ТОГДА – МАКС – ПОСЛЕ АВАРИИ
Прошло две недели.
Две недели с тех пор, как самым жестоким способом отобрали жизнь у маленькой девочки. Две недели с тех пор, как ее короткая жизнь оборвалась.
Я пришел на похороны и, спрятавшись за деревом, наблюдал, как все приносили соболезнования семье, в которой, казалось, совсем не живет любовь. На похоронах присутствовало только пять человек. Пять. За всю свою жизнь они приобрели только пять человек, которые хорошо к ним относились. Но ведь никто не должен жить без любви и заботы. Никто. Даже самые отъявленные подлецы.
— Эй.
Я поднял голову от кружки с кофе и увидел Беллу. Она улыбалась мне, и я собрал всю силу воли в кулак, чтобы улыбнуться ей в ответ. Неделями я старался улыбаться в попытке вернуться к обычной жизни. Мы пытались зачать ребенка, и я видел радость в глазах Беллы. Я делал ее счастливой. Для нее я – все. Я - ее муж, и я поклялся, что буду защищать ее. Что я и делал…
— Доброе утро, Колокольчик.
— Как спалось?
Черт. Ужасно. Я вообще не спал.
— Прекрасно. А ты?
Она засияла.
— Замечательно. Хочешь еще кофе?
— Нет, спасибо. Мне нужно бежать на работу.
Она слегка нахмурилась, затем подошла ко мне, запрокинула мою голову и нежно поцеловала.
— Я собрала тебе с собой обед. Ты придешь домой пораньше?
Я посмотрел в ее глаза, стараясь не выпускать мою боль наружу.
— Да, малышка.
— Я скучаю по тебе, когда ты уходишь.
Я поцеловал ее и поднялся.
— И я скучаю по тебе, Колокольчик.
Я обхватил рукой ее шею сзади и поцеловал в лоб. Она вздохнула.
Я отпустил ее и пошел.
Совершенно опустошенный, лишенный всяческих эмоций.
~*~*~*~
Я больше не мог этого выносить.
Я пытался. Но это было так тяжело.
Даже сегодняшний алкоголь не помогал избавиться от невыносимого состояния оцепенения.
Прошло четыре недели, и я изо всех сил старался вести себя как обычно. Так, словно я никогда не видел в своих снах лица той маленькой девочки. Я никак не мог избавиться от всего этого. Боже, это так тяжело, я просто тонул в своей боли. Я утопал быстрее, чем способен был выплыть.
Я пытался сделать жену счастливой, и делать так, чтобы она не видела моей душевной травмы. На работе я проводил больше времени, чем дома. Я хотел, чтобы она не видела, в каком состоянии я нахожусь. Думаю, что она знала. Иногда я видел озабоченность в ее глазах. Я не знал, как мне еще бороться. Я не знал, как прогнать прочь весь этот ужас. Временами я подумывал о том, что было бы легче совсем исчезнуть. Я так устал.
Но сегодня я прекращу свои старания.
Сегодня я буду пить в своем баре, и метаться из угла в угол, потому что внутри меня была боль, постоянно находившая какие-то пути. Ничто не способно ее убить. Ничто не может принести облегчение. Я просто тихо страдал.
Я выпил так много спиртного, что не чувствовал ног. Однако, боль в сердце все никак не уходила. Почему она не уходит, черт возьми?
— Еще, — пробубнил я бармену, пододвигая свой бокал.
Он, прищурившись, посмотрел на меня.
— Вы уверены, сэр?
— По-моему, я здесь владелец бара, не так ли? — рявкнул я.
— Безусловно. Но сегодня вы в ужасном состоянии, и….
Все, я больше так не могу. Не могу!
Я встал, поднял стул, на котором сидел и швырнул его через стойку бара. Бармен смог увернуться, стул чуть не задел его и полетел прямо в витрину с напитками. Бутылки разлетелись в дребезги. Я оказался весь в спиртном и осколках. Моя рубашка намокла, но мне было все равно. Публика ахнула и начала шушукаться. Затем все смолкли.
