Мероприятия по организации медицинской помощи населению России в XVIII веке.

В ряду административных реформ Петра I были мероприятия по медицинскому делу: была организована медицинская канцелярия, во главе ее с 1716 г. поставлен врач, в ряде городов открыты аптеки. В 1718 г. в Петербурге организовали «инструментальную избу» для изготовления хирургических инструментов. Стали использовать и изучать лечебное применение под минеральных источников в Олонецком крае, Липецке и Старой Руссе. Проводились мероприятия санитарного характера: начали учитывать рождаемость и смертность, возник надзор за пищевыми продуктами на рынках, были изданы указы о благоустройстве Москвы. Высокая заболеваемость и смертность населения России, особенно детская смертность, беспокоили лучших представителей медицины. В середине XVIII века проведены реформы в области здравоохранения: в 1763 г. была организована Медицинская коллегия, увеличено число врачей в городах, обращено большое внимание на медицинское образование и

подготовку врачей-специалистов и преподавателей. В 1763—1771 гг. в Москве и Петербурге были открыты воспитательные дома с родовспомогательными заведениями при них, служившими школами для подготовки повивальных бабок. В связи с разделением на губернии проведены преобразования во врачебном деле: созданы губернские врачебные управы, введены должности уездных лекарей. В 1775 г. в губерниях были созданы приказы общественного призрения, в ведение которых были переданы гражданские больницы.

 

В истории русской медицинской науки и медицинского образования в середине XVIII века видную роль сыграл Павел Захарович Кондоиди (1710—1760), грек по происхождению, привезенный в Россию в раннем возрасте и воспитанный в России. В 1732г. П.3. Кондоиди окончил, медицинский факультет Лейденского университета и, возвратившись в Россию, служил военным врачом. В 1741 —1747 гг. Кондоиди был помощником генерал-директора медицинской канцелярии и фактически руководил медицинским делом России. Через несколько лет он вновь был привлечен к руководству врачебной администрацией и с 1753 г. по 1760 г. был главным директором Медицинской канцелярии.

 

Кондоиди был первым в России выдающимся врачебным администратором: при нем были составлены многочисленные инструкции для военно-санитарного дела, инструкции генерал штаб-докторам, дивизионным докторам, генерал-фельдмедику армии, военным лекарям, по лечению больных оспой, корью и прочими болезнями, сопровождающимися сыпью, об осмотре инвалидов или неспособных к военной службе и др. При непосредственном участии П.3. Кондоиди была составлена русская военная фармакопея. Он проявил инициативу в организации акушерского дела и подготовки ученых акушерок. Значительны заслуги Кондоиди в развитии и усовершенствовании системы медицинского образования в России, улучшении преподавания в госпитальных школах. По представлению Кондоиди М.И. Шейным были переведены на русский язык и изданы на казенный счет учебники по анатомии Гейстера и по хирургии Платнера. Он организовал (после перерыва) посылку в иностранные университеты врачей, окончивших госпитальные школы, для получения степени доктора медицины, без которой нельзя было стать преподавателем в госпитальной школе. Кондоиди ввел научно-врачебные собрания (прототип конференций и ученых медицинских обществ), организовал медицинскую библиотеку, был инициатором в создании медико-топографических описаний и намечал постоянное издание для публикации трудов врачей.

 

Во второй половине XVIII века Россия сыграла передовую роль в проведении оспопрививания в виде вариоляции. Это мероприятие не встретило в России противодействия, как было в некоторых странах Западной Европы. Врачи и общественность России проявили понимание значения вариоляции. Несмотря на затруднения в связи с отсутствием на местах подготовленных работников, в России вариоляция получила широкое распространение: организовывались прививочные пункты («оспенные дома»), печаталась научно-популярная литература. Это же сказалось позднее и в отношении противооспенной вакцинации. В 1795 г. Дженнер в Англии провел первую прививку, и в 1801 г. в Московском воспитательном доме была проведена первая прививка против оспы вакциной, полученной от Дженнера.

 

В XVIII веке Россия перенесла несколько эпидемий чумы. Наибольшей распространенностью отличалась эпидемия 1770—1772 гг., поразившая и унесшая много жертв в Москве и вообще в России. Передовые отечественные врачи Д.С. Самойлович, А.Ф. Шафонский, С.Г. Зыбелил.

