Комсомольско-христианская» евангелизация

Когда поезд подъезжал к Хабаровску, конечному пункту на­шего путешествия, мы услышали чудесные новости от пра­вительственного агентства ТАСС. По всей стране они переда­ли по радио следующее сообщение:

«Произошло историческое событие. Комсомольская ор­ганизация проводит по всей Сибири совместно со шведской церковью «Слово Жизни» евангелизацию».

В советское время такое действительно было бы невозмож­но, поэтому событие и впрямь можно было считать истори­ческим. Согласно нашим подсчетам, в ходе этого евангелизационного тура около 5000 человек решили принять Иисуса своим Господом. Многие исцелились от серьезных болезней, многие получили материальную поддержку благодаря гума­нитарной помощи.

Одно необычное происшествие в Хабаровске было свя­зано с переводом. Переводить должен был Альберт Тюрн­пу, но он опоздал на самолет и так и не смог приехать. Мы очутились просто в безвыходной ситуации. В церкви не было ни одного человека, знающего английский язык. Скоро уже должно было начаться собрание, и безвыходность ситуации напоминала какой-то дурной сон. Уве Сандберг, бывший там со мной, начал молиться. Пока он молился, я спустил­ся в вестибюль гостиницы, в которой мы остановились. Там стояла девушка и продавала картины. Я почувствовал, что стоит подойти к ней и спросить, знает ли она английский. Да, она говорила по-английски! Я уговорил ее выступить в роли переводчика. В машине я рассказал, что везу ее на христиан­ское собрание, и объяснил, какого рода выступление ей надо будет переводить. Она никогда раньше не слышала об Иису­се, и я уже чувствовал, что собрание наверняка будет веселое. «Просто говори, что я говорю, четко и громко, и все будет хорошо», — инструктировал я ее перед тем как начать пропо­ведовать. В начале все шло довольно гладко, но когда я объ­явил, что сейчас Иисус будет исцелять больных, я услышал удивленное восклицание, но не из зала, а от переводчика. «Ух ты, как здорово!» — всплеснула она руками и с этого момента уже комментировала всю мою проповедь.

Когда пришло время уезжать, оказалось, что в кассе биле­тов нет. Все места были проданы. Но мы рассказали женщине в окошке, что проповедовали здесь Евангелие, и она тут же изменила свое отношение. «В таком случае вы должны ехать бесплатно», — заявила кассирша. И действительно организо­вала нам поездку совершенно бесплатно.

 

Вторая поездка

Через год, в 1992-м, появилась возможность организовать еще одну подобную поездку. На этот раз мы должны были просле­довать на том же поезде из Санкт-Петербурга в Абакан с посе­щением четырнадцати городов. На все должно было уйти три недели. Таким образом, мы могли полностью выполнить ви­дение — проехать всю Транссибирскую магистраль от одного края России до другого. Это второе путешествие также было полно чудес. Перед отъездом одна норвежская фирма по про­изводству медикаментов подарила нам различные лекарства на общую сумму более 100000 долларов, и вдобавок норвеж­ское правительство субсидировало покупку еще нескольких партий медикаментов. Лекарствами, медицинским оборудо­ванием, новой и бывшей в употреблении одеждой, Библиями и христианскими книгами были наполнены семь товарных вагонов. В общей сложности за ту поездку мы раздали двести тысяч Библий и других христианских книг.

Вторая поездка была еще лучше, чем первая, во всех от­ношениях. В этот раз у нас была специальная подготови­тельная команда, которая заранее посетила все места наших предполагаемых евангелизаций и все приготовила. После нас в каждом городе оставалась группа людей из нашей цер­кви. Они брали на себя заботу о новообращенных. В общей сложности в этом проекте приняли участие 125 человек, из которых только 45 были шведами, а все остальные из стран бывшего СССР. Те места, что мы посетили в ходе второго путешествия, были, конечно, более цивилизованными, и там было больше христиан, многие из которых с радостью помо­гали нам во всем.

Один пастор позже рассказывал мне, что его церковь увеличилась вдвое после нашего приезда. У него было 250 человек, когда мы приехали, и 500 после нас. Каждый день мы оказывались свидетелями замечательных чудес, свидете­лями победы Евангелия в самых разных сферах. Несколько раз бывало, что те врачи и медсестры, которые ехали с нами, приводили к спасению целые больницы. На одно собрание пришла мама с двенадцатилетним сыном. Его звали Женя, и у него был односторонний паралич всего тела в течение двух лет. На том собрании он исцелился и прямо на сцене написал свое имя рукой, которая не действовала уже два года. На сле­дующий день он пошел в школу, впервые с того дня как он заболел.

 

Поехали

Хочу рассказать об одном событии, которое произошло с нами, когда поезд стоял еще в Санкт-Петербурге. И это сви­детельство того, что Бог был с нами в том туре. Состав на­ходился в депо, и прямо там мы загружали его одеждой, ле­карствами и книгами. Один из вагонов предстояло целиком наполнить Библиями и прочей литературой. Но грузовик, доставивший книги на станцию, разгрузил их метров за сто от вагона, что только осложняло работу. Потребовался бы целый день, чтобы перенести весь груз на платформу и затем погрузить в вагон.

Олег (сейчас он пастор в Сибири) был одним из грузчиков. Он и еще несколько братьев помолились молитвой согласия о том, чтобы Бог, способный двигать горы, передвинул ва­гон. Вначале ничего не произошло. Но через несколько ми­нут поезд начал двигаться, хотя он стоял даже без локомоти­ва. Проводники в вагонах запаниковали, сорвали стоп-кран, но даже это не помогло, — поезд катился до тех пор, пока не остановился рядом с выгруженными на платформе книгами.

Появился бригадир поезда и начал сердито кричать: «Что вы делаете? Я уже двадцать лет работаю на железной дороге, и никто не устраивал таких безобразий. Как можно передви­нуть состав, у которого от 5 до 10 атмосфер давления на тор­мозах. Да я вас всех оштрафую!»

Счастливые братья рассказали ему, что произошло. «Кто молился, тот и должен платить», — заявил начальник. «Пош­лите счет Богу, это Он передвинул поезд», — ответил один из грузчиков. Тогда бригадир все же смягчился, ухмыльнулся и молвил: «Только, пожалуйста, не молитесь такими молит­вами во время поездки. Это опасно». Практически сразу за платформой, где лежали книги, была стрелка, и если бы со­став остановился там, это могло привести к серьезной аварии. Но Бог знал, что делает, и поэтому остановил поезд вовремя.

 

Профессор Северин

В одном из городов по пути следования поезда мы посещали тюрьму. И там произошел один казус. Кто-то сказал работ­никам этой колонии, что я шведский профессор и приехал читать лекции на тему «Решение проблем управления в тю­ремных учреждениях Швеции». Меня приветствовал высо­кий и представительный начальник тюрьмы. С уважением он произнес: «Мы рады, что у нас в гостях профессор Северин». «Профессор? Он что, шутит? — думал я. — Может, я ослы­шался?»

Но, проходя по коридору, я увидел плакат с объявлением о том, что профессор Карл-Густав Северин читает лекцию всем работникам тюрьмы. Я был в шоке и поспешил в каби­нет начальника. Объяснил, что вообще-то не умею решать проблемы управления в тюрьмах так уж хорошо и что я не профессор, по крайней мере, пока. «Но, — добавил я, — я знаю Того, Кто очень хорошо решает проблемы управления в тюрьмах. Его зовут Иисус». Я объяснил тому начальнику, что когда человек спасается, его жизнь изменяется, и то же самое происходит с заключенными, принимающими Христа. Моим объяснениям дали должную оценку и позволили проповедо­вать всем заключенным.

