Взаимодействие и коммуникация 3 страница

Распоряжение доктора Дюбуа нарушало многие служебные правила.

' Цит. по Hilgard Е. R., Atkinson R L„ Atkinson R.C., Introduction to Psycho­logy (7th ed.), New York, Harcourt - Brace Jovanovitch, 1979.

некоторые из них-грубо. Прежде всего оно исходило от лица, с кото-оым медицинская сестра лично не была знакома. Кроме того, лекарство не входило в список разрешенных препаратов, а главное-назначенная врачом доза значительно превосходила допустимую Между тем из 22 медицинских сестер, которым по телефону было передано такое распоряжение, 21 подчинилась ему, даже не выказав какого-либо сомне­ния (большинство из них, однако, были уверены, что врач придет вовремя). Опыт прекращался в тот момент, когда сестра доставала из коробки четыре капсулы препарата, а штатный психиатр сообщал ей о сути эксперимента, в котором она, сама о том не ведая, только что участвовала. Во время последующего разговора многие из сестер приз­навались, что выполняли подобные распоряжения и в прошлом, боясь своим отказом рассердить врача.

Милгрэм показал, что если испытуемые знают, что они исполняют всего лишь роль посредников и, следовательно, никакой прямой ответственности за свои действия не несут, то доля «покорных» возрастает до 90%. Какой из этого можно сделать вывод? Следует ли отчаиваться перед лицом фактов, говорящих о том, что подчинение авторитету прямо коренится в природе человека? Безусловно, нет. Как показали недавние исследования, если испытуемые находятся в присутствии дру­гих людей, отказывающихся повиноваться, то 90% из них в свою очередь тоже не выполняют распоряжений.

Таким образом, обнадеживают и будут обнадеживать люди и группы людей, неустанная деятельность которых по разоблачению правонарушений и несправедливости служит своего рода противовесом апатии и покорности, свойственной большинству. Сказанное относится и к различным движениям солидарности в мире и таким организациям, как, например, «Международная амнистия», которые олицетворяют собой совесть современного общества, напоминая всем и каждому, что своим молчанием они причастны к страданиям и гибели тысяч своих собратьев.

Документ 11.6. Конформизм и преобразование действительности

Эш (Asch, 1951) в своем классическом исследовании впервые показал, каким образом социальное давление порождает конформизм. Он поместил в одну комнату восемь испытуемых, которым предлагалось участвовать в опыте по зрительному восприятию. Испытуемые должны были сравнить отрезок, изображенный на одном куске картона, с тремя °трезками, изображенными на другом листе, и определить, какой из них Равен первому по длине (рис. 11.21). Испытуемые по очереди сообщали номер отрезка, который, по их мнению, имеет ту же длину, что и одиночный отрезок.

«Неосведомленным» был лишь один, седьмой по очереди, испы-

Уемыи; семь остальных членов группы находились в сговоре с экспериментатором и давали то правильные, то неправильные ответы.

Рис 11 21 А В опыте Эша испытуемым предлагалось сравнить длину одиночного отрезка с длиной трех других отрезков Б «Неосведомленный» испытуемый № 7 переживал настоящий внутренний конфликт, так как его восприятие не соответствовало единодушному суждению остальных участников опыта, которые находились в сговоре с экспериментатором В такой ситуации каждый третий испытуемый предпочитал присоединяться к мнению других

Конечной целью эксперимента, таким образом, было выяснить, как будет вести себя испытуемый, не осведомленный о сути эксперимента, когда шесть человек до него и один после него единодушно удостоверят факт, противоречащий его собственному восприятию действительности.

