Это о капитане Палмер - она проснулась и идет в кафе.
Профессор кивнул:
- Не могу понять, что именноменя раздражает в этой женщине, но она мне не нравится. Я чувствую исходящую от нее опасность.
- Я за ней присмотрю, -- сказал Ларсон.
- Ну, в этом я нисколько не сомневаюсь.
Как только дверь за Клейстом закрылась, Ларсон плюхнулся в большое мягкое кресло профессора. Быстрыми нажатиями клавиш он убрал изображение трупа Бергрена с центральных экранов.
Затем, используя сразу три экрана, он с трех сторон наблюдал за Джойс Палмер, которая шла в центральное кафе.
Ему нравилось наблюдать за ней.
За один день он изучил ее привычки, узнал, что на правой ноге у нее есть шрам и что она делает в ванной, когда чистит зубы. Может быть, если разрешит профессор, в один прекрасный день ей еще представится случай узнать, какого пламенного поклонника она имеет в лице Ларсона.
Холодный, свежий вкус «Горного хрусталя» прояснил Джойс мозги, и она кивнула бармену, указывая на свой коктейль:
- Здорово, Джонатан, просто великолепно.
Он улыбнулся в ответ, хлопнул ладонью по стойке бара и отправился в другой конец помочь официантке. Джойс сделала еще один глоток холодного напитка и уселась поудобнее на вертящемся табурете. С Хэнком было хорошо, даже лучше, чем можно было ожидать,но она не может, не должна позволить себе слишком привыкать к этому. В течение недели, может быть уже завтра, она покинет базу и вернется на Землю, к детям, и они больше никогда не увидятся. Глупо приобретать здесь привязанности.
Это был просто секс, больше ничего.
В глубине души она сама не хотела этому верить.Таких отношений, как с Хэнком, у нее уже давно ни с кем не было, и это было приятно. Даже очень.
Еще раз отпив из стакана, она решила выбросить эти мысли из головы. Она огляделась вокруг и заметила, что в кафе было не больше дюжины посетителей и почти все сидели в одном углу и о чем-то оживленно говорили, то и дело смеясь. Официально это место называлось «Восточное кафе», но жители базы окрестили его «Джунгли» за обилие растений. Перегородки между отделениями увивал плющ, а между деревянными столами в центре зала стояли кадки с карликовыми деревьями и кустами вроде папоротников. Покрытый темно-коричневым ковром пол, облицованные дубом стены, низкий потолок и мягкий свет направленных на листья плафонов создавали ощущение тепла и уюта. Это было одно из немногих мест на базе, где Джойс нравилось.
Она взглянула в сторону группы в углу и вспомнила, что, кроме Хэнка, у нее есть другие друзья на базе, которые обидятся, если их не навестить. Она уже оставила записку Джерри, одному из лучших друзей ее и мужа. Джерри пока не связался с ней, и это было на него не похоже. Пожалуй, надо позвонить ему, пока не пришел Хэнк, и пригласить его поужинать с ними.
Вряд ли Хэнк будет возражать. У них остается еще целый вечер вдвоем.
- Джонатан, - позвала она, помахав стаканом стройному бармену, который разговаривал с тремя людьми в белых халатах у дальнего конца бара. В своих узких брюках и рубашке с открытым воротом он был, без сомнения, самым симпатичным барменом, какого ей приходилось видеть.
Он улыбнулся и сделал знак, что скоро подойдет. Джойс сделала еще один большой глоток коктейля, и не успела она поставить стакан на стойку, как Джонатан уже был передней.
- Быстро ты, - заметила она.
Тот тихо рассмеялся в ответ:
- Мне за это платят.
- Джонатан, - спросила она, - тебе случайно не попадался Джерри? Я сообщила ему, что я здесь, но он до сих пор со мной не связался. Совсем на него не похоже.
Приветливое выражение лица Джонатана сменилось озабоченным, и он принялся разглядывать что-то у себя под ногами. Он откашлялся и с трудом выдавил:
- Значит, ты ничего не слышала?
- О чем? - У Джойс упало сердце.
Джонатан все еще смотрел вниз. Потом он поднял глаза и сказал:
- Джерри погиб два месяца назад. Несчастный случай в шлюзе.
У нее в голове эхом прозвучали слова Хэнка с странных исчезновениях и смертях.
Но только не Джерри. Наверное, Джонатан что-то перепутал.
Она взглянула на грустное лицо бармена.
Тот протянул к ней руку, но не дотронулся до нее.
- Извини, Джойс.
Она отказывалась верить его словам. Это не могло случиться с Джерри, он просто не мог погибнуть из-за неисправности какого-то дурацкого шлюза. Никогда. Джерри был слишком хорош для этого. Она уже начала злиться на Джонатана за дурацкую шутку, но, взглянув ему в глаза, поняла, что тот не шутит.
Джерри погиб.
Когда Джойс поняла, что это правда, у нее закружилась голова и перед глазами все поплыло, она с трудом устояла на ногах.
Должно быть, она на минуту отключилась, уставившись в свой стакан, и пришла в себя только тогда, когда Джонатан крепко сжал ее руку.
- Я думал, ты уже знаешь.
Она медленно покачала головой, изо всех сил стараясь не расплакаться. Боже, только не Джерри.
Джерри всегда былрядом, всегда приходил кдетямна день рождения, часто сидел с ними по вечерам.
