, постоянно изменяется и усложняется. Здесь всегда есть опасность того, что такие понятия, например, как «демократия», «права человека» и «капита­лизм», дадут нам уж слишком обманчивую ясность там, где в действительности все отнюдь не так ясно. Это затруднение в свое время пытался преодолеть Макс Вебер, квалифицируя отдельные понятия как «идеальные типы», т.е. как такие понятия, в которых вычленены лишь самые главные, фундаментальные, черты того или иного явления, а все иные его свойства отодвинуты на второй план. В этой связи скажем, к примеру, что понятие «революция» является идеальным типом, когда в нем ак­центирован момент фундаментальных и, как правило, насильственно осуществля­емых политических изменений: используя его, мы поймем то общее, что объединя­ет Французскую революцию 1789 г. и восточноевропейские революции 1989—1991 го­дов. Но и в данном случае нам отнюдь не помешает осторожность, ибо за понятием «революция» могут скрываться какие-то очень важные различия между явлениями, например, в том, что касается идеологического и социального содержания этих революций. О понятиях и идеальных типах, следовательно, лучше всего говорить не как об «истинных» или «ложных», а попросту как о более или менее «полезных».

Еще одна проблема состоит в том, что политические понятия часто становятся предметом острых идеологических споров. Политика ведь отчасти и есть соперни­чество вокруг того, кто вернее понимает истинный смысл слов и понятий. Проти­воборствующие стороны могут спорить, враждовать, даже воевать, — при этом, возможно, каждая будет утверждать, что она «защищает свободу», «поддерживает демократию» и «борется за правое дело». Проблема в том, что слова «свобода»,

1. Что такое политика?

«демократия» и «правое дело» для разных людей означают разные вещи. Как нам определить, что такое «истинная демократия», «действительная свобода» и «по-настоящему правое дело»? Ясно, что это невозможно. Выше мы пытались дать определение политики, понятия многозначного, — нужно сказать, что столь же многозначны и внутренне противоречивы многие другие политические понятия. Такого рода понятия лучше всего квалифицировать как «заведомо спорные»: раз­ногласия по их поводу могут заходить столь далеко, что определить их каким-либо нейтральным или общеприемлемым способом в принципе невозможно. Фактичес­ки за одним и тем же термином могут скрываться несколько друг другу противоре­чащих понятий, — и ни одно из них не будет «истинным» значением этого терми­на. Вспомним, к примеру, что политику с равным успехом можно понимать и как «то, что касается государства», и как управление публичной жизнью, и как распре­деление власти и ресурсов.

Модели и теории шире понятий; они охватывают ряд идей, а не одну идею. Под моделью (model) традиционно понимается нечто, что передает объект в меньшем масштабе, — кукольный домик или игрушечный самолет. Функция модели — как можно более точное воссоздание объекта-оригинала. Но концептуальные модели никоим образом не воссоздают объект. Было бы нелепо, например, говорить, что компьютерная модель экономики должна иметь физическое сходство с самой эко­номикой. Концептуальные модели — это скорее аналитические инструменты; смысл их в том, что они суть конструкции, позволяющие «приписать значение» тому, что иначе было бы необъяснимым и беспорядочным набором фактов. Все очень про­сто: факты отнюдь не говорят сами за себя, их нужно организовать и истолковать. Модели как раз и помогают в решении этой задачи, поскольку в них заложены определенные взаимоотношения, так или иначе освещающие смысл и значение соответствующих эмпирических данных. Легче всего понять это с помощью приме­ра. Одной из лучших моделей в политическом анализе является модель политичес­кой системы, разработанная Дэвидом Истоном (David Easton, 1979, 1981) и пред­ставленная на рис. 1.3.

Эта модель имела перед собой довольно амбициозную задачу объяснить на ос­нове того, что называется системный анализ, весь политический процесс вообще, включая деятельность ведущих политических акторов. Система есть организован­ное или сложноструктурированное целое, совокупность взаимосвязанных и взаи­мозависимых частей, образующих единое целое. В политической системе суще­ствует связь между тем, что Истон определил как «ввод» и «вывод» (или «вход» и «выход»). «Ввод» в политическую систему представляет собой требования и прояв­ления поддержки со стороны общества. Требования варьируются от призывов под­нять жизненный уровень, улучшить ситуацию с занятостью, увеличить выплаты по социальным пособиям до лозунгов защиты меньшинств и прав человека. Формы поддержки, с другой стороны, — это те способы, которыми общество вносит свой вклад в политическую систему: уплачивая налоги, соглашаясь с тем или иным госу-

