Твой ти­хий и неж­ный Го­лос

 

Ок­но – это знак ожи­да­ния. Это сим­вол вы­хо­да в мир. А так­же пе­ре­се­че­ния, про­ник­но­ве­ния, по­зна­ния.

Ок­но – это взгляд за пре­де­лы сво­его ог­ра­ни­чен­но­го, внут­рен­не­го про­стран­ст­ва. Ок­но - гра­ни­ца ме­ж­ду «там» и «здесь»…

Ты – «здесь», в сво­ей уют­ной ком­на­те. Но су­ще­ст­ву­ет и «там»: ули­ца, дру­гие лю­ди, де­ре­вья, со­ба­ки, не­бо, кос­мос…

Окон­ное стек­ло тон­ко и не­на­дёж­но. Гра­ни­ца прозрачна и при­зрач­на.

До сих пор я пы­тал­ся прой­ти соз­на­ни­ем за пре­де­лы сво­его «Я». Рас­смот­реть в окон­ном от­ра­же­нии и се­бя, и соз­на­ние дру­гих су­ществ, все­го жи­во­го… Я уз­нал очень и очень мно­гое, но, ка­жет­ся, стек­ло, в ко­то­рое я всмат­ри­вал­ся, уже дав­но раз­ле­те­лось на мел­кие ку­соч­ки. Я не­ос­то­рож­но раз­бил ок­но! И его не­воз­мож­но со­брать за­но­во.

Ос­кол­ки стек­ла – это гла­вы мо­ей кни­ги. Это со­б­ран­ные пе­ре­жи­ва­ния. Они за­пе­чат­ле­ны в стек­лян­ных ку­соч­ках и го­ло­гра­фи­че­ски от­ра­жа­ют ма­лую то­ли­ку мое­го соз­на­ния.

Раз­би­тое стек­ло ус­пе­ло из­ре­зать мою ду­шу. Я дав­но ра­нен, буд­то пи­сал за­мет­ки соб­ст­вен­ной кро­вью…

Ка­жет­ся, я ос­тал­ся у раз­би­то­го ок­на. И ни­ко­го нет ря­дом… И те­перь в ком­на­ту мо­ей ду­ши с си­лой вры­ва­ет­ся прон­зи­тель­ный, ле­де­ня­щий ве­тер, хле­ст­ко бьёт дождь, вме­та­ет­ся мок­рая снеж­ная пур­га.

Мне так хо­лод­но, не­уют­но, оди­но­ко…

И чу­дит­ся и бре­дит­ся… Твой ти­хий и неж­ный Го­лос…

Вре­ме­на­ми я слы­шу и не слы­шу его. Он при­хо­дит, на­ка­ты­ва­ет с ули­цы, про­ни­ка­ет сквозь окно; он про­би­ра­ет­ся из глу­би­ны мое­го внут­рен­не­го су­ще­ст­ва, он спус­ка­ет­ся с не­ба, он вхо­дит в ме­ня со сто­ро­ны ду­маю­щей обо мне ка­кой-ни­будь сим­па­тич­ной жен­ской го­лов­ки. Это – Го­лос уте­рян­ной люб­ви. Го­лос, про­бу­ж­ден­ный мо­лит­вой…

Вот я иду на этот мис­ти­че­ский звук. Она ждёт ме­ня. Она бу­дет дол­го ждать. Она го­то­ва ожи­дать – веч­но…

Ком­на­та на­пол­ня­ет­ся жен­ским Го­ло­сом. Та­ким не­зна­ко­мым и в то же вре­мя очень близ­ким и род­ным. Го­лос ус­по­каи­ва­ет ме­ня. Он про­сит по­тер­петь ещё не­мно­го. Он шеп­чет о Ве­ре, На­де­ж­де, Люб­ви… Он го­во­рит о пре­дан­но­сти и о том, что все­гда был и бу­дет ря­дом.

Ми­лый Го­лос го­во­рит мне, что по­ка не мо­жет по­ка­зать се­бя во пло­ти. Ещё ра­но. Не при­шло моё вре­мя. Нель­зя на­ру­шать за­ко­ны. И по­это­му он мо­лит о про­ще­нии и тер­пе­нии. А по­ка…

По­ка я смот­рю за ок­но. Уже позд­ний ве­чер. Идёт силь­ный дождь. Гра­ни­ца, ко­неч­но, ос­та­лась: окон­ный про­ём за­стек­лён. До­ж­дин­ки ко­ло­тят, ко­ло­тят, ко­ло­тят. Их мно­го. Они со­всем как сле­зин­ки. Они бьют­ся в ок­но и со­еди­ня­ют­ся в ру­чей­ки. Стек­ло за­ли­ва­ет во­дой. И там, пре­лом­ля­ясь, в дви­же­нии, ри­су­ет­ся обая­тель­ный жен­ский лик. Чер­ты его утон­че­ны и пре­крас­ны: ми­лый из­лом чёр­ных бро­вей, лу­чи­стый свет круп­ных чис­тых го­лу­бых глаз, изы­скан­ные ли­нии неж­ных губ… Та­ин­ст­вен­ная не­зна­ком­ка с вы­ра­же­ни­ем пре­дан­но­сти тя­нет­ся ко мне сквозь мок­рое стек­ло. Я уга­ды­ваю за струя­ми во­ды без­молв­ное мо­лит­вен­ное ше­ве­ле­ние её ми­лых губ:

- Я – ря­дом. Я с то­бой, мой воз­люб­лен­ный. Ско­ро, очень ско­ро, мы со­еди­ним­ся в ду­хе. Мы обя­за­тель­но бу­дем вме­сте. Од­на­ж­ды я при­ду к те­бе на­яву…

Ли­цо пре­крас­ной да­мы дро­жит, раз­мы­ва­ет­ся за дожд­ли­вым стек­лом. Оно и про­сит­ся ко мне, и осоз­на­ёт не­одо­ли­мость гра­ни­цы. Я чув­ст­вую в нём бес­ко­неч­ную ма­те­рин­скую те­п­ло­ту, от­да­чу, за­бо­ту и неж­ность. Уга­ды­ваю се­ст­рин­ское уча­стие, чис­то­ту не­вес­ты, до­ве­рие и пре­дан­ность лю­бя­щей же­ны. В нём при­сут­ст­ву­ет не­зри­мая по­мощь, под­держ­ка ан­ге­ла-хра­ни­те­ля и без­гра­нич­ная ду­хов­ная глу­бин­ная лю­бовь са­мой пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы! И та не­по­сти­жи­мая умом жерт­вен­ность, ти­хая жен­ская жерт­вен­ность! Бла­го­слов­ле­ние и со­стра­да­ние. На­де­ж­да и Ве­ра. Пред­вос­хи­ще­ние… Чуд­ный об­раз стре­мит­ся по­мочь мне, рас­ска­зать в не­вы­ра­зи­мых без­молв­ных зна­ках что-то очень важ­ное. Он пы­та­ет­ся ме­ня пре­дос­те­речь…