- Один момент, - сказал Джонатан, - сейчас принесу тебе салфетку.
Джойс сидела неподвижно, крепко сжимая в руке холодный стакан, давясь слезами. Она вспоминала открытую улыбку Джерри, его легкий характер, дурацкие похабные анекдоты, которыми он смешил ее до слез.
Она вспоминала, как они втроем - она, Дэнни и Джерри - пили и смеялись вместе ночи напролет, после чего Джерри обычно засыпал на диване. Она вспоминала, как они вместе ходили на задания во время вторжения чужих. Джерри поддержал ее после гибели Дэнни, помог организовать похороны, и тогда она плакала у него на груди.
Джойс тоже старалась поддерживать его, ведь Дэнни был лучшим другом Джерри, и потеря была тяжела для обоих. Джерри старался заменить ее детям отца, но потом его отправили на Харон. Через два года он собирался вернуться на Землю, чтобы вновь заняться своим любимым магазином велосипедов и рыбалкой.
Теперь он никогда не вернется.
Джонатан все еще копался где-то под стойкой, наконец он снова появился перед ней и сунулей в свободную руку смятую салфетку.
- Вот. Вытри глаза.
Джойс благодарно кивнула и, промокнув глаза, нащупала внутри смятой в комок салфетки какой-то предмет. Она уже хотела развернуть салфетку и посмотреть, что там, но Джонатан схватил ее за руку.
Она взглянула в его темные, печальные глаза и увидела в них беспокойство и страх. Страх был и в том, как судорожно он сжимал ее руку, чтобы она не достала то, что было в салфетке.
- Мне очень жаль, что Джерри погиб,- сказал он, - Он был хороший парень, такие не должны погибать.
Она ограничилась ответным кивком,не решаясь ничего сказать.
- Я как бармен могу дать хороший совет,- сказал он, не отводя от нее глаз. - Тебе лучше всего пойти в какое-нибудь уединенное место, например на свой корабль, и расслабиться, поплакать. Это должно помочь.
Говоря слово «корабль», он сжал ее руку, так что намек получился прозрачнее некуда, и она снова вспомнила слова Хэнка о том, что профессор может наблюдать за каждым на базе. Это мгновенно привело ее в чувство.
- Спасибо, - сказала она ине узнала своего голоса.- Хорошая мысль. Я. пожалуй, так и сделаю.
Она покопалась рукой в кармане, сама толком не понимая, что ищет. Наконец она вспомнила и спросила:
- Сколько я должна за выпивку?
Джонатан отпустил ее руку и сделалнеопределенный жест.
- А, брось, подумай лучше о себе.
Она поняла двойной смысл его слов.
- Спасибо, - сказала она в ответ. Соскользнув с табурета, она медленно пошла к двери, смахивая с лица слезы и злость. Ей не привыкать заботиться о себе. А если профессор как-то причастен к смерти Джерри, она найдет способ позаботиться и об этом.
Но сначала надо посмотреть, что ей дал Джонатан. Она терялась в догадках о том, что завернуто в салфетку.Но, что бы это ни было, несмотря на гнев и горе, она твердознала одно:он рисковал жизнью, передавая ей это.
Неужели все действительно зашло так далеко?
Через двадцать минут, сидя в пилотском кресле своего корабля, она поняла, что дела на базе Харон обстоят намного хуже, чем можно было предполагать.
Профессор стоял в дверях лаборатории, с удовлетворением наблюдая, как в огромном белом помещении кипит работа. Около двадцати техников в белых халатах наблюдали за показаниями приборов или деловито спешили куда-то по своим делам. Здесь, в этойкомнате,на него работали лучшие ученые человечества.
Стерильная, блиставшая белизной лаборатория казалась ему теплой и уютной. Это была его гордость. Здесь он мог находиться сутки напролет, забывая о том, что происходит на станции и во внешнем мире, не говоря уже о делах корпорации. То, что он здесь делал, служит высшему благу человечества - в этом он не сомневался ни на секунду.
Дверь за его спиной скользнула в сторону, и Грейс ввела в лабораторию Крея. Тот был одет в коричневые брюки и коричневую рубашку с небрежно закатанными рукавами и резко выделялся на фоне белых халатов.
Профессор заметил, что Крей сразу же окинул лабораторию быстрым, но внимательным взглядом слева направо. Профессор не сомневался, что, если его сейчас вывести отсюда, он сможет в точности описать всю лабораторию и, возможно, даже большинство приборов. Если верить тому, что о нем рассказывали, он сумел бы дать описания даже двадцати одетых в белые халаты техников. Жаль, нет возможности это проверить.
- Добро пожаловать, мистер Крей, - сказал профессор, кивком отпуская Грейс. - Думаю, вы не откажетесь от короткой экскурсии по моим владениям.
Крей с улыбкой кивнул:
- Не откажусь.
Профессор тихо рассмеялся:
- Ну вот и славно. Идите за мной.
Профессор зашагал через просторное помещение лаборатории. Крей уловил слабый запах кислотной крови чужих, смешанный с запахом чистящего раствора. Ничего удивительного, если вспомнить о том, чем они здесь занимаются.
Проходя через лабораторию, профессор приветливо кивал головой своим склонившимся над мониторами компьютеров сотрудникам. Рабочие места перед мониторами никогда не пустовали.
Профессор подвел Крея к стеклянной стене и остановился.
