В) реальный и научный факт; проблема эмпиризма в психологии.
Всякое конкретное явление совершенно неисчерпаемо и бесконечно по своим отдельным признакам; надо всегда искать в явлении то, что делает его научным фактом. Это именно отличает наблюдение солнечного затмения астрономом от наблюдения этого же явления просто любопытным. Первый выделяет в явлении то, что делает его астрономическим фактом; второй наблюдает случайные, попадающие в поле его внимания признаки.
Что же наиболее общего у всех явлений, изучаемых психологией, что делает психологическими фактами самые разнообразные явления – от выделения слюны у собаки и до наслаждения трагедией, что есть общего в бреде сумасшедшего и строжайших выкладках математика? Традиционная психология отвечает: общее то, что все это суть психологические явления, они непространственные и доступные только восприятию самого переживающего субъекта. Рефлексология отвечает: общее то, что все эти явления суть факты поведения, соотносительной деятельности, рефлексы, ответные действия организма. Психоаналитики говорят: общее у всех этих фактов, самое первичное, что их объединяет, - это бессознательное, лежащее в их основе. Три ответа соответственно обозначают для общей психологии, что она есть наука: 1. О психическом и его свойствах или 2. О поведении или 3. О бессознательном
Уже сейчас психоанализ, бихевиоризм, субъективная психология оперируют не только разными понятиями, но и разными фактами. Такие несомненные, реальнейшие, общие всем факты, как эдипов комплекс психоаналитиков, просто не существуют для других психологов, для многих это самая дикая фантазия. Для Штерна, в общем благосклонно относящемуся к психоанализу, психоаналитические толкования, столь же обыденные в школе Фрейда и столь же несомненные, как измерение температуры в госпитале, а значит, и факты, существование которых они утверждают, напоминают хиромантию и астрологию. Для Павлова утверждение, что собака вспомнила пищу при звонке, есть тоже не больше, чем фантазия. Так же для интроспективиста не существует факта мышечных движений в акте мышления, как то утверждает бихевиорист.
Самое название факта словом есть наложение понятия на факт, выделение в факте его одной стороны, есть акт осмысления факта при помощи присоединения его к прежде опознанной в опыте категории явлений. Все описываемое как факт – уже теория. Сказав, встретив то, что мы называем коровой: «Это – корова». – мы к акту восприятия присоединяем акт мышления, подведения данного восприятия под общее понятие; ребенок, называя впервые вещи, совершает подлинные открытия. Я не вижу, что это есть корова, да этого и нельзя видеть. Я вижу нечто большое, черное, движущееся, мычащее и т.д., а понимаю, что это есть корова, и этот акт есть акт классификации, отнесения единичного явления к классу сходных явлений, систематизация и т.д. Так, в самом языке заложены основы и возможности научного познания факта. Слово и есть зародыш науки, и в этом смысле можно сказать, что в начале науки было слово.
Хороший пример наличия во всяком научном факте абстракций и участия мышления мы находим у Энгельса. У муравьев иные глаза, чем у нас. Они видят невидимые для нас химические лучи. Вот факт. Как он установлен, как можем мы знать, что муравьи видят вещи, которые для нас не видимы? Конечно, мы основываем это на восприятиях нашего глаза, но к нему присоединяются не только другие чувства, но и деятельность нашего мышления. Таким образом, установление научного факта есть уже дело мышления, т.е. понятий. «разумеется, мы никогда не узнаем того, в каком виде воспринимаются муравьями химические лучи».
Если в основе всякого научного понятия лежит факт, и обратно: в основе каждого научного факта лежит понятие, то отсюда неизбежно следует, что различие между общими и эмпирическими науками в смысле объекта исследования чисто количественное, а не принципиальное, это различие степени, а не различие природы явления. Общие науки имеют дело не с реальными предметами, а с абстракциями; они изучают не растения и животных, а жизнь; их объект – научные понятия. Но и жизнь есть часть действительности, и эти понятия имеют прообразы в действительности. факт и понятие только в разной степени, в разной пропорции образуют объект разных дисциплин. И понятие, и факт участвуют в образовании объекта той или иной науки, но в случае эмпирической науки мы пользуемся понятиями, чтобы познать факты, а в случае общей науки мы пользуемся фактами, чтобы понять самые понятия.
Уже в самой первой стадии научной обработки эмпирического материала пользование понятием есть критика понятия фактами, сопоставление понятий, видоизменение их. Возьмем в качестве примера два научных факта: вращение Земли вокруг Солнца и видение муравьев. Сколько критической работы над нашим восприятием и, значит, связанными с ними понятиями, сколько прямого исследования понятий – видимости – невидимости, кажущегося движения – сколько создания новых понятий, сколько новых связей между понятиями, сколько видоизменения самих понятий видения света, движения и пр. потребовалось для установления этих фактов! Наконец, самый выбор нужных для познания данных фактов понятий разве не требует помимо анализа фактов еще и анализа понятий? Ведь если бы понятия, как орудия были заранее предназначены для определенных фактов опыта, то вся наука была бы излишня: тогда тысяча-другая чиновников-регистраторов или статистиков-счетчиков разнесли бы всю Вселенную по карточкам, графам, рубрикам. Научное познание от регистрации факта отличается актом выбора нужного понятия, т.е. анализом факта и анализом понятия.
Про научный и реальный факты:Вот лучший пример несовпадения реального и научного фактов. Здесь это несовпадение представлено в особенно ярком виде, но существует в той или иной мере во всяком факте. Мы никогда не видели химических лучей и не воспринимали ощущений муравьев, т. е. как реальный факт непосредственного опыта видение химических лучей муравьями не существует для нас, но для коллективного опыта человечества это существует как факт научный. Но что тогда сказать о факте вращения Земли вокруг Солнца? Ведь здесь факт реальный, чтобы стать фактом научным, должен был в мышлении человека превратиться в собственную противоположность, хотя вращение Земли вокруг Солнца установлено путем наблюдений вращения Солнца вокруг Земли. Заметим, кстати, что на этом психологическом примере можно видеть, как не совпадают в психологии факт научный и факт непосредственного опыта. Оказывается, можно изучать, как видят муравьи, и даже как они видят невидимые для нас вещи, и не знать, какими эти вещи являются муравьям, т. е. возможно устанавливать психологические факты, отнюдь не исходя из внутреннего опыта, иначе говоря, не субъективно. (пример про астронома)
Во всяком явлении надо искать те признаки, которые делают его научным фактом.
Реальный факт исходит из непосредственного опыта, а научный факт мы фиксируем, выделяем, из непосредственно опыта. Можем уйти от субъективности.