Эш установил, что в описанных условиях 77% испытуемых по меньшей мере однажды соглашались с утверждениями других и что из каждых трех испытуемых один систематически давал ответ, совпадаю­щий с ответами остальных членов группы, даже если ответ этот шел вразрез с его собственным восприятием

Более поздние исследования (Wilder, 1977) показали, что давление конформности увеличивается с численностью группы. Если в опыте помимо «неосведомленного» испытуемого участвует только один человек, ответы первого не будут «конформными», но с увеличением численности группы вероятность конформности возрастает, достигая максимума в присутствии 5-8 человек

Оказалось, однако, что столь выраженное давление конформности проявляется главным образом в тех случаях, когда у испытуемого нет никакой социальной поддержки Достаточно ввести в группу одного единственного человека, ознакомленного с сутью опыта и систематически разделяющего мнение испытуемого, как тот сразу же приобретает уверенность и начинает высказывать собственную точку зрения

Согласно данным Костанцо (Costanzo, 1970), сильнее всего давление конформности сказывается, видимо, в небольших группах подростков. В возрасте 12-13 лет этому давлению подвержен каждый второй человек, а затем его влияние медленно ослабевает, распространяясь в возрасте 19-20 лет только на каждого третьего, и остается на этом уровне у взрослых людей

Учитывая эти данные, полученные в «безобидных» лабораторных условиях, уместно обеспокоиться и задуматься над тем, как ведут себя люди в масштабах целой страны

Документ 11.7. Влияние меньшинств и социальные сдвиги

Давление конформности поддерживает равновесие социальной системы и сплоченность группы путем «нормализации» установок ее отдельных членов. Как замечает Пешеле (Paicheler, 1979), речь идет о фундаменте демократического идеала, соответствующего социальному порядку, основанному на единообразии Понятно, что власть постоянно стремится сохранить существующее равновесие и упрочить его основы она видоизменяет или реформирует систему до известных пределов, но никогда не преобразует ее радикально. Социальные сдвиги, сопровождающиеся иногда глубокой трансформацией умонастроений и установок, может обеспечить только оппозиция к существующей власти

70-е годы были ознаменованы появлением многочисленных групп меньшинств-пацифистов, гомосексуалистов, фенимисток и т.д , признававших свои отличия, но протестовавших против того, чтоб их считали «девиантными».

Влияние активных меньшинств и факторы, способствующие его проявлению, впервые были тщательно изучены в эксперименте по восприятию цветов, получившем название «сине-зеленого» эксперимента (Moscovici, Lage, Naffrechoux, 1969). Испытуемому в присутствии еще пяти человек предлагали вслух определять цвет и интенсивность окраски проецируемых на экран диапозитивов. Во время предварительного теста, проводившегося коллективно, испытуемый убеждался, что все члены группы воспринимают цвета нормально, как и он сам. Испытуемый, однако, не знал, что все 36 диапозитивов, которые должны проецироваться на экран, окрашены в синий цвет и что двое из членов труппы—«подставные лица», которые в течение всего опыта должны называть этот цвет зеленым

Ничто не заставляло каждого из четырех «неосведомленных» испытуемых давать ответ, противоречивший его собственному восприятию, поскольку так или иначе большинство группы чаще всего реагировало на цвет так же, как и он сам, кроме того, он знал, что речь не шла 0 Достижении в группе консенсуса. Тем не менее, как подсчитали исследователи, 8,42% всех ответов «зеленый» были даны «неосведомленными» испытуемыми (32% таких испытуемых называли диапозитивы зелеными по меньшей мере четыре раза).

Более того, во время теста, проведенного после опыта, в котором оценивался порог различения зеленого цвета в непрерывном спектре, исследовали установили, что испытуемые воспринимали предъявляв­шийся им цвет как зеленый чаще, чем люди, не контактировавшие с «подставными лицами»; и, главное, они идентифицировали зеленый цвет тем чаще, чем сильнее сопротивлялись влиянию меньшинства во время самого эксперимента.

Таким образом, нет сомнений в том, что меньшинство, состоявшее во всех экспериментальных группах из двух «подставных лиц», оказывало влияние на представителей большинства не только в плане их внешнего поведения, но и на уровне внутренних убеждений, которые, как считалось прежде, поддаются лишь влиянию большинства.

А это, по мнению Московичи (Moscovici, 1984), указывает на то, что меньшинство способно изменять восприятие и суждения людей, причем изменение это может в группе не проявляться, а сами люди могут его не осознавать.

Таким образом, если в общественном плане более эффективным оказывается давление большинства, то, по-видимому, дело обстоит иначе в плане личном, где сплоченное и открыто демонстрирующее свою независимость от авторитета меньшинство способно подчинить своему влиянию большинство.

