Внутригрупповых конфликтов

ГРУППОВОЙ КОНФЛИКТ

Понятие социальной группы

В настоящее время на нашей планете проживает более 7 миллиардов человек. Это огромное количество индивидов объединено более чем в две сотни национально-государственных образований, около20 миллионов экономических организаций и сотни миллионов других больших и малых социальных групп, будь то семья, религиозная секта, сельский сход или политическая элита. Отношения между ними (и внутри этих групп) заведомо не могут быть бе­зоблачными. Причин для возникновения конфликтов между социальными груп­пами великое множество: ограниченность ресурсов, высота социального ста­туса, навязывание социокультурных ценностей и др. Разворачиваются ­групповые конфликты примерно по тому же сценарию, что и межличностные. Однако сам факт вовлеченности в конфликты больших групп людей суще­ственно видоизменяет как механизмы их появления, так и режимы протека­ния, не говоря уже о масштабах последствий.

Каждый из нас непременно является членом сразу некоего множества социальных групп, которое к тому же переменчиво (меняются возраст человека, его убеждения, размер его собствен­ности; нынче ведь даже пол человека можно поменять). А по­скольку интересы различных групп, как правило, не совпадают, и отношения между ними конфликтны, то любой индивид на про­тяжении всей жизни постоянно оказывается втянутым во многие большие и малые, серьезные и несерьезные групповые кон­фликты.

Справедливости ради надо сказать, что групповые конфликты менее распространены в общественной жизни, чем межличностные. Однако групповые конфликты всегда более масштабны и тяжелы по своим последствиям. Практически каждый из нас в своей профессиональной деятельности или в любом другом групповом взаимодействии, будь то студенческая группа или иная социальная общность, может быть вовлечен в групповой конфликт. Опасность таких конфликтов заключается в том, что они часто возникают из-за амбиций лидеров, бывших руководителей и т. д.

Наш жизненный опыт свидетельствует: конфликтуют между собой не только индивиды, но и социальные группы, малые и большие. Разновидностей таких групп в обществе ог­ромное множество.Из объективно складывающихся социальных общностей обычно выделяют:

– группы, возникающие на основе разделения труда (соци­ально-профессиональная дифференциация людей);

– группы, основанные главным образом на различии их от­ношения к средствам производства (классы);

– группы, основанные на базе общности языка, территории, культурных особенностей (этносы, нации);

– социально-демографические группы (дифференцируются по полу, возрасту, семейному положению);

– территориальные группы (город, село, регион) и т. д.

Немало социальных групп возникает и благодаря сознатель­ным, целенаправленным усилиям людей: политические партии, профессиональные союзы, молодежные объединения, религиоз­ные конфессии и т. п.

В социологическом обиходе понятие группы зачастую употребляется в разном значении, что во многом задается контекстом рассмотрения проблемы. Так, выделяют малые группы (первичные), главным признаком которых выступает непосредственное устойчивое личное общение ее членов. Наряду с этим используется понятие «социальная группа», распространяемое на неопределенно большие общности людей – «совокупность людей, имеющих общий социальный признак и выполняющих общественно необходимую функцию в общей структуре общественного разделения труда и деятельности» [1]. При такой трактовке понятие группы распространяется на классовые, этнические, конфессиональные, профессиональные и иные общности. Если попытаться выделить некоторый содержательный инвариант, свойственный в той или иной мере всем этим общностям, то выступают следующие признаки социальной группы:

– общность или близость статусных позиций;

– общие надличностные цели и интересы (разной степени осознанности), выступающие интегратором группы;

– групповые нормы и стереотипы поведения;

– общее символическое пространство, включающее общезначимые для данной группы смыслы деятельности, жизненно-стилевые характеристики, язык;

– механизмы групповой идентификации, формирующие самотождественность группы, осознание отличности от других, чувство «Мы».

На последнем признаке необходимо остановиться более подробно, поскольку эти механизмы оказывают существенное влияние на конфликтное групповое поведение. Сам процесс групповой идентификации и формирования группы предполагает явную или неявную оппозицию «Мы» – «Они». В рамках этого процесса можно выделить несколько стадий.

1. Формирование модели социального пространства: определение системы его координат («верх» – «низ»), зонирование социального пространства («свое» – «чужое») и определение границ различных зон. При этом определяется место своей группы в социальном пространстве и ее гипотетические роли (миссия). (Примером может служить марксистский анализ буржуазного общества и теория классовой борьбы).

2.Дифференциация социального пространства. На этой стадии происходит разделение на «Мы» и «Они» и обозначаются приоритетные интересы своей группы и точки согласия и разногласий с другими. Разные внешние группы могут выступать по отношению к «своей» в разных качествах. Какие-то группы могут быть «позитивными референтами», на которые ориентируются, модели поведения которых заимствуются, другие – объектами конкуренции, третьи – врагами, объектами ненависти и агрессии.

3.Конструирование социального статуса группы и установление характера взаимодействия внутри группы и с другими группами. Процесс конструирования статуса предполагает самономинацию группы. Уже в этом проявляется действие эффекта ингруппового фаворитизма, происходит возвышение своей группы, так, в некоторых культурах этноним совпадает с понятием «человек», следовательно, остальные – не вполне люди (оппозиция «эллины» – «варвары» свойственна не только древним грекам). Большую роль в конституировании статуса группы и ее идентификации играет идея общности, в частности, общности происхождения, обосновываемая сначала мифологией, затем исторической наукой и идеологией.

4. Конструирование социальных фильтров и механизмов закрытия группы. Социальные фильтры предназначены для обеспечения отбора «достойных» членов. Функцию фильтров могут выполнять различные значимые признаки: язык, антропологические признаки, специфические знания и квалификационные качества, обладание определенными ресурсами (например, имущественный ценз), имиджевые характеристики и т. п. Эти же признаки могут выполнять функцию механизмов закрытия группы, препятствующих проникновению нежелательных элементов и изгоняющих из группы нарушителей порядка.

5. Формирование групповой субкультуры и установление устойчивой структуры взаимодействия между членами группы. На этой стадии окончательно конституируются те характеристики социальной группы, о которых говорилось выше: цели и интересы, нормы и стереотипы поведения и пр. Возникает и более или менее оформленная инфраструктура, модель организационного порядка, задающая формы взаимодействия внутри группы и с внешними группами.