Основной контингент той колонии состоял из подростков в возрасте от 14 до 18 лет со сроками заключения от 2 до 10 лет. На наш призыв к покаянию ответили все четыреста че­ловек, бывших в зале. Начальник тюрьмы повернулся и до­вольно кивнул головой. В то же время он не мог скрыть удив­ления, которое испытывал в тот момент. Он не верил своим глазам и все повторял: «Не могу поверить, что мои мальчики молятся Богу!» Он был действительно по-доброму настроен к «своим мальчикам», как он их называл. После проповеди он пообещал, что если ребята и в самом деле имели в виду то, о чем молились, и посвятили свои жизни Богу, то он сделает так, чтобы их сроки были сокращены. В зале радостно зашу­мели: никто не хотел сидеть ни одного лишнего дня. Когда мы уже собирались уезжать, он вдруг предложил: «Вы долж­ны приехать еще и проповедовать во всех тюрьмах нашей области. У нас здесь 10000 заключенных. Пойдемте, отпразд­нуем спасение моих ребят вместе с начальником всех тюрем нашей области. Устроим праздник в лесу».

Я и мой друг Бенгт Сведлунд поехали вместе с ними в лес, чтобы пообщаться и просто хорошо провести время. Началь­ник тюрьмы был человеком ищущим и постоянно задавал нам разные вопросы. Глава областной системы исправитель­ных учреждений был более молчалив, но ему тоже было ин­тересно услышать об Иисусе. Пока мы сидели там и свидетель­ствовали, начальник тюрьмы вдруг заявил: «Нет, ну мы прос­то должны отметить это дело». И тут же вытащил из портфеля по литру водки на каждого из нас. Бенгт и я переглянулись и вежливо, но твердо отказались. «Вы что, водку не пьете?» — удивились наши новые друзья. Мы ответили, что не пьем.

Ну, хорошо, — не сдавался он, — можете не пить всю бутылку, хватит и половины». Но мы продолжали отказываться, и тогда он рассердился и заявил, что мы больше ему не друзья. Тогда разгневаться была уже моя очередь. «Слушай, дорогой сказал я как можно уверенней, — на самом деле мы твои лучшие друзья. Задумывался ли ты когда-нибудь, что „твои мальчики", напившись именно этой самой водки, шли воровать, насиловать женщин и девочек, а иногда даже убивать». В глазах у него сразу просветлело. «Да, верно», — признал он. Что-то понял, видимо, и областной начальник. «Я больше никогда в жизни не буду пить, — вдруг заявил он. — На самом деле водка — это великое проклятье, которое ведет многих русских к гибели».

Позвольте мне по случаю процитировать Евангелину Бут, жену Вильяма Бута, основателя Армии Спасения. Вот как она писала об алкоголе: «Алкоголь пролил больше крови, пове­сил больше траурных венков, разрушил больше семей, разо­рил больше людей, вооружил больше бандитов, убил больше детей, разломал больше обручальных колец, осквернил боль­ше девственниц, ослепил больше глаз, сделал больше людей безумными, сделал больше мужчин тряпками, обесчестил больше женщин, разбил больше сердец, уничтожил боль­ше жизней, привел больше людей к самоубийству, выкопал больше могил, чем любое другое проклятье этого мира. Ал­коголь убил больше людей, чем все войны вместе взятые. Это дьявол в жидком виде».

От смерти к жизни

Один маленький провинциальный город с населением всего 70 000 человек был охвачен пробуждением буквально через день после прибытия евангелизационного поезда. Это место было известно по всей стране высоким уровнем преступнос­ти, а неподалеку была расположена большая колония. Когда заключенные выходили на свободу, они нередко оседали здесь же, в ближайшем к тюрьме населенном пункте. Мэр го­рода рассказывал, что в то время как, например, в среднем по России на каждую женщину приходилось 8 абортов, то здесь на каждого родившегося ребенка приходится 240 абортов.

Зал, где мы должны были проводить собрание, вмещал восемьсот человек. Когда мы туда приехали, он был набит битком. После чудесного собрания почти все захотели спас­тись. Через какое-то время даже мэр города принял водное крещение.

В другом городе мы встретились в местной тюрьме с пя­тью заключенными-смертниками. Условия их содержания были просто ужасными. Когда мы появились в дверях их камеры, они невероятно перепугались, так как каждый посе­титель мог быть вестником их смерти. Но благодаря нашему визиту четверо из пяти приговоренных к казни чудесным об­разом спаслись. В тот день они перешли из смерти в жизнь в буквальном смысле этих слов.

 

Холодный душ в Омске

Для нас, шведов, избалованных благами цивилизации, сам факт проживания в течение столь долгого времени в поезде был довольно серьезным испытанием. Мы к таким условиям не привыкли, нам нужен душ по утрам и хороший кофе на завтрак. В поезде же об этом не могло быть и речи. Хотя, впрочем, вслух никто не жаловался. Тем не менее, когда, при­ехав в Омск, мы поселились в гостинице и наконец-то смогли хорошенько помыться, радости нашей не было границ. Один из наших дорогих братьев, только войдя в номер, тут же за­брался в душ и, не жалея мыла и шампуня, принялся за дело. И прямо посреди его помывки в гостинице неожиданно от­ключили воду. (В России в те годы подобное было в порядке вещей. Бывало, давали только холодную воду, бывало, только горячую, иногда, как в этой ситуации, воды не было вообще.) Наш миссионер, с намыленными головой и телом, добрался до телефона и позвонил в администрацию. Ответ на воп­рос «когда включат воду» был обескураживающим: «Через 24 часа!» Парня буквально трясло. Пришлось ему вытирать мыло и шампунь полотенцем. Впрочем, несмотря на ниспос­ланное испытание, он продолжал улыбаться: «Все могу в ук­репляющем меня Иисусе».

 

Абакан

Мы начали наше путешествие в Санкт-Петербурге 14 июня и добрались до Абакана 5 июля. Там мы проводили евангелизацию в течение нескольких последующих дней. Кроме Санкт-Петербурга мы посетили Вологду, Киров, Пермь, Екате­ринбург, Тюмень, Ишим, Омск, Барабинск, Новосибирск, Но­вокузнецк и Красноярск, и последняя остановка — в Абакане. Около восьми тысяч человек побывали на наших собраниях, а в заключение мы крестили в воде 548 человек. Это было чудес­ное занятие — проводить крещение новообращенных ко Хрис­ту русских. Мой сын Андреас стоял рядом и помогал мне. Он выразил наши чувства наилучшим образом, когда сказал: «Это и есть жизнь». Очень трогательное было крещение. Под конец к нам подошел мужчина, одетый в типичную русскую синюю спецовку, и в полном отчаянии спросил печальным голосом: «Я опоздал? Я тоже хочу спастись и креститься». Конечно, он не опоздал. Можно было спастись и креститься. Он так торопился, что забыл снять обувь и пошел в воду прямо в ботинках. Пе­ред самым крещением он молился молитвой покаяния и отдал свою жизнь Иисусу. Он был безмерно счастлив, когда вышел из воды, и это был замечательный конец нашей поездки.

Вторая поездка на поезде закончилась большой евангелизацией в Аба­кане. Тысячи человек оставили свои места на трибунах и вышли впе­ред, чтобы отдать свои жизни Иисусу Христу. Многие также были исцелены

 

Исцеленный саксофонист

Мне особенно запомнилось одно чудо, свидетелями которого мы стали в Абакане. На одно из собраний пришел человек, парализованный после инсульта. Он ковылял, опираясь на два самодельных костыля, но все-таки смог выйти вперед и покаялся. И уже чуть позже, на том же собрании, Господь кос­нулся его и исцелил. Он бегом взбежал на сцену и рассказало своем чуде. Это был извес­тный в городе саксофонист, но после инсульта он не мог играть. У нас на сцене как раз был саксофон, и прямо там он вновь заиграл, так кра­сиво, что люди на стадионе плакали от умиления. И тут на сцену выбежал еще один мужчина, как оказалось, ба­рабанщик и близкий друг саксофониста. Он плакал от счастья, увиденное произве­ло на него сильное впечат­ление, и он тоже покаялся и принял Иисуса своим Госпо­дом и Спасителем.

Многие встретились с Господом на тех собраниях на абаканском футбольном стадионе, много чудес сотво­рил Иисус в жизни этих людей. Во время этого второго железнодорожного крусейда более 25000 человек обратились к Господу. Возможно, их было и больше, но лучше я преуменьшу, чем преувеличу. О совершенных тогда чудесах Божьих можно было бы написать отдельную книгу.

