Потому что ничего лучше ещё не придумано.

И двое сидят на холме...

(Рэй Брэдбери. Одна-единственная ночь)

Ноябрь.

Дорога.

Серое небо.

Ноябрь.

Дорога.

Серое небо.

Ноябрь.

Дорога.

Серое небо.

Шагаешь, одолеваемый одиночеством, и думаешь. Много. Насыщенно. Всласть.

Шагаешь, отчуждённо, сооружая вокруг себя целый мгновенный мир, Солнечную систему с Солнцем – тобой.

Шагаешь и смотришь. Серость. Тусклость. И грязь. Полуразрушенные дома. Разбитый асфальт. И лужи покрылись инеем...

Множество раз – множество – здесь был. Множество мыслей – множество – рождались здесь. И уже сама мысль об этих прогулках стала воспоминанием. Достоянием мозга.

И более ни с чем мыслей не связано. Более ни с чем не ассоциируется эмоций. Более нет места лучше...

... it’s my space[1]…

Помню, это было летом. Прекрасным, лучезарным летом, когда небо пастельно-голубое, когда почти нет облаков. Когда воздух свеж и прохладен. Когда просто – хорошо.

Всюду отголоски индустриального буйства: зависшие над землёй, разодранные трубы; ржавые столбы и рельсы; почерневшие здания предприятий, изрезанные трещинами, – коробки с выбоинами и дырами; всюду выжженная земля, убитая почва, кирпичное крошево и металлическая стружка...

(Солнце начинает припекать.)

... земля окаменела. Трава высохла. Деревья заражены. Деревья гниют. Почва взорвана ямами, изрыта оврагами, издолблена карьерами.

Болота пенятся. Болота бурлят и зеленеют, покрываются тиной. Красятся радугой бензина...

Горы мусора. Пластик, бумага, металл. Полипропилен. Полистирол. Полиуретан.

Уничтоженная природа. Уничтоженная, лишь с единственными остатками зелёной растительности: трава и листья, цветы...

Это было летом...

Бугор.

Огромный холм, гора, возвышающаяся над проезжей частью. С противоположной стороны – завод и «убитое» им озеро; с противоположной стороны – ржавая конструкция изломанных теплотрасс.

Ты стоишь на вершине бугра и смотришь на всё это великолепие: тишина, тончайшее голубое небо, спокойная вода, утки...

А за твоей спиной простор. Простор для детского мечтания, для детского мозга. Простор для веселья и блуждания. Для изучения развалин и руин...

Ты бродишь по этим пустошам с другом и кажется лишь единственно, что более нет ничего. Мир ужался. Сузился до размеров твоего взгляда. И нет ничего другого. Вы одни во Вселенной... на своей личной планете... планете пейзажа постапокалипсиса...

Ты карабкаешься. Лазаешь. Говоришь. Смеёшься. И «собираешь» всякий бред с тем, кто делит с тобою этот мир, несёшь чушь. И неистово этому рад, этому веселью, детскому, бессмысленному одурению...

... Стоишь и обозреваешь этот пейзаж упадка. Но – чёрт возьми! – он завораживает. Своей порочностью, убийственным уничтожительством, дичайшим непотребством, этим сказочным ублюдством...

... ты нагулялся. И уже готов к спуску с «горы». Но веселье должно продолжаться...

Друг подбивает тебя на быстрый спуск.

С самой вершины.

Просто скатиться по склону...

И ты катишься. Спотыкаешься о камень. Меняешь угол по отношению к бугру. Угол становится чересчур остр.

И –

ты...

падаешь.

... Проезжают автомобили. Город шумит. Но ты в вакууме...

За тобою тянется шлейф отчуждения. Одиночество объемлет. И от него тошно...

Но прогулка эта прекрасна. С души падает груз. Он больше не душит и не давит горло.

Шаг за шагом. Всё дальше и дальше. Дома сменяются домами. И мысли мыслями.

... Кубарем! Кувырком!

Ужас!

Но большего блаженства ты никогда не испытывал...

Всё с ног на голову. Кувырком. Чёрт знает как!

Мир вокруг переворачивается, а происходящее замедляется. Ты не чувствуешь боли (но должен)... это должно кончится быстро (но тянется целую вечность)... ты чувствуешь удивительную лёгкость, неимоверное наслаждение. Всё вертится. Кружится. Беспредельное счастье. Колоссальная эмоция...

Всё будто во сне: пространство переворачивается, искажается и растягивается... ты невесом – и плывёшь в этом густом воздухе в абсолютной гармонии, в абсолютном забытьи... Бесконечное свободное падение в красочную густую пучину...

Вниз...

Ещё и ещё...

Только бы не свернуть шею!

А в голове одна-единственная мысль... этого просто не может быть! Мне это снится. Да. Именно так. Иного и быть не может...

Но всё это реальность, проникновенная, одуряющая – реальность.

Это было колоссально! Космически! Вселенски!

Просто ядерно...

... ты наконец приземляешься. Твой друг кидается к тебе, в ужасе, с дрожащим голосом. Но тебе не больно – тебе беспредельно хорошо: и ты смеёшься, во всё горло, во весь голос – чёрт возьми! – это кайф...

Ты лежишь на траве и смотришь в небо. В твоих волосах земля. В твоих ушах, на лице, на одежде – в общем, ты весь чёрный, грязный, помятый... но довольный...

И через многие годы ты с доброй улыбкой вспоминаешь: жёлтый сухостой, выжженные земли, заброшенные амбары, пробитые стены и пробитый бетон, трубы и дым – и всё это покажется сном. Ты вспомнишь ржавые рельсы, чёрные трубы... и сорный бугор.

Тебе одиноко. И ты бежишь от этого одиночества, оставаясь наедине с собой, гуляя и ещё более отстраняясь от мира, но – парадокс – тягостное чувство перестаёт бушевать и хватать за глотку, оно замолкает. Прогулка, улица и воздух очищают тебя. Спокойный моцион разряжает. Освобождает...

Твой мир состоит из множества людей, из множества знакомств, из множества дружб и объятий, но ты – одинок... Твой мир – динамика, но более он – статика...

Мы живём на разных планетах. У нас свои пространства. И встречаемся мы, лишь выстроившись в единую линию, – встречаемся в парад планет. Периодом в несколько тысяч – «ядерных» – лет...

Будем глядеть вдаль, на городские огни, и думать о том,

что испокон веков люди вот так же поднимались на холмы,

потому что ничего лучше ещё не придумано.

(Одна-единственная ночь)