СРОЧНО! ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ!
Люк, Бекки в квартире нет. Никто нигде ее не видел. Дозвониться до нее не могу. Страшно беспокоюсь.
Сьюзи
Ага. Вот он, мой шанс произвести впечатление на Джесс. Доказать, что я не избалованная пустышка. И уж на этот раз я не ударю в грязь лицом.
Главное сейчас – правильно одеться. Нахмурившись, оглядываю наряды, разложенные на постели в комнате Эди. Знать бы еще, как принято одеваться на собрания экологических групп! Кожаные штаны отпадают… маечка вся в блестках тоже… Вдруг я замечаю под грудой барахла брюки-карго и извлекаю их на свет.
Прекрасно. Правда, брючки розовые, но тут уж ничего не поделаешь. А к ним… вот именно. Дополню их футболкой с лозунгом. Гениально!
Разыскиваю футболку с надписью «ШИК» – как раз к брюкам. Правда, лозунг какой-то не протестующий. Задумываюсь на минуту, вспоминаю, что там пишут на плакатах, потом достаю из сумки красный маркер и пририсовываю крупные буквы «НЕТ».
«НЕТ ШИК»… Смысла маловато, но кого это волнует? Для пущего эффекта не стану краситься – только глаза подведу, ресницы подкрашу тушью, а губы – бесцветным блеском. Одеваюсь, заплетаю две косички и восхищенно замираю перед зеркалом. Какой у меня боевой вид! Ради эксперимента приветствую зеркало салютом, потом вскидываю вверх стиснутый кулак.
– Власть рабочим! – страстно провозглашаю я. – Когда мы едины, мы непобедимы!
Да, вот так! Здорово у меня получается. Ну все, пора идти.
Собрание проводится в деревенском зале. По такому случаю его оклеили плакатами и лозунгами вроде «Руки прочь от нашей природы». Внутри клубится целая толпа. Я решительно направляюсь к столу, где расставлены чашки и тарелки с печеньем.
– Кофе? – спрашивает старик в куртке-барбуре.
– Спасибо, – киваю я. – То есть благодарю, брат. Так держать, – я салютую ему, – даешь забастовку!
Мой собеседник явно озадачен, а я вдруг припоминаю, что он не бастует. Спутала с «Билли Эллиотом».
С другой стороны, разве это не одно и то же? И тут и там солидарность и борьба за правое дело. С чашкой в руках выдвигаюсь в центр зала и привлекаю внимание юнца с торчащей во все стороны рыжей копной волос, в джинсовой куртке, сплошь усеянной значками.
– Добро пожаловать! – говорит он, отделившись от группы товарищей и протягивая мне руку. – Я – Робин. Я тебя раньше здесь не видел.
– Я – Бекки. Да, я здесь впервые. Но Джим говорил, можно приходить всем…
– Ну разумеется! – Робин с энтузиазмом трясет мою руку. – Здесь каждому рады. Неважно, случайно зашел человек или постоянно в наших рядах… сути дела это не меняет. Внимание общественности – превыше всего.
– Вот именно! – Я отпиваю кофе и замечаю у Робина пачку листовок. – Я могла бы взять их с собой в Лондон и раздать там. Распространить.
– Это было бы замечательно! – От улыбки у Робина растягивается лицо. – Как раз такую активную позицию мы и приветствуем! А какими проблемами экологии ты занимаешься?
Так, попала. Думай. Значит, проблемы экологии…
– М-м-м… – Чтобы выиграть время, опять припадаю к чашке. – Самыми разными! Деревья… и эти, как их… ежи.
– Ежи? – Робин озадачен.
Черт. А ляпнула я про них только по одной причине – подумала, что у Робина не голова, а еж.
– Их же давят машины, – нахожусь я. – Это реальная угроза современности.
Робин задумчиво хмурится.
– Да-да, ты права. Значит, ты из группы активистов, отстаивающей права ежей?
Бекки, молчать! Живо смени тему.
– Да, – машинально говорю я. – Наша группа называется… «Иголки».
– «Иголки»! Отличное название.
– Это сокращение… Интересы… Гармония… Охрана…
М– да. Надо было выбрать слово с буквой Е.
– Лесных… – моя фантазия уже иссякла, – Колючих Обитателей, в том числе и ежей…
Не очень складно вышло, но меня спасает Джим, подошедший вместе с худощавой энергичной женщиной в джинсах и клетчатой рубашке. Наверное, это его жена.
– Привет, Джим, – дружелюбно улыбается Робин. – Хорошо, что ты выкроил время.
– Привет, Джим! – бурно радуюсь я и обращаюсь к его спутнице: – А вы, наверное, Элизабет!