Таким образом, вероятность конфликта уже заложена в особенностях формирования социальных групп, поскольку процесс формирования с необходимостью предполагает разделение на «своих» и «чужих».

Групповой конфликт можно определить как силовое динамическое взаимодействие между социальными общностями (или внутри таких общностей между подгруппами), обусловленное несовпадением объективных надличностных целей и интересов, диссонансом ценностных ориентаций, борьбой за ресурсы или статусное доминирование.

Пространство группового конфликта включает в себя элементы, различающиеся по степени вовлеченности в конфликт. Так, можно выделить:

1) первичные группы, чьи цели и интересы действительно, или как им кажется, несовместимы. Эти группы находятся в прямом противоборстве. Каждая из этих групп может быть в большей или меньшей степени организованной и состоять из меньших групп со своими интересами и степенью участия в конфликте (субгруппы);

2) вторичные группы, имеющие свой интерес в исходе столкновения, но не стремящиеся к непосредственному включению в борьбу. Но при эскалации конфликта вторичные группы могут превратиться в первичные;

3) «третьи силы», имеющие свой интерес в разрешении конфликта и выполняющие провокативные (стимулирующие) или стабилизирующие функции.

Каждая из таких групп обладает различными возможностями, разным потенциалом действия или различной силой.

По мнению Л. Кригсберга, термин «сила» относится к индивидуальному или групповому использованию, а также в качестве негативных санкций (принуждение) для побуждения других действовать так, как этого желают владельцы силы.

Сила может быть определена как:

– возможность причинения ущерба за счет каких-либо санкций;

– возможность вознаграждать других за согласие и подчинение;

– возможность призывать власти.

Источниками силы группы могут выступать, помимо личностного потенциала членов группы, материального потенциала и социальных ресурсов (о них говорилось выше), и другие виды ресурсов. К основным из них относятся:

1. Формальная власть (например, в рамках организации), выражающаяся в легитимизированной возможности навязывания своей воли другим.

2. Контроль над дефицитными ресурсами.

3. Возможность использования организационной структуры, правил, предписаний.

4. Контроль над знаниями и информацией.

5. Контроль над символическим пространством взаимодействия и управление значениями.

В ходе развертывания и эскалации конфликта на отдельных его этапах сила может быть приложена различным образом. Существует тактика прямого использования силы, предполагающая применение физических, экономических, политических и иных ресурсов для принуждения другой стороны к подчинению. В некоторых ситуациях, когда прямое силовое воздействие невозможно, применяется тактика угроз – сообщение о потенциальном использовании прямой силы. Угрожающая сторона демонстрирует свои ресурсы (иногда завышая их) и возможности их применения. Наконец, сила может быть использована в непрямой или скрытой форме, когда оппонент не ожидает удара или не знает о действиях противоположной стороны. Может ли среднестатистический человек оказать значи­мое влияние на протекание конфликтов? По большей части – нет (если только он не выбьется в какие-нибудь лидеры). Но и укло­ниться от них он тоже, к несчастью, никак не может. Частичным утешением в такой ситуации может стать хотя бы понимание того, что происходит: откуда «растут» межгрупповые конфликты и почему они неизбежны?

Современная конфликтология накопила некоторые знания по этому вопросу, правда, надо признать, в основном они заимство­ваныиз социальной психологии и социологии. Исходную про­блему этого раздела конфликтологического знания можно сфор­мулировать так: совпадают ли по сути своей или же принципиально различны природа и механизмы конфликтов межличностных и меж­групповых?

Ответ на этот вопрос неоднозначен. Конечно, проще всего считать, что составляющие всех конфликтов одинаковы, будь то спор мировых держав за военное превосходство, тяжбы наемных работников с предпринимателями или скандал в благородном семействе. И в самом деле, источники конфликтов удручающе однообразны: все те же вековые споры о распределении дефицитных ресурсов, власти, престижных социальных ролей и т. д. И структура всех этих конфликтов схожа (субъекты, отношения, объект), и динамика их содержит общие показатели. Но если у них так много общего, можно ли модели межличностных конф­ликтов распространять, хотя бы и с оговорками, на конфликты межгрупповые? Вот на этот вопрос следует ответить категорически: нет. Причем не потому только, что субъекты у этих конфликтов разные (группы-то в конечном счете тоже состоят из индивидов). А главным образом потому, что при объединении ин­дивидов в группуих поведение радикально меняется.

Специфические особенности

Межгрупповых конфликтов

 

Вместе мы думаем, чувствуем, а соответственно, и ведем себя совершенно по-дру­гому, нежели в одиночку. Любовь и ненависть усиливаются, суждения становятся более категоричными, а действия – решительными (как известно, «на миру и смерть крас­на»).

При этом знак таких действий вовсе не всегда является положительным. «Психология толпы» (Г. Дебон, Г. Тард) весьма выразительно описала феномен регрессии, при котором человек в наэлектризованной толпе превращается в легко внушаемого примитива.

Но дело не только в «толпе».Так называемое «массовидное поведение» людей, при котором нет непосредственного физи­ческого контакта, а есть лишь ощущение принадлежности к ка­кой-либо большой группе, также строится по другим законам, нежели одиночные действия индивида.

Меняется даже восприятие поведения других людей. Пред­ставьте себе человека, таскающего, например, по Москве плакат с надписью «Вся власть – Федеральному Собранию!». Большая часть прохожих наверняка сочтет его ненормальным. Но если то же самое сделают одновременно несколько тысяч человек, это уже не безумие, а вполне вменяемая акция – политическая де­монстрация, относиться к которой следует уважительно.

Появление у включенных в группу людей как бы новых ка­честв – твердо установленный социальной психологией факт. Процесс этот объективный, он происходит помимо воли и со­знания самих индивидов.

Все это заставляет предположить, что межгрупповые конфликты должны находиться в зависимости от множества дополнительных факторов,не присутствующих в кон­фликтах межличностных.