Возвращение домой

И вот день возвращения домой. Мы едем в аэропорт. У нас бронь на сорок мест на рейс Аэрофлота до Москвы, оттуда мы должны улететь в Швецию. По прибытии в аэропорт мы узнаем ужасную новость: места на самолет не забронирова­ны. Рейс, на который можно было бы взять сорок мест, от­правится только через две недели. Это был настоящий удар для людей, немало измотавшихся в течение последних не­скольких недель. Безусловно они были достойны лучшего.

Начальник аэропорта пообещал организовать для нас от­дельный рейс, но это обошлось бы значительно дороже. Тем не менее мы были вынуждены согласиться. Когда этот чело­век узнал о нашем согласии, он тут же поднял цену в два раза. Новая цена была на самом пределе наших финансовых воз­можностей, мы потратили бы все до копейки, но и в этот раз мы, какое-то время подумав, согласились. Тогда он еще раз удвоил цену. Таких денег у нас просто не было, поэтому от его услуг мы отказались. Ситуация казалась неразрешимой. Многие из наших людей должны были обязательно вернуть­ся как можно быстрее, чтобы вовремя выйти на работу. Двое суток наша команда провела на полу в церкви, ожидая чуда от Бога. Господу возносились по-настоящему горячие молит­вы. На второй день одна девушка во время молитвы получи­ла слово из Библии — место Писания из Ветхого Завета: «Я воззвал орла от востока...» (Исайя 46:11).

Через несколько часов администратор церкви прибежал и сказал, чтобы все срочно собирались: «Самолет летит в Москву с востока, и экипаж неожиданно решил совершить посадку в Абакане. Там как раз сорок свободных мест». Это было именно то, что нужно. Самолет летел из Хабаровска и совершил вынужденную посадку в Абакане. Угадай, ожили ли эти усталые тела. Они сразу были готовы строиться. Они буквально побежали в аэропорт, где их ждал этот «орел с вос­тока». Бог не оставил нас!

 

Глава 10

 

Судьбоносные дни в Вильнюсе

Драматические события нескольких дней января 1991 года привели к великим переменам в прибалтийских государствах: Эстонии, Латвии и Литве. Эти страны были насильно присоединены к Советскому Союзу после Второй мировой войны, и с тех пор желание этих трех народов ос­вободиться никогда не угасало. Надо отдать честь людям, ко­торые во время долгой коммунистической оккупации смогли сохранить мечту о свободной Прибалтике.

В Литве президентом был избран Витаутас Ландсбергис. Он упрямо говорил о том, что страна оккупирована Сове­тами. Его смелость передалась и другим прибалтийским ли­дерам. В конце концов все три республики стали требовать выхода из СССР. Для Кремля это был серьезнейший вызов. Там решили раз и навсегда подавить бунт. Восьмого января советские танки были посланы в столицу Литвы Вильнюс. Войска были беспощадны. Тех, кто пытался остановить вой­ска, давили танками. Лилась кровь. Аналогичный инцидент произошел и в Риге, там также погибло несколько человек.

Казалось, что восстание в Литве подавлено. Телевизи­онная башня в Вильнюсе была захвачена. Сам Ландсбергис забаррикадировался в здании парламента и продолжал смело выступать за свободу своей страны.

 

«Поезжай туда!»

Ульф Экман наблюдал за происходящим в Вильнюсе по те­левизору дома, в Швеции. Он как раз смотрел, как советские танки окружают телебашню и как убивают людей, и в тот момент услышал голос Святого Духа: «Поезжай туда немед­ленно!» Первая мысль была о том, что проехать туда сейчас невозможно. Но все-таки Ульф позвонил мне и сказал, что Дух Святой хочет, чтобы мы немедленно поехали в Вильнюс. Я также подумал, что вряд ли нам дадут визу. Но Ульф наста­ивал, и я согласился, про себя все-таки размышляя, что зате­янное предприятие будет непростым.

Еще раньше, за несколько лет до этих событий, Бог дал нам возможность познакомиться с одним человеком из КГБ. Он работал в российском посольстве в Стокгольме и бывал в «Слове Жизни», собирал о нас информацию. Но все закончи­лось тем, что в итоге мы подружились. С тех пор он часто по­могал нам делать визы, и в тот раз я снова обратился к нему. Узнав, что нам нужно, он тут же ответил: «Это мы организу­ем». Уже через несколько часов все документы были готовы.

Мы должны были также доставить гуманитарную помощь в Ленинград, и это стало официальной целью нашего визита в Союз. Уезжая, я видел по шведскому телевидению репортаж о том, как в те дни даже многие политики, собиравшиеся пое­хать в СССР, не могли получить визу. Мы же на специальном самолете уже летели в Ленинград.

 

Ворованная еда

План был таким. Сначала провести собрание в Ленинграде, раздать продукты и затем на поезде отправиться в Вильнюс. Но груз гуманитарной помощи куда-то потерялся. Позвонив на таможню, мы выяснили, что его отправили православной церкви, а это значило, что все продукты уже, вероятно, разо­брали. Порядком разозлившись, мы все-таки решили найти какого-нибудь начальника из православных. Ульф, я, фото­граф и тринадцатилетний сын Ульфа Юнатан поймали так­си и отправились в главную епархию православной церкви в центре города. Там нас принял высокий церковный чин. Я видел, что Ульф крайне возмущен в своем духе. Я бы не хотел оказаться на месте того православного. «Чем я могу вам по­мочь», — спросил он, вымученно улыбнувшись. Ульф свер­лил его взглядом и сказал, что мы хотим, чтобы они вернули украденные продукты. Мужчина очень любезно объяснил, что он никогда и не слышал про какую-то помощь из Шве­ции и тем более не видел ничего такого. Стоит заметить, что речь шла не просто о котомке с едой, а о восемнадцати тоннах продуктов. Но поп сказал, что не в курсе, вероятно, какая-то ошибка и так далее.

Пока Ульф говорил с тем священником, Юнатан с любо­пытством разглядывал комнату. На одной полке он увидел большую пустую коробку, на которой было написано «Слово Жизни». Это была одна из тех коробок с гуманитарной помо­щью. «Папа, смотри, это наша коробка из-под продуктов!» — громко закричал он. Священник густо покраснел, а Ульф едва сдерживаясь спросил: «Что это такое? Вы нас обманули. Объ­ясните нам теперь, что все это значит». После этого Ульф ска­зал фотографу, чтобы он включил лампы и начал снимать это­го священника. Фотограф так и сделал, наставив камеру прямо ему в лицо. «Вы поступаете не по-христиански», — защищался православный. Видно он совсем забыл, что ложь и воровство тоже не входят в список христианских добродетелей. В конце концов тот православный деятель все-таки рассказал, что про­изошло с нашим грузом. Оказалось, что половину продуктов уже раздали, а все остальное отвезли в другой город. Тем не менее мы вернули наши продукты. Кроме того, в качестве ком­пенсации получили еще 12 тонн еды, собранной для русских в Германии. Так что в конце концов мы выиграли.

Немного позже Ульф рассказывал мне, как он чувствовал себя во время столкновения с этим православным священни­ком и также то, что Бог сказал ему, что они еще раз встретят­ся. До сих пор мы не встречали того человека и задавали Богу вопрос, что Он имел в виду тогда. Очевидно, Бог предупреж­дал, что мы должны были встретиться не с самим человеком, а с той силой, которая за ним стояла. Лично мы мало сталкива­лись с противодействием православных. Но уже позже, когда мы передали работу в России местным церквям, поднялась волна противостояния. Перед этим мы получили слово от Господа, что враг поднимется как зверь, чтобы разрушить работу в России, но мы восстанем и победим его. Именно это мы и делали через молитву все время, пока работали в Рос­сии. Теперь русские сами ответственны за происходящее, и должны научиться сами противостоять и побеждать, и я уве­рен, — они с этим отлично справятся.

Итак, мы провели одно собрание в Ленинграде. Я помню, как тогда Ульфу пришло особенное пророческое слово: «Этот город очень скоро изменит свое название». Это было в янва­ре, а в августе Ленинград был переименован в Санкт-Петер­бург. Не в Петроград — в честь русского царя Петра Первого, а в Санкт-Петербург — город Святого Апостола Петра.