Источники: Moscovici S., Influence et changement d'attitudes, dans S. Moscovici. Psychologie sociale, Paris, PUF, 1984; Paicheler G., Psychologie des influences sociales, Paris, Dclacheux et Niestle, 1979.

Документ 11.8. Безмолвные свидетели и снисходительные жертвы

Похоже, что все больше и больше людей предпочитают держаться в стороне от тех инцидентов, свидетелями которых они оказались, из-за боязни быть втянутыми в историю.

1964 год. 3 часа утра. Китти Дженовезе, молодая жительница Нью-Йорка, возвращается с ночной работы домой, когда у самого дома ее жестоко атакует мужчина, вооруженный ножом. Будучи ранена, она с криком отбивается, пытается убежать, но ее снова ловят. Она кричит, зовет на помощь и в течение почти получаса продолжает борьбу, прежде чем уступить натиску агрессора. Десятки свидетелей (38 человек) в это время стояли у своих окон, йо ни один из них не пришел девушке на помощь и даже не подумал позвонить в полицию.

В 1985 году в маленьком тупике, расположенном совсем близко от большого парижского бульвара, среди бела дня трое мужчин напали на молодую женщину и изнасиловали ее на виду у десятков прохожих. молча продолжавших идти своей дорогой...

Подобные случаи то и дело происходят на улицах или в метро крупных городов, а свидетели никогда или почти никогда даже не пытаются вмешаться. Уместно спросить, не превращаются ли наши современные города в укрепленные лагеря, где каждый живет только для самого себя и никто не встает на защиту своего ближнего?

Но если уж мы столь мало склонны защищать права других, то быть может, больше уважения мы проявляем к собственным правам? Ежедневно мы подвергаемся мелким обидам, ущемлению нашего человеческого достоинства и, как правило, не реагируем на это. Даже если наша безопасность не подвергается угрозе, мы часто предпочитаем пассивную позицию, говоря себе, что в конце концов все это пустяки.

Мориарти решил узнать, насколько распространена среди людей подобная снисходительность к нарушению основных прав личности. Для этого он провел ряд экспериментов в своей лаборатории в Нью-Йорк-ском университете, а также в некоторых общественных местах.

Первый опыт состоял в том, что двум испытуемым, находившимся в одной комнате, предлагалось выполнить тест, чего за отведенные им 20 минут сделать было невозможно. Один из студентов был «подставным лицом» и получал инструкцию с максимальной громкостью проигрывать на своем портативном магнитофоне рок-музыку и уменьшать громкость только после третьей просьбы «неосведомленного» испытуемого. Из 20 испытуемых только один сразу же потребовал от другого выключить музыку в столь категоричной форме, что тот немедленно повиновался. Трое других, потребовавших тишины один раз, не возобновляли свою просьбу после того, как «поклонник рока» отвечал им, что выключит музыку, как только кончится песня (это обещание он не выполнял). Ни один из остальных 80% испытуемых не произносил ни слова; хотя некоторые из них выказывали определенные признаки недовольства, они продолжали терпеть беспокойство, не будучи в состоянии сосредоточиться на задании.

Когда испытуемых спрашивали, почему, по их мнению, они так плохо выполнили тест, лишь немногие из них ссылались на музыку, а если и делали это, то оговаривались, что совсем не уверены, что именно она была помехой. Лишь после настоятельных просьб исследователя рассказать об истинных переживаниях студенты признавались в том, что не могли сосредоточиться из-за музыки и даже злились на любителя рока; им хотелось вмешаться, но они так и не решились на это, успокаивая себя, что тест не настолько важен, чтобы предпринимать такой демарш. Однако, как показали дальнейшие исследования, при выполнении более «важных» тестов число терпеливых жертв не уменьшалось.

Мориарти и его сотрудники провели другой эксперимент, в котором подставные участники громко разговаривали в библиотеке колледжа или в кинозале, тем самым явно мешая своим ближайшим соседям. Лишь немногим более четверти последних реагировало на это, пересаживаясь на другое место. Остальные терпели...