Следовательно,в их формировании и раз­витии должен наблюдаться ряд существен­ных особенностей, свойственных только им. Что же это за особенности? Перечислим:

– объективный характер развертывания;

– способность вовлекать в «силовое поле конфликта» массы людей, независимо от их желания и даже осознания сути и целей конфликта;

– институциализация конфликта;

– наличие структурного насилия;

– при разрешении конфликтов преобладает направленность на институциональные изменения, а не на изменение по­ведения участников;

– появление дополнительных источников конфликта в виде самой принадлежности к той или иной социальной группе;

– заведомо большие издержки существования и разрешения конфликтов;

– существенно большая инерция сохранения конфликтной ситуации, даже если ее основания угасают. Рассмотрим вышеперечисленные особенности более детально.

1. Объективность межгруппового конфликта означает, что он имеет собственную логику возникновения и развертывания, прак­тически не зависящую от сознательных устремлений людей, хотя и реализуемую через их сознательную деятельность. Ведь само появление больших социальных групп (классов, сословий, на­ций) есть процесс объективный. Они возникают вследствие эволюции общества как целого. Будучи саморегулирующейся си­стемой, общество стихийно ищет и находит достаточно эффек­тивные механизмы своего развития: разделение труда, частную собственность, политическую и правовую организацию жизни и т. д. Запуск этих механизмов социального развития и дифферен­цирует общество, «создает» социальные группы. Сей процесс общественным сознанием не контролируется, а лишь фиксиру­ется постфактум.

2. Кроме того, всякое новое поколение людей застает уже сло­жившуюся социальную дифференциацию и вынуждено прини­мать ее как объективную данность.Она, естественно, конфликтогенна. Но поскольку конфликты эти разворачиваются на уров­не общества в целом, они вовлекают в свою орбиту всех без исключения. Групповая принадлежность индивида (по факту рож­дения в определенной семье, на определенной территории, по цвету кожи, полу, наличию способностей и пр.) принудительно ставит его в позицию участника того или иного межгруппового конфликта. Выйти или устраниться от него нельзя.

Стоит нам только появиться на свет, как мы тут же оказыва­емся гражданами какого-либо государства, которое вправе рас­сматривать нас как народонаселенческий ресурс в конфликте с другим государством. Или, допустим, в зрелом возрасте мы ре­шили не участвовать в «политических играх» и не ходить на вы­боры. Но это тоже оказывается одной из возможных позиций в политическом конфликте, на которую рассчитывают и которую используют в своих целях серьезные политические игроки.

Вот и получается, что сотни миллионов людей помимо своей воли обнаруживают себя втянутыми в гонку вооружений сверх­держав; миллиарды людей, о том даже не ведая, участвуют в межцивилизационных конфликтах (Восток – Запад); и уж конечно, каждый из нас объективно оказывается «без вины виноватой» стороной множества не столь глобальных, так сказать, «местных» межгрупповых конфликтов.

3. Прежде чем перейти к понятию институализации конфликта, обратимся вначале к самому понятию социальных институтов. Под социальными институтами (от лат. institutum – уста­новление, учреждение) понимают устойчивые, стабильные фор­мы общественных отношений, порождающих комплекс органи­заций и учреждений, располагающих определенными социальны­ми ресурсами и выполняющих конкретные функции (государство, суд, армия, церковь). В то же время это и способ организации разных видов деятельности, подразумевающий наличие опреде­ленных стандартов, привычных форм поведения. Поскольку межгрупповые конфликты (экономические, политические, этни­ческие) постоянны, они неизбежно институциализируются. То есть происходит как бы «отвердевание» конфликтных отноше­ний, «отливка» их в прочную и стабильную форму.

Одновременно появляются определенные правила, нормы, стандарты поведения конфликтующих сторон, которые делают его предсказуемым и не слишком разрушительным. Так, в эко­номической сфере во многих странах принято ежегодно перезак­лючать трехстороннее соглашение между правительством, пред­принимателями и профсоюзами о взаимоприемлемых пределах повышения заработной платы, об улучшении социального обес­печения и т. д. Коллективный договор между работниками и адми­нистрацией также можно рассматривать как форму институциализации трудового конфликта, с помощью которой цивилизо­ванно определяются дозволенные границы конфликтного взаимодействия.

4. Множество межгрупповых конфликтов может быть отнесе­но к разряду структурных,ибо их существование порождено воз­действием как на индивидов, так и на целые социальные группы различных социальных структур (финансовых и политических элит, структур власти, средств массовой информации и т. п.). Дав­ление, которое они оказывают на общество, по своим послед­ствиям сравнимо с прямым физическим насилием. (Допустим, молодой человек не желает служить в армии по религиозным убеждениям, а закон ему этого не позволяет). Но проявляется оно, как правило, скрыто, косвенно: через неравное распределе­ние ресурсов, недоступность власти, сокрытие или искажение важной для общества информации, навязывание ему неадекват­ных целей (вроде защиты интернационального долга по всему миру) и т. д.

Основой структурного насилия является прежде всего нерав­ный обмен, в результате которого верхние социальные слои получают значительно больше благ и возможностей, чем остальные. Таковы, например, российские экономические реформы 90-х го­дов. Разгосударствление собственности было проведено таким образом, что практически вся она оказалась в руках весьма не­значительной группы лиц, имевших доступ к власти или распо­ряжению различными материальными ресурсами. При этом пря­мого насилия было не так много. Почти все осуществлялось в рамках законов о приватизации. То есть фактически сами соци­альные структуры (институты) власти и управления крупными предприятиями оказались невольным источником обогащения одних групп и обнищания других.

И дело не в том, что сами структуры были плохи, а в том, как они использовались.

Структурное насилие опасно тем, что оно, как правило, не осознается именнокак насилие, причем ни одной, ни другой из противостоящих сторон. Неравное распределение благ обычно подается как результат игры стихийных рыночных сил, неравен­ство в реализации жизненных шансов списывается на различия в способностях, а манипулирование сознанием прикрывается сво­бодой слова.

Структурное насилие зачастую бывает повинно и в том, что провоцирует уже прямое насилие – как со стороны власть иму­щих, способных мобилизовать государственный репрессивный аппарат для проталкивания своих интересов, так и со стороны «ущемленных» групп, время от времени устраивающих социальные беспорядки.

Современное обществоне может быть однородным, не струк­турированным. Ведь это способ его функционирования. Но за существование крупных устойчивых социальных структур оно вынуждено расплачиваться повышенной межгрупповой конф­ликтностью.