 

Встреча с Ландсбергисом

В Вильнюс мы ехали через Ригу. В латвийской столице шли уличные бои. Гибли люди, в городе царил хаос. Пастор Алек­сей Ледяев рассказывал, как каждый вечер он стоит на барри­кадах и проповедует Слово Божье.

Когда мы въезжали в Вильнюс, он выглядел как город призраков, — улицы абсолютно пусты. Но добравшись до центра, мы увидели большие народные гулянья, правда, на­строение у людей было очень серьезное. На площади горели огни, пожилые литовцы от всей души распевали старинные национальные песни. Иногда они фальшивили, но этот недо­статок с лихвой компенсировался тем воодушевлением и вы­соким смыслом, которыми было полно их пение. Телебашня и радиостанции были захвачены советскими войсками. Всего в нескольких метрах от поющей толпы стояли танки.

После первого собрания в Вильнюсе Ульф получил проро­ческое слово для президента. Святой Дух сказал ему не произ­носить его сразу, но подождать до тех пор, пока мы не найдем возможности встретиться с Ландсбергисом лично. Пастор не стал нас обнадеживать, честно сказал, что вряд ли сможет по­мочь организовать встречу с президентом. Но потом выясни­лось, что второй пастор вильнюсской церкви знал кого-то, кто знал кого-то, кто знал кого-то, кто знал Ландсбергиса лично. Через несколько часов все решилось. На следующий день нас забрали на машине и привезли в резиденцию президента.

Вокруг здания парламента из огромных бетонных блоков были построены защитные баррикады. Метрах в ста, за дере­вьями, виднелись советские танки. На крыше парламента — одинокий мужчина с биноклем и охотничьей двустволкой. До президента непросто было добраться и по причине «чело­веческих заграждений» — повсюду стояли патрули, охраняв­шие лидера страны. В коридорах здания стояли кровати, мно­гие защитники независимой Литвы ночевали прямо здесь. На полу валялись стекла, их разбили во время обстрелов здания. На стенах мы заметили множество крестов и католических картин с изображением Иисуса. Дух Святой сказал нам: «У них нет оружия, но вместо него они повесили изображение Иисуса. Так они просят Меня о помощи».

Витаутас Ландсбергис выглядел уставшим и даже, я бы ска­зал, измотанным. На беседе с нами присутствовала и его жена. Войдя в кабинет, Ульф почувствовал побуждение от Духа Свя­того передать полученное накануне пророчество. В очень про­стых, нерелигиозных словах Ульф рассказал ему о том, как Бог часто стоял на стороне маленьких и одиноких наций, и при­вел примеры из истории Англии и Израиля. Ульф говорил о том, как Бог был с Англией во время Второй мировой войны, о том, как Израиль много раз оказывался в одиночестве перед лицом до зубов вооруженного врага, и о том, как Господь всег­да помогал им. Даже Соединенные Штаты Америки как стра­на были рождены после интенсивной молитвы о защите от превосходящей военной силы. В Филадельфии они молились о единстве, и так родились Соединенные Штаты Америки.

В ответ на вопрос, верит ли президент в Бога, Ландсбергис только развел руками и сказал: «Да, я верю. Только посмот­рите на лестнице на все изображения Иисуса, которые там висят». «Бог освободит и ваш народ», — сказал Ульф, и глаза Ландсбергиса зажглись новой надеждой. «Спасибо, спаси­бо», — повторял он. Было удивительно видеть, как буквально на глазах к нему возвращаются дерзновение и смелость.

 

Сертифицированное чудо

На последнем собрании в вильнюсской церкви Ульф про­поведовал о свободе, духовной и политической. И тогда он получил еще одно слово от Господа для этого народа: «Че­рез шесть месяцев произойдут события, которые станут большим сюрпризом для этого народа. Сначала это будет выглядеть как что-то плохое, но добро выйдет из этого зла, и в результате придет свобода». Это собрание было в конце февраля, а в конце августа, точно через шесть месяцев, после московского путча, Прибалтика была освобождена, проро­чество исполнилось.

После собрания мы поспешили на вокзал, чтобы успеть на поезд в Ригу. В нашем багаже были видеокассеты со всеми пророчествами, репортажами и другими важными съемками, которые мы хотели взять с собой в Швецию. Но по пути на вокзал в машине внезапно кончился бензин. В России, как вы уже, наверное, поняли, такое случается нередко, но теперь это происшествие было уж совсем некстати. Прошло какое-то время, прежде чем удалось заправиться. На перрон мы при­бежали в тот момент, когда поезд уже виднелся на горизонте. Мы опоздали. Нужно было думать, что делать дальше.

Найти таксиста, который согласился бы поехать в Ригу через все вооруженные блокпосты на дорогах, было неверо­ятно сложно. Только пару дней назад у одного поста ГАИ за­стрелили несколько человек. К тому же такая поездка стоила огромных денег. К счастью, денег у нас было достаточно, а машина в конце концов нашлась. Двое таксистов согласились довезти нас до границы.

В половине первого ночи мы выехали из города, и почти сразу же нас остановил военный патруль. Раймо Барка, наше­го водителя, прижали к машине и обыскали, но затем отпус­тили. Нашу машину задержали. Оператора Ойвина Рюга под дулом «Калашникова» заставили открыть сумку. Он разнер­вничался и никак не мог открыть замок, что еще больше раз­дражало солдата. Он ударил прикладом по сумке и приказал открывать быстрее.

Когда Ойвин открыл замок, солдат увидел Юнатана, сидев­шего на заднем сиденье с обычной бытовой камерой в руках. Ульф закричал ему, чтобы он спрятал ее, но было уже поздно. «Камера, камера», — приказал солдат. «Я не понимаю, что ты говоришь», — отвечал Ульф по-шведски, и так они перего­варивались какое-то время: солдат приказывал на русском, а Ульф отвечал на шведском. В конце концов солдат стал ма­хать рукой с криком: «Камера, камера», — и мы поняли, что лучше отдать камеру ему. Мы так и сделали, а также открыли наши сумки, в которых лежали все видеокассеты с собраний.

Когда солдат взял кассеты, я потерял терпение, обрушился на него, используя свое «запатентованное средство против проблем в России», которое до сих пор всегда действовало безотказно. «Как ты смеешь нас останавливать?» — заявил я. Это обычно всегда срабатывало, но не на этот раз. «Это наши кассеты», — прокричал я ему, но тоже безуспешно. Ульф ска­зал мне тихонько: «Здесь часто стреляют, так что не ругайся, я не думаю, что это поможет». Не желая ругаться, Ульф по­дошел к начальнику, который знал немецкий язык, чтобы объяснить, что мы приехали сюда с едой для его народа. Но, к сожалению, Ульф не так уж хорош в немецком. Вместо: «Мы приехали, чтобы дать еду», он сказал: «Мы приехали, чтобы съесть ваш народ». Услышав это, я решил, что сейчас уж точ­но все кончено. Однако офицер выглядел так, словно ничего не понял из речи Ульфа. Он взял все наши кассеты и пошел к бронетранспортеру.

Дежурные на посту думали, что мы журналисты, и поэто­му хотели все конфисковать. Они забрали наши паспорта и собирались доставить нас в местное отделение КГБ. Там нам пришлось бы ждать всю ночь, пока они не проверили бы все наши видеокассеты.

Я мысленно представил, как они сидят, просматривают наши кассеты и одновременно планируют наше будущее: «Ага... 10 лет Сибири. Нет... 20 лет Сибири». Но произош­ло нечто интересное. Через несколько минут солдат вышел, вернул все наши кассеты и паспорта и даже начал их упако­вывать обратно в сумки. Потом извинился за инцидент и от­пустил нас. До сих пор я не знаю, что произошло и почему все так изменилось, но, скорее всего, они связались с КГБ, чтобы проверить нас. Может быть, они узнали, что резидентура КГБ в Стокгольме занималась оформлением наших виз. На самом деле я не знаю, что случилось, но это было настоящее серти­фицированное чудо.

 

Глава 11

 

 

Путч

В августе 1991 года политическая обстановка в Советском Союзе все больше накалялась. Горбачев был в отпуске на своей даче в Форосе, а в Москве злоумышленники ковали планы по организации государственного переворота. Горба­чева хотели сместить с его должности. 19 августа 1991 года начался так называемый путч. Горбачева арестовали на даче. Группа из пяти человек взяла власть в свои руки и начала от­давать жесткие приказы.