- Главный резервуар для препарирования,- пояснил он, указывая на прозрачную, заполненную жидкостью емкость размером с большую комнату. В середине резервуара плавало тело крупного жука, над которым трудились три человека в скафандрах.
- Как они справляются с кислотной кровью? - спросил Крей, делая шаг к стеклу и пристально наблюдая за их работой.
- Я приспособил тот гель, который, насколько понимаю, вы приобрели для компании, в качестве среды для препарирования. Таким образом я получил возможность изучить и систематизировать строение тел чужих.
- Поразительно! - восхитился Крей.
- Согласен, - ответил профессор и первый засмеялся своей незамысловатой шутке. - Хотя я и узнал о строении и физиологии чужих больше, чем кто-либо другой до меня, но самое удивительное открытие я сделал на молекулярном уровне. В этих исследованиях корпорация дала мне карт-бланш.
- Отражение ДНК?
Профессор кивнул, не особенно довольный тем, что Крей настолько в курсе его работы. Ему становилось понятно, зачем Крей пожаловал на базу.
Вслух он одобрительно произнес другое:
- А я вижу, вы хорошо подготовлены. Да, опыты показали, что взрослый экземпляр чужого наследует некоторые физические особенности того индивидуума, в котором он вырос. Мы называем это отражениемДНК.
- И, чтобы повлиять на следующие поколения чужих, вы имплантируете яйца в разные тела.
Клейст, снова неприятно пораженный, кивнул:
- Именно это мы и делаем. Я вам покажу.
Профессор прошел по коридору в следующее просторное помещение, по обеим сторонам которого тянулись стеклянные резервуары. За толстым стеклом плавали в жидкости человеческие тела. Профессор заметил, что его гость приостановился от неожиданности. Отлично. Значит, обэтом аспекте их работы ему ничего не известно.
Безволосые белые тела стояли в прозрачной жидкости, окутанные струйками поднимающихся со дна пузырьков. В области шеи, сердца и промежности к ним были подведены трубки, которые уходили в стену у них под ногами. Напротив каждого тела находилась контрольная панель, чтобы следить за тем, как оно функционирует, и лаборант в белом халате неутомимо ходил от панели к панели, не останавливаясь ни на минуту.
На лице каждого подвешенного в жидкости тела сидел чужой-имплантатор.
- Ну как, нравятсямои манекены? – выдержавпаузу, осведомился профессор.
- Манекены? - переспросил Крей, не отрывая глаз от человеческих тел за двумя прозрачными стенами.
- Манекены, - повторил профессор, пристально наблюдая за выражением лица Крея. - Это я их так называю. Я сумел вывести клон человеческой ткани, чтобы подделать человеческое тело и обмануть чужих-имплантаторов. Да, чужие вдохновили много новых изобретений.
- Потрясающе. - Крей повернулся к профессору: - А я и не знал, что в области клонирования достигнут такой прогресс.
- Впечатляет, не правда ли? -широко улыбнулся профессор и указал дверь направо.-Если не возражаете, я покажу вам кое-что еще.
Он вывел Крея из лаборатории через дверь,на которой большими красными буквами было написано «Вход воспрещен». Эхо их шагов гулко отдавалось в пустом бетонированном коридоре.
- Представьте себе, мистер Крей, - сказал профессор, - что получилось бы, если этих тварей, эти машины убийства, путем биоинженерии превратить из врага человека в его орудие?
- Биологическое оружие?
- Именно,- сказал Клейст, останавливаясь перед дверью шлюза, над которой висел предупреждающий знак: «Сектор чужих- Вход воспрещен». Профессор полез в карман, продолжая говорить: - Мне удалось устранить врожденную враждебность чужих к человеку путем смешивания ихДНК сДНК более мирных, менее хищных животных. Овцы, ламы и некоторые другие домашние животные давали наилучший результат. Конечно, были и неудачи, но без этого нельзя.
- Старая истина об омлете и разбитых яйцах, заметил Крей.
- Точно, - согласился профессор. - За прогресс приходится платить, думаю, вы с этим согласитесь. Логика и поиск истины не оставляют места для такой роскоши, как мораль.
- Пожалуй,- ответил Крей.- Судя по вашему тону, вы добились определенных успехов?
Польщенный профессор улыбнулся. Он вытащил из кармана какой-то небольшой прибор, а потом повернулся к стене перед шлюзом и начал нажимать кнопки замка.
- Сейчас я продемонстрирую вам кое-какие мои достижения. Предупреждаю, они довольно необычны. - Он закончил набирать код замка и повернулся к Крею. - Однако должен признать, что мне остается еще произвести на свет эквивалент королевы. Одного королевского желе для этого недостаточно.
Дверь шлюза со звоном открылась.
Горячий зловонный воздух ударил им в ноздри, профессор глубоко вдохнул, наслаждаясь им, словно это был запах его любимого пирога.
Крей закашлялся, и казалось, его вот-вот стошнит. Большинство людей ненавидели вонь чужих, но профессор любил ее. Этот запах символизировал его работу.
Он творил историю.
- Мы войдем туда? - недоверчиво спросил Крей, заглядывая в темный, покрытый слизью коридор, явно не в восторге от такой перспективы.
Профессор засмеялся.
- Страх - полезное чувство, но ему нельзя слишком поддаваться. Каждый солдат знает это. А ведь мы солдаты,не так ли? Солдаты в войне против чужих.
- Пожалуй что так, - признал Крей и, стараясь не дышать, неохотно последовал за профессором в тускло освещенный коридор.