С за­та­ён­ной на­де­ж­дой я вгля­ды­ва­юсь в свою ве­чер­нюю грё­зу за ок­ном, но уп­ря­мый дождь уже смы­ва­ет пре­крас­ный лик. Ещё се­кун­ду он дер­жит­ся за тём­ным ок­ном, ко­лы­шет­ся и по час­тям рас­тво­ря­ет­ся. Я по-преж­не­му бес­про­свет­но оди­нок.

Да­ле­ка ли меч­та или про­сто твор­че­ский об­раз от яви?

А вче­ра до­ма был ве­чер от­кро­ве­ний. Я дол­го вы­слу­ши­вал ма­му. Она вспо­ми­на­ла де­ре­вен­скую жизнь в на­ча­ле вой­ны. В ту по­ру ей бы­ло все­го де­вять лет. Я так вжил­ся в её рас­сказ, что очень от­чёт­ли­во, в де­та­лях пред­став­лял, как от­сту­па­ли на­ши вой­ска. Ви­дел, как в на­пря­жён­ном за­ти­шье обе­да­ла за сто­лом на­ша де­ре­вен­ская се­мья – мои дед, баб­ка, их де­ти (вклю­чая мою ма­му)… По­чув­ст­во­вал, как не­спо­кой­но, тре­вож­но бы­ло у всех на ду­ше… Гла­за­ми дев­чон­ки-под­ро­ст­ка смот­рел че­рез де­ре­вен­ское окош­ко на то, как спус­ка­лись с лес­ной гор­ки в де­рев­ню фа­ши­сты в зе­лё­ных ши­не­лях с ко­рот­ки­ми чёр­ны­ми ав­то­ма­та­ми. Про­дол­жал вжи­вать­ся в об­щую до­маш­нюю ат­мо­сфе­ру: оза­бо­чен­ность взрос­лых, их ду­шев­ную тре­во­гу пе­ред не­из­вест­ным, и дет­ские, лю­бо­пыт­ст­вую­щие стра­хи.

В на­шей из­бе раз­мес­ти­лось от­де­ле­ние пе­хо­тин­цев-за­хват­чи­ков, и по­на­ча­лу рус­ской се­мье раз­ре­ши­ли ос­тать­ся. Я с гру­стью сме­ял­ся над тем, как но­чью моя ма­ма во­ро­ва­ла со сто­ла ос­тав­лен­ные сол­да­та­ми кон­фе­ты - ей очень хо­те­лось слад­ко­го. Как её пой­мал про­снув­ший­ся не­мец и за­ста­вил иг­рать на губ­ной гар­мош­ке… Поз­же всех вы­гна­ли из до­ма, а скот по­ре­за­ли. Что­бы вы­жить, нуж­но бы­ло ку­да-то ид­ти. Го­ни­мые, го­лод­ные, оби­жен­ные, ус­та­лые мои род­ные бре­ли по пыль­ной до­ро­ге. Бре­ли ко­гда-то в стра­хе и от­чая­нии мои дед и баб­ка с ма­лень­ки­ми деть­ми под сви­стя­щи­ми ред­ки­ми шаль­ны­ми пу­ля­ми. Моя баб­ка силь­но уби­ва­лась по сво­ей кор­ми­ли­це, ко­ро­ве Бу­рён­ке. И здесь же на рус­ской до­ро­ге моя ма­ма-под­рос­ток уви­де­ла уби­то­го рус­ско­го лей­те­нан­та с кро­вя­ной мет­кой у вис­ка. Бы­ла за­ли­та кро­вью и его грудь. Я очень жи­во пред­ста­вил то ме­сто, где ле­жал по­гиб­ший во­ин, ведь по это­му из­ги­бу до­ро­ги я про­хо­дил не один раз. Ка­кой жи­вой и до­ро­гой ока­за­лась для ме­ня связь по­ко­ле­ний! Да и мои умер­шие дед и баб­ка в мо­ём соз­на­нии ос­та­лись та­ки­ми контрастно жи­вы­ми! А ко­гда ма­ма ста­ла рас­ска­зы­вать о том, как её стар­шая се­ст­ра, в ту по­ру мо­ло­дая де­вуш­ка, дос­та­ла из ок­ро­вав­лен­ной гим­на­стёр­ки уби­то­го во­ен­но­го ком­со­моль­ский би­лет и по­ня­ла, что ему бы­ло все­го лишь во­сем­на­дцать лет, с мо­им соз­на­ни­ем про­изош­ла не­пред­ви­ден­ная «из­ме­нён­ка». Мо­ему соз­на­нию по не­кой чув­ст­ви­тель­ной сер­деч­ной жил­ке уда­лось со­скольз­нуть вглубь, в од­ну се­кун­ду пе­ре­мет­нуть­ся в про­шлое мо­ей ма­мы и так пол­но, силь­но и ём­ко вжить­ся, что я не про­сто смот­рел гла­за­ми той де­воч­ки-под­ро­ст­ка… Я уви­дел свою де­ре­вен­скую род­ную ок­ру­гу то­го страш­но­го про­шло­го, как буд­то пол­но­стью на­хо­дил­ся в опи­сы­вае­мой кар­ти­не сам… Со­стра­да­ние по уби­то­му офи­це­ру, от­дав­ше­му свою жизнь за рус­скую зем­лю; от­ча­ян­ное со­пе­ре­жи­ва­ние с ма­мой, лю­би­мы­ми и род­ны­ми мои­ми ста­ри­кам вме­сти­ло в се­бя и бе­ды все­го на­ше­го ро­да, и го­ни­мую, пол­ную ли­ше­ний Судь­бу всех про­стых рус­ских лю­дей во­об­ще. И не­ожи­дан­но для се­бя я очень горь­ко, с бо­лез­нен­ным над­ры­вом и без­утеш­но за­пла­кал. И дол­го не мог ос­та­но­вить­ся…

Бла­го­да­ря Стран­ни­ку, я боль­ше не был без­жа­ло­ст­ным, как тол­те­ки.