В то утро я, моя жена Моника и мой сын Даниэль летели в Москву из Сибири, где проводили конференцию. Призем­лившись в Домодедове, мы еще ни о чем не знали. Четыре часа в самолете мы только и говорили обо всех чудесах, слу­чившихся там, на конференции, и понятия не имели о проис­ходящем в Москве.

Выйдя из самолета, мы увидели вооруженных солдат. Вокруг аэропорта стояли танки. Люди вели себя очень тихо, казалось, что часы истории повернулись вспять и в воздухе снова запах­ло сталинской диктатурой. Все радиостанции играли классичес­кую музыку, иногда прерывавшуюся монотонным дикторским голосом. Голос говорил, что новое правительство взяло власть в свои руки и что хаос, в который ввергли страну Горбачев и его окружение, закончился. От каждого слова веяло кладбищен­ским холодом. Казалось, над страной нависло огромное темное облако. Настроение в столице было мрачнее некуда, и мы нача­ли молиться. Через какое-то время я уже чувствовал в нашем духе, что этот переворот не будет иметь успеха.

 

Рига

В Москве решили, что надо раз и навсегда покончить со вся­кими попытками прибалтийских народов получить свободу, и советские войска вошли в Ригу. Когда мы сидели в само­лете, на котором должны были лететь в латвийскую столи­цу (наш собственный самолет должен был прилететь туда и забрать нас в Упсалу), мы увидели черную государственную «Волгу», подъехавшую прямо к трапу самолета. Из машины вышел сердитого вида мужчина и поднялся в самолет. Атмос­фера и без того была напряженная, и лучше от его появления она не стала. Он был послан Москвой, чтобы руководить по­давлением прибалтов. Мужчина искал себе место в самолете и, можете себе представить, сел в кресло рядом со мной.

Идеально. Теперь я обработаю его в молитве, подумал я. Целый час, что провели в самолете, я молился против его планов, — чтобы во всем, что бы он ни делал, у него не было никакого успеха. Когда самолет приземлился, мой сосед быс­тро вышел и уехал на поджидавшем его черном лимузине.

В Риге лил дождь, гремел гром, сверкала молния. Разыграв­шаяся небесная стихия вполне соответствовала тому хаосу, который царил в городе. Вокруг Риги были войска. Аэропорт полностью контролировался военными, советские десантные самолеты приземлялись здесь каждую десятую минуту. В гос­тинице было полно перепуганных иностранцев. Там мы поз­накомились с журналистом из Швеции, который был коррес­пондентом одной из самых крупных шведских ежедневных газет. Он даже и не пытался скрывать свой страх, и попросил нас передать его жене дома в Швеции, что он жив и с ним все в порядке. Вернувшись в Швецию, мы так и сделали.

Но это было уже после. А пока нам самим предстояло вы­яснить, сможем ли мы выехать из страны. К тому же у нас была еще одна проблема: мы въехали в страну вместе с двумя норвежцами, но расстались с ними в Абакане, потому что у них были какие-то проблемы с билетами. Они добирались до Риги другим путем, а мы должны были их обязательно дождаться. С другой стороны, мы все равно должны были вернуться в Ригу через несколько дней, после проповедей в Литве. И мы решили, что они смогут подождать нашего воз­вращения в Ригу из Вильнюса.

Мы связались со шведским посольством, чтобы оставить сообщение этим норвежцам. Женщина, которая нас встре­тила, была, мягко говоря, напугана тем, что происходило в стране. Видно, я и сам заразился этим страхом, потому что даже не сразу вспомнил, как зовут моих норвежцев. «Ты даже не помнишь, как зовут твоих спутников? — удивленно спро­сила она. — Из какой вы организации?» — «„Слово Жизни", Упсала», — ответил я без колебаний. «О, неужели!» — во­скликнула она и ударила себя в лоб так сильно, чуть не упала на пол. Название «Слово Жизни» производило впечатление даже здесь. Когда мы рассказали ей, что собираемся в Литву, а потом вернемся, она закричала: «Вы что, с ума сошли? Вы на самом деле собираетесь вернуться? Здесь же война!» Правда, потом, когда она успокоилась, мы нашли общий язык. Мы предложили взять с собой курьерскую почту в Швецию, если им нужно, а она обещала позаботиться о наших норвежцах. Но, слава Богу, они сами появились во второй половине дня, и мы уехали все вместе.

 

Борис Ельцин

В Москве путчисты составляли длинные списки тех, кого они хотели казнить. Однако в их действиях чувствовалось все боль­ше неуверенности. Похоже, они начали понимать, что народ не на их стороне. Именно в те дни среди россиян поднялся чело­век, который взял на себя смелость говорить с коммунисти­ческой кликой от имени народа. Его звали Борис Ельцин, и он совершил в те дни героический подвиг. Бесстрашно держал оборону в здании российского правительства, в Белом доме, и смелыми речами воодушевлял народ. Он на самом деле рисковал своей жизнью.

Через несколько дней путч был подавлен. Кто-то из его участников покончил жизнь самоубийством, всех остальных арестовали. Горбачев смог вернуться в Москву и выйти из самолета во Внукове уже как свободный человек. Но его дни у власти были сочтены. Новый лидер вышел на российскую политическую арену — Борис Ельцин.

 

Падение Ленина

Через несколько дней мы опять вернулись в Ригу и поехали оттуда в Вильнюс на большую конференцию веры. Конфе­ренция была очень насыщенной.

Однажды, в те дни, пастор Гедриус и архитектор Ларе Хальгрен с женой были в центре Вильнюса и увидели, как люди обвязали трос вокруг шеи памятника Ленину и с помо­щью крана завалили его на землю. Прямо посреди происхо­дящего советский танк на большой скорости выехал на пло­щадь. Все замерли, ожидая кровопролития. Но вместо этого произошло что-то странное: из здания КГБ неподалеку выбе­жали люди с папками под мышками и запрыгнули в стоящий неподалеку автобус. Работники спецслужбы боялись, что на­род нападет на них, потому что они увозили с собой секрет­ные документы. Вместо того чтобы стрелять в толпу народа, которая разбирала памятник, танк эскортировал убегающих чекистов. Впрочем, за ними никто и не гнался. В Писании на­писано об этом: «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним» (Притчи 28:1).

Через несколько минут Ленин с поднятой вверх рукой ле­жал на земле. Непередаваемое зрелище! Не нахожу слов, что­бы описать, что литовский народ чувствовал в тот момент. Пастор Гедриус был просто в эйфории. За несколько лет до этого Бог сказал ему, что он своими глазами увидит, как Ле­нин упадет с пьедестала, и теперь он стоял и видел это. Для нас на Западе, может быть, трудно понять, что значили те дни для людей, годами живших в коммунистическом рабстве. Для них это была настоящая революция. На собрании в тот вечер восклицания и крики радости не смолкали — люди славили Бога! Мы пели и танцевали, и величали Господа за то, что коммунизм пал и Прибалтика получила свободу.

 

Исполнение пророчества

Все, что путчисты хотели сделать в Прибалтике, провали­лось. Исполнилось февральское пророчество Ульфа Экмана: «Через шесть месяцев произойдут события, которые станут большим сюрпризом для народа этой страны». Холодок про­бежал по моей спине — ровно через полгода я вновь приехал в Прибалтику и своими глазами увидел, как исполнилось ска­занное Богом слово.

 

Глава 12

 

 

Армения

Всякий раз, когда я думаю об этой маленькой стране, на ум приходят все неисчислимые страдания и трагедии, выпав­шие на долю ее народа. Массовые убийства армян. Последняя большая резня в 1914 году — тогда турки убили 1,5 миллиона армян. Но, несмотря на все пережитое, народ Армении полон тепла и гостеприимства. Это удивительные, очень красивые люди, — черные, как уголь, волосы и такие же черные глаза на смуглом лице.