В Другом исследовании экспериментаторы создавали прямое столкновение жертвы со «злоумышленником». Последний выжидал момент, когда какой-то человек собирался выходить из телефонной будки, и спрашивал его, не видел ли тот кольцо, которое он, кажется, забыл на коробке автомата. Получив, понятно, отрицательный ответ, «агрессор» продолжал настаивать: «А вы уверены? Некоторые берут чужие вещи сами того не замечая. Если вам не трудно, не могли бы вы вытряхнуть свои карманы?» В ответ на такую агрессию разозлился только один человек, трое других вежливо отказались, а остальные 80% вывернули карманы...

По мнению Мориарти, подобная пассивность-признак серьезной социальной проблемы. Она показывает, что из-за стрессов современной жизни и порождаемого ими чувства одиночества и безликости люди, похоже, пришли к мысли, что немногое в этой жизни заслуживает защиты, в особенности от незнакомых людей. И Мориарти заключает:

«Законы, которые не выполняются, перестают быть законами, а права, которые никто не защищает, очень быстро могут отмереть».

Источник: Moriarty Т., A nation of willing victims. Psychology today, avril 1975 p. 43-50.

Документ 11.9. Межличностное влечение зависит и от обоняния

Устанавливая контакт с другими людьми, мы пользуемся не только зрением или слухом; по-видимому, определенную роль в том влечении или отвращении, которое мы испытываем к другим людям, играет и обоняние.

Этологи уже показали, что многие животные используют для комму­никации с представителями своего вида секреты некоторых желез, маркируя ими границы своей территории или привлекая партнера для спаривания. Эти секреты получили поэтому название «социальных гормонов» или феромонов.

О роли обоняния в жизни человека известно пока очень немногое;

однако такие выражения, как, например, «нос забит» (парадоксальным образом означающее, что человек ничего носом не чувствует), наводят на мысль, что этот орган чувств, безусловно, имеет более важное значение, чем мы обычно думаем.

Известно, что у женщин обоняние бывает особенно острым в период между наступлением половой зрелости и менопаузой, а до и после этого периода оно такое же, как у мужчин. По-видимому, острота обоняния у женщин колеблется и на протяжении менструального цикла, достигая максимума в момент овуляции. Чувствительность к запахам изменяется у них даже в течение суток; утром она выше, чем вечером.

Какую роль может играть обоняние в жизни человека?

Прежде всего каждый из нас, видимо, обладает своим индивидуальным запахом, который позволяет другим людям более или менее бессознательно идентифицировать нас «носом». Этот запах может быть различным в зависимости от цвета кожи или цвета волос, а также от пола: мужчины и женщины издают разный запах вследствие того, что вырабатывают разные секреты. Особенно важную роль в возникновении между людьми влечения играют три группы веществ: секреты, выра­батываемые женскими половыми органами, вещества, содержащиеся в моче мужчин, и компоненты пота.

Английские ученые обнаружили у самок макака-резуса после введения им эстрогенов пахучие секреты влагалища, вызывающие сильное половое возбуждение самцов. Оказалось, что эти вещества, которые авторы назвали «копулинами», представляют собой жирные кислоты и присутствуют также во влагалищных секретах женщин.

Моча взрослых мужчин содержит высокую концентрацию мускусного вещества, называемого экзальтолидом, чувствительность к которому у женщин намного выше, чем у мужчин или детей (Le Magnen, 1957).

Пот секретируется главным образом в подмышечных впадинах, где удерживается подмышечными волосами. Свежий пот имеет легкий запах, который, к сожалению, довольна быстро портится в результате ферментации, которой способствует ношение одежды.

Как сообщает этнолог Эйбл-Эйбесфельдт, представители некоторых племен Новой Гвинеи выражают свое дружеское расположение к ухо­дящему, проводя у него рукой под мышкой, нюхая руку и затем втирая его запах в свою кожу. На Филиппинах любовники, которым предстоит долгая разлука, традиционно обмениваются ношенной одеждой, чтобы как можно дольше чувствовать запах любимого человека.

Крафф-Эбинг (Kraff-Ebing, 1840-1906), немецкий психиатр, просла­вившийся своей знаменитой книгой "Psychopathia sexualis", сообщает о признании одного молодого крестьянина, который приписывал свои многочисленные победы над женщинами тому, что во время танца он сначала «проводил носовым платком у себя под мышками, а потом вытирал им лицо партнерши».