- Держитесь рядом со мной, - предупредил профессор. - Что бы ни случилось, молчите и не двигайтесь.
- Обещаю, - сказал Крей..
Профессор взял маленький прибор, который он вынул из кармана белого халата. Прибор походил на трубку, на которую надевают ролик туалетной бумаги, только с кнопками наверху.
- Это довольно занятный прибор. - Профессор показал его Крею, но тот пристально смотрел в коридор, где виднелись причудливые очертания слизистых построек чужих, с острыми выступами и темными углублениями. - Я открыл его возможности чисто случайно, - как ни в чем не бывало продолжал профессор. - Он каким-то образом влияет на импульсы центральной нервной системы чужих. У меня есть другая модель, побольше, для усмирения диких экземпляров, которых мы отлавливаем для изучения, - десантники называют ее звуковой пушкой. А эта маленькая модель действует вроде собачьего свистка.
Клейст нацелил прибор в глубь коридора и нажал на кнопку. Ничего не случилось, только прибор в его руке тихо загудел.
В глубине темного коридора что-то зашуршало, словно кто-то разворошил змеиное логово в жаркий летний день.
- Там, - раздался громкий лихорадочный шепот Крея.
- Не двигайтесь, - сказал профессор. - Они приближаются.
Он продолжал давить на кнопку, пока смутные тени в конце коридора не превратились в очертания чужих. Только тогда он выключил прибор и положил его в карман.
Невыносимая вонь усилилась, и Крей отступил на шаг к открытому шлюзу. Профессор шагнул вперед.
- Идите же, - сказал профессор, обращаясь к тем кто был перед ним, позабыв про Крея и открытую дверь шлюза. - Не бойтесь, это я.
Крей отступил к двери шлюза и, приоткрыв от изумления рот, смотрел на профессора.
Два маленьких жука медленно приближались к профессору.
- Идите, идите к папочке, - приговаривал профессор.
Оба чужих ползали по полу перед Клейстом, словно покорные слуги перед хозяином, и он, наклонившись погладил их по покрытым панцирями головам.
- Детки мои,- тихо повторял профессор.- Вы мои детки.
Глава 5.
Секретарша профессора андроид Грейс тихо вошла в лабораторию, где профессор сидел в одиночестве, просматривая на мониторе компьютера результаты своего последнего эксперимента. Ссутулив плечи, он сосредоточенно вглядывался в экран, где застыло изображение чужого, и, казалось, забыл обо всем, что происходит вокруг. Грейс молча встала у него за спиной, ожидая, что он заметит ее появление. Все знали, что профессора, который обладал непостижимым даром знать, кто стоит у него за спиной, не следует беспокоить, пока он сам этого не захочет.
Прошло целых две минуты, прежде чем он наконец сказал, не отрываясь от экрана:
- Осталось всего десять часов, Грейс. Тебе это известно?
- Да, сэр, известно.
- Через десять часов меня ждет успех. Еще десять никчемных часов, иход истории изменится навсегда.
- Да, сэр, - отозвалась Грейс. - Десять часов, сэр.
Профессор вздохнул и отодвинулся от монитора.
- Интересно, почему я ожидаю реакции от андроида, особенно если речь идет об интересах человечества? Кажется, я теряю связь с действительностью. – Он усмехнулся и покачал головой. - Что ты хотела сказать, Грейс?
- Вы просили сообщить вам, когда подозреваемый что-то предпримет. Он кое-что предпринял.
- Как раз вовремя, - сказал профессор и, хлопнув в ладоши, быстро встал. - Скажите Ларсону, что я жду его на нижнем складе. Пожалуй, стоит лично встретить гостя, как вы думаете?
- Вам виднее, сэр,- ответила Грейс.
Профессор взглянул на нее и вздохнул:
- Да. Мне виднее. Позовите Ларсона.
И он удалился, качая на ходу головой.
Грейс улыбнулась ему вслед. Ей нравилось разыгрывать подобные представления.
Двум тысячам заключенным понадобилось около пятидесяти лет, чтобы прорубить в твердой холодной скале тысячи километров туннелей, где теперь находилась база Харон. Более двух тысяч человек -- они умирали один за другим и находили последний приют здесьже, в недрах скалы. Большая их часть так и осталась в туннелях и пещерах, где их мумифицированные останки покоились на нарах, вырубленных в холодных как лед каменных стенах.
Энди Кэрриер случайно услышалоб этих мертвецах два месяца назад, за игрой в покер. Его партнер утверждал, что участвовал в переоборудовании космической тюрьмы под исследовательскую базу и своими глазами видел десятки высохших трупов.
Через два дня после этого Энди, позаимствовав на складе кислородную маску, начал исследовать туннели.
В те дни, когда он не был занят на кухне, он выбирался через старую вентиляционную шахту в ненаселенные области станции, которые не понадобились для жилых помещений, избегая наглухо замурованного сектора чужих. Километры туннелей и пещер, пробитых в скале с единственной целью: дать работу заключенным, а заодно сократить их жизнь.
Энди решил изучить их все.
Он бродил по темным, холодным каменным коридорам в поисках трупов. Энди Кэрриер просто-напросто грабил мертвых. Многим это занятие показалось бы отвратительным, но Энди был человек сугубо прагматический. Работая в кухне, он привык к мертвой плоти. Кроме того, он решил, что бывшим заключенным все равно не нужны кольца и золотые зубы. Они уже мертвы, а он - пока нет.