Ведь ес­ли бы не вы­жи­ла ма­ма, то не бы­ло бы и ме­ня. Ни­че­го для ме­ня не бы­ло бы: ни мое­го по­ис­ка, ни доб­ро­го Стран­ни­ка, ни этой кни­ги…

В эту же ночь ко мне в ком­на­ту по­сту­ча­ли. Пре­бы­вая в зна­ко­мом мне про­со­ноч­ном со­стоя­нии, на гра­ни сно­ви­де­ния и бодр­ст­во­ва­ния, я от­чёт­ли­во ус­лы­шал тре­вож­ный и для сно­ви­де­ния слиш­ком гром­кий стук в ок­но. На миг мне да­же по­ка­за­лось, что это бы­ло на­яву, но стук до­но­сил­ся из сон­ной яви. По ощу­ще­нию ме­ня бу­ди­ла чья-то жен­ская ру­ка. Она ос­те­ре­гаю­ще-тре­вож­но и на­стой­чи­во сту­ча­ла. Окон­ное стек­ло со­тря­са­лось, вот-вот го­то­вое раз­бить­ся на мел­кие ку­соч­ки.

Ок­но бы­ло го­то­во раз­бить­ся…

Ме­ня ожи­да­ют гран­ди­оз­ные пе­ре­ме­ны. Ка­кие же???

 

 

Ал­маз соз­на­ния

 

Сколь дол­го жи­вёт на Зем­ле че­ло­век, столь же стра­ст­но он ищет за­вет­ную тай­ну бес­смер­тия и веч­ной мо­ло­до­сти…

Вре­мя от вре­ме­ни в раз­лич­ных час­тях све­та и раз­ных ци­ви­ли­за­ци­ях воз­ни­ка­ло, об­на­ру­жи­ва­лось вдруг не­кое мис­ти­че­ское зна­ние, ут­вер­ждаю­щее, что та­кую воз­мож­ность бо­ги че­ло­ве­ку да­ро­ва­ли…

Это же­лан­ное, чу­до­дей­ст­вен­ное со­стоя­ние в раз­лич­ных ин­тер­пре­та­ци­ях, тра­ди­ци­ях и у раз­ных на­ро­дов на­зы­ва­лось по-раз­но­му: фи­ло­соф­ский ка­мень, пи­лю­ля или элик­сир бес­смер­тия, Ча­ша Гра­аль, Бо­же­ст­вен­ная ам­ри­та или со­ма, Не­бес­ная ам­бро­зия, ал­хи­ми­че­ская транс­му­та­ция, соз­на­ние Хри­ста, Буд­ды, Ал­маз соз­на­ния…

Не бы­ва­ет ды­ма без ог­ня!

Ну, а, ес­ли в са­мом де­ле та­кое су­ще­ст­ву­ет?! Как жал­ко, ни­чтож­но и мел­ко то­гда жи­вёт-пла­ва­ет-ба­рах­та­ет­ся в этой жиз­ни че­ло­век!

«Есть-есть-есть, - на­шёл!» - при­чуд­ли­вым и за­го­вор­щицким шё­по­том ме­чет­ся по уг­лам мо­ей квар­ти­ры и от­да­ёт во внут­рен­нее ухо.

До­ве­лось и мне под­смот­реть, под­слу­шать и по­дер­жать в ру­ках… В са­мом де­ле, ведь ЭТО - есть! И со­всем офа­на­тел, обе­зу­мел от рас­крыв­ших­ся и рас­сы­пан­ных под но­га­ми ду­хов­ных со­кро­вищ. Не свой стал в ли­хо­ра­доч­ном воз­бу­ж­де­нии…

По­жа­луй, имен­но в этом и со­стоя­ло са­мое силь­ное моё об­щее ду­хов­ное про­зре­ние. Как и мно­гие дру­гие, был я не­про­би­вае­мым убе­ж­дён­ным ма­те­риа­ли­стом, а зна­чит: жал­ким, не­мощ­ным че­ло­ве­че­ским су­ще­ст­вом, об­ре­чён­ным на смерть, не­бы­тие, мрак. И под гру­зом этой тя­го­ст­ной, страш­ной но­ши я про­жил боль­шую часть сво­ей жиз­ни - край­не без­на­дёж­ная, ужас­ная, бе­зыс­ход­ная си­туа­ция! Труд­но же се­бе пред­ста­вить мой вос­торг и ра­дость, ко­гда я осоз­нал ис­ти­ну ре­ли­ги­оз­ных уче­ний. Осоз­нал в сво­ём жи­вом ду­хов­ном опы­те. Есть! у че­ло­ве­ка уди­ви­тель­ная, вол­шеб­ная пер­спек­ти­ва и воз­мож­ность не уми­рать, пре­одо­леть свою смерть… Как жиз­не­ут­вер­ждаю­ще я тор­же­ст­во­вал от та­ко­го не­ос­по­ри­мо­го от­кры­тия!

Чёрт дол­гое вре­мя ме­ня пу­тал-во­дил. Как в сказ­ке, смот­ри, го­во­рит, ка­кие со­кро­ви­ща, мно­го­цвет­ные са­мо­цве­ты: тут те­бе и йо­гов­ские си­лы, и ма­ги­че­ские осоз­нан­ные сно­ви­де­ния!.. Я да­вай жад­но за­гре­бать, ко­пить, вби­рать в се­бя прон­зи­тель­ный свет этих ду­хов­ных ка­муш­ков; пить. А они мою ду­хов­ную жа­ж­ду не уто­ля­ют, а только уси­ли­ва­ют! Свет-то, ис­хо­дя­щий от них, - вто­рич­ный, не ис­тин­ный, не на­сы­щаю­щий! Не­по­мер­но воз­рас­та­ет алч­ность и ду­хов­ная жад­ность на из­ви­ли­стых, тём­ных ма­ги­че­ских и йо­гов­ских до­рож­ках! Но од­но­вре­мен­но Стран­ник стал ме­ня зна­ко­мить со Све­том вол­шеб­но­го Ал­ма­за… А Чёрт ме­шал мне кар­ты и всё вре­мя пу­тал­ся под но­га­ми. И под­за­до­ри­вал ме­ня:

- Ещё, ещё на­би­рай! Бе­ри, по­ка дос­туп­но, рас­со­вы­вай по кар­ма­нам и су­се­кам! Хва­тай, по­ка да­ют, а то по­том бу­дет позд­но!