 

 

Эпидемия Чумы

Занесённая в ходе русско-турецкой войны чума, унесла многие миллионы жизней. Одно из самых страшнейших заболеваний средних веков, смертность от оного составляла 99%.

В начале XVIII в. Россия уже имела опыт организации государственной карантинной службы. При известиях об эпидемиях в соседних странах на российских границах выставлялись карантинные заставы, где проезжающих задерживали на 6 недель. Их вещи окуривались дымом можжевельника или полыни, письма переписывались, металлические деньги обмывались уксусом. В зоны карантина направлялись войсковые команды для установления порядка и врачи для выявления и лечения больных.

При Петре I было увеличено количество застав на границах, появились новые заставы в морских портах.

При Екатерине II они были заменены форпостами, размещенными не только на границах, но и на самых оживленных дорогах, ведущих в центр России. В штат каждого форпоста входили доктор и два лекаря. Если они не справлялись с эпидемией, в помощь направлялись врачи из близлежащих гарнизонных полков и соседних губерний, а при необходимости – самые именитые доктора и лекари.

Своеобразным итогом в разработке государственных мер карантинной службы стал “Устав пограничных и портовых карантинов”. Устав вводил новые, более эффективные способы дезинфекции, что позволяло “сохранять от уничтожения жилища, упростить доставку товаров и почты”. Действенность карантинных мер ощущалась на практике.

Так, чума, не раз появлявшаяся на границах Российского государства, редко достигала внутренних районов, особенно Москвы и Петербурга. Исключением стала чума в Москве 1771–1773 гг.

Тогда русские войска вступили в Молдавию, где вспыхнула чума. Теперь можно только предполагать: была ли это случайность или специальная “бактериологическая диверсия”. Современники писали: “Мор распространялся как пламя, гонимое ветром”. В августе 1770 г. чума достигла Брянска, а вскоре “черная смерть” появилась в Москве. Уверенность, что эта страшная болезнь никогда не “прольется” в Москву, способствовала тому, что на первые признаки мора не было обращено достаточного внимания. Первые случаи заболевания чумой были зарегистрированы в военном госпитале: 27 человек внезапно заболели какой–то “злой лихорадкой” – в живых осталось только пять. К счастью, во главе госпиталя тогда стоял известный русский врач Афанасий Филимонович Шафонский. Он быстро распознал страшную “гостью” и принял все меры, чтобы не выпустить чуму из стен больницы: были построены карантинные бараки, выставлена охрана. На территории больницы для обеззараживания территории дымом круглосуточно горели костры. Доктор Шафонский доложил Медицинской коллегии о надвигающейся опасности, но его обвинили в попытке посеять панику, а доказательства приближения эпидемии сочли необоснованными, плодом его фантазии.

Очень скоро москвичи убедились в обратном. Чума вспыхнула на Большом суконном дворе, что за Москвой–рекой у Каменного моста, на Софийской набережной. Администрация, не поняв, что это чума (а может быть, надеясь на русское “авось”), попыталась скрыть мор: умерших на фабрике хоронили тайно, по ночам, не ввели карантина. Очень скоро чума выплеснулась в город. Началась паника, которая при любой эпидемии усугубляет положение. Мастеровые с суконного двора разбегались по домам, разнося заразу. Москвичи укрывались в подмосковных имениях, многие бежали в другие города. Была парализована вся жизнь в городе. Зажгли костры, ударили в набат (верили, что колокольный звон отведет от города страшную беду). Над Москвой стоял черный дым. Ежедневно умирало более тысячи человек. Некому было убирать трупы, мертвецами были завалены дома и улицы. Тогда московские власти вынуждены были прибегнуть к помощи колодников, осужденных на каторгу. Они “занимались только выволакиванием крючками из домов зачумелых и погибших от заразы, вываживанием их за город и зарыванием в большие ямы”. Колодники в дегтярных робах с дырами для глаз и рта разъезжали по улицам, врывались в дома, железными крюками волокли мертвых в ужасные телеги–фуры, свозили их на кладбище и зарывали в общих могилах без отпевания и церковных обрядов.