— Я – хозяин этого ночного клуба! — закричал я и бросил стакан в бармена. — И если я хочу выпить, мать твою, то буду пить!
— Извините, сэр, я не…
— Хватит обращаться со мной, как со сломанной игрушкой! — завопил я. — Не надо смотреть на меня, как будто я беспомощный!
— Я не хотел…
— Заткнись! Здесь я говорю, а ты молчишь!
— Макс.
Чья-то тяжелая рука легла мне на плечо, я развернулся и начал отбиваться со всей силы. Это был один из моих охранников. Мое зрение помутилось, когда все эмоции, которые я с таким трудом сдерживал все эти месяцы, вырвались наружу, словно яд. В горле все сжалось так, что я с трудом мог дышать. Все замерли и уставились на меня, как будто я разбит и жалок.
— Давай, остынь.
— Не надо мне говорить «остынь»! — заревел я.
— Ты не в себе. Успокойся.
Ее лицо вспышками возникало в моей голове. Снова, и снова, и снова. Пока я не сорвался. Я набросился на бармена с кулаками. Я бил его по лицу снова и снова. Я даже не успел понять, что происходит. Клуб опустел, и несколько пар рук начали меня оттаскивать. На моих руках была кровь, я орал нечеловеческим голосом, размахивая кулаками и пытаясь остановить их. Охранники затащили меня в раздевалку, и я раз за разом пытался их ударить.
— Братан, тебе нужно успокоиться, или я вызову копов. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы Белла увидела тебя в таком состоянии?
Это сказал один из охранников. Кто именно, я не знал, так как перед глазами все плыло. Очень больно. Проклятье, как же это больно! Ну почему эта боль не проходит?!
— Да мне вообще насрать теперь! — горланил я, схватившись за голову.
— Нет, тебе не насрать. Что бы там не случилось, всегда есть выход.
— Нет выхода, — прошипел я. От боли я терял рассудок. — Уже никогда не будет все хорошо. Я видел, как она умирает. Я видел, как она умирает прямо у меня на глазах и я не смог предотвратить это!
— Кто? Кого ты видел?
— Маленькую девочку. Тогда, во время аварии. Ее выбросило из машины и она…Я пытался помочь. Я действительно пытался, твою мать! Но я не мог ей помочь. Я пошевелил ее, а этого нельзя было делать! Я не достаточно быстро вызвал скорую!
— Братишка, — сказал охранник голосом, полным сожаления.
— Нет, — завыл я. — Не нужно жалеть меня! Больше не нужно!
Это уже перебор. Все, я потерял контроль. Я больше не могу выносить это. Я больше так не могу. Ни единой секунды. Белла, прости. Но я безумно устал.
Я упал на колени. И в эту самую минуту тот Макс, которым я был, умер холодной и мучительной смертью.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
СЕЙЧАС – АНАБЕЛЛА
Три долгих дня я не видела и не слышала Макса. Пиппа старалась не оставлять меня и всячески развеселить. Но, чтобы она не делала, мне не становилось легче. Столько времени Макс жил с тяжкой болью в душе, а я не знала об этом. Суровая реальность безжалостно терзала мою душу. Мой бедный, прекрасный муж страдал, и я позволила ему сделать это с собой.
Моей маме становилось все хуже, что еще больше подливало масла в огонь. Сегодня я присматривала за ней. Рядом сидела Имми и смотрела телевизор. Обычно я ограждала ее от подобных ситуаций, но Тине с мужем, Чейзом, нужно было срочно уехать из города, так что мне пришлось взять дочь с собой.
Я изо всех сил старалась уберечь малышку от всего ужаса, который творился с мамой, которой приходилось уделять все больше и больше внимания. Весь последний час она мучилась от рвоты, неважно выглядела. Она продолжала убеждать меня, что все в порядке, и что это случается уже на протяжении нескольких дней, но я все равно каждый день навещала ее. Я никогда не видела ее в таком состоянии: кожа приобрела сероватый оттенок, впалые глаза, и она так сильно похудела, что я по-настоящему запереживала.