Армения — первая в мире страна, принявшая христи­анство. Сегодня там господствует церковь, возложившая на людей иго религиозного рабства. Но осознание того, что Бог есть, для армянина просто само собой разумеется. Если ты скажешь кому-нибудь в этой стране, что Бога нет, он ответит, что, если Бога нет, тогда нет и Армении, — без идеи о Все­вышнем они не представляют историю своей страны. Часто можно услышать, как армяне с гордостью произносят: «Мы были христианами еще до того, как Сам Христос родился». Конечно, такое утверждение не может быть правдой; скорее всего, его стоит списать на известную эмоциональность этих людей. Но христианская вера занимает в истории Армении действительно особую роль.

Все началось с чуда. Человек по имени Григорий приехал в Армению, чтобы проповедовать Евангелие. Там он столкнулся с великим противостоянием, и на несколько лет оказался в за­ключении — его держали в земляной яме. Все шло к тому, что он там и умрет. И вот, когда, казалось, смерть его уже была не­избежна, произошло одно удивительное событие. Царь этой страны заболел, и тогда слуги вспомнили о странном пропо­веднике. Григория позвали во дворец и просили, чтобы тот помолился за царя. По молитве царь выздоровел. Дальней­шие события очень напоминают библейскую историю Ио­сифа: Григория также освободили из тюрьмы и возвысили, а Армения официально стала христианской страной.

Первый раз мы познакомились с армянами в связи с сильным землетрясением в декабре 1988 года. Тогда погиб­ли 25000 человек. Такие города как Ленинакан, Кировокан и Спитак пострадали больше всего. Спитак был полностью разрушен, там не осталось практически ни одного строения, а в Кировокане и Ленинакане уцелела незначительная часть построек. Многие дома были построены с нарушением сей­смических требований и в результате подземных толчков попадали как игрушечные, погребая под своими обломками тысячи людей. Около 100000 человек остались тогда в Арме­нии без крова.

Великая трагедия

Мы решили поехать в места, пострадавшие более всего. От Еревана до Ленинакана несколько часов езды на машине. Там нас встречал пастор церкви пятидесятников и его восемь де­тей. Когда мы спросили его про жену, то лицо его тут же из­менилось, и мы поняли уже сами, что произошло.

«Она умерла, — сказал пастор. — Погибла во время земле­трясения. Я остался один с детьми».

Так случилось, что жена этого пастора была единствен­ным верующим человеком, погибшим во время землетрясе­ния. Все остальные были чудесным образом спасены.

Одна семидесятилетняя христианка рассказывала, как она стояла на кухне и го­товила еду, а дом вдруг нача­ло трясти так, что сковород­ка соскользнула с плиты. Она поняла, что это землетрясе­ние, и выбежала на улицу с криком: «Боже! Спаси моих детей и внуков». Видели бы вы радость этой бабушки, когда она свидетельствовала, что все ее дети и внуки были спасены сверхъестественным образом.

Мы проезжали по пост­радавшим территориям, и слезы застилали нам глаза. Разрушенные города напо­минали чем-то лунный лан­дшафт. Невозможно опи­сать словами всю глубину боли той трагедии. По руи­нам бродили люди с пустыми, перекошенными от страдания лицами. Надежды не было, жизнь, казалось, навсегда оделась для них в траурные одежды.

Мы проповедовали в домах верующих, и чудесно было видеть, как эти люди, несмотря на постигшее их горе, все равно говорили: «Бог нам поможет!» Даже уже вернувшись в Ереван, мы все еще чувствовали в своем сердце боль и плач людей, потерявших все. Внутренний голос звал нас обратно. Мы были полны стремления приехать снова и проповедовать здесь Благую весть.

Опера

В тот приезд мы увидели, что народ отчаянно нуждается в Евангелии Иисуса Христа. И мы снова приехали в Армению в 1991 году и организовали в Ереване первую евангелизационную кампанию. Бог совершил чудо, и нам разрешили арендовать очень большое и красивое здание оперного теат­ра, прямо в центре города. Ереванский оперный театр — это роскошное и стильное здание, богато украшенное внутри. Подготовка к евангелизации, казалось, шла как по маслу. Так продолжалось почти до самого начала крусейда. Но в тот день, на который было намечено первое собрание, буквально весь ад сорвался с цепи.

Когда мы приехали в театр утром, чтобы встретиться с ди­ректором, его лицо было белым от страха.

«Позвонили из комитета по делам религий, — сказал он устало, — сказали, что запрещают проводить ваши собрания здесь». «Но мы же арендовали помещение и все уже гото­во», — пытались возразить мы, но он даже не хотел и слу­шать. Он не осмеливался предоставить нам помещение без разрешения властей.

Я понял, что, видимо, директору угрожали, и нам, чтобы разрешить этот конфликт, лучше обратиться самим прямо в комитет. «Не будет никаких проблем, после того как мы пого­ворим с ними», — думал я. Как же сильно я заблуждался!

Комитет по делам религий

Мы приехали в комитет по делам религий. Нас встретил сер­дитый мужчина сурового вида. Увидев его, я начал понимать, что здесь нас не ждет ничего хорошего. Тамошние чиновни­ки уже знали, кто мы такие, и даже представляться не было необходимости. Нас отвели прямо в кабинет к начальнику, и только мы переступили порог, он принялся на нас орать:

«Мы христианская страна, у нас уже есть церковь! Вы здесь не нужны! И, кроме того, у вас нет разрешения!»

Официально в Армении провозглашена полная религи­озная свобода. В действительности же дела обстоят гораздо сложнее. На разного рода мероприятия нужно получать раз­решения от комитета по делам религий, который, как прави­ло, никогда ничего не разрешает.

Я любезно объяснил, что нам не была известна эта проце­дура, а собрание уже готово, сделаны объявления, люди уже стоят около здания оперы и так далее. «Пожалуйста, разре­шите нам провести эти собрания», — попросил я его в итоге. Он еще раз сердито на меня посмотрел, затянулся сигаретой, и я услышал в ответ решительное «нет». Но к тому времени, за многие годы путешествий по России и СССР я уже знал, что «нет» — это далеко не всегда окончательный ответ, часто это просто предложение. Я поблагодарил чиновника и сказал, что мы все равно будем проводить собрания. «Вы же рати­фицировали декларацию ООН о свободе совести», — наста­ивал я. В ответ на это напоминание он буквально взорвался от злости, стал дышать часто-часто, превратился в какого-то разъяренного быка, изо рта потекла слюна. Я еще никогда в жизни не видел такого сердитого человека! «У вас не будет никакого собрания сегодня вечером!» — заорал он, и я понял, что впервые оказался лицом к лицу с настоящим религиоз­ным фанатиком.

Это был, пожалуй, самый ужасный в моей жизни визит к чиновникам. Но все равно мне понравилось. Я даже подумал, что это было довольно забавно, — я ведь знал, что Бог с нами и за нас. В конце концов после многочисленных споров и пре­пирательств я встал, попрощался с этим сердитым человеком и шепнул ему напоследок: «У нас будет собрание. Да благо­словит вас Бог!»

 

Собрание на площади

Мы вышли из комитета, сели в машину и на большой ско­рости поехали в оперный театр. Директор зала стоял и ждал нас на улице. Нас опередили: ему уже позвонили из комитета и запретили даже открывать нам двери. «Вы должны понять, что у них есть власть. Они могут сделать так, чтобы я уже се­годня потерял свое место», — говорил напуганный директор. Видно было, что он полон страха, но мы каким-то образом тронули его сердце, понравились ему, и он сделал все воз­можное, чтобы мы могли провести собрание. «Видите эту площадь? — сказал он. — Здесь происходили все важные ис­торические события в Армении. Почему бы вам не провести свое собрание прямо на ней? Я чувствую, что-то важное про­изойдет тогда», — добавил он с улыбкой и обещал протянуть электричество для наших громкоговорителей. «И в самом деле, — подумали мы, — неплохая альтернатива». К тому же выбирать было не из чего. Мы начали готовиться к вечернему собранию на площади.

В самом воздухе чувствовалось какое-то напряжение. Духовный мир кипел, и нам было интересно, как пройдет собрание. Осмелятся ли вообще люди прийти. Но когда мы приехали на площадь вечером, то увидели чудесную картину. Там не просто были люди, там были тысячи и тысячи людей. Некоторые даже не знали, зачем собралась толпа, и присо­единялись из любопытства. Но большая часть пришедших были в курсе и ожидали чего-то чудесного от Бога. Это был фантастический вечер. Много сотен людей спаслись, многие исцелились от разных болезней. То собрание стало нашей ве­ликой победой.

