Осмеяние рыцарской литературы и отживших феодальных идеалов в романе Сервантеса «Дон Кихот».

«Дон Кихот» — на это ясно указывает автор в прологе к первой части романа и в заключительных строках его — был задуман прежде всего как пародия на рыцарские романы. Дон Кихот, бедный провинциальный идальго, сведенный сума чтением рыцарских романов и решивший восстановить древний институт странствующего рыцарства, подобно героям рыцарских романов, выезжает на подвиги в честь своей воображаемой «дамы» для защиты всех обиженных и угнетенных в этом мире. Но его доспехи — ржавые обломки воору­жения его предков, его конь — жалкая кляча, спотыкающаяся на каждом шагу, его оруженосец — хитрый и грубоватый местный крестьянин, соблазнившийся перспективой быстрого обогащения, дама его сердца — скотница Альдонса Лоренсо из соседнего села, переименованная безумным Дон Кихотом в Дульсинею Тобосскую. Точно так же пародируются в романе все рыцарские обряды и обычаи: церемония посвящения в рыцари, этикет рыцарского поединка, детали «рыцарского служения» даме (например, когда Дон Кихот приказывает «побежденным» противникам отправиться к Дульсинее Тобосской и предоставить себя в ее распоряжение), или «обожания» ее (самобичевание Дон-Кихота в горах Сьерра-Морены, напоминающее эпизод Прекрасного Скорбника в «Амадисе Гальском»).

Разгоряченное воображение Дон-Кихота заставляет его во всем видеть блистательные авантюры или волшебство, принимать ветряные мельницы за великанов, постоялый двор — за роскошный замок, таз цирюльника — за чудесный шлем, каторжников — за угнетенных рыцарей, даму, едущую в карете,— за похищенную принцессу.

Все подвиги Дон-Кихота, совершаемые им для восстановления справедливости на земле, приводят к совершенно противоположным результатам: пастушок Андрес, за которого Дон Кихот заступился, после его отъезда подвергается еще более жестоким побоям; каторжники, освобожденные им, разбегаются, чтобы сделаться снова бичом общества; нелепое нападение на похоронную процессию заканчивается переломом ноги у ни в чем не повинного лиценциата; стремление помочь испанскому рыцарю, окруженному маврами, приводит к разгрому кукольного театра, на сцене которого это изображалось. Все те, кого Дон Кихот пытается «защитить», молят небо «покарать и уничтожить его милость со всеми рыцарями, родившимися когда-либо на свет». Дон Кихота оскорбляют, бьют, проклинают, над ним издеваются, и, в довершение позора, его топчет стадо свиней. Наконец, измученный морально и физически, рыцарь Печального образа возвращается к себе домой и там, тяжело заболев, перед смертью прозревает: он снова становится доном Алонсо Кихана, прозванным за свои поступки Добрым, отрекается от рыцарских бредней и составляет завещание в пользу племянницы, с оговоркой, что она лишится наследства, если выйдет замуж за человека, любящего читать рыцарские романы.

Сервантес наделил своего героя не только отрицательными, но и положительными чертами, а кроме того, дал ему двойную жизнь — в здоровом и в бредовом состоянии, что делает его почти двумя различными персонажами. Далее, Сервантес дал Дон-Кихоту спутника, который отчасти контрастен ему, отчасти его дополняет. Наконец, что не менее существенно, Сервантес привел Дон Кихота в постоянное и многообразное соприкосновение с реальной жизнью, обрисованной, подобно плутовским романам, в виде серии картин различного рода общественной среды, обстановки или ситуаций, через которые последовательно проходит герой. Благодаря всему этому не только нелепость поведения Дон Кихота выступает отчетливее на фоне реальной жизни, но и самое его поведение становится средством оценки действительной жизни, изображаемой в романе критически.

Испанский литературовед А. Дуран: «Сервантес осмеял в своем романе комически преувеличенное сознание высших классов, противопоставив ему трезвость и рассудительность классов средних и прозаизм простого народа, чей робкий, скрытый, недоверчивый и эгоистический характер сложился под игом деспотизма и инквизиции. Дон Кихот, священник и Санчо Панса образуют единство испанского общества того времени».