— Мам, давай я отвезу тебя в больницу, пусть тебя осмотрят, – сказала я, обтирая ее лицо влажным полотенцем.
— Они лишь скажут очевидные вещи, — хрипло ответила она. — Я умираю, милая, и это неизбежно.
Из моих глаз потекли слезы.
— Да, но они сказали… что есть еще немного времени…возможно, просто у тебя вирусная инфекция.
Она рукой прикоснулась к моему лицу и провела большим пальцем по моей щеке.
— Мы уже говорили об этом. Нечего бояться. Все со мной будет хорошо.
— Но….
Я не успела закончить фразу, когда мама снова согнулась пополам. Я быстро подняла с пола тазик и подставила, чтобы она могла вырвать. Я увидела капли крови в рвотной массе, и в моей груди взорвалась паника. Так нельзя! Я должна отвезти ее в больницу.
— Все, я везу тебя к врачам. Либо ты едешь со мной, либо я вызываю скорую.
Она уже не могла возразить, так как откинулась на спину, и застонала от боли. Я бросилась в комнату, где сидела Имми.
— Пошли, солнышко. Мы должны отвезти бабулю в больницу.
— Я не хочу ехать в больницу! — крикнула девочка.
Имми плохо переносит долгое нахождение в больнице. Обычно я оставляла ее с Тиной или Пиппой, когда мне нужно было отвезти мать, но сегодня они обе были заняты.
— Я знаю. Но никого больше нет, и я обязательно должна отвезти бабушку. Поехали, милая. Не усложняй все, пожалуйста.
— Я не поеду! — вновь закричала она.
Последние полгода она была склонна к истерикам. Мне сказали, что к 4 годам это пройдет. Они солгали. Она вспыльчива по характеру, как мы с Максом вместе взятые. И если она чего-то не хочет, то сделает так, что об этом узнает весь мир.
— Так. Ты едешь, и разговор окончен.
Она бросилась на пол и начала верещать. Покачав головой, я побежала к маме, проверить как она. Ее глаза были закрыты, она была холодной и влажной на ощупь. Черт! Нужно срочно звонить в скорую. Я набрала 911 и сообщила оператору о том, что случилось. Они успокоили меня, что скорая уже выезжает и будет на месте менее чем через 5 минут. Я снова попыталась подойти к Имми, но она начала кричать и убегать от меня.
В полной прострации я сосредоточилась на маме, решив заняться Имми, когда приедет скорая, и я буду твердо знать, что мама в безопасности. Я побежала в комнату матери и увидела, что она не двигается. В приступе страха, я бросилась к ней и упала на колени.
— Мама?
Тишина.
— Что с бабулей? — закричала Имми, заметив панику в моих глазах.
— Ничего, милая. Т-с-с-с, она спит.
Имми заплакала и я понимала, что не могу позволить ей смотреть на все это. У меня остался только один человек, к которому я могу обратиться, который жизнь отдаст за то, чтобы с Имми все было в порядке. Я должна позвонить Максу. Имми не знает его, но по крайней мере, я уверена, что с ним она будет в безопасности.
— Детка, послушай меня, — сказала я, разворачивая дочь к себе. — У мамы есть друг, с которым ты можешь побыть немножко, пока я отвезу бабулю в больницу. Ты согласна?
Ее глаза заблестели от слез.
— А у него есть мультик «Гадкий я»?
Я улыбнулась. Ей нравился этот мультик про дурацких желтых человечков.
— Ну, если даже и нет, то мы одолжим ему наш. Что скажешь?
— А он очень строгий?
Я покачала головой.
— Нет, он очень хороший.
— Ладно, тогда я согласна пойти к нему.