Под стать это­му бы­ли и сно­ви­де­ния - с мно­же­ст­вом ис­ку­си­тель­ных ка­муш­ков-са­мо­цве­тов, коль­ца­ми, пер­ст­ня­ми и зо­ло­ты­ми пе­чат­ка­ми на паль­цах. А в од­ном сне я да­же ока­зал­ся до­вер­ху на­би­тым свер­каю­щи­ми са­мо­цве­та­ми! Сни­лись и чер­ти, и мно­го че­го по­доб­но­го.

Вот один ве­щий сон, со­дер­жа­щий в се­бе не один ду­хов­ный смысл. Я на­хо­дил­ся в нём с час­тич­но со­хра­нён­ным днев­ным соз­на­ни­ем…

Про­брал­ся я в ка­кую-то не­по­нят­ную ком­на­туш­ку по­та­ён­ную, а в ней на ду­бо­вом сто­ле ку­ча де­нег рос­сий­ских, и всё круп­ны­ми ку­пю­ра­ми и пач­ка­ми. Слы­шу го­лос, мол, бе­ри - всё твоё! Да­вай я жад­но эти пач­ки сгре­бать со сто­ла и ли­хо­ра­доч­но сми­нать и рас­со­вы­вать их за па­зу­ху и по кар­ма­нам. Мыс­ли не­ис­то­во ме­чут­ся с проблесками днев­но­го соз­на­ния. По­ни­маю, что и на­яву мне при­ва­лит боль­шая ма­ги­че­ская си­ла. Тут гля­нул, - а в уг­лу ещё боль­ший стол сто­ит, а на нём ещё боль­ше ку­пюр на­ва­ле­но, но в ва­лю­те ус­той­чи­вой; тол­стые пач­ки: дол­ла­ры аме­ри­кан­ские, ев­ро, анг­лий­ские фун­ты. – Как это я сра­зу не за­ме­тил! Ка­кой же я бал­бес, что рос­сий­скую «тру­ху» на­би­раю! Вы­во­ра­чи­ваю воз­бу­ж­дён­но кар­ма­ны, из ру­баш­ки всё вы­тря­хи­ваю и на­бра­сы­ва­юсь на ва­лю­ту. Сколь­ко мож­но ими свою оде­ж­ду на­би­ваю. Тол­стый, не­по­во­рот­ли­вый стал. Дол­ла­ры, фун­ты па­да­ют, ле­та­ют по ком­на­те. Чув­ст­во обо­га­ще­ния во сне у ме­ня яв­ст­вен­ное, реа­ли­сти­че­ское, - буд­то из сна вы­плё­ски­ва­ет­ся и уже в бодр­ст­вующую жизнь мою про­сти­ра­ет­ся. До­воль­ный со­бой, уже по­спе­шил к вы­хо­ду, как спра­ва от ме­ня за­ме­тил очень уз­кий про­ход. За­гля­нул, - а там ещё од­на тай­ная ком­нат­ка. И по­се­рёд­ке её на изящ­ном се­реб­ря­ном по­ста­мен­те свер­ка­ет гро­мад­ной ве­ли­чи­ны дра­го­цен­ный кри­сталл, за­кры­тый саркофагом из пу­ле­не­про­би­вае­мого стек­ла. А по цен­но­сти он, на­вер­ное, аж, - в ты­ся­чу мил­ли­ар­дов дол­ла­ров!!! У ме­ня всё ды­ха­ние спёр­ло. А по­том я и во­все бе­зум­но за­тряс­ся и толь­ко хо­тел ту­да про­тис­нуть­ся, как не­ожи­дан­но в ком­на­ту за­хо­дит Ле­нин – Вла­ди­мир Иль­ич соб­ст­вен­ной пер­со­ной! Ры­жень­кая бо­ро­дён­ка у не­го та­кая пар­ши­вень­кая и гад­кая, - ука­зы­ва­ет на ме­ня паль­цем и на­чи­на­ет очень яз­ви­тель­но и ехид­но сме­ять­ся на­до мной: - Хи-хи-хи!

У ме­ня все мыс­ли спу­та­лись, за­был, что хо­тел. А Ле­нин сквозь смех мне и го­во­рит:

- Сей­час вся твоя ва­лю­та в пус­тую бу­ма­гу пре­вра­тит­ся!

Я ис­пу­гал­ся, на­чал рас­смат­ри­вать на­бран­ные день­ги. Гля­жу, а они все и впрямь на гла­зах ста­ли в де­шё­вую, бес­по­лез­ную, ре­за­ную бу­ма­гу обо­ра­чи­вать­ся… Фи-и-и-ть! И опять я - ни­щий…

Толь­ко че­рез го­ды я по­нял смысл это­го и мно­гих дру­гих сво­их ве­щих снов. Со­би­рал я цен­но­сти фаль­ши­вые, де­шё­вые, дол­гое вре­мя иг­рал дра­го­цен­но­стя­ми, лишёнными све­та Люб­ви

Имен­но та­кую кар­ти­ну, поль­зу­ясь свои­ми уни­каль­ны­ми сим­во­ла­ми, в мо­ём ве­щем сне о Ле­ни­не и пе­ре­дал мне мой муд­рый сно­вид­ный двой­ник. В на­ча­ле сво­его по­ис­ка (на­яву) я об­на­ру­жил раз­но­об­раз­ные из­ме­нён­ные и энер­ге­ти­че­ски по­вы­шен­ные со­стоя­ния соз­на­ния. И это ста­ло для ме­ня ре­аль­ным ду­хов­ным при­об­ре­те­ни­ем. Так на­би­рал я во сне сво­ём ве­щем день­ги рус­ские, обес­це­нен­ные, зо­ло­то­го за­па­са под со­бой не имею­щие. Поз­же от­кры­лись мне в опы­те тай­ны ма­ги­че­ских осоз­нан­ных сно­ви­де­ний. Это во сне от­ра­зи­лось ещё бо­лее цен­ным – об­ла­да­ни­ем же­лан­ной ва­лю­той ус­той­чи­вой.

Но Ле­нин явил­ся мне – сим­вол зла, раз­ру­ше­ния и де­мо­ни­че­ской на­смеш­ки. Об­ра­ти­те вни­ма­ние, ни чёрт, ни дья­вол – та­ко­во моё про­шлое ма­те­риа­ли­сти­че­ское ми­ро­воз­зре­ние бы­ло: без Бо­га в ду­ше и зна­нии о Дья­во­ле.