Такие особенности межгрупповых конфликтов, как институциализация и структурное насилие, свидетельствуют, чтоих ис­точники смещаются от личности к социальным институтам и нормам.

Глобальными причинами социальных конфликтов, сле­довательно, признается невозможность для социальных групп удовлетворять свои потребности и интересы в рамках существу­ющих норм и институтов. Отсюда современная конфликтология делает вывод: при разрешении межгрупповых конфликтов главные усилия должны направляться не на изменение поведения участников, а на трансфор­мацию социальных институтов, традиционных систем власти и т. д. Это еще одна важнейшая особенность межгрупповых кон­фликтов.

Механизмы возникновения

Межгрупповых конфликтов

Вся человеческая история есть история межгрупповых конф­ликтов: политических, национальных, религиозных и пр. Даже представить себе бесконфликтную историю невозможно. Фанта­зия отказывает. Отсюда наш здравый смысл делает вывод, что конфликты неизбежны. Они есть способ развития человечества. Но вот любопытный вопрос: когда конфликтов было больше – в варварскую и жестокую старину или в современном цивилизо­ванном мире? По логике вещей ответ может быть только один: разумеется, в сегодняшнем мире конфликтов должно быть боль­ше. Во-первых, потому что практически любое нынешнее обще­ство гораздо более разнородно, дифференцированно, чем про­шлое. Социальная структура на основе разделения труда услож­няется, различных социальных групп образуется много больше и, значит, вероятность конфликтов между ними чисто математи­чески должна возрастать. Во-вторых, и, наверное, это главное, неуклонно растет население Земли, а количество биоресурсов, потребных для нашего существования, ограничено – биосфера не резиновая. Поэтому конкуренция за дефицитные ресурсы не­избежно увеличивается, множа количество конфликтов.

С другой стороны, раз человечество в целом прогрессирует, то вместе с нарастанием количества конфликтов должны отла­живаться, технологизироваться и способы их регуляции. Им, по идее, следует становиться более цивилизованными, рациональ­ными. О степени совершенства методов разрешения конфликтов можно судить поих последствиям. Но странная вещь – если взять наиболее острые межгрупповые конфликты (военные), то по количеству жертв последнее столетие просто не имеет себе равных в истории. Люди с невиданным доселе энтузиазмом ис­требляют друг друга и никак не могут остановиться. И, что более всего озадачивает, – в этом не видно никакого рационального смысла. Человек ведь существо вроде бы разумное. Почему же такой безумный вид имеет его сегодняшняя история?

Со времен Просвещения (XVII–XVIII вв.) мы привыкли счи­тать, что при благоприятных социальных условиях и соответству­ющем воспитании человек – вполне разумное и доброе суще­ство. Но кто ж тогда несет ответственность за все злодейства истории? Как правило, это некие анонимные «другие» – госу­дарство, тираны, деспоты, тоталитаризм, административно-ко­мандная система, олигархи и т. д. Большинство же людей вполне безгрешны и не отвечают за бесчисленные жертвы репрессий, войн, экономические кризисы, ухудшение экологии и прочие негативные явления.

Но тогда, между прочим, выходит, что большинство из нас – просто взрос­лые дети, которые не ведают, что творят. А всей историей заправляют так называемые «сильные личнос­ти», по большей части злодеи.

Вряд ли мы согласимся с такой уничижительной оценкой наших возможностей. Но тогда при­дется признать наличие каких-то скрытых, неочевидных факто­ров, закономерностей, мотивовнашего поведения, которые «под­ливают масло» в огонь социальных конфликтов.

Поиском таких закономерностей в XX в. активно занималась социальная психология. Ей удалось открыть ряд интересных яв­лений межгруппового взаимодействия, с помощью которых су­щественно прояснилась и природа межгрупповых конфликтов.

Мы уже говорили о том, что при объединении индивидов в группу их поведение серьезно меняется. Социальная психология обнаружила множество факторов воздействия группы на индивида, деформирующих его поведение[2]. Вих числе:

– социальная фасилитация;

– социальная леность;

– деиндивидуализация;

– групповая поляризация;

– огруппление мышления;

– групповой фаворитизм;

– групповое давление и т. д.

Эти характеристики влияния групп означают следующее.

1. Социальная фасилитация (от англ. facility – легкость, благо­приятные условия) – эффект усиления доминирующих реакций в присутствии других.То есть даже простое присутствие кого-либо другого может повышать энергичность наших действий (в том числе и конфликтных). Так, школьник перед классом выжи­мает из силомера несколько больше, чем в одиночку. Обучение простым навыкам в группе, как правило, идет успешнее и т. д.

Но феномен сей неоднозначен. Не случайно в его определе­нии присутствует словосочетание «доминирующая реакция». Это означает, что присутствие других положительно сказывается на решении индивидами простых задач (в которых доминирует пра­вильный ответ). Решение же задач сложных, напротив, затрудня­ется присутствием других людей. Но в любом случае поведение индивида изменяется.

2. Социальная леность – тенденция людей уменьшать свои уси­лия, если они объединяются с другими для достижения общей цели, но не отвечают за конечный результат. Экспериментально проверено, что при перетягивании каната участник группы раз­вивает существенно меньше усилий, чем если бы он тянул в оди­ночку. Правда, и здесь есть обратное правило: коллективность усилий не приводит к их ослаблению, если общая цель необык­новенно значима и важна или если известно, что индивидуаль­ный результат может быть определен. Только в этих случаях можно смело утверждать, что «в единстве – сила».

3. Деиндивидуализация – утрата индивидом в групповых ситу­ациях чувства индивидуальности и сдерживающих норм само­контроля. Обезличенность, анонимность индивида в группе мо­гут «отпускать социальные тормоза».Чем больше группа, тем сильнее деиндивидуализация и тем вероятнее проявление актов насилия, вандализма и прочих асоциальных действий.

4. Групповая поляризация – вызванное влиянием группы уси­ление первоначального мнения индивида, склонного принять рискованное или, наоборот, осторожное решение. Групповое обсуждение не усредняет мнений индивидов, а напротив, сме­щает их к одному из возможных полюсов. Если группа людей изначально настроена, допустим, вложить деньги в какое-либо рискованное предприятие, то после дискуссии на данную тему это стремление только усилится. Свойство группы поляризовать имеющиеся тенденции может приводить и к усилению агрессив­ных намерений группы.