Генерал–губернатор П.С. Салтыков, отчаявшись справиться с эпидемией, уехал в свое родовое имение Марфино. За ним уехали обер–полицмейстер И.И. Юшков и другие градоначальники. Город остался без власти. Мор и мародерство довели до отчаяния жителей Москвы. Нужна была искра, чтобы произошел взрыв. По городу поползли слухи, что у Варварских ворот появилась чудотворная икона Боголюбской богоматери, которая дает исцеление от страшной болезни. Большие толпы людей у Варварских ворот способствовали распространению инфекции. Московский архиепископ Амвросий дал распоряжение убрать икону и закрыть ее в одной из церквей. Этот слух (конечно, в искаженном виде) быстро разлетелся по городу. Кто–то ударил в набат. Огромная толпа собралась между Ильинскими и Варварскими воротами. Люди были вооружены кольями, топорами, камнями. Кто–то крикнул, что Амвросий украл чудотворную икону. Этого было достаточно. Разъяренная толпа направилась в Кремль, в Чудов монастырь, где находилась духовная консистория. Требовали Амвросия, который успел скрыться в Донском монастыре. Не найдя его, толпа бросилась громить богатые дома, карантины, чумные больницы. Вот как описывает этот страшный день Д.С. Самойлович, лечивший больных в чумных бараках Даниловского монастыря: “Я первый попал в руки бунтовщиков, стоявших у Даниловского монастыря. Они схватили меня, избили… Я чудом спасся от неблагодарных, искавших моей погибели”. Бунтовщики направились в Донской монастырь, где на хорах обнаружили Амвросия и зверски его растерзали. Другая трагедия разыгралась на Красной площади. Немногочисленный отряд (130 чел.) солдат и офицеров под командованием Е.Д. Еронкина был забросан камнями и кольями.

После этого был отдан приказ стрелять картечью. Сотни трупов усеяли Красную площадь. Толпа, унося раненых, отступила. После трагической гибели архиепископа Амвросия в Петербурге всерьез обеспокоились. Москва вымирала: число жертв превысило 100 тысяч – почти половина тогдашнего населения Москвы. Екатерина II отправляет в Москву своего фаворита (уже опостылевшего) Григория Орлова, наделив его чрезвычайными полномочиями. Трудно сказать, чего было больше в ее мыслях: веры в организационные способности Григория Орлова или надежды навсегда избавиться от него. Ведь недаром после отъезда Григория в Москву готовились заупокойные панихиды по нему. Но судьба распорядилась по–другому. Граф Григорий Орлов прибыл в Москву 26 сентября 1771 г. с большим штатом лекарей и в сопровождении четырех полков лейб–гвардии. Штаб–квартира по борьбе с эпидемией разместилась в доме генерал–поручика ЕД. Еронкина на Остоженке (он был один из немногих военных чинов, не покинувших гибнувшую Москву). Была усилена санитарная служба. Москву разбили на санитарные участки, за каждым из которых был закреплен врач. Открывались дополнительные больницы и карантины. Особое внимание уделялось борьбе с мародерством и грабежами. За хищение имущества из покинутых домов была установлена смертная казнь на месте, жестко контролировался ввоз и вывоз товаров. По окраинам Москвы устраивались карантины со специальными чумными больницами. Первая подобная больница была устроена в Николо–Угрешском монастыре на юге Москвы. Дома, где регистрировались случаи заболевания чумой, заколачивали досками, а на воротах рисовали красные кресты. Под страхом вечной каторги находились те, кто пытался скрыть умерших. Граф Григорий Орлов организовал работы по укреплению застав. Эта мера нужна была не только для контроля за торговлей и миграцией населения, но и для обеспечения жителей Москвы средствами существования. В день платили мужчинам 15 коп., женщинам – 10 коп. Все это позволило остановить чуму в невиданные для того времени сроки. Вскоре эпидемия прекратилась. В память об этом подвиге Екатерина II велела выбить в честь графа Орлова медаль. На медали выгравировано. “Россия таковых сынов в себе имеет”. А ниже: “За избавление Москвы от Язвы в 1771 г.”. Большую роль в ликвидации чумы сыграла самоотверженная деятельность русских врачей, среди них особое место занимают Д.С. Самойлович и А.Ф. Шафонский.