Да. По­смея­лись на­до мной злые тём­ные си­лы. Всё, к че­му стре­мил­ся, - ов­ла­де­нию тай­на­ми сно­ви­де­ний, при­об­ре­те­нию си­лы, здо­ро­вья и чу­дес­ных спо­соб­но­стей, - всё ока­за­лось де­шё­вым фо­ку­сом вто­ро­раз­ряд­но­го ил­лю­зио­ни­ста, осы­паю­ще­го пуб­ли­ку де­неж­ным до­ж­дём.

Ле­нин во сне - чи­тай Дья­вол! - от­влёк ме­ня от под­лин­но­го ду­хов­но­го со­кро­ви­ща и за­фик­си­ро­вал моё вни­ма­ние на ва­лю­те (на прак­ти­ке осоз­на­ния во сне). Но и её, ва­лю­ту, не смог я убе­речь – она в бу­ма­гу пре­вра­ти­лась…

По­то­му что без Ал­ма­за соз­на­ния ни­че­го не ра­бо­та­ет!

По­нял по­том - со­кро­вен­ный Ал­маз да­ёт­ся лишь в чис­тые ру­ки и со­хра­ня­ет­ся в очи­щен­ном ду­хов­ном серд­це. Со­кро­вен­ная дра­го­цен­ность тре­бу­ет со­от­вет­ст­вую­ще­го до­ро­го­го со­су­да и та­кой же оп­ра­вы! По­нял это и стал очи­щать­ся мо­лит­вой.

И ещё один до­пол­ни­тель­ный смысл - ве­щие сны в се­бя мно­гое вме­ща­ют – был у это­го сна. Глу­по тра­тить свою уни­каль­ную, един­ст­вен­ную, не­по­вто­ри­мую жизнь на пус­тя­ки и раз­ме­ни­вать на ме­лочь – бес­ко­неч­ное, не­пре­стан­ное, скуч­ное за­ра­ба­ты­ва­ние де­нег, ко­то­рые все­гда бы­ли и ос­та­ют­ся пус­той, цвет­ной, бес­по­лез­ной бу­ма­гой.

Ко­гда же я при по­мо­щи Стран­ни­ка до кон­ца уз­рел, осоз­нал, что та­кое Ал­маз Соз­на­ния и его внут­рен­нее зо­ло­тое све­че­ние, ко­гда по­пал в лу­чи его Бо­же­ст­вен­но­го Све­та, то за­дро­жал от не­слы­хан­но­го, не­бы­ва­ло­го сча­стья, и - вмиг обес­це­ни­лись все мои преж­ние дос­ти­же­ния. Ко­гда ты пре­бы­ва­ешь в ни­ще­те и го­ло­де, то и краю­ха чёр­ст­во­го хле­ба - за сча­стье. Ко­гда про­сто бе­ден и не­имущ, то и алю­ми­ний и медь - бла­го­род­ный, цен­ный ме­талл. Ес­ли уже стал за­жи­точ­ным, то на­чи­на­ешь це­нить и жад­но при­об­ре­тать по­лу­дра­го­цен­ные ка­муш­ки-са­мо­цве­ты. А вот, ко­гда по­зна­ёшь цен­ность на­стоя­ще­го зо­ло­та или очень круп­но­го брил­ли­ан­та, - мгно­вен­но преж­ние дра­го­цен­но­сти пре­вра­ща­ют­ся в де­шё­вую би­жу­те­рию, в пус­тые бес­по­лез­ные стек­ляш­ки!

Всё-всё на све­те за­клю­ча­ет в се­бе Ал­маз Осоз­на­ния!

И все со­кро­ви­ща ми­ра!

По­сред­ст­вом имен­но это­го су­ще­го Све­та по­свя­щён­ные прак­ти­ки вы­плав­ля­ют внут­ри се­бя пи­лю­лю бес­смер­тия, по­то­му что этот из­лу­чаю­щий, зо­ло­той, бес­цен­ный, жи­вой, ра­зум­ный свет в се­бе на­ка­п­ли­вать мож­но! ОН, этот свет, и да­ёт бес­смер­тие, Лю­бовь, жизнь при жиз­ни, сча­стье и жизнь по­сле смер­ти те­ла! А все ос­таль­ные, по­ми­мо Люб­ви, ду­хов­ные идеа­лы мерк­нут пе­ред этим вол­шеб­ным све­че­ни­ем. И толь­ко то­гда мо­жешь пра­виль­но рас­по­ря­дить­ся свои­ми ду­хов­ны­ми дра­го­цен­ны­ми са­мо­цве­та­ми, ко­гда об Ал­ма­зе уз­на­ешь! Ал­маз мне очень мно­гое и мно­гое от­крыл. Я те­перь ни­че­го не бо­юсь. Я те­перь та­ки­ми тай­на­ми вла­дею! По­то­му что встре­ча с та­ин­ст­вен­ным Све­том - это все­гда по­свя­ще­ние… Но и дру­гим лю­дям Ал­маз се­бя явить мо­жет. И да­же хо­чет! Но прой­ти ис­ку­ше­ние и ис­пы­та­ние нуж­но –

со­кро­ви­ща­ми дра­го­цен­ных са­мо­цве­тов!

 

…Эту по­след­нюю гла­ву и с ней вме­сте всю кни­гу я до­пи­сы­ваю уже зи­мой в го­ро­де, на сво­ей под­мос­ков­ной квар­ти­ре. Я со­брал в этой кни­ге раз­лич­ные ду­хов­ные пе­ре­жи­ва­ния, ос­кол­ки яв­лен­ной мне от­но­си­тель­ной ис­ти­ны, и ни в ко­ей ме­ре не пре­тен­дую на все­зна­ние. Так и на­звал эти гла­вы – ос­кол­ки. Од­на­ко сре­ди этих ос­кол­ков я пред­при­нял по­пыт­ку об­на­ру­жить и вы­чле­нить це­лое, глав­ное. Со всей оче­вид­но­стью это ос­нов­ное, глав­ное лич­но мне ста­ло из­вест­но…

Час­ти кни­ги пи­са­лись мною в раз­ных со­стоя­ни­ях при раз­лич­ных об­стоя­тель­ст­вах, и я за­час­тую не пол­но­стью вы­дер­жи­вал еди­ный стиль и жанр. (Хо­тя, не ис­клю­че­но, что сме­ше­ние раз­лич­ных сти­лей и ста­нет мо­им соб­ст­вен­ным сти­лем.) Но эта, по­след­няя гла­ва, в мо­ём внут­рен­нем из­ме­ре­нии-вос­при­ятии рас­тя­ну­лась на­дол­го.