Его «хобби», как он называл свое занятие, оказалось несложным, но весьма и весьма прибыльным. Большая часть туннелей нижних уровней имела достаточно простое расположение, и ориентироваться было легко. В отличие от более просторных пещер у поверхности, туннели на два уровня ниже жилого сектора шли под прямым углом друг к другу, соединяясь вертикальными шахтами на каждом перекрестке с верхними и нижними этажами.
Перекрестки не превосходили по размеру большую жилую комнату с четырьмя черными дверями, по одной на каждой стене, и отверстиями в полу и потолке, если выйти с перекрестка и на каждом следующем поворачивать в одну сторону, через три поворота вернешься обратно. Перекрестки находились на расстоянии от пятидесяти до двухсот метров друг от друга.
Хотя туннели и не были идеально прямыми, но всегда шли в одном направлении, их ширина позволяла двум людям свободно, не пригибаясь, идти рядом, хотя местами встречались помещения побольше с каменными столами и выбитыми в скале нарами.
Именно эти пещеры и были целью поисков Энди.
Сегодня его смена в кухне закончилась раньше обычного, и он чувствовал себя полным сил. Он снял фартук и через двадцать минут, уже в кислородной маске и самой теплой своей одежде, спускался по каменной лестнице на очередной, еще не исследованный нижний уровень - седьмой по счету. Энди и понятия не имел, как глубоко в толщу скалы простирается лабиринт туннелей, но впереди было достаточно времени, чтобы это выяснить. До окончания контракта и отправки назад на Землю ему оставалось еще три года.
Внизу оказалось холоднее, чем на более высоких уровнях, изо рта шел пар. Воздух был сухим и затхлым, словно так и стоял неподвижно годами. Энди уже привык к застойному воздуху и к пыльному, напоминающему старую бумагу запаху высохших тел. Однако на седьмом уровне появился новый запах: слабый, но вполне отчетливый запах антисептика. Это напомнило Энди о тех временах, когда он был еще ребенком и мама водила его на прием к врачу.
Он пошарил лучом фонарика по полу в поисках следов, но единственные следы на полу принадлежали ему самому. Здесь очень долго никто не проходил, настолько долго, что не хотелось об этом думать.
Отогнав воспоминания и не обращая внимания на запах, он посветил фонариком сперва в правый, потом в левый туннель. Если пройти достаточно далеко направо, можно добраться до зоны чужих. Энди всегда старался идти в противоположном направлении, подальше от гнезда этих тварей. Одно дело грабить мертвецов, другое - встретиться с чужим в холодном, темном туннеле.
Энди повернул налево и пошел не торопясь, стараясь экономить кислород. Обычно в туннелях было достаточно воздуха, но после первого же спуска на нижние уровни он понял, что лишний баллон кислорода никогда не повредит, особенно если впереди долгий подъем наверх. Тогда же он узнал, как холодно здесь, внизу. С тех пор он всегда надевал самую теплую одежду и перчатки, но холод все равно пронизывал его насквозь.
Пройдя два поворота и короткий отрезок туннеля с необычно низким потолком, Энди наконец добрался до расширения туннеля с выбитыми в левой стене нарами.
Продвигаясь в глубь скалы, заключенные выдалбливалиновые спальные помещения, поближе к месту работы. А когда кто-то из них умирал от болезней, несчастных случаев или пуль охраны, тела клали на каменные нары в заброшенных камерах и оставляли их высыхать в холодном, сухом воздухе. В этой камере Энди обнаружил три тела, одно казалось нетронутым, у другого не хватало руки, а третьему досталось больше других: его голова, с раздавленной верхней частью лица, была оторвана от туловища и лежала отдельно, на груди. Шея выглядела не перерезанной или перепиленной, а именно разорванной.
В тот день, когда Энди впервые обнаружил такие мумифицированные трупы, он не смог заставить себя прикоснуться к ним и потом не спал всю ночь. Но его не оставляла мысль о массивном золотом кольце на пальце покойника, который явно в нем больше не нуждался. И через неделю Энди вернулся за кольцом. Позже, за несколько месяцев исследования туннелей, он насмотрелся многого и больше не испытывал волнения.
Первым делом он осмотрел руки, но нашел только одно обручальное кольцо, да и то серебряное. Обшарив карманы, он обнаружил лишь истрепанные бумажники, в которых не было ничего, кроме помутневших семейных фотофафий. С зубами ему повезло несколько больше: у одного оказалось две серебряных коронки, а среди осколков зубов изуродованной головы он обнаружил три золотых пломбы.
Что ж, вполне приличный улов. Посвистывая, Энди пошел по туннелю дальше и заметил, что запах антисептика становится все сильнее и сильнее, хотя воздух был очень холодным. Скорее всего он шел через вентиляционную шахту, ведущую в одну из лабораторий профессора.
Дальше туннель резко повернул направо, потом снова налево, и Энди неожиданно оказался перед массивной металлической дверью, явно новее, чем стены туннеля. Дверь была распахнута. За ней туннель резко поворачивал влево, и из-за поворота пробивалсяслабый свет.
- Что за черт? - пробормотал он про себя и выключил фонарик.Он вошел в дверной проем и ступил на гладкий бетонный пол туннеля.Пол былчистовымыт, и его пыльные ботинки оставляли на нем грязные следы.