Имми уже привыкла к тому, что за ней кто-то присматривает, потому что мне приходилось много работать, чтобы выжить, и я не могла все время находиться с ней дома. Она общительная, и любит находиться в компании. Она не боялась мужчин, поэтому я надеялась, что она не испугается и своего отца. Мысль о том, что она впервые с ним встретится, пугала меня, но у меня не было выбора. Я очень надеялась, что Макс согласится.
Вскоре приехала скорая и я не успела набрать номер. Я спешно объяснила им, что случилось, пытаясь бороться со слезами, когда они осматривали маму. Она очень тяжело дышала. Я заглушила в себе всхлипы и увела дочь, у которой вновь начиналась истерика. Я усадила ее на кровать подальше от происходящего.
— Сейчас я позвоню своему очень хорошему другу, хорошо?
Она кивнула, вытирая слезы.
Я нашла номер Макса и начала звонить. Я не ждала, что он ответит, но когда он взял трубку я с облегчением вздохнула.
— Анабелла.
Я пыталась подобрать слова и четко выразить мысль, но вместо этого у меня получилось какое-то приглушенное бормотание.
— Макс, мне нужна твоя помощь
— Что случилось? — спросил он, в его голосе послышалась нотка беспокойствия.
— Мама. Она очень больна. Приехала скорая, чтобы забрать ее, но….
— Черт. Она в порядке?
— Нет, Макс, — прошептала я. — Моя сестра не в городе сейчас, и Пиппа уехала с Тайком….Имми… она очень расстроена.
Он молчал.
— Я бы не позвонила тебе, если бы не была в таком отчаянии, Макс. Ты знаешь, я бы не стала этого делать. Я не хотела, чтобы все было именно так. Я обещала, что ты сделаешь свой выбор сам, но она в истерике. Она не может на все это смотреть. У меня больше не осталось никого, кому бы я могла доверять.
— Неужели ты доверяешь мне? — хрипло спросил он.
— Возможно, у нас с тобой есть некоторые проблемы, но я знаю, что ты никому не позволишь ее обидеть, даже, если ты не знаешь ее.
— В этом-то вся и проблема, Анабелла. — Его слова прозвучали словно пощечина. — Она не знает меня.
— Я объяснила ей, что ты присмотришь за ней, и она согласилась.
— Черт, я даже не умею…
— Макс, пожалуйста, — всхлипнула я. — Ты единственный, к кому я могу обратиться.
— Мисс?
Я повернулась и увидела в дверях доктора.
— Сейчас состояние вашей матери стабильно, но нам срочно нужно отвезти ее в клинику. Вы будете ее сопровождать?
— Я…у меня маленькая дочь, — вздохнула я. — Я поеду следом за вами.
Он кивнул и объяснил мне, в какую больницу нужно ехать.
— Боже, — сказал Макс. — Черт, ладно, я выезжаю.
— Спасибо тебе.
Я положила трубку и взглянула на Имми, которая смотрела на то место, где только что стоял врач.
— Мамочка, бабуля умрет?
— О, милая…
Я подошла и взяла ее в охапку. Она пока еще не совсем понимала, что такое смерть. Но она чувствовала, что происходит что-то плохое. Я взъерошила ее мягкие локоны, пытаясь успокоить ее. Присев на кровать, я взяла ее на руки и начала убаюкивать, утешая ласковыми словами. Я даже не услышала, как пришел Макс. Он стоял в дверях и смотрел на нас. Вдруг Имми сказала:
— Мамочка, тут дядя пришел. Этот тот самый хороший друг?
Я подняла голову и увидела Макса, который внимательно рассматривал дочь. В его глазах читались боль и растерянность.
— Да, — прошептала я, поднявшись с кровати и опустив дочь на пол. Я вела ее вперед, пока мы не остановились прямо напротив Макса.
— Имоджен, знакомься, это Макс, мой друг.