Белинский : «Сервантес нанес решительный удар идеальному направлению романа и обратил его к действительности, все лица его романа — лица конкретные и типические. Он более живописал действительность, нежели пародировал устарелую манеру писания романов, может быть, вопреки самому себе, своему намерению и цели».

Прежде всего Сервантес предал в своем романе осмеянию не только рыцарские романы как литературный жанр, но и самую идею рыцарства. Осмеивая рыцарские романы, он боролся со старым, феодальным сознанием, которое подкреплялось ими и находило в них свое поэтическое выражение. Он протестовал в своем романе против всего мировоззрения правящей верхушки Испании, пытавшейся возродить на новых основах «рыцарские» идеи, и в первую очередь против феодально-католической реакции, поддерживавшей эти идеи.

Сервантес осуждает не самого Дон Кихота, наделенного чертами редкого душевного благородства, доброты и рассудительности, а те бредовые рыцарские идеи, которые овладели воображением бедного идальго. Последнее могло случиться лишь оттого, что Дон-Кихот весь устремлен в прошлое, оттого, что он, по выражению Белинского, «лишился всякого такта действительности». Это прошлое — мир рыцарства, который Дон-Кихот пытается восстановить. Он действует слепо, следуя готовым нормам и правилам, отжившим свой век, вычитанным им из старых книг, он не умеет и не хочет считаться с реальными возможностями, с подлинными нуждами и требованиями людей, с действительным положением вещей.

Дон-Кихот в положении «рыцаря» не только комичен, но и социально вреден. Отвлеченность его принципов, отрыв от действительности порождают целый ряд пагубных недоразумений.

В своих авантюрах Дон Кихот не только постоянно терпит неудачи, но и сеет вокруг себя разрушение. Его безумие тем опаснее, что оно заразительно, как это видно на примере Санчо Пансы(т.е. Санчо также начинает верить бредням своего господина).

Показывая анахронизм рыцарских идей и вместе с тем вред их, Сервантес обличает все то, что перекликалось с ними в испанской современности. Характерно, что еще современники видели в некоторых эпизодах и отдельных образах романа намеки на конкретные события и личности того времени. Даниэль Дефо считал, что под видом Дон Кихота Сервантес изобразил злополучного начальника (герцога Медина-Сидонию) «Непобедимой армады», посланной для покорения Англии и потерпевшей страшное крушение.

На первый взгляд Санчо Панса представляет собой полную противоположность своему господину: в то время как Дон Кихот, изнуряя себя физически, жаждет бескорыстно потрудиться на пользу человечества, Санчо Панса прежде всего старается ублажать свою плоть и послужить самому себе. Он больше всего любит поспать и поесть (само имя его выразительно: panza по-испански значит «брюхо»), он хочет стать графом и губернатором, хочет, чтобы жена его Тереса Панса ездила в золоченой карете. Размечтавшись о том, как он сделается властелином, Санчо Панса спрашивает, сможет ли он продать всех своих подданных в рабство и положить денежки в карман. Он весь в практике, в настоящем, в то время как Дон Кихот весь в мечте о прошлом, которое он хочет оживить. Но в то же время между ними есть глубокое внутреннее сходство, делающее их сыновьями одного народа и продуктом одной эпохи.

Судьба их аналогична: оба, увлеченные своими фантазиями, отрываются от семьи и мирной здоровой жизни, чтобы пуститься по свету в поисках удачи, и оба в конце концов исцеляются от своих бредней, убедившись, что они были во власти миражей.

В общем как для Дон Кихота рыцарские затеи, так и для Санчо Пансы его мечты об обогащении—лишь временная заимствованная оболочка, глубоко чуждая их натуре. Оба они — благороднейшие представители испанского народа. Если сумасброд Дон Кихот — носитель самых высоких гуманистических идей, то простодушный весельчак Санчо Панса — воплощение народной мудрости и нравственного здоровья, оба кровно близки друг другу.