Был проведен ряд экспериментов с альфа-андростенолом - феромо-ном, выделенным из мужского пота. Как показал Дёрден-Смит (Dur-den-Smith, 1980), присутствие этого вещества в воздухе приводило к тому, что испытуемые начинали находить изображенных на фото­графиях мужчин и женщин более привлекательными и дольше, чем обычно, задерживались в телефонных будках с таким воздухом. Кроме того, женщины в зале ожидания или в театре чаще садились на те места, которые были пропитаны этим запахом2.

Принятые в нашем обществе представления о гигиене породили Целый ряд обычаев - от регулярного приема ванны или душа до употребления всевозможных дезодорантов,-которые снизили до минимума

В романе А. Хейли «Корни» африканский вождь учит своего сына издалека '•знавать белых по издаваемому ими запаху «мокрой курицы».

2 Цит. по Rathus, „Psychologie generale", Montreal, Ed..HRW, 1985, p. 124.

ооль естественных запахов в нашей жизни. Переоценка сексуальных ценностей, быть может, вернет этим «телесным флюидам» утраченные ими права.

Источник: Elliot M.-F., Les odeurs de 1'amour, Psychologie, Mars 1977, n° 86, p. 31-34.

Документ 11.10. Похвала и критика

Все мы - и мужчины и женщины - нуждаемся в похвалах тому, что мы сделали и что, на наш взгляд, стоило нам труда. А вот как мы принимаем критику? Как мы ведем себя по отношению к тем, кто «ради нашего же блага» обращает больше внимания на наши промахи? Предпочитаем ли мы таких людей тем, кто льстит нашему «Я»?

Аронсон и Линдер (Aronson, Linder, 1965) попытались ответить на этот вопрос, поставив следующий опыт. На протяжении семи экспери­ментальных сеансов «подставные» участники опыта высказывали похвальные или, наоборот, критические замечания по поводу выполне­ния заданий испытуемыми. В зависимости от инструкций, полученных «подставными лицами», создавались ситуации четырех типов. От одних людей испытуемые получали на протяжении всех семи сеансов только похвалу; от других - только критику; от третьих - на протяжении первых трех с половиной сеансов только критику, а в течение остального времени только одобрение; от четвертых-наоборот, одобрение в первых трех с половиной сеансах и систематическую критику в трех с половиной последующих.

Затем испытуемых попросили, не упоминая о сделанных в их адрес замечаниях, выразить свое отношение к различным участникам экспе­римента, оценивавшим их деятельность.

Результаты изумили экспериментаторов. Прежде всего оказалось, что те «подставные лица», которые высказывали только критику, «нра­вились» испытуемым очень мало, но те, кто после одних только похвал принимался их критиковать, нравились еще меньше. Люди, все время выражавшие только одобрение, очень нравились испытуемым, но са­мого большого уважения удостоились те, кто сначала критиковал испытуемых, а потом стал хвалить их (рис. 11.22).

Как объяснить эти результаты? Возможно, что отрицательные от­зывы вызывают у человека напряжение, а следующие за ними похвалы доставляют облегчение и потому особенно высоко оцениваются. А мо­жет быть, мы просто склонны придавать большее значение суждениям человека, умеющего критиковать, но, главное, способного также оценить по достоинству наши качества.

Таким образом, можно, по-видимому, прослыть умным и проница­тельным человеком, если «сначала швырнуть в другого горшок, а уж потом бросить ему цветок». Поступая наоборот, можно прослыть человеком, который не знает, чего он хочет и что говорит. Чтобы завоевать расположение других, нужно так мало...

Человек и другие люди 113

Похвала, затем критика

Постоянная похвала

Рис. 11.22. Как показали Аронсон и Линдер, мы склонны особенно уважать тех людей, которые, покритиковав нас. способны затем оценить наши достоинства. Мы мало уважаем тех, с чьей стороны в наш адрес раздается только критика, но еще меньше тех, кто, похвалив нас, переходит вдруг на систематическую критику.

Документ 11.11. Парадоксальная коммуникация,

двойное принуждение и шизофрения

Парадоксальная коммуникация, лежащая в основе двойного при­нуждения, чаще всего принимает форму приказа, который «нужно выполнить, но выполнение которого состоит в гом, чтобы проявить неповиновение». Таким образом, парадоксальная коммуникация ставит участвующего в ней человека в «невыносимое положение».