Имми подняла на него глаза, и в моей душе все перевернулось при виде того, как он смотрит на нее, и как с каждой проходящей секундой его взгляд становится все мягче. Наконец, он сел на колени и внимательно посмотрел на нее. Когда он говорил, то его голос становился более глухим от нахлынувших эмоций.
— Привет, малая. Как делишки?
Она смущенно улыбнулась.
— У меня все хорошо. А бабуля заболела.
Он кивнул.
— Да, это грустно.
Она кивнула.
— Мама сказала, что если я побуду с тобой, пока она помогает бабуле, то ты разрешишь мне посмотреть «Гадкий я».
— Хм, думаю, мы что-нибудь придумаем.
Макс взглянул на меня, его глаза заблестели от прилива чувств. Я расплакалась и отвернулась, зажав нос в попытке задавить в себе тяжелые всхлипы. Я старалась взять себя в руки и достойно пережить эту ситуацию, но это был наихудший момент для знакомства. Я хотела, чтобы все было иначе, и при других обстоятельствах. Но у меня просто не было выбора.
— Я позабочусь о ней, — решительно заявил Макс.
Я повернулась к нему, он стоял так близко, что я просто уткнулась в его грудь. Сделав шаг назад, я сказала:
— Я верю тебе.
Он наклонился ко мне, и, когда его губы оказались на уровне моего уха, сказал:
— Она просто прелестна. Это все ты виновата.
Я снова заплакала и отвернулась, лишенная всякой способности переносить все это. Я села на корточки перед Имми.
— Веди себя хорошо, договорились? Я привезу твои любимые кексы, но только, если ты будешь самой послушной девочкой на свете.
— Хорошо, мамочка, — весело закричала Имми. Ее больше ничего не беспокоило. Ну и возраст.
Я вновь повернулась к Максу.
— Ты посидишь с ней здесь или сводишь куда-нибудь?
— Лучше заберу ее к себе домой. Это как раз по дороге в больницу. Впрочем, ты в курсе.
Конечно, я в курсе. Потому, что жила там раньше.
— Договорились.
Я собрала как можно больше вещей и игрушек для Имми, слушая, как она одолевает Макса своей болтовней. Время от времени я поглядывала на них, и те эмоции, что я видела у него на лице, пронзали меня в самое сердце. Он смотрел на нее так, как будто она была самым прекрасным явлением в его жизни. Словно он не мог насытиться. Он улыбался ей так искренне. Это была улыбка настоящего Макса: с ямочками на щеках и неподдельной теплотой.
Я видела перед собой человека, за которого когда-то вышла замуж. Ровно как тогда, с такими же эмоциями.… Сейчас он был именно таким, каким я его помню.
И на душе стало тепло.
— Идем, — сказала я, сделав приглашающий жест рукой.
Имми взяла Макса за руку, и я увидела, что в его глазах промелькнул страх. Но уже через мгновение он позволил ей тащить его за собой. Проходя мимо меня, он посмотрел в мои глаза, и в его взгляде я увидела боль. Боль, которую я оставила после себя. У меня не было времени обсуждать это прямо сейчас, но я обязательно еще поговорю с ним об этом.
Я скажу ему, насколько была не права.
Но прежде всего, я скажу, насколько сильно люблю его.
До сих пор.
~*~*~*~
Всего четыре слова.
Четыре ужасных душераздирающих слова.
Нам очень жаль, но ее больше нет.
Услышав эту фразу, я просто онемела. Я стояла и отрешенно смотрела на них. Нет, это не правда. Врачи говорили, что у нее есть еще несколько месяцев, и они говорили, что у нее наблюдается положительная динамика. Я ничего не понимала. Должно быть это какая-то ошибка. Это точно ошибка. Может, они ее с кем-то перепутали? Она же просто почувствовала себя плохо, простыла. Но это ведь не конец. Нет, это не возможно... Нет…!
— Мисс?
Я заморгала, находясь в полной прострации, затем уставилась на врача.
— Нет, вы ведь г-г-г-говорили, что у нее есть еще немного времени и…..