Мне, по-преж­не­му, пло­хо. Я в ту­пи­ке и бе­зыс­ход­но­сти. Един­ст­вен­ная моя ра­дость и от­дох­но­ве­ние сей­час - мыс­ли о де­рев­не. Как толь­ко нач­нёт та­ять снег, я сно­ва уе­ду на при­ро­ду и бу­ду не спе­ша рас­тво­рять своё соз­на­ние, ожив­лять и из­ле­чи­вать те­ло в её пер­во­здан­ном, жи­вом, зе­лё­ном мо­ре. Бу­ду ждать и на­де­ять­ся… Уже в фев­ра­ле мне снит­ся мой род­ной и ми­лый де­ре­вен­ский дом. Всю зи­му я по не­му тос­кую, и серд­цем и ду­шой я в бу­ду­щем ле­те.

Жизнь моя, как ду­хов­ное раз­ви­тие, по­те­ря­ла вся­че­ский смысл. Я так и не раз­га­дал пол­но­стью глав­ную тай­ну соз­на­ния. Дра­го­цен­ный Ал­маз явил мне свой вос­хи­ти­тель­ный Свет все­го лишь кра­еш­ком, как от­ра­же­ние. Но и это­го бы­ло для ме­ня дос­та­точ­но. Вдох­но­вен­ный Свет омы­вал и очи­щал из­на­чаль­но мою се­рую эго-струк­ту­ру. А я меч­тал по­знать его со­кро­вен­ную ве­ли­кую Тай­ну при не­по­сред­ст­вен­ном, пря­мом вос­при­ятии и глу­бо­ком по­гру­же­нии…

- Ес­ли и дол­жен явить се­бя вселенский Ал­маз, - ду­мал я, - то не­пре­мен­но это про­изой­дёт в де­рев­не, в уе­ди­не­нии, на при­ро­де. По­то­му как это яв­ле­ние есть со­кро­вен­ное та­ин­ст­во. И мыс­лен­но я при­бли­жал, как мог, оче­ред­ное ле­то и ожи­дал его, как спа­си­тель­ную на­де­ж­ду, как пред­вос­хи­ще­ние чу­да и бу­ду­щее вол­шеб­ное ис­це­ле­ние от всех бо­лез­ней. Я ждал са­мо­го Бо­га! Ино­гда мне ка­за­лось, что сво­бо­да моя со­всем близ­ка. Ду­мал, что Свет явит се­бя этим бли­жай­шим ле­том…

Хо­ро­шо бы явил­ся мне Бог! По­си­деть бы с ним за сто­лом вот так за­про­сто, по­пить с ним чай­ку. И ска­зать ему: - От­че! Я очень и очень ус­тал. Без Те­бя мне так пло­хо! Ты же ви­дишь, как я му­ча­юсь, уми­раю... По­да­ри мне свой це­ли­тель­ный дра­го­цен­ный Ал­маз!

На­сту­пил март. Ско­ро мне со­би­рать­ся в до­ро­гу. Ско­ро на­сту­пит моё вре­мен­ное ус­по­кое­ние на при­ро­де, а, мо­жет быть, и окон­ча­тель­ное ос­во­бо­ж­де­ние. Том­люсь. Го­ню-раз­го­няю вре­мя, при­бли­жаю ве­сен­нее по­ло­во­дье и ра­дость пе­ре­ме­ны мест. Не­ожи­дан­но по­зво­ни­ли род­ст­вен­ни­ки: наш де­ре­вен­ский дом сго­рел дот­ла… Да­лее со­об­ща­ют: сна­ча­ла за­го­рел­ся дом со­се­да Гри­ши, - на­вер­ное, он спья­ну си­га­ре­ту не по­ту­шил. По­том огонь пе­ре­ки­нул­ся и на на­шу из­бу, - ос­та­но­вить по­жар уже бы­ло не­воз­мож­но. Та­кая вот пе­чаль­ная весть…

Де­ре­вян­ные до­ма, во­об­ще, сго­ра­ют очень бы­ст­ро. А по­жар­ная ко­ман­да, вы­зван­ная ме­ст­ны­ми жи­те­ля­ми, прие­ха­ла, что­бы толь­ко за­фик­си­ро­вать уже свер­шив­ший­ся факт с од­ним тру­пом…

Уви­дел я мгно­вен­но внут­рен­ним взо­ром, как сго­ра­ет в ог­не так и не про­снув­ший­ся пья­ный Гри­ша. Как под­ни­ма­ют по­жар­ни­ки из пе­пе­ли­ща и про­сев­шей обуг­лив­шей­ся кро­ва­ти не­гну­щий­ся и лёг­кий чёр­ный ма­не­кен его те­ла. Ви­дел, как пы­ла­ет и мой род­ной дом. Хо­те­лось за­кри­чать: - Стой­те! Ос­та­но­вить! Бы­ст­рей ту­ши­те!

По­лы­ха­ет жад­ным, ярым, гро­мад­ным ог­нём мой дом – месть бо­га Аг­ни! Треск и смрад во­круг. Кри­чат встревожено лас­точ­ки, кар­ка­ют во­ро­ны. Сго­ра­ет моё бу­ду­щее. Очень бы­ст­ро по­жи­ра­ют­ся пла­ме­нем и ис­че­за­ют во­круг мое­го до­ма бе­рё­зы – уже быв­шие стра­жи. Сги­ба­ет­ся су­до­рож­но от жа­ры и за­го­ра­ет­ся моя оди­но­кая яб­лонь­ка-ди­ка­роч­ка, что не до­ж­да­лась ме­ня. Со всем этим при­род­ным соз­на­ни­ем бы­ла у ме­ня глу­бо­кая связь. Но вот от мо­ей ми­лой из­бы ос­та­ёт­ся лишь па­ра ды­мя­щих­ся брёв­ны­шек. Да обуг­лен­ная гли­ня­ная печ­ка с об­лом­ком чёр­ной ме­тал­ли­че­ской тру­бы. Огонь унич­то­жил всё: и ос­тав­лен­ные мною за­пис­ки, и лю­би­мые кни­ги, и твор­че­ские на­строе­ния, и мою лю­бовь к до­му. Но ру­ко­пи­си не го­рят. Не сго­ра­ют и ду­хов­ные лю­бов­ные энер­гии.