5. Огруппление мышления – тенденция к единообразию мне­ний в группе, которая часто мешает ей реалистично оценивать противоположную точку зрения.

6. Групповой фаворитизм – предпочтение своей группы и ее членов только по факту принадлежности к ней. Подобная при­страстность выявлена у людей всех возрастов и национально­стей. Правда, в культурах коллективистского толка она меньше, чем в культурах индивидуалистического плана.

7. Конформизм как результат группового давления – тенденция изменять поведение или убеждения в результате реального или воображаемого воздействия группы. Если нам, к примеру, пред­ложат сравнить длины двух отрезков (один из которых немного короче другого), то в одиночку мы уверенно дадим правильный ответ. А вот если несколько человек вокруг нас будут утверждать нечто прямо противоположное, мы очень сильно задумаемся, и вероятность того, что наш ответ будет правильным, снизится про­центов на 40 (как это показано в классических экспериментах аме­риканского психолога Соломона Аша). С более сложными и важ­ными идеями мы, быть может, поупрямимся больше, но избежать группового давления вообще, конечно, не сможем в принципе.

Все эти характеристики группового поведения людей подтвер­ждены экспериментально. Следовательно,их обоснование мож­но считать достаточно надежным. Правда, если строго подходить к этой проблеме, надо отметить, что все эти факторы группового влияния экспериментально зафиксированы только для относи­тельно небольших групп. Безоговорочное распространение их на группы большие (нации, классы – с ними-то как эксперименти­ровать?) уже не может быть стопроцентно надежным. Но в том, что отмеченные факторы в той или иной степени проявляются и на уровне больших социальных групп, трудно сомневаться.

Почему, например, не оправдался популярный в свое время марксистский тезис о том, что передача частных фабрик и заво­дов в общественную собственность приведет к невиданному по­вышению производительности труда? Ведь рабочие станут хозяе­вами и будут трудиться на себя, а не на буржуина-эксплуататора. Это должно повысить их заинтересованность в конечном резуль­тате. Однако все получилось наоборот. И, наверное, не в после­днюю очередь потому, что в итогах работы фабрики индивиду­альный вклад отдельного работника совершенно растворяется, он не виден и, соответственно, не мотивирует рабочего пережи­вать за все предприятиекак за свое собственное. А в таких усло­виях, мы знаем, усилия людей уменьшаются. Конечно, это не единственный фактор неудачи марксистской идеи обобществле­ния средств производства, но и он наверняка сыграл свою роль. Или другой пример. Как не увидеть феноменов «огруппления мышления» и «деиндивидуализации» в фактах массовой поддер­жки тоталитарных политических режимов XX века?

Так что факторы группового влияния на индивидуальное поведение существуют, и игнорировать их при объяснении соци­альных взаимодействий сегодня уже нельзя. Но какое отноше­ние они имеют к межгрупповым конфликтам? Самое непосред­ственное. Будучи скрытыми, неосознаваемыми напрямую фак­торами нашего поведения, они мешают как следует рассмотреть и понять истинные причины межгрупповых конфликтов, порождая так называемую межгрупповую враждебность, которая во мно­гих случаях выглядит самопроизвольной, возникающей как бы «на пустом месте». Во многих социально-психологических экс­периментах было выразительно показано, как быстро и легко две группы совершенно миролюбивых, «нормальных» людей превра­щаются в яростно непримиримых соперников, для которых все средства хороши ради победы над конкурентом.

4.4. Межгрупповые конфликты:

Критерии дифференциации

Видов межгрупповых конфликтов существует большое количество. В этой главе мы рассмотрим самые важные из них. Наверное, все помнят хрестоматийно знаменитый «посыл» Л.Н. Толстого к «Анне Ка­рениной»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Несчастливы они, наверное, потому, что не могут разрешить свои конфликты. Но почему же все-таки «по-своему», если конфликты одни и те же? Да потому, видимо, что одинаковые по своему ме­ханизму конфликты могут происходить на разных уровнях «семейного бытия» и по-разному переживаться людьми. Все социальные группы тоже конфликту­ют «по-своему». Особенности межгрупповых конфликтов зависят от размера группы, ее организованности и сплоченности, сферы развертывания конф­ликта, его предмета и т. д. Знание этих особенностей важно для конфликтологии, поскольку в ее задачи входит составление рекомендаций по разрешению конфликтов. А их действенность в немалой степени зависит от учета специфи­ки конфликтов. Видов межгрупповых конфликтов очень много. Единого способа классификации конфликтов пока так и не сложилось, поскольку слишком много существует осно­ваний для их подразделения, при этом каждое из них имеет право на существование.

Для межгрупповых конфликтов наиболее простыми и рациональными представляются два критерия их дифференциации: 1) по субъектам и 2) по объекту конфликта. Ведь любой конфликт, в том числе и межгруппо­вой, – это, прежде всего, отношение между противоборствующими сторонами. А общественные отношения именно так и классифици­руются в социальных науках: по субъекту (кто вступает в отноше­ния) и по объекту (по поводу чего данное отношение возникает).

Причем два указанных ряда отношений хотя и различны, так как выделены по разным основаниям, но могут и взаимопересекаться. Классовые отношения, например, ясно отсылают нас к первому основанию: кто, какие именно социальные группы со­относятся. Но если поинтересоваться сутью классовых отноше­ний и спросить, какого типа эти отношения – экономические, политические или идеологические, – ответ будет комплексным – и те, и другие, и третьи. Ведь отношения между классами скла­дываются и по поводу собственности на средства производства (экономические), и по поводу завоевания государственной влас­ти (политические), и в части отстаивания идеологических ценно­стей.Или национальные отношения. Название свое они получа­ют по субъекту (соотносятся нации), а содержание – по объекту, т. е. по поводу чего они складываются. Если национальные группы делят материальные ресурсы, отношения между ними становятся экономическими, если власть и территорию, – политическими и т. д.

Та же история и с межгрупповыми конфликтами. Их можно формально разделять по субъектам конфликтных отношений. Кто, собственно, конфликтует: классы, сословия, нации, профессио­нальные группы, отраслевые, территориальные, элитные, демог­рафические и пр. Получится соответствующая группировка кон­фликтов:

– классовые;

– сословные;

– национальные;

– территориальные;

– социопрофессиональные;

– элитаристские;

– поколенческие (отцы и дети);

– родовые или клановые и т. д.