Запах антисептика становился все сильнее. Энди осторожно заглянул за угол и увидел впереди, за второй, тоже открытой шлюзовой дверью залитое ярким светом помещение, напоминающее лабораторию. Покрытые белоснежной плиткой полы, стеллажи вдоль стен, в дальнем конце виднелись какие-то приборы.
Он немного помедлил, но из лаборатории не доносилось ни звука, и он на цыпочках двинулся вперед.
До Энди доходили странные слухи о профессоре и таинственных экспериментах за закрытыми дверямиеголабораторий, но он раз и навсегда решил не интересоваться ими - какое ему дело?
Но эта лаборатория с дверями нараспашку выглядела просто-напросто непонятно, и он решил подойти поближе к стеллажам, чтобы разглядеть, что на них стоит.
За время своих похождений по заброшенным туннелям Энди видел достаточно мертвых тел, но все-таки он не сразу догадался, что перед ним находится.
На полках рядами стояли человеческие головы, от которых отходили и скрывались в стене трубки и провода. Ряды голов, большинство неестественного темносинего или черного цвета, на некоторых кожа уже отстала и свисала клочьями. И тем не менее они казались наполненными жидкостью и живыми.
Энди прошел между полок: их было пять справа и три слева.
Он остановился перед одной из голов с длинными, свалявшимися каштановыми волосами и мертвеннобледной кожей и пригляделся внимательнее. Нос и рот закрывало что-то вроде кислородной маски, ко лбу и вискам подходило около двадцати проводов.Шея была вставлена в широкую резиновую трубу, которая пульсировала, очевидно, каждые несколько секунд, подавая в мозг какую-то жидкость.
- Что за черт, - вслух пробормотал Энди.
Он протянул дрожащую руку и слегка дернул голову за волосы.
Голова открыла глаза.
Голубые глаза.
Знакомые голубые глаза Чарли, его постоянного партнера по игре в покер, который шесть месяцев назад неожиданно отправился на Землю.
Энди взвизгнул и прыгнул назад, прямо в распахнутые объятия Ларсона. Цепкие пальцы, словно стальные зажимы, стиснули его плечи, и он панически задергался, пытаясь высвободиться и бежать подальше от этих голов и холодного взгляда голубых глаз.
Одним быстрым движением Ларсон заломил Энди руку и поставил его на колени.
Энди прекратил сопротивление.Голубые глаза старого друга смотрели грустно, словно узнали его и понимали, что происходит.
- Ну вот, - проговорил профессор, появляясь из-за уставленного головами стеллажа- Большинство голов открыли глаза и наблюдали за происходящим.
Зеленые, голубые, карие глаза внимательно следили за ними с полок.
- Кажется, есть еще один доброволец для участия в нашей программе, - невозмутимо произнес профессор.
- Мне тоже так кажется, - с готовностью согласился Ларсон и, схватив Энди за волосы, повернул его голову лицом к профессору.
~ Что... что у вас здесь такое?
Клейст засмеялся:
- Головы должны быть живыми, чтобы жили их тела у меня в лаборатории. Чужие не откладывают в тело яйцо, если голова не подключена. - Он оценивающе оглядел Энди с ног до головы: - А он, кажется, в хорошей форме. Приготовьте его. Возможно, его тело сгодится для того, чтобы вырастить новую королеву-мать. Разве это не честь, а, Энди?
Энди в панике закричал и попытался вырваться и встать на ноги.
Бежать, бежать в безопасность темных, холодных туннелей, где нет никого, кроме мертвых заключенных.
Но справиться с Ларсоном ему оказалось не по силам: тот мгновенно нокаутировал его резким ударом по шее.
Головы на полках закрыли глаза, как будто устали быть свидетелями подобных сцен.
Так оно и было в действительности.
Когда Энди снова открыл глаза, перед ним был вид со второй полки, ближайшей к выходу в туннель слева.
Он продолжал чувствовать где-то вдалеке свое тело.
Он чувствовал, как бьется его сердце, чувствовал безвольно раскинутые в жидкости руки и ноги и как внутри него что-то растет.
За прозрачным куполом смотрового зала чернела пустота космоса, сверкающая тысячами огоньков звезд. Зал построили по собственному проекту профессора на высокой скале, куда с базы вела пятисотметровая лестница. Строительство влетело корпорации в копеечку, но профессор и проектировщики считали, что оно того стоит.
Почти из каждой точки зала открывался захватывающий вид на скалистую поверхность базы Харон и межзвездные просторы. Суровый, безжизненный ландшафт астероида купался в призрачном свете далекого солнца и звезд, густо рассыпанных по небу.
Уже через несколько месяцев после открытия базы стало ясно, что зал не пользуется популярностью. Похоже, никто не хотел напоминать себе о том, что они живут, подобно крысам, в пробитых в толще скалы норах. Еще менее приятной была мысль о миллионах километров, отделяющих базу от Земли,- мысль, которая неминуемо приходила в голову при виде звездного неба. Большинство предпочитало не задумываться о подобных вещах.
Смотровой зал лишний раз напоминал о том, что они в ловушке.
Поэтому Клейст отдал распоряжение закрыть бар, находившийся в одном из углов зала, и сюда лишь изредка забредали любители поразмышлять в тишине или ищущие уединения любовники. Раньше здесь было много растений, но потом убрали и их. Теперь остались только горшки с засохшей землей, и от этого освещенный слабым светом гулкий зал выглядел еще более заброшенным, словно опустевшая гостиная давно покинутого старого дома.