дарственным начинанием и вообще участвуя в политической жизни. «Вывод» представляет ре­шения и действия правительства, включая те или иные программы, принятие законов, решения о налогообложении и распределение обществен­ных средств. Легко понять, что «вывод» порож-

I. Политические теории

дает обратную связь, снова формирующую новые требования и формы поддержки. Главная идея модели Истона заключается в том, что политическая система всегда стремится к долгосрочному равновесию (для данного случая к политической ста-

Вход

Выход

«Привратники»

Выход

Вход

Правительство

Рис. 1.3 Политическая система

бильности), и стабильность этой системы зависит от того, насколько «вывод» урав­новешен по отношению к «вводу».

Важно вместе с тем помнить, что концептуальные модели всегда упрощают ту действительность, которую они объясняют. Это просто конструкции, облегчающие понимание: само по себе это еще не знание. В модели Истона, например, полити­ческие партии и группы интересов представлены как «привратники», главная зада­ча которых — регулировать поток «ввода» в политическую систему. Возможно, что это вполне допустимое понимание, — нужно только помнить, что партии и поли­тические группы также управляют общественными настроениями и тем самым со­действуют более четкому оформлению общественных требований. Словом, в дей­ствительности это куда более интересные и сложные институты, чем они представ­лены в модели. Точно так же модель Истона лучше объясняет то, как и почему политическая система реагирует на общественное давление, чем то, почему она прибегает к репрессиям и принуждению, как в той или иной степени это происхо­дит во всех политических системах.

Термины «теория»и «модель» часто употребляются как взаимозаменяемые. И то и другое суть концептуальные конструкции, инструменты политического анализа. Вместе с тем теории, строго говоря, несут в себе систематическое объяснение больших массивов эмпирических данных, тогда как модель является просто объяснительной конструкцией или гипотезой, которая подлежит еще проверке. В этой связи политолог скажет, что теория может быть более или менее истинной, модель же — более или менее «полез­ной». При этом очевидно, что теории и модели часто взаимосвязаны, а сложные поли­тические теории могут иллюстрироваться рядом моделей. Например, теорию плюрализ-

ма (см. главы 4 и 5) можно объяснить с использова­нием модели государства, модели электорального процесса, модели групповой политики и так далее. Следует, далее, понимать то, что в сущности все концептуальные конструкции, теории и мо­дели несут в себе скрытые ценности или внут-

1. Что такое политика?

ренние допущения. По этой причине труд­но сформулировать теории, которые были бы сугубо эмпиричными: избежать влияния ценностей или идей нормативного характе­ра не удается. Иллюстрацией здесь может служить обыкновение людей употреблять по­нятия как заведомо либо положительные (на­пример, такие «ура!-слова», как «демокра­тия», «свобода» и «справедливость»), либо отрицательные («конфликт», «анархия», «идеология» и даже «политика»). Модели и теории, кроме того, изначально «нагруже­ны» теми или иными тенденциями. Теории рационального выбора, например (см. выше), никак не являются ценностно-нейт­ральными, ибо они основаны на предполо­жении о том, что люди по природе своей эгоистичны и корыстны, а из этого вытека­ют политические выводы заведомо консер­вативного характера. Точно так же маркси­стские теории классовой политики отталки­ваются от более широких концепций исто-

рии и общества и зависят, следовательно, от того, насколько эти концепции адек­ватны по отношению к исторической реальности.

Можно поэтому сказать, что модели и микротеории создаются на основе более широких теорий — макротеорий. Это наиболее важные теоретические инструмен­ты политического анализа, в центре которых находится проблематика власти и государства: плюрализм (см. с. 98), элитизм (см. с. 99), классовый анализ и так далее.

Эти теории мы рассмотрим в главах 4 и 5. Здесь остается сказать лишь то, что со своей стороны, и на еще более глубоком уровне, макротеории могут отражать идеи и представления той или иной идеологической традиции, традиции же высту­пают как то, что Томас Кун (Thomas Kuhn) в своей книге «Структура научных революций» (The Structure of Scientific Revolutions, 1962) назвал парадигмами. Пара­дигма — это набор взаимосвязанных принципов, доктрин и теорий, позволяющий структурировать процесс познания. Фактически это рамка, в которой протекает поиск знаний. В экономике, например, мы видим смену парадигм в вытеснении кейнсианства монетаризмом (возможно, с последующим переходом к неокейнси-анству), в системе транспортной политики — подъем «зеленого» движения.