– А вы – та самая Бекки! – Женщина жмет мне руку. – Наша Келли только о вас и говорит, все уши прожужжала.
– Келли – прелесть! – расплываюсь в улыбке я. – Сегодня мы так здорово… – перехватываю предостерегающий взгляд Джима и спохватываюсь: – готовились к экзаменам – и алгебру повторили, и французские слова.
– А Джесс здесь? – спрашивает Джим и оглядывается.
Мне опять становится тревожно.
– Не знаю. Пока не видела.
– Досадно. – Элизабет качает головой. – Джим мне все рассказал. Сестры – и не общаются! А вы такая молоденькая! Знаете, у вас еще вся жизнь впереди, успеете подружиться. Сестра – это ведь подарок судьбы!
– Они поладят, – уверенно говорит Джим. – А, вот и она!
Я круто оборачиваюсь – и точно: Джесс идет к нам, до глубины души потрясенная тем, что и я здесь.
– А эта что тут делает?
– Теперь она состоит в нашей группе, Джесс, – объясняет Робин. – Познакомься с Бекки.
Я нервно улыбаюсь.
– Привет, Джесс! Вот, решила побороться за экологию!
– Бекки отстаивает права ежей, – поясняет Робин.
– Что?! – Несколько секунд Джесс во все глаза смотрит на Робина, потом качает головой: – Нет, в нашей группе она состоять не будет. Ничьи права она не отстаивает. Пусть уходит. Сейчас же.
– Вы что, знакомы? – удивляется Робин, но Джесс не отвечает.
– Мы сестры, – поясняю я.
– Они в ссоре, – сценическим шепотом добавляет Джим.
– Послушай, Джесс, ты же знаешь наши правила, – пылко начинает Робин, – все личные разногласия мы оставляем за дверью. Мы рады всем. Каждый – наш друг! – Он улыбается мне. – А Бекки уже вызвалась провести для нас работу!
– Нет! – Джесс в ужасе хватается за голову. – Ты ее не знаешь, она…
– Идем, Бекки, – не обращая на нее внимания, зовет Робин. – Поищем тебе место.
Постепенно разговоры умолкают, все рассаживаются на стульях, расставленных гигантской подковой. В первом ряду я замечаю Эди, седую женщину по имени Лорна и еще несколько жителей деревни, которых уже видела в магазине у Джима.
– Добрый вечер всем! – начинает Робин, выйдя в центр подковы. – Для начала – несколько объявлений. Как вы знаете, на завтра намечен пеший поход на выносливость. Идем на пик Скалли. Кто с нами?
Почти половина присутствующих поднимает руки, в том числе и Джесс. И я чуть было не подняла – если бы не слово «выносливость». И честно говоря, «пеший поход» тоже.
– Замечательно! – Робин довольно оглядывается. – Пожалуйста, не забудьте про снаряжение. Прогноз погоды неблагоприятный. Нам обещают туман, возможен дождь.
Все слушатели дружно и скорбно стонут, но кое-кто посмеивается.
– Зато после похода нас ждет застолье с горячими напитками, – добавляет Робин. – Всем участникам похода желаю удачи. Далее… хочу представить вам нашего нового товарища. Бекки – специалист по правам ежей и… – он переводит взгляд на меня, – и других мелких зверюшек, которым угрожает опасность истребления, или только ежей?
– Хм… – Я откашливаюсь, а Джесс прицельно расстреливает меня взглядом. – Э-э… в основном ежей.
– Итак, окажем Бекки радушный прием!… А теперь перейдем к повестке. – Из кожаной папки он достает пачку бумаг. – Начнем с проекта торгового центра «Пайперс-Хилл».
Он медлит, ожидая отклика, и по залу проносится ропот.
– Муниципалитет по-прежнему прикидывается, будто не в курсе. Однако… – он с довольным видом роется в бумагах, – всеми правдами и неправдами мне удалось раздобыть копию плана. – Робин отдает бумаги одному из слушателей, и тот начинает передавать их по рядам. – Очевидно, возражений у нас появится масса. Это ясно даже при беглом изучении материалов…
В зале тихо. Я послушно читаю бумаги и разглядываю чертежи. Искоса поглядываю по сторонам и вижу, что все разочарованно и возмущенно качают головами. Вообще-то меня это ничуть не удивляет.
– Итак… – Робин поворачивается ко мне, – Бекки, может, послушаем сначала тебя? Выясним первую реакцию постороннего человека…
Все взгляды устремляются на меня, а я густо краснею.
– Э-э… да, проблемы видны невооруженным глазом.
– Вот именно, – удовлетворенно подхватывает Робин. – Вот оно, доказательство! Проблемы очевидны даже для приезжего человека. Продолжай, Бекки.