Ещё я ви­дел, как де­ре­вен­ский, хму­рый му­жик Ни­ко­лай, со­сед по до­му на­про­тив, при­вя­зы­ва­ет гри­ши­ных ста­рых со­бак и рас­стре­ли­ва­ет их из ру­жья. Они с под­жа­ты­ми хво­ста­ми пре­дан­но и не­до­умён­но смот­рят в гла­за че­ло­ве­ка, но он на­жи­ма­ет ку­рок…

В эту же ночь во сне я уст­ре­мил­ся к сво­ему до­му в де­рев­не. В мо­ём во­об­ра­же­нии он был цел! На ас­т­раль­ном пла­не дом не мо­жет сго­реть. Но в нём на­хо­ди­лись две зло­ве­щие и очень не­при­ят­ные ста­ру­хи. Они не­до­умён­но смот­ре­ли на ме­ня, как смот­рят в филь­мах ужа­сов Сти­ве­на Кин­га вам­пи­ры, ко­то­рых слу­чай­но от­влек­ли от кро­ва­во­го мя­са.

И ещё я уви­дел низ­ко па­ря­ще­го над зем­лёй Гри­шу. На­ко­нец-то он по­лу­чил вре­мен­ную сво­бо­ду от Зе­лё­но­го Змея. Но ещё очень дол­го его бу­дет жечь внут­рен­ний ал­ко­голь­ный огонь. Очень дол­го Гри­го­рий бу­дет хо­теть пить. И не­скон­чае­ма бу­дет эта жа­ж­да. Но не смо­жет удов­ле­тво­рить он своё стра­ст­ное же­ла­ние на­пить­ся, и бу­дут не­стер­пи­мы и ост­ры му­ки его. А по­том Змей ута­щит его в свои мрач­ные, тя­го­ст­ные, под­зем­ные вла­де­ния.

- При­вет, Гри­ша, - ска­зал я ему. - Сей­час мы с то­бой во сне и ты су­ще­ст­ву­ешь в иной фор­ме. Ну, что? Я ведь был прав, ко­гда ут­вер­ждал, что жизнь по­сле смер­ти су­ще­ст­ву­ет?

Но, ви­дя его рас­се­ян­ный взгляд, я спро­сил: - Ты хоть по­ни­ма­ешь, что уже умер?!

- По­ни­маю… - рас­те­рян­но вы­да­вил он.

А у ме­ня не ста­ло де­ре­вен­ско­го до­ма, и я ли­шил­ся воз­мож­но­сти жить на при­ро­де. Уже пред­чув­ст­во­вал, что этим ле­том я в го­ро­де точ­но за­дох­нусь. Бог от­нял у ме­ня мою са­мую по­след­нюю от­ду­ши­ну и на­де­ж­ду.

Я по­до­шёл вплот­ную к са­мо­му не­одо­ли­мо­му жиз­нен­но­му ту­пи­ку. Про­ва­ли­ва­юсь в бес­про­свет­ные стра­да­ния глуб­же. Но раз­ве мо­жет пре­дать ме­ня Стран­ник? От­веть мне, мой ми­лый и до­б­рый чи­та­тель, раз­ве спо­соб­на об­ма­нуть Лю­бовь!? Са­мо­му мне до­под­лин­но из­вест­но, что за­ко­ны ду­хов­ной Люб­ви аб­со­лют­ны, веч­ны и не­ру­ши­мы, но по­ка…

Я – ещё бо­лее оди­нок, по­дав­лен, ос­тав­лен, за­быт. И са­мое страш­ное – ещё впе­ре­ди. Нет, я не вы­не­су, не по­не­су та­ких мук. Я, воз­мож­но, обор­ву свою жизнь…

Тя­жек мой крест, Гос­по­ди, бо­юсь не вы­дер­жу!

Но чу­дит­ся мис­ти­че­ский гул с вы­со­ты:

- Ка­ж­до­му да­ёт­ся крест по ме­ре его и не пре­вы­ша­ет сил его!

Я уже не не­су крест, а дав­но пре­бы­ваю в рас­пя­тии. Рас­пят!

 

Ра­нее я от­пил слад­ко­го нек­та­ра из вол­шеб­ной ча­ши До­б­ра - Граа­ля - и не су­мел во­брать, вме­стить в се­бя столь не­объ­ят­но­го сча­стья и ра­до­сти, сколь­ко спус­ка­лось мне. А те­перь я пью горь­кий яд стра­да­ний из ино­го куб­ка, ча­ши Зла – её под­нёс мне дья­воль­ский Обо­ро­тень, - и эта ме­ра ка­жет­ся мне так­же не­вы­но­си­мой. Со­дер­жи­мое двух чаш ока­за­лось рав­но­ве­ли­ким, рав­но­вес­ным, рав­но…

Я по­гру­жён в аб­со­лют­ный мрак!

Но, спус­тя не­ко­то­рое вре­мя по­сле из­вес­тия о по­жа­ре, был мне ещё один сон!

«Сна­ча­ла ты уви­дишь Его во сне!!!»

Рас­пах­ну­лась не­ожи­дан­но в мо­ём сно­вид­ном про­стран­ст­ве не­кая та­ин­ст­вен­ная дверь. Она яр­ко и от­чёт­ли­во про­ри­со­ва­лась в мрач­ном, поч­ти чёр­ном, но звёзд­ном не­бе. Па­да­ли в но­чи звёз­ды. Но в про­ёме рас­пах­ну­той две­ри ос­ле­пи­тель­но све­ти­ло солн­це. Боль­шой сияю­щий не­бес­ный Ал­маз про­тя­ги­вал свои зо­ло­ти­стые лу­чи. Он благоволил ко мне и на­кры­вал ме­ня сво­ей вол­шеб­ной, лю­бов­ной тка­нью. У Люб­ви был очень яр­кий, бе­ло-зо­ло­ти­стый, про­зрач­ный цвет. Он был очень тё­п­лым, неж­ным и лас­ко­вым. Свер­ху на­ча­ли па­дать цве­ты. На ме­ня ука­зал и ко мне про­тя­нул­ся один длин­ный сол­неч­ный луч. И я по­шёл по это­му лу­чу в не­бо и встал на не­бес­ном по­ро­ге. Здесь ме­ня ожи­дал - Стран­ник! Ли­цо его сия­ло не­зем­ным Све­том. Он мол­ча ука­зы­вал мне на ис­точ­ник бла­го­ст­но­го сия­ния, ко­то­рое за­пол­ни­ло со­бой всё во­круг, и я уст­ре­мил свой взгляд пря­мо в не­го.