По мнению Уотслэвика, парадоксальные приказания встречаются в повседневной жизни чаще, чем обычно думают; поэтому их осознание весьма важно для «психического здоровья партнеров, идет ли речь об отдельных людях, семьях, обществах или нациях». Вот несколько примеров, взятых из разных работ этого автора.

Первый пример-рецепт парадоксальной материнской коммуника­ции, который предлагает Гринсберг. Подарите своему сыну две спор­тивные рубашки. Как только он в первый раз наденет одну из них. печально на него посмотрите и произнесите проникновенным голосом:

«А другая,-она тебе не нравится?»

Другой пример показывает, что двойное принуждение можно понять в рамках системы, в которой не только «любая модель вызывает Реакцию», но где «сама эта реакция упрочивает общую схему».

«Представим себе, что отец-алкоголик начинает вдруг запутывать своих детей, требуя от них, чтобы они относились к нему как к любя-

114 Глава 11

щему и нежному отцу, а не как к злому и жестокому пьянице, каковым он на самом деле и является. Теперь дети не должны обнаруживать страх, когда отец возвращается домой пьяным и угрожает им, так что им ничего не остается делать, как скрывать свое истинное отношение к нему и соглашаться на притворство. Но предположим, что после того, как они в этом преуспели, отец вдруг обвиняет их в том, что они, скрывая свой страх, обманывают его, т.е. обвиняет именно в том поведении, которое сам навязал им своим террором. Если дети теперь обнаружат страх, они будут наказаны, так как своим поведением напомнят отцу, что он опасный алкоголик; если же они скроют страх, их накажут за «неискренность»; а если они попытаются протестовать и установить метакоммуникацию (например, говоря отцу: «Посмотри, что ты с нами делаешь!..»), они рискуют подвергнуться наказанию за «дерзость». Положение действительно невыносимое. Если вдруг кто-ни­будь из детей решит выйти из него, притворившись, что видел дома «громадную черную гориллу, извергающую огонь», отец вполне может заподозрить ребенка в галлюцинациях. Любопытно, однако, что в дан­ном контексте такое поведение, пожалуй, единственно возможное. В со­общении ребенка не содержится ни прямого указания на отца, ни отрицания причастности отца к ситуации; другими словами, ребенок указывает теперь причину своего страха, но делает это, как бы подразу­мевая, что причина страха совсем иная. Поскольку никаких черных горилл поблизости нет, ребенок по сути дела говорит: «Ты кажешься мне опасным зверем, от которого пахнет алкоголем»; но в то же самое время он отрицает это утверждение, прибегая к невинной метафоре. Один парадокс противоречит другому, и отец оказывается загнанным в угол. Он не может больше принуждать ребенка скрывать страх, поскольку тот боится не его, а какого-то воображаемого существа. Не может он и изобличить ребенка в фантазировании, ибо тогда он должен будет признать, что он похож на опасного зверя, а вернее, что он сам и есть этот зверь».

Приведем, наконец, последний пример, показывающий, как попа­дают в ловушку после расшифровки сообщений, сделанных партнерами, что «уменьшает число возможных последующих ударов».

«Мать звонит психиатру по поводу своей дочери, страдающей шизофренией; она жалуется, что у девушки начался рецидив заболева­ния. Девять шансов из десяти за то, что эти слова матери просто означают: дочь выказала матери свою независимость и кое-что ей «ответила». Например, дочь недавно переехала на новую квартиру, чтобы жить отдельно, что не совсем согласовывалось с планами матери. Врач попросил мать привести пример «аномального» поведения дочери. Мать ответила: «Ну вот, сегодня я хотела, чтобы она пришла ко мне обедать, и у нас было крупное объяснение, так как она сказала, что не хочет». Когда врач спросил, чем кончилось это объяснение, мать с некоторым раздражением ответила: «Ну, конечно же, я убедила ее прийти, потому что знаю, что на самом деле она хотела прийти, и у нее никогда не хватает духу отказать мне». Отказ дочери означает для


Человек и другие люди 115

матери, что на самом деле та хочет прийти, так как мать лучше ее знает, что происходит у той в «больном сознании»; согласие же дочери означает для матери лишь то, что у той никогда не хватает духу отказать. Таким образом, мать и дочь оказались жертвами парадок­сального наклеивания ярлыков на сообщения».