По Куну, в естествознании в каждый данный момент времени господствует одна парадигма, наука же в целом развивается через «революции», в ходе которых старая парадигма сменяется новой. К политическому исследованию, однако, эти выводы не всегда применимы, поскольку в политике часто противоборствуют несколько пара­дигм. Парадигмы эти принимают формы широких социальных философий, обычно называемых идеологиями, — либерализма, консерватизма, социализма, фашизма, фе­минизма и так далее. Каждая из них по-своему отражает социальное бытие, каждая несет в себе свою собственную картину мира. Но говорить об этих идеологиях как о

I. Политические теории

теоретических парадигмах совсем, конечно, не значит подразумевать, что политичес­кий анализ неизбежно идеологичен и лишь обслуживает интересы определенной груп­пы или класса, — нет, речь идет только от том, что он осуществляется на основе определенной идеологической традиции. Академическая политология, например, по большей части развивалась на основе либерально-рационалистических принципов и потому несет на себе явственный отпечаток своего либерального прошлого.

Различные уровни концептуального анализа схематично представлены на рис. 1.4.

Понятия

Например: власть, социальный класс, права, законы

Модели или микротеории

Например: системный анализ, общественный выбор, теория игр

Макротеории

Например: плюрализм, элитизм, функционализм

Идеологические традиции/парадигмы

Например: либерализм, марксизм, феминизм

Рис. 1.4. Уровни концептуального анализа

Выводы

♦ Политика есть деятельность, в рамках которой люди создают, сохраняют и обога­щают общие правила, по которым они живут. Как таковая, это общественная деятель­ность, неразрывно связанная, с одной стороны, с наличием разнообразия и конфликта, а с другой — со стремлением сотрудничать и действовать совместно. Политику лучше понимать как поиск путей разрешения конфликта, чем как достижение такого состоя­ния, поскольку не все конфликты разрешимы или могут быть разрешены.

♦ В разных традициях и разными мыслителями политика понималась по-разному. Ее рассматривали как искусство управления государством и сферой публичной жизни, как разрешение общественных конфликтов через дискуссию и компромисс и как про­изводство, распределение и использование ресурсов в ходе общественной жизни.

♦ Одна из самых спорных проблем политологии — какой круг общественных отно­шений охватывается сферой «политического». При традиционном взгляде на вещи к этой сфере относят только институты и тех акторов, что действуют в «публичной сфере» общества. Если, однако, понимать политику как область властных отношений, к ней следует относить и отдельные стороны «частной сферы» жизни.

♦ Свои подходы сложились в изучении политики — в политологии. Среди них мы видим политическую философию, изучающую нормативные аспекты проблемы, эмпи-

1. Что такое политика? 27

рическую традицию, связанную с изучением институтов, бихевиоральный анализ, ряд современных подходов, включая использование теории рационального выбора.

♦ Изучение политики носит научный характер постольку, поскольку возможно по­лучить объективное знание о мире политики, отделяя факты от ценностей. Сделать это тем не менее не всегда легко из-за дефицита информации, влияния ценностей, всегда присутствующих в политических моделях и теориях, и, наконец, тех тенденций и при­страстий, которым подвержен исследователь.

♦ Концепции, модели и теории следует понимать как инструменты политического анализа, с помощью которых мы извлекаем элементы знания из бесконечной и слож­ной реальности. В конечном же итоге то или иное понимание общества и политики осуществляется в рамках более широкой интеллектуальной конструкции — идеологи­ческой парадигмы.

■ Вопросы для обсуждения

► Если политика по сути своей социальна, почему не вся общественная деятель­ность политична?

► Почему представления о политике столь часто несли и несут в себе негативные ассоциации?

► Что можно сказать в защиту политики как деятельности вполне благородной и достойной?

► Возможен ли «конец политики»?

► Почему идея научного похода к изучению политики всегда была столь популяр­ной?

► Можно ли изучать политику объективно и без какой бы то ни было предвзятости?

• ⇐ Назад
• 1
• 2
• 3
• 45