Свет раз­го­ва­ри­вал со мной. Он был жи­вой и веч­ный!

Я ТОТ­ЧАС УЗ­НАЛ ЕГО!

И я от­чёт­ли­во уви­дел в Нём близ­кое ос­во­бо­ж­де­ние на­яву.

Я уз­рел в Нём ещё бо­лее вол­шеб­ное и тай­ное, чем в со­кро­ви­щах сво­их про­шлых сно­ви­де­ний.

Свет при­тя­ги­вал ме­ня. В Нём бы­ло всё и вся!

Вся пол­но­та и всё сра­зу!

Не­по­сти­жи­мо ра­зум­ный и муд­рый Свет при­гла­шал ме­ня в жизнь, ко­то­рая ни­ко­гда не кон­ча­ет­ся… Он звал, как не­ко­гда, ти­хо и неж­но, звал ме­ня жен­ский го­лос во сне - Го­лос и зов мо­ей Судь­бы. Как сту­чал­ся ко мне сво­ей ма­лень­кой, уп­ря­мой дет­ской руч­кой нек­то… Те­перь я знаю, кто это, - я сам, моя ду­ша, мой внут­рен­ний ма­лыш. Сно­вид­ный двой­ник про­би­вал­ся ко мне, за­яв­лял о се­бе, он упор­но вры­вал­ся в моё днев­ное соз­на­ние. Знаю те­перь и по ка­кой две­ри он сту­чал. Дверь в кос­мос и жизнь бы­ла от­кры­та! Вол­шеб­ный Свет при­гла­шал ме­ня…

И я шаг­нул пря­мо в Не­го, за не­бес­ный по­рог!

…Про­шло вре­мя, и Свет от­крыл­ся мне на­яву.

 

СПРАВ­КА ОБ АВ­ТО­РЕ

 

Стран­ник (Смир­нов Те­рен­тий Ле­о­ни­до­вич) – пи­са­тель-эзо­те­рик, пси­хо­лог, ана­ли­тик, фи­ло­соф, спе­циа­лист и прак­тик в об­лас­ти из­ме­нён­ных со­стоя­ний соз­на­ния и осоз­нан­ных сно­ви­де­ний; ра­бо­та­ет с про­бле­ма­ми ду­хов­но­го по­ис­ка ис­ка­те­лей.

Ав­тор сле­дую­щих книг:

«Про­ща­ние с до­ном Хуа­ном или Ве­тер на­гва­ля»;

«Ал­маз соз­на­ния»;

«Вра­та сно­ви­де­ний – не­рас­пе­ча­тан­ные тай­ны тол­те­ков»;

«Под­вод­ные ри­фы осоз­на­ния сно­ви­де­ний»;

«Пси­хо­ло­гия сно­ви­де­ний. Осоз­нан­ные сно­ви­де­ния»;

«Мас­тер сно­ви­де­ний»;

«Ас­пек­ты пра­во­слав­ной эзо­те­ри­ки – Бе­сы!»;

«Ши­ва и Кун­да­ли­ни – все тай­ны ин­дий­ской йо­ги»;

«На­гуа­лизм или ла­би­рин­ты «по­зна­ния» Алек­сея Ксенд­зю­ка»;

«Пра­во­сла­вие и на­гуа­лизм»;

«Пси­хо­ло­гия ду­хов­но­го по­ис­ка, кн. 1, 2»;

«Прак­сис бес­смер­тия»;

«Лечение и оздоровление организма духовными методами»;

«Сказка про мужика»;

«Посвящение в путь»;

«Силы Зла в описании Даниила Андреева»;

«Вся структура чёрной магии толтеков в цитатах К. Кастанеды»;

«Статьи (2007-2011 гг)»;

«Тре­уголь­ник сно­ви­де­ний».

 

 

Сайт «КУБ»:

http://www.koob.ru/strannik/

 

Сайт Странника:

http://www.ostrannik.narod.ru/

 

Лич­ный эл. ад­рес Стран­ни­ка (ог­ра­ни­че­ния объ­ё­ма при­ни­мае­мых пи­сем до 30 кб):

arhistrat100@gmail.com

 


[1] Эг­ре­гор – по­пу­ляр­ный в эзо­те­ри­ке тер­мин, у нас «Эгор» – гло­баль­ная ра­зум­ная энер­ге­ти­че­ская сфе­ра или об­ласть, соз­дан­ная из боль­шо­го ко­ли­че­ст­ва ин­ди­ви­ду­аль­ных, ло­каль­ных че­ло­ве­че­ских энер­гий од­но­го ви­да (ка­че­ст­ва) и стре­мя­щая­ся к даль­ней­ше­му рос­ту, рас­ши­ре­нию и уп­лот­не­нию.

 

[2] Хо­ло­троп­ный – пол­ный, ин­те­граль­ный, це­ло­ст­ный, свя­зан­ный с ды­ха­ни­ем жиз­ни.

[3] Дао – в ки­тай­ской ре­ли­ги­оз­ной фи­ло­со­фии оз­на­ча­ет ес­те­ст­вен­ный по­ря­док ве­щей, за­кон, путь.

[4] Су­ще­ст­ву­ет ещё и пя­тый ва­ри­ант рас­смат­ри­вае­мой си­туа­ции, но он от­но­сит­ся к вос­при­ятию не соб­ст­вен­но­го энер­ге­ти­че­ско­го двой­ни­ка, а к ви­де­нию тел сно­ви­де­ний дру­гих лю­дей (на­яву или во сне). Дан­ная те­ма пол­но­стью от­но­сит­ся к спо­соб­но­сти ду­хов­но-энер­ге­ти­че­ско­го «ви­де­ния».

[5] Под­роб­но и про­фес­сио­наль­но все ин­дий­ские йо­ги, вклю­чая опи­са­ние Кун­да­ли­ни, Стран­ник рас­смат­ри­ва­ет в сво­ей фун­да­мен­таль­ной ра­бо­те «Ши­ва и Кун­да­ли­ни – все тай­ны ин­дий­ской йо­ги».

[6] Из вкла­ды­ша - из «Санкт-Пе­тер­бург­ских, епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стей» - 90 г., при­слан­ных мне в пись­ме о. Ио­ан­ном Кре­сть­ян­ки­ным.