Столкнувшись с невыносимой абсурдностью ситуации, человек, не способный к метакоммуникации, может обнаружить одну из следующих реакций:

1. У него может сложиться впечатление, что какие-то существенные элементы ситуации от него ускользают, не позволяя ему уловить ее скрытый смысл, который другие, похоже, находят логичным и связным. В результате его охватывает потребность выявить эти элементы, и он кончает тем, что начинает принимать за них самые безобидные факты, не имеющие к ситуации существенного отношения.

2. Человек может реагировать на озадачивающую его логику си­туации, подчинившись всем ее требованиям и принимая их буквально, не делая различий между главным и второстепенным, правдоподобным и нереальным...

3. Наконец, он может полностью выйти из игры, отрезав все пути коммуникации и демонстрируя скрытность и неприступность.

В следующей главе будет показано, что каждая из этих трех схем поведения вызывает одну из трех форм шизофрении: параноидную, гебефренную или кататоническую. Действительно, как отмечают Бейт-сон и его сотрудники (Bateson et al., 1956), когда человек «не в состоянии без основательной посторонней помощи расшифровывать и комменти­ровать сообщения других людей», он «похож на саморегулирующуюся систему, лищившуюся своего регуляторного устройства; он обречен двигаться по спирали, совершая постоянные и всегда систематические искажения»; Уотслэвик добавляет к этому, что коммуникация шизо­френика, уже сама по себе имеющая парадоксальный характер, на­кладывает печать парадоксальности и на его партнеров, так что созда­ется порочный круг.

Источник: Watzlawich P., Melnick-Beavin J., Jackson D. (1967), Une logique de la communication, Paris, Seuil, 1972, p. 211, 218-220.

Ouvrage collectif, La nouvelle communication, Paris, Seuil, 1981, p. 249.

Документ 11.12. Любовь и истолкование улыбки

Жан тайно влюблен в Изабеллу, но не уверен, вызывает ли он у той ответное чувство. Ему хотелось бы знать, чем обусловлены ее улыбки при встречах-составляют ли они особенность ее манеры общения (внутренняя причина) или же они адресованы специально ему (внешняя причина) и, таким образом, имеют для него особое значение.

Жану известно, что большинство людей, испытывая чувство к другому человеку, выражают ею главным образом улыбками (обычное поведение). Он замечает, что Изабелла всегда улыбается ему при встрече (постоянное поведение) и, с другой стороны, что она улыбается далеко не всем (отличающееся поведение). Таким образом, в соответствии со шкалой Келли Жан, по-видимому, мог бы объяснить поведение Изабеллы ситуацией (в данном случае-своим присутствием), а не просто складом личности девушки.

Прежде чем сделать окончательный вывод о том, что поведение Изабеллы свидетельствует о ее любви, он должен убедиться в двух вещах. Во-первых, в том, что поведение Изабеллы постоянно - что она улыбается не только тогда, когда хочет получить от него записи лекций (менее обычное поведение, обусловленное специфической внешней при­чиной) (см. примечание к схеме 11.1). Во-вторых, необходимо правильно расшифровать значение постоянного поведения Изабеллы. Как отмечает Эбби (Abbey, 1982), мужчины часто ошибаются в интерпретации, при­нимая улыбку или интерес со стороны женщины за попытку обольщения или поиск интимного контакта. Поэтому не исключено, что Изабелла хочет всего-навсего наладить с Жаном прочные дружеские отношения.

Наверное, Жану проще всего было бы выяснить ситуацию, прямо спросив об эгом девушку, пока улыбка не перестала быть избирательной.

Резюме

1. На самых разных уровнях - от атома до Вселенной - элементы объединяются в системы, которые в свою очередь образуют структуры со все более сложной организацией. Человек представляет собой лишь одно из звеньев этого континуума, а его равновесие и выживание возможно лишь в группе - составной части человеческого общества.