— Она подхватила вирус, и ее организм просто не справился с ним. Метастазы распространились еще дальше. У нее было очень сильное обезвоживание, в итоге она скончалась. Мне очень жаль.
Обезвоживание? Нет. О, Боже. Я должна была раньше позвонить в скорую. Я не должна была позволить ей отговорить меня. Черт, о чем я только думала?!
— Но…Я ведь даже не попрощалась с ней, — сказала я дрожащим голосом.
— Сожалею. Есть кто-то, кому нужно позвонить?
Я отрешенно покачала головой. Мне нужно позвонить сестре. Я должна была прийти в себя и оповестить семью.
Я пошла по коридору. Дойдя до комнаты отдыха, я села на стул с чувством невысказанной боли, которая сжигала все внутри.
Мне хотелось кричать, плакать в истерике, просто сидеть и злиться на весь мир. Я даже не смогла попрощаться с ней! Я не успела сказать, как сильно люблю ее! Я не была рядом! Если бы я только заставила ее поехать в больницу раньше…. может, она бы согласилась.
Дрожащими пальцами я достала телефон и позвонила Тине. Она уехала вместе с мужем, возможно, сейчас не стоило ей сообщать такие новости, но выбора нет. Я должна сказать ей.
Это был самый худший телефонный звонок в моей жизни.
Тина безостановочно рыдала. Ее муж взял у нее телефон и сказал, что позаботится о Тине, и что они вылетают домой ближайшим рейсом. А пока мне придется жить с этим. Я просто отказываюсь думать, что мамы больше нет.
Внутри меня все сжалось, я словно находилась в другой реальности.
Я не знала, что мне теперь делать. Куда идти? Нужно ли подписывать какие-то бумаги? Или заплатить кому-то? Я просто не понимала, что мне делать, черт возьми! Я схватилась за голову и попыталась бороться со слезами, которые стремительно просились на волю.
— Анабелла?
Я подняла голову и увидела добрые зеленые глаза медсестры, которая смотрела на меня сверху.
— Да, — хрипло ответила я.
— Вам не обязательно здесь находиться. Мы сделаем все необходимое, и не волнуйтесь, ваша мама будет находиться в надежном месте, пока вы будете заниматься организаций похорон.
Она имеет в виду морг?
— Конечно, если хотите, вы можете остаться здесь сколько нужно.
Но я больше не могла здесь находиться ни минуты. Я хочу к дочери. Я хочу вдохнуть ее запах. Мне нужно успокоиться и понять, что все будет хорошо.
— Мне нужно что-то подписывать? — приглушенно спросила я.
— Да, все необходимые бумаги у меня собой.
Я поставила несколько подписей, и на этом была свободна. Свободна… Просто оставить тело покойной матери и уйти.
От этой мысли мне захотелось кричать. Она не так должна была уйти! Это должно было быть в более радужной обстановке!
Предполагалось, что ее последние дни будут радостными. Она должна была увидеть, что мы с Тиной счастливы, и что мы со всем справимся. Но не так, как сейчас. Совсем не так!
В полной прострации я дошла до своей машины. Я ехала, отрешенно глядя в лобовое стекло. Честно говоря, я даже не знала, как зайти в дом Макса. Я вышла из машины, напуганная тем, что мое тело полностью оцепенело. Я должна была выплакаться. Мне нужно было кричать и требовать у Всевышнего ответы на свои вопросы. Но почему же я ничего не чувствую? Я поднялась по ступенькам, ведущим к парадному входу дома, который я когда-то безумно любила, и который сейчас не вызывает ни единой эмоции.
Подойдя к двери, я подняла руку и постучала.
Через минуту дверь открылась и, на пороге появился Макс. Когда я его увидела, все мои эмоции внезапно вырвались наружу. Я почувствовала, как мое лицо исказилось в эмоциях, и я пронзительно зарыдала.