Когда Джойс поднялась в зал и огляделась, единственным, кого она увидела, был Крей. Интуиция ее не подвела: она сразу решила, что он из тех, кто любит простор звездного неба, и что его наверняка можно застать здесь. Это еще больше укрепило ее решимость следовать своему плану.
Он стоял, облокотившись на перила, перед главным окном и смотрел в черное небо.
- Предаетесь уединенным размышлениям? - спросила она, подходя к нему сзади. - Я не помешаю?
- Нет, что вы, - отозвался Крей. - Присоединяйтесь. Поразмышляем вместе.
Джойс улыбнулась и окинула взглядом пустой зал.
- Кажется, мы единственные любители пейзажей.
- Похоже, так, - не оборачиваясь ответил Крей. - Немного напоминает мне одно романтическое место у меня на родине. Видите, вон та скала. - Он указал на округлую скалу, круто обрывающуюся в черноту. - А там, где вы выросли, было что-нибудь похожее?
Перед Джойс мгновенно возникла картина: они с Дэнни в своем старом «форде» на вершине Грозовой горы. Подъем туда занимал не меньше часа, но они проделывали его довольно часто. Там они сидели в темноте, держась за руки и глядя на звезды, и вместе мечталио том, как они после окончания школы отправятся в космос и будут житьна космической базе, как их дети будут расти среди звезд.
Там, на вершине Грозовой горы, под звездным небом, на расстеленном на земле одеяле, она впервые любила Дэнни.
Джойс повернулась к Крею:
- Конечно было. А у вас?
- Разумеется. И называй меняДжон.
- А ты меня - Джойс.
Он кивнул и снова повернулся к звездам:
- Наше место называлось Римская дорога- Это была поляна на невысоком холме недалеко от города. С холма открывался вид на канзасские поля - это, пожалуй, была самая высокая точка в радиусе двадцати миль.
- Римская дорога? Романтично, ничего не скажешь.
Крей рассмеялся:
- Ничего романтического, простохолм стоял наземле фермера, которого звали БарриРим.
Джойс усмехнулась в ответ:
- А наше место называлось Грозовая гора, видимо в честь какой-нибудь небывалой бури.
Он тихо засмеялся, и они замолчали, глядя на звездное небо. Вдруг Крей оживился и повернулся к ней:
- Скажи, почему ты соглашаешься на такие дальние рейсы? Насколько мне известно, большинство пилотов предпочитают полеты между главными колонизированными системами.
Джойс опустила руку в задний карман и вытащила маленький бумажник. Открыв бумажник, она подняла его так, чтобы Крей мог видеть фотографию.
- Вот две причины. Дрейк и Кэсс.
Крей внимательно посмотрел на фотографию детей, таких же темнокожих, как мать. Джойс наблюдала за ним, пытаясь понять, что у него науме. Наконец он произнес:
- Симпатичные ребята.
- Еще бы. По крайней мере, так кажется мне. Правда, я их мать, так что от меня трудно ожидать другого.
Крей улыбнулся:
- Ну в данном случае я полностью согласен с твоим мнением.
Джойс закрылабумажник и повернулась к окну.
Наконец она решила быть чуть более откровенной и заговорила снова:
- Их отец погиб вовремя войны. Да и мы едва уцелели. Теперь дети живут в Женеве у моей матери. На дальних рейсах платят в пятьдесят раз больше, чем за полеты между центральными системами. Это мой последний. Когда вернусь, смогу провести несколько лет с детьми. Мне их чертовски не хватает.
- Прошу прощения,- тихо проговорил Крей.- Я вовсе не собирался лезть к тебе в душу.
- Ничего. Такова жизнь- Ко всему привыкаешь.
Джойс окинула быстрым внимательным взглядом стены и потолок вокруг. Ей была нужна помощь, но она не была уверена, что ему можно доверять. Проклятье, до чего же глупое положение!
- Что-то случилось? - спросил Крей.
- А ты, кажется, прямолинейный парень.
- Спасибо, я тоже так думаю, - ответил он, пристально глядя ей в глаза.
Она глубоко вздохнула;
- Знаешь, в этом мире есть кое-какие вещи, к которым я ну никак не могу привыкнуть.
Крей кивнул и продолжал слушать.
Джойс снова раскрыла бумажник и вытащила изпод фотографий детей клочок бумаги, ровно настолько, чтобы Крей мог прочитать, что на нем написано: «Ничего не говори. Встретимся через час на моем корабле».
Вслух она сказала:
- Это фотография моего мужа. Жуки убили его перед самым концом войны. И к этому я никак не могу привыкнуть, так же, как и к тому,что прямо под боком целое гнездо этих тварей.
Она спрятала записку за фотографию и убрала бумажник в карман.
- Что ж, - ответил Крей. - К некоторым вещам действительно нелегко привыкнуть.
- Ага, я жду не дождусь, чтобы убраться отсюда и вернуться домой.
Оба снова повернулись к окну, где на черном-небе сияли тысячи далеких огоньков.
Джойс изо всех сил старалась унять дрожь в руках. Она только что доверила свою жизнь совершенно незнакомому человеку. Неизвестно почему в последний момент она почувствовала, что ему можно доверять. Кроме того, больше не к кому было обратиться, а помощь была необходима.