Но содержание этих конфликтов задают не группы как тако­вые, а то, что их разделяет, то есть объект конфликта. А в качестве его, как мы помним, выступают, в основном, 1) ресурсы, 2) статус и 3) ценности. Соответственно, получаем три главных типа конф­ликтов между любыми группами в трех основных сферах челове­ческой деятельности:

1) социально-экономические (делятся ресурсы);

2) политико-правовые (делятся власть и влияние);

3) духовно-идеологические (навязываются свои ценности). Внутри каждого из этих видов конфликтов далее можно вы­делять внутренние градации по самым различным основаниям:

– по степени проявленности (явные и скрытые);

– по степени осознанности (осознанные адекватно или не­адекватно);

– по характеру целей (конструктивные и деструктивные);

– по итогам для каждой из сторон (конфликты с «нулевой суммой» – выигрыш – проигрыш, или с «ненулевой сум­мой» – выигрыш – выигрыш);

– по степени однородности участников (гомогенные и гете­рогенные);

– по степени структурированности и институциализации (пол­ностью или частично);

– по способам регулирования (управление, согласование, раз­решение) и пр.

Как мы видим из вышеприведенных вариантов, таковых существует достаточно большое количество. Очевидно, что на данном этапе развития конфликтологического знания вряд ли может быть создана единая общепринятая типология (если она вообще возможна). Эта ситуация порождает определенные сложности для анализа тех или иных конфликтов. Однако надо заметить, что развитие любого межгруппового конфликта подчиняется единой логике, что в некотором смысле снимает проблему отсутствия единой типологии.

Как отмечалось выше, межгрупповой конфликт задает границы между группами через усиление самосознания и самоидентификацию членов конфликтующих групп. Соответственно, ослабление конфликта ведет к снижению уровня идентичности. Поэтому зачастую лидеры группы искусственно поддерживают конфликтную напряженность и антагонизм для усиления сплоченности.

Межгрупповые конфликты по-разному развертываются в различных социальных системах. В закрытых системах, например, в индийском кастовом обществе, где социальная мобильность практически исключена, кастовое деление легитимизировано, и представители низших каст не думают об изменении своего статуса или о подражании поведению высших каст. Поэтому межгрупповые конфликты в этой системе достаточно редки, поскольку враждебность между кастами, поддерживающая границы, не перерастает в открытое противоборство. Неудовлетворенность своим положением может переноситься на какие-либо третьи группы (например, индусы и мусульмане).

По-иному развертывается конфликтное противостояние в открытых системах с высокой степенью социальной мобильности. Как отмечалось выше, отношение к «внешним» группам в таких социальных системах может реализовываться по разным сценариям: объект подражания, объект конкуренции, объект агрессии. Конечно, между статусными группами могут существовать открытые конфликты и враждебность, но даже в этом случае представители низших слоев конкурируют с высшими классами и претендуют на членство. Поскольку мобильность в таких системах институциализирована, преобладают не приписываемые, а достигаемые статусы, враждебность в отношениях между группами смешивается с позитивным влечением к тем, кто стоит выше в иерархии.

Как пишет Л. Козер, «именно по той причине, что враждебность классов по отношению друг к другу характерна для открытой классовой системы в отличие от системы кастовой, она часто принимает форму рессантимента. Рессантимент – это не прямое отрицание ценностей или групп, на которые обращены негативные эмоции; это скорее злоба, соединенная с завистью: то, что открыто отрицается и осуждается, является предметом тайного вожделения»[3].

Перерастание враждебности в конфликт зависит и от того, считается ли неравное распределение социально значимых ресурсов легитимным или нет. Прежде чем возникнет конфликт, менее привилегированная группа должна осознать, что на самом деле чего-то лишена. В каждом типе общества существуют свои механизмы легитимизации неравенства, но в открытом обществе конфликт и напряженность возникают при переходе «критического порога неравенства». Под критическим порогом неравенства понимается ситуация, при которой отдельные социальные группы в принципе лишены возможности доступа к социально значимым ресурсам. Одним из количественных показателей такой ситуации является так называемый децильный коэффициент: величина, отражающая отношение среднедушевого дохода в десятипроцентной группе наиболее высокодоходных домохозяйств к уровню среднедушевого дохода в десятипроцентной группе наименее доходных домохозяйств. Если децильный коэффициент превышает 10-кратную величину, происходит рост социальной напряженности и социальных антагонизмов. Эти антагонизмы могут выражаться в росте массового недовольства, утрате доверия к власти, разочаровании и социальной пассивности, с одной стороны, и увеличении числа локальных конфликтов – с другой. Существующий социальный порядок начинает восприниматься как несправедливый, нуждающийся в радикальном изменении. В свою очередь, в тенденции это может привести к поляризации общества и масштабному противостоянию.

Кроме того, резкая социальная дифференциация ведет к формированию такого социального явления, как «субкультура бедности» – ситуация, при которой значительное число индивидов и отдельных социальных групп не просто оказываются за чертой бедности, но испытывают существенные трудности в социальной адаптации, что зачастую ведет к ролевой дезадаптации и распространению девиантного поведения.

 

Внутригрупповые конфликты

и конфликты типа «личность – группа»

Первое, что необходимо отметить при рассмотрении конфликтов подобного типа – то обстоятельство, что конфликты подобного типа весьма редки. Связано это, по меньшей мере, с рядом причин. Во-первых, конфликтный потенциал, т. е. объем силовых ресурсов, неодинаков, поскольку субъекты конфликта данного типа конфликтов являются оппонентами разных рангов. Соответственно, существенно больший объем групповых ресурсов позволяет реализовывать силовой вариант завершения конфликта. Во-вторых, потенциальная опасность проигрыша заставляет личность отказываться от начала борьбы еще на латентной стадии. В-третьих, психологическое давление группы гораздо значительнее индивидуального, что также не способствует эскалации конфликтного противостояния.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что подобные конфликты, как правило, возникают в двух случаях. Первый – личность не видит других вариантов урегулирования противоречий (по принципу – «загнали в угол»). В таком случае конфликт – это скорее защита, последняя отчаянная мера в отсутствие других вариантов.