Божье чудо

Еще больше людей пришло на следующий день. Слухи о Божьих чудесах быстро распространились по городу, и те­перь на площади в ожидании начала собрания стояла много­тысячная толпа. Выйдя на сцену, я поднял голову и увидел, что из окна своего кабинета в здании оперы на меня смотрел ее директор. Видно было, что он глубоко тронут и с трудом сдерживает слезы. После собрания мы зашли к нему и ус­лышали невероятную новость: он решил разрешить нам провести собрание в здании на следующий вечер. «Плевать я хотел на этот религиозный комитет», — воскликнул он с ве­рой, большей чем у некоторых проповедников. Мы же гром­ко радовались еще одной победе. Бог совершил чудо. Теперь мы могли использовать, пожалуй, самое престижное во всей Армении здание.

«Вы и здесь тоже?»

Следующее собрание в оперном театре было незабываемым. Когда открыли двери, люди ринулись внутрь с таким напо­ром, какого у нас на Западе и представить нельзя. Все хотели войти одновременно, и чудом было то, что никого не задави­ли при входе. Увиденное мною в момент, когда я зашел в зал, навсегда запечатлелось в моей памяти. Люди были повсюду. В проходах, вдоль стен, внизу, в оркестровой яме и прямо перед сценой. Они почти сидели друг на друге во всех этих великолепных ложах, а некоторые чуть ли не висели на за­навесках. Помещение было наполнено атмосферой великого ожидания. Я чувствовал, что в таких условиях Бог может сде­лать все что угодно.

Радостными были все, кроме одного человека. Он стоял на сцене и выглядел очень серьезным, даже печальным, и моя первая мысль была: «Он, наверное, из Швеции». Я подошел к нему и заговорил на английском: «Откуда вы приехали?» Так и оказалось — он был журналистом шведского агентства ново­стей ТТ и приехал, чтобы сделать репортаж об Армении. Мы объяснили, что мы христианские проповедники, и сейчас здесь начнется богослужение, и он был просто потрясен. «Из какой вы церкви?» — спросил он. «Мы из Упсалы». «Да, но откуда из Упсалы?» Я понял, что он уже, наверное, и сам догадался, и ответил: «Слово Жизни». «О, и здесь вы!» — то ли в удив­лении, то ли в ужасе воскликнул журналист. В тот момент я вспомнил слова одного финского профессора: «Эти слово-жизневцы скоро будут под каждым кустом».

Выдержала

До собрания оставались считанные минуты, и вдруг к нам подбежал какой-то сердитый человек и зашипел раздражен­но: «Мой театр сломается, срочно освободите помещение!» Оказалось, это был технический директор. Он был в пани­ке, просто трясся от страха. Когда я объяснил, что не может быть и речи, чтобы освободить зал, что собрание почти на­чалось, он заявил: «Тогда я выключу свет и вообще все элек­тричество». «Серьезная ситуация, — думал я. — Если он вы­ключит свет, может начаться паника. В такой толпе, еще не дай Бог, кого-нибудь задавят». В итоге я предложил одному из организаторов заманить этого технического директора в туалет и держать там до конца собрания. Так и сделали. А после служения он был уже совсем не злой. Подбежал ко мне с сигаретой во рту и воскликнул: «Аллилуйя! Все-таки зал выдержал!»

Незабываемый был вечер. Попасть внутрь смогли даже не все желающие, поэтому мы организовали дополнитель­ное собрание на ступеньках театра. Сотни людей отдали свои жизни Иисусу, многие больные были исцелены силой Божь­ей. Я смотрел на всех этих голодных и жаждущих Бога людей, а потом вдруг на глаза попался серьезный шведский журна­лист. И в тот момент Бог сказал мне очень запоминающиеся слова: «Смотри внимательно на то, что ты видишь, и запоми­най, — так же будет и в Швеции».

Иисус — единственная надежда

Когда мы приехали в Армению в следующий раз, страна пребывала в серьезнейшем духовном и экономическом кризисе и буквально взывала о помощи. Шла война с со­седним Азербайджаном, не было ни нефти, ни продуктов, ни прочих предметов первой необходимости. Ежедневно привозили раненых из зоны боевых действий в Нагорном Карабахе. В Ереване были битком набиты все больницы. Зимой в домах не было отопления. Выключили и электри­чество. Некоторые замерзали до смерти, особенно самые беззащитные — новорожденные и пожилые. Во время од­ной из таких зим сто только что появившихся на свет детей умерли от холода. В квартирах была минусовая температу­ра, школы закрывались, дети не могли сидеть в промерз­ших классах.

Леонид Малько, наш пастор из Литвы, переехал в Ереван. Посреди царившего там хаоса Леонид начал новую церковь. Двери для Евангелия открывались, народ жаждал Бога. В тя­желое послевоенное время люди все больше и больше начали понимать, что единственный, кто может помочь им забыть о бедах, — это Иисус Христос. Мы же, видя все это, еще силь­нее чувствовали призвание проповедовать Евангелие для этого чудесного, но истерзанного народа.

Калле Лилья, шведский миссионер, работавший в то вре­мя в нашем офисе в Санкт-Петербурге, поехал в Ереван, что­бы подготовить там новую евангелизационную кампанию. Задача казалась почти невыполнимой. Мы хотели арендовать самое большое помещение в Армении — Большой Культур­ный комплекс, прямо в центре столицы. Каким-то чудом Калле смог встретиться с министром культуры, и тот дал ему разрешение на аренду этого огромного здания, вмещавшего 12000 человек. Для большой евангелизации лучше и не при­думаешь.

Проповедь-песня

Мы поселились в небольшом пансионате неподалеку от Культурного комплекса. Отопления там не было, как и во всем городе. Я и моя жена Моника спали в шапках, а к ногам мы привязывали бутылки с горячей водой. От нашего дыха­ния в комнате образовывались большие облака. Собираясь на собрание, мы оделись в двойные одежды, потому что мы знали, что в помещении будет как минимум также холодно. Транспорт в городе также почти не ходил, и мы задавали себе вопрос: «Придет ли сегодня хоть один человек?» Но страхам нашим не суждено было сбыться. Калле Лилья встретил нас еще по дороге и сообщил, что зал практически полон и что люди еще прибывают. Слава Богу! Господь дал нам возмож­ность проповедовать многим. Но проповедовать нам запре­тили. Можно было только петь. И первые минуты проповеди я пел. Текст был из Евангелия от Матфея:

«И ходил Иисус по всем городам и селениям, уча в сина­гогах их, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях» (Матф. 9:35).

Исцеление народа

Уже на первом служении был просто взрыв чудес и знамений. И далее вечер за вечером на наши собрания приходили все больше и больше людей. В последний вечер зал был набит битком. На одном из тех служений одна девушка подошла, чтобы дать свидетельство о произошедшем с ней чуде. Даже еще до того как она начала говорить, можно было понять, что она пережила что-то действительно потрясающее. Слезы текли по щекам, тушь размазалась, лицо стало каким-то чер­но-зеленым. (Должен вам сказать, что когда у женщин тушь течет по лицу рекой, это значит, что собрание действительно удалось.) «Что с тобой произошло?» — спросил я. Она рыдала и тряслась всем телом. «У меня восемнадцать лет был поли­омиелит, но сегодня вечером я исцелилась. Смотрите, я могу свободно двигать руками и ногами».

В зале начали громко славить Бога. Те, кто был чем-то болен, побежали вперед, чтобы исцелиться. Но было просто невозможно возложить руки на всех. Люди набились в про­ход перед сценой, как селедки в банку, многие бросали вперед молитвенные платки. Вдруг с одного из балконов раздались громкие радостные возгласы. Чуть позже стало ясно, что про­изошло. Девушка спустилась вперед и сказала, что была сле­па, а сейчас видит. Чтобы доказать, что действительно про­зрела, она схватила меня за нос и начала его крутить.