Над ней, прямо за левым плечом, была Земля и там двое ее детей.
Она старалась не смотреть в этот угол звездного неба.
Сержант Грин решительно шагал через главную лабораторию. Сжатые кулаки, вздувающиеся под форменной футболкой мускулы и свирепый взгляд ег о серых глаз не предвещали ничего хорошего. Одетые в белые халаты научные работники спешили убраться с дороги, словно пешеходы при приближении поезда. Всем своим видом он говорил: только попробуйте меня остановить - и никто не решился.
Дураков не нашлось.
Сержант подошел к двери приемной профессора Клейста в дальнем конце лаборатории и рывком распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель.
За просторным дубовым столом, перед которым по крайней мере на десяток метров простирался пушистый белый ковер, сидела Грейс, секретарша профессора. Она подняла глаза на ворвавшегося в приемную сержанта. На ней была тесная юбка бордового цвета и белая блузка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, открывая изрядное количество тела, слишком похожего на настоящее.
Это был ее обычный рабочий костюм.
- Чем могу быть полезной, сержант? – спокойно спросила она, вставая и преграждая ему путь к двери в кабинет профессора, куда тот направился.
- Я хочу поговорить с Клейстом! -Не замедляя шага, он попытался обойти ее.
Легким толчком, не приложив заметного усилия Грейс отшвырнула его к облицованной дубовыми панелями стене, так что со стены сорвалась и упала за диван картина.
Сержант отскочил от стены, отпихнул диванв сторону и, пригнувшись, принял боевую стойку.
Секретарша-андроид стояла напротив него со скучающим видом, внимательно изучая свои ногти.
- К сожалению, у профессора сейчас совещание. Он просил его не беспокоить.
- Отвали в сторону, стерва, а не то...
- Он очень просил его не беспокоить, - улыбаясь ответила она. - Почему бы вам не записаться на прием и не прийти в назначенное время? Он наверняка, сможет принять вас завтра.
Лицо сержанта побагровело, и он прорычал:
- Сейчас я покажу тебе и твоему засранцу-профессору, как записываться на прием.
И он снова двинулся к двери в кабинет.
Грейс шагнула в сторону и встала прямоперед нимуперевшись вытянутой рукой ему в грудь.
Сержант поднял левую руку, чтобы отпихнуть ее в сторону, но в этот момент она спросила.
- Сержант, ведь вы не ударите женщину, а?
- Ударю, - ответил Грин, но Грейс, воспользовавшись его секундным замешательством, схватила его правой рукой за локоть, а левой за футболку и одним быстрым движением бросила через плечо, подальше от двери кабинета, прямо на середину пушистого белого ковра.
- Это неважно, ведь я не женщина, - смеясь, добавила она.
Сержант с глухим стуком упал плашмя на спину и у него перехватило дыхание. Он перекатился на бок и вскочил на ноги.Не раздумывая ни секунды, он снова бросился в нападение, словно бык на красную тряпку.
Грейс приподняла юбку и встретила его прямым ударом ногой в лицо.
На этот раз сержант кувырком перелетел через ее стол,но тутже вынырнул из-занего, сжимая в руках стул.
- И все же, сержант. Разве не лучше записаться на прием, как все нормальные люди? Ведь это гораздо проще.
Грин снова зарычал, словно разъяренный волк.Онсделал ложный выпад справа, заставив ее принять оборонительную стойку, и тут же слева нанес удар стулом прямо по голове. Грейс пошатнулась, но устояла. На ее обтянутом искусственной кожей лице не осталось даже царапины.
Она уклонилась от следующего удара и снова ударила его ногой в лицо, и ее острый каблук оставил на его шеке глубокую рану.
Сержант упал на ковер, и, прежде чем он успел пошевелиться, она ударила его ногой по ребрам и снова в лицо.
Он пытался откатиться в сторону, но она с нечеловеческой скоростью настигла его и еще два раза ударила в голову.
- Это тебе за то, что испачкал ковер. - Она пнула его еще раз. - А это - чтобы записывался на прием, как все хорошие мальчики.
Сквозь туман Грин услышал голос профессора:
-Достаточно, Грейс. Я уверен,что сержант ужеусвоил урок.
Грейс схватила сержанта сзади за футболку и, словно ребенка, поставила его на ноги, лицом к профессору.
Клейст подошел ближе и улыбнулся:
- Мне кажется, я догадываюсь, почему он так разбушевался.
Сержант плюнул кровью на белый коверпод ногипрофессора и посмотрел ему прямо в глаза.
- Ты убил одного измоих людей, ублюдок.
- Вы сами видели, сержант,что рядовой Чои намеренно уничтожил дорогостоящий экземпляр.
Грин не поверил своим ушам:
- И вы его за это убили?
- Попробуйте взглянутьна это с моей точки зрения, сержант, - сказал профессор. - Чои мог легко успокоить чужого сеткой Тазера, но не сделал этого. Я считаю это преднамеренным саботажем.
- Что? Да я тебя на куски разорву, урод.
Грейс крепче схватила сержанта за футболку и, вывернув ему руку, приподняла его, так что его ноги оторвались от пола.
Профессор успокаивающе кивнул ей, и она снова опустила его на пол, но продолжала выворачивать ему руку, так что ему стоило больших усилий не обращать внимания на боль и сосредоточиться на профессоре.
- Как руководитель этого учреждения я счел необходимым применить максимально строгую меру наказания.