Второй случай – сознательное противопоставление себя группе или иной, более масштабной социальной общности. Причин этому может быть несколько – от противостояния ценностей (Солженицын, советские диссиденты) до мотивов на уровне субъективных личностных диспозиций.

Примером конфликта «личность – группа» может послужить ситуация, описанная В. Шаламовым в одном из своих рассказов. Известно, что в сталинские времена отсутствие информации у родственников находящегося под стражей – распространенная практика для психологического давления, оказания влияния на заключенного, шантаж с целью добиться признания и т. п. По словам писателя, в тюремной камере всегда существовали так называемые «комбеды» (комитеты бедноты), задача которых – помогать (сигаретами, продуктами) людям, которым не носят передачи. Этот своеобразный фонд формировался из отчислений тех, кому передачи доставлялись (примерно 10 %).

Однако, по свидетельству Шаламова, находились люди, которые противились подобной практике и ничего из своих передач не отдавали. В этом случае включались все ресурсы группового давления (бойкот, угроза перевода в другую камеру, другие формы психологического давления). Если подобные механизмы не срабатывали, жизни обскурантиста начинала угрожать реальная опасность, при этом администрации заявлялось об этом практически в открытую – публичное требование старостой камеры о переводе, которое снимает с него ответственность за жизнь того, кого требуют перевести. Подобный пример свидетельствует о сложности конфликта личности с группой, так как может угрожать серьезными последствиями вплоть до физического устранения индивида, рискнувшего на противостояние с социальной группой.

Таким образом, конфликты между личностью и группой возникают в среде групповых взаимоотношений и отличаются некоторыми особенностями, которые следует учитывать в анализе этих конфликтов.

1. В таком конфликте субъектом, с одной стороны, выступает личность, а с другой – группа, коллектив. Поэтому конфликтное противостояние происходит на основе столкновения личностных и групповых мотивов, образы конфликтной ситуации представлены субъектом в индивидуальных взглядах и оценках, а второй – в надындивидуальных, т. е. групповых.

2. Причины рассматриваемых конфликтов непосредственно обусловлены положением индивида в группе, которое связано с такими понятиями как «позиция», «статус», «социальная роль», «внутренняя установка», «групповые нормы». Причины возникающих между личностью и группой конфликтов также всегда связаны:

а) с нарушением ролевых ожиданий;

б) с неадекватностью внутренней установки статусу личности (особенно при завышенной самооценке личности);

в) с нарушением групповых норм.

3. Формами проявления данного конфликта могут быть: проявление групповых санкций (например, бойкот, обструкция); существенное ограничение или полное прекращение неформального общения членов группы с конфликтующим; резкая критика в адрес конфликтующего и т. д.

Специфика протекания

внутригрупповых конфликтов

В социально-психологическом плане группа выступает и должна восприниматься в первую очередь как субъект, как активно действующая общность людей, объединенных совместными интересами и целями. Именно с этой позиции необходимо соотносить статусы и роли, определяющие социальное поведение членов группы, выполнение ими тех или иных функций.

Нужно считаться с тем, что отношения между людьми изначально имеют социальный характер. Роль индивида в группе может быть непосредственно целевой в том случае, когда член группы проявляет себя, например, как инициа­тор, предлагающий новые идеи, решения и т. п.; как информатор, занимающийся сбором нужных сведений, их обобщением и дове­дением до участников группы; как катализатор различных мнений и суждений, подкрепляющий их соответствующими комментари­ями; как координатор совместных действий. Роль индивида пред­стает поддерживающей,если участник группы проявляет заботу о поощрении отличившихся, показывает пример дружелюбия, ду­шевности и отзывчивости, обеспечивает справедливую оценку до­стигнутых группой результатов.

При раскладе ролей какими-то особенными качествами выде­ляются отдельные личности, образуя вокруг себя некое «поле при­тяжения». Так, становятся заметными, лидирующими фигурами те, чьемнение авторитетно, чьему примеру следуют. Выявляется и «душа компании», человек, способный блеснуть умением быть заводилой коллективных мероприятий вне работы – культпохода, рыбалки, вечеринки и др.

Из вышеизложенного можно заключить, что оптимально фун­кционирует та малая социальная группа, чей размер, статусное по­ложение и структура соответствуют ее задачам, а состав вбирает личности с несхожими чертами характера и темперамента, чьи об­щие интересы и цели создают коллектив, поддерживая активную роль всех членов группы. К этому следует добавить, что непремен­ными условиями жизнеспособности социальной группы является также атмосфера межличностных отношений, нравственный и соци­ально-психологический климат, что важно для любого коллектива.

Психологическая атмосфера – это характеристика психи­ческого, душевного состояния людей, объединенных в группу, преобладающих в коллективе настроений, степени удовлетво­ренности совместным делом и комфортного самочувствия, воз­можностей каждого рассчитывать на внимание окружающих, пользоваться их признанием и уважением. Нравственные осно­вы группы, коллектива в целом, выражая те моральные принци­пы и нормы, которые выступают в виде неких идеалов добра, ори­ентиров долженствования, справедливости и личного достоин­ства, обусловливают хорошее настроение людей, их социальный оптимизм. Обычно этому способствуют дух солидарности и со­трудничества, схожесть проявляемых коллегами по работе эмо­ций и поступков, их уверенность в своей нравственной защи­щенности при взаимном общении.

Социально-психологический климат означает главным образом отношение людей к труду и друг к другу. В нем выражаются как устойчивость официального статуса работников, так и проявление их неформальных ролей, восприятие общественного мнения и сле­дование сложившимся традициям. Можно утверждать, что соци­ально-психологический климат представляет собой суммарный эффект от всех элементов, составляющих группу.

Конфликты внутри группы с необходимостью обусловливают­ся теми взаимосвязями, которыми обычно пронизаны отношения участников совместной деятельности. Это, как правило, конфлик­ты не между отдельно взятыми личностями, а серьезные расхож­дения между личностью и группой либо между группами, если бе­рутся вторичные, средних размеров коллективы.