В один из тех вечеров Дух Божий по-настоящему сильно сошел на зал. Я проповедовал из Второй книги Паралипоменон (7:14): «...И смирится народ Мой, который именуется именем Моим, и будут молиться, и взыщут лица Моего, и об­ратятся от худых путей своих, то Я услышу с неба и прощу грехи их и исцелю землю их». Я решил встать на колени прямо там, на сцене. И начал молиться. Открыв глаза через какое-то время, я увидел, что весь зал стоит на коленях и взывает к Богу. 10000 человек лежали на полу, исповедовали свои грехи и молились о Божьей помощи для своей страны. Те минуты стали одним из самых сильных переживаний в моей жизни. Я верю, что в тот момент Бог пролил Свою милость на ма­ленькую страну Армению.

Саботаж

И вот последний вечер нашей евангелизационной кампании в Армении. Его мне будет трудно забыть. В тот момент, когда прославление было в самом разгаре, вдруг погас свет. Поме­щение, битком набитое людьми, погрузилось во тьму. В пер­вые мгновения разглядеть было вообще ничего невозможно даже на расстоянии метра. Слышно было только, как гудит толпа. Люди затаились в ожидании: что же сейчас произой­дет? Нужно было как можно быстрее реагировать — эваку­ировать все эти тысячи людей и постараться избежать при этом паники. Зал для зрителей находился на один этаж выше уровня улицы, и для того чтобы выйти, людям надо было спускаться по ступеням. «Только бы никого не задавили», — думал я про себя. К счастью, наш телеоператор зажег лампу на камере. Она питалась не от сети, а от переносного аккуму­лятора. Но батареи все равно надолго не хватило бы. Мы сде­лали бумажные рупоры и начали кричать изо всех сил, чтобы люди спокойно двигались к выходам и собирались на улице. Батареи на телекамере, питавшие лампу, уже разряжались. Впрочем, люди уже успели увидеть, где находятся выходы, и к тому времени, как лампа полностью погасла, уже начали потихоньку выбираться из зала. Хотя не обошлось и без экс­цессов, кто-то по ошибке прошел сквозь стеклянную дверь, мы услышали звон бьющегося стекла, но, слава Богу, обош­лось без ранений.

Наконец все выбрались наружу. Удостоверившись, что эвакуация завершилась без неприятных последствий, мы тут же побежали в кабинет директора. Он очень хотел, что­бы наша проповедь в этот заключительный вечер состоялась. Чтобы мы могли выйти на балкон и оттуда обращаться к людям, директор зала лично выбил окно своего кабинета. У машин, стоявших поближе к зданию, зажгли фары. Мы взяли в руки наши бумажные рупоры, скрученные из рекламных брошюр Русской Миссии, и начали проповедовать.

«Кто Господь в Армении?!» — кричали мы. «Иисус!» — громко отвечала толпа. Накал эмоций был просто невероят­ным. Когда мы спросили о том, кто хочет отдать свою жизнь Иисусу, практически все подняли свои руки. В тот вечер возлагать руки на больных мы по очевидным причинам не могли, но все равно молились за них без возложения. Толь­ко один Бог знает, что по-настоящему значило то служение в Ереване. Мы окончательно поймем это, когда придем на небо.

Уже впоследствии мы узнали, что свет в зале кто-то вы­ключил специально. Это был настоящий саботаж, вредитель­ство. Но, как вы уже знаете, нас это не остановило, и Господь превратил дьявольскую атаку в незабываемый вечер, кото­рый запомнится всем бывшим там до конца жизни.

Виген

Вот, например, лишь одно чудесное свидетельство о проис­шедшем на тех собраниях в Ереване. Я получил его спустя че­тыре года. Мы проповедовали в другом городе, по окончании служения ко мне подошла женщина и спросила, помню ли я ее. «Я была на вашем собрании в Армении, на том, где было 12 000 человек. Помните меня?» — спросила она с надеждой. «Извините, но я не могу за­помнить всех с такого боль­шого собрания», — ответил я. Затем она рассказала о своем маленьком сыне, ко­торого зовут Виген. Он был серьезно болен. Когда маль­чику было шесть месяцев, родственники наговорили на него какое-то проклятье в связи с его водным креще­нием, и с тех пор он заболел. Врачи даже не могли поста­вить определенный диагноз. Бывало, что мальчик лежал в реанимации с высокой температурой и судорогами. В таких случаях мама обыч­но брала с собой Библию и молилась за мальчика, стоя у его кровати. Однажды медсестра спросила ее, неужели она верит, что книга может спасти ребенка. «Не книга, а Тот, Кто стоит за этой книгой!» — провозгласила с верой в сердце эта женщина. После таких молитв ребенку становилось лучше. Но потом в результате неправильного лечения ему повреди­ли позвоночник. После этого мальчик не мог ни сидеть, ни пошевелить ногами.

И вот в марте 1992 года женщина взяла сына с собой на собрание в Культурном комплексе. Еще в ходе проповеди си­девшая рядом с ними женщина указала на Вигена и сказала: «Я верю, что Иисус исцелит твоего сына сегодня вечером». Затем за мальчика помолились. Вернувшись домой, мать Ви­гена рассказала обо всем своему отцу, деду мальчика. «Если вера может спасти человека, тогда ты должен верить, что мой сын исцелен», — сказала она и передала ребенка деду. Тот взял его и положил на пол. И в тот момент увидел, что Виген впервые за долгое время мог сидеть без поддержки! Спустя еще несколько дней он уже мог свободно ходить!

Итак, через четыре года после самих этих событий я услы­шал о них. После маминого рассказа ко мне подбежал и сам мальчуган. Ему уже было шесть лет. Он запросто забрался ко мне на колени и тут же заехал мне кулаком прямо в лицо. Обычно мне не нравится, когда меня бьют по лицу. Но в тот раз я сказал: «Ударь меня еще раз, Виген!» Эти ручонки были парализованы, но сейчас его удары, его баловство были для меня великим свидетельством чудодейственной Божьей силы.

Жена директора исцелилась

Еще расскажу о последствиях тех громких ереванских евангелизаций. После собрания на улице мы сидели в кабинете директора комплекса. Было очень холодно. В комнате горели три свечки. Директор был чрезвычайно тронут увиденным. Такая толпа людей смогла так быстро выйти из здания Комп­лекса без всяких проблем и негативных последствий! Он был уверен, что без Бога здесь не обошлось.

«Можете ли вы помолиться? — спросил он и вынул из кармана платок. — Моя жена уже давно серьезно болеет, и ей ничего не помогает, но, может быть, ваш Бог сможет исце­лить ее». Многие врачи уже пытались лечить ее, они обраща­лись к экстрасенсам, но все безрезультатно. Мы помолились, чтобы сила Божья вошла в этот платок, поблагодарили за все и уехали. В следующий раз мы встретили директора Комп­лекса, когда вновь приехали в Армению, чтобы провести еще одну евангелизацию. И тогда он рассказал нам, что его жене стало намного лучше, когда на нее возложили тот платок. Те­перь бывшая лежачая больная уже могла ходить.

«Не убоишься пули, летящей днем»

Итак, следующая кампания в Армении была намечена через месяц. На этот раз мы не смогли арендовать Культурный ком­плекс и решили провести собрания на площади около здания оперы, как уже однажды случалось. Кроме меня должен был проповедовать еще и Ульф Экман, но он обещал приехать чуть позже, а я проводил первые служения. Проблемы нача­лись еще по пути. Самолет из Москвы в Ереван, на котором я летел, опоздал почти на сутки. В то время как я сидел в аэ­ропорту, кампания уже началась. Пришлось проповедовать Калле Лилья, который готовил эту евангелизацию.

Приземлившись в аэропорту Еревана, я сразу же почувс­твовал сильную борьбу в духе, — казалось, атмосфера на­полнена силами тьмы. Чувствовалось огромное напряжение. Определенные круги хотели нас остановить, они планирова­ли сорвать собрания. Я с нетерпением ждал прилета Ульфа. И это было нелегким ожиданием. Скажу вам, что никогда еще так не радовался встрече с ним, как тогда, когда увидел его выходящим из самолета, с привычной улыбкой на лице. Ульф прилетел с чудесной конференции в Софии, где на ста­дионе собрались 40000 человек, и он даже встречался с прези­дентом Болгарии. По дороге в гостиницу я рассказывал Уль­фу обо всем, что происходило в Ереване.