Макс не проронил ни слова. Вместо этого он сделал для меня самое лучшее, что только мог: взял меня на руки и занес в уютный дом.
Он отнес меня на диван, а сам так и остался сидеть рядом все несколько часов, что я находилась в истерике, и меня ломало пополам. Я уже вдоволь наплакалась, а он все сидел. Он продолжал сидеть со мной даже тогда, когда мое тело постепенно ослабло, и я закрыла глаза. Да, мой муж оставался со мной до тех пор, пока я не провалилась в сон от усталости.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ТОГДА – АНАБЕЛЛА
Я не сводила глаз с Макса.
Он сидел на диване и пристально смотрел в окно. За последние три дня он не проронил ни слова. Ни единого слова с той самой ночи, когда охранники привезли его из клуба домой. Они сказали, что у него случился нервный срыв. Я точно не знала, что произошло. И они не знали. Он просто сошел с ума. И вот теперь он сидел и смотрел в пустоту.
Я не могла понять, что заклинило в его голове. Все было как обычно, и он чувствовал себя нормально. Все, кому мы звонили, разводили руками и не знали, что произошло в тот день, когда он пришел в клуб. Говорили, что потом он больше не появлялся. Я задавала вопросы Максу, но он что-то невнятно отвечал и толком ничего не говорил.
Определенно, что-то случилось. И я не имела ни малейшего представления, что это могло быть.
Может, ему просто нужно время?
Я регулярно приносила ему еду и питье, но он ни к чему не притрагивался. Его кожа стала бледной, и его некогда плотное тело стало резко истощаться. За последние дни мое беспокойство непрерывно росло. Я спрашивала его, в чем дело, умоляя поделиться со мной, но он всегда отвечал одно и то же:
— Ничего. Со мной все хорошо.
Это не так. Более, чем очевидно.
Что же он такого видел? Кто-то его обидел? Может, что-то случилось по дороге в ночной клуб? Он не так тесно общался со своей семьей, его родственники жили в добрых восьми часах езды от нас, но я все равно им позвонила. Его мать вообще ничего не знала, так что я не получила никаких ответов. Все в клубе говорили, что он просто пришел и что-то пошло не так. Он был какой-то угрюмый, а потом внезапно потерял рассудок и набросился на одного из сотрудников.
Такое ощущение, что мне что-то не договаривают. Больше всего мои сомнения были направлены в сторону охранника, Питера, который сказал, что держал все под контролем и успокоил Макса. Он как-то неуверенно отвечал на мои вопросы, сказав, что, по его мнению, Макс просто находится в состоянии стресса, и ему нужен отдых. Возможно, он прав, но должно быть что-то еще. Макс не мог просто так слететь с катушек. Это не нормально.
— Милый, — сказала я, подойдя к мужу и положив руку ему на плечо. Однако, он даже не пошевелился. — Ты в порядке?
Он кивнул.
— Да, все в порядке, Колокольчик.
— Последние несколько дней ты совсем не двигаешься. Макс, ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, со мной все хорошо, Колокольчик.
Его слова были пусты и не выражали никаких чувств.
— Макс, пожалуйста. Ты пугаешь меня.
Он убрал мою руку с плеча.
— У меня просто стресс, мне нужна передышка. Все в порядке.
Наконец, он встал и покинул свое место.
— Макс, я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь, что случилось.
— Ничего не случилось, — озлобленно сказал он.
Но когда он осознал, что сделал, на его лице вновь появилась маска равнодушия.
— Мне просто нужно отдохнуть.
— Пожалуйста, — умоляла я. — Я чувствую себя такой беспомощной. Я хочу тебе помочь, но не знаю, как. Макс, ну, пожалуйста.
Проигнорировав меня, он просто развернулся и пошел вверх по лестнице. Я услышала, как захлопнулась дверь.
По моей щеке скатилась слеза.
~*~*~*~
МАКС
Больше не осталось ничего.
Я ничего не чувствовал.
Я хотел умереть.
~*~*~*~