Возможность влиять на развитие событий у конфликтующих с группой бывает разной. Она, естественно, шире у тех, кто отстаи­вает общие интересы и цели. Менее привлекательной и значимой оказывается позиция того или тех, кто, преследуя только свой соб­ственный интерес, покушается на групповые пристрастия и пред­почтения. При каждом разногласии, сопровождаемом спорами и открытым конфликтом на организационной или эмоциональной почве, на недовольстве чем-то, групповым целям придается приори­тетное значение, что закономерно, поскольку такие цели, по сути, выражают основной группообразующий признак, оправдывают само существование данной группы.

Указанное обстоятельство подчеркивает важность групповых норм.Прежде всего потому, что любые социальные связи представ­ляют собой ценностно-нормативную систему. Социальное пове­дение, в том числе и в группе, регулируется тем или иным набором правил – добровольно принимаемых и обязательных, желатель­ных и должных. Внутригрупповых отношений просто не существует без сложившихся (подчас спонтанно, стихийно) и разделяемых большинством объединенных в группу лиц нормативов. Этим от­ношениям присуща референтность – свойство, в котором отра­жается зависимость участника социальной группы от других ее членов, ориентация личности на утвердившиеся в группе ценнос­ти, в частности, традиции и общие нормы поведения.

Групповые нормы выполняют существенные функции. Они служат не только своего рода ориентиром в отношениях между личностью и группой, позволяя согласованно исполнять совмест­ную деятельность, но и обеспечивают предсказуемость поведе­ния участников группы в различных ситуациях, включая и конф­ликтные. Через них в конечном счете обнаруживаются мотивы объединенных в группу людей. В свою очередь, мотивация в той или иной форме, теми или иными методами воздействует на человеческое поведение при достижении как личных, так и групповых целей.

Ее эффективность определяет и отношение к совместному труду, и сотрудничество работников. Она во многом сказывается на партнерских отношениях и согласии относительно общих интересов.

Так, В. Зигерт и Л. Ланг – авторы известного пособия «Руково­дить без конфликтов» – перечисляют до 12 общих норм, которыми, как они считают, надлежит руководствоваться, чтобы обеспечивать солидарность и деловое сотрудничество в социальной группе. В суммированном виде эти правила сводятся к следующим пунктам:

1. Цель и типовые условия совместной работы, т. е. программа, сроки, порядок финансирования и др., должны быть ясны и по­нятны всем партнерам; также все должны быть ознакомлены с задачами друг друга.

2. Взаимопонимание и свободный обмен информацией исключительно важны для успеха общего дела; вся информация должна поступать к координатору группы, чтобы можно было сразу же передавать ее тем, кого она касается.

3. Никто не вправе настаивать на своем варианте решения, а надо быть готовым пойти на компромисс и изменить свое мнение в пользу другого, обещающего общий успех; если решения принимаются не совместно, они должны быть понятны всем и соответственно обоснованы.

4. Комбинация сильных сторон партнеров и нейтрализация слабых – необходимость в интересах всей группы.

5. Стремление к выгоде для себя за счет других – серьезная по­меха сотрудничеству; всем следует придерживаться единых пра­вил игры.

6. Каждый отвечает за свой участок; в случае же достижения того или иного успеха нужно поощрять всех, имеющих к нему отношение.

Реализация этих и подобных им групповых правил – дело сложное. Оно может быть и нередко становится источником противоречий, разлада и раздоров, переходящих в конфликты. В жизни практически каждый упирается в незримую грань между обязательностью общепринятых правил и нежеланием автоматически следовать неким стандартам, в том числе и «среднегрупповым». Особенно, если речь идет об оценке трудового вклада работника, признании его заслуг, достойном вознаграждении.

К примеру, только на первый, поверхностный взгляд может по­казаться безобидной и справедливой процедура распределения в группе дополнительных, в частности премиальных, выплат всем поровну. В действительности же такая уравниловка многим не по душе, часто вызывает бурю внутреннего возмущения и неприятия. Раньше или позже эти эмоции выплеснутся наружу. Но того хуже: уравнительность отрицательно сказывается на деловой активнос­ти, ослабляет стимулирование и всю трудовую мотивацию.

В любой организации межличностные и внутригрупповые отно­шения преимущественно формируются на основе деловых связей, общих интересов и целей. В идеале они должны направляться к тому, чтобы создавать благоприятную психологическую атмосферу, обес­печивать каждому работнику душевный комфорт, предупреждать и прерывать отрицательные эмоции, стрессовые состояния. «Где лад, там и клад», – так оценивает русская пословица значение добрых отношений. Без соблюдения этого простого и в общем-то естествен­ного требования невозможно избежать нежелательных конфликтов, разрушающих согласие между людьми.

При всем разнообразии, межличностный конфликт – это по преимуществу эмоциональный феномен. Он фактически всегда оз­начает столкновение темпераментов, характеров, пристрастий, нравственных предпочтений. Его мотором, превращающим обще­ние в сложную социально-психологическую драму, являются чув­ственные возмущения независимо от того, что их непосредствен­но вызывает – деловое ли разногласие или сугубо личные пережи­вания. Однако в любом случае подобный конфликт не может быть понят вне практической деятельности людей, без учета и анализа тех взаимодействий, которые складываются в процессе совместной работы.

Еще в большей мере это относится к внутригрупповым и меж­групповым конфликтам. Кооперация труда во всех ее формах мо­жет служить как прочным основанием сотрудничества и здоровой состязательности, так и почвой для произрастания расхождений, противостояния и жесткой конкурентной борьбы. Конфликт внут­ри группы и между группами возникает чаще всего тогда, когда нарушается нормальное функционирование людей, дает сбои согла­сованность усилий, проявляются различия в личных и групповых интересах. Вероятность такого конфликта тем выше, чем менее упорядочена и стабильна группа, чем ниже осознание ее сплочен­ности и целостности, чем слабее требования к соблюдению пра­вил группового подведения.

Для изучения группового поведения, складывающихся в малой группе социально-психологических отношений используется социометриче­ский анализ, позволяющий с помощью индексов, коэффициентов и т. п. давать количественную характеристику фактов социально­го взаимодействия. К распространенным инструментам подобного анализа относятся:

– социометрические тесты как один из приемов опроса людей с целью получения картины межличностных отношений в группе, «коллективного самовыражения» респондентов;

– социоматрицы, представляющие собой таблицы с числовым или графическим обозначением результатов исследования систе­мы взаимоотношений внутри группы;

– социограммы со схематическим выражением таких отноше­ний.