– Так вот… – еще секунду я разглядываю планы, – во-первых, рабочий день слишком короткий. Я бы предложила продлить его до десяти вечера ежедневно. Днем же все на работе! А кому охота делать покупки впопыхах перед самым закрытием?
Все молчат. Кажется, потрясены. Не ожидали, видно, что я разом возьму быка за рога. Воспрянув духом, я щелкаю по списку магазинов.
– А магазины? Что это за старье? В торговом центре должны быть павильоны «Спейс НК», «Джозеф»… И обязательно «ЛК Бенетт»!
Мертвая тишина.
Джесс сидит, закрыв лицо ладонями. Робина будто обухом огрели, но он предпринимает отважную попытку улыбнуться.
– Бекки… здесь маленькое недоразумение. Мы возражаем не против режима работы, а против строительства самого центра!
От удивления я даже открываю рот. – Что?
– Мы не хотим, чтобы здесь строили этот центр, – саркастически и медленно, как идиотке, втолковывает Джесс. – Такая стройка – смерть для местной природы. Против этого мы и протестуем.
– А, вот как… – у меня пылают щеки. – Ясно. Теперь понятно. Природа, значит… И я… имела в виду то же самое. – В досаде я снова перебираю бумаги с планами, чтобы хоть как-нибудь загладить вину. – Да, этот центр представляет опасность и для ежей, – добавляю я наконец. – Я уже заметила несколько точек потенциальной угрозы для ежиков. Так называемых ПУДЕЖ.
Джесс страдальчески закатывает глаза. И в самом деле, пора бы мне заткнуться.
– Ценное замечание, – нерешительно отзывается Робин. – Бекки поделилась с нами соображениями по поводу опасности, угрожающей ежам. Есть еще мнения?
Пока седой старик толкает речь про осквернение природы, я сижу, беспомощно обмякнув на стуле, и прислушиваюсь к грохоту сердца. Все. На этом собрании из меня больше ни слова не вытянут.
Хорошо еще, я не увлеклась и не высказала все свои претензии к строителям центра. Хватит и того, что наболтала.
– Лично меня тревожит состояние местной экономики, – заявляет элегантно одетая дама. – Загородные торговые центры наносят сокрушительный удар по жизни деревень. Если центр построят, деревенский магазин разорится.
– Преступление! – без обиняков высказывается седовласая Лорна. – Деревенские магазины – центр сообщества. Необходимо поддерживать их.
В разговор вступают все новые голоса. Я вижу, как кивают друг другу клиенты Джима.
– Да разве Джим в состоянии конкурировать с сетью «Асда»?
– Поддержим маленькие магазины на плаву!
– Это правительство виновато…
Я прекрасно помню, что решила сидеть молча. Но удержать язык за зубами не могу.
– Прошу прощения! – вмешиваюсь я, подняв руку. – Если все вы хотите поддержать деревенский магазин, почему бы не покупать хлеб без скидки?
Оглядываюсь и вижу гневные глаза Джесс.
– Вот вам типичный пример, – говорит она. – Все сводится к трате денег.
– На то и магазин! – возражаю я. – В этом и суть! Покупатели тратят деньги, и чем больше они тратят, тем быстрее процветает магазин!
– Знаешь, Бекки, далеко не все люди в мире – магазинные маньяки, – обрубает Джесс.
– А жаль, – с кривой усмешкой встревает Джим. – С тех пор как Бекки появилась в деревне, мои доходы выросли втрое.
Джесс меряет его взглядом, плотно сжав губы. Ой-ой-ой. И вправду разозлилась. Наступили на больную мозоль.
– Да я просто так спросила, – торопливо объясняю я. – Это неважно. – И снова съеживаюсь на своем стуле, стараясь стать незаметной.
Дискуссия вспыхивает с новой силой, но я не поднимаю головы и от скуки листаю план будущего торгового центра. Да, я была права с самого начала. Все магазины в нем – старье. А где сумочки? Где маникюрный салон? Между прочим, жителей деревни я понимаю. Зачем портить чудесное поле паршивым торговым центром, если покупателей туда даже заманить нечем?
–…И мы на собрании комитета решили незамедлительно принять упреждающие меры, – доносится до меня голос Робина. – Общий сбор проведем через неделю. Нам понадобится всесторонняя поддержка. И как можно больше рекламы.
– Трудная задача, – со вздохом говорит какая-то женщина. – Этим никого не заинтересуешь.
– Эдгар уже пишет статью для церковного журнала, – сообщает Робин, сверившись с записями. – И кое-кто из нас отправил запросы в муниципалитет…
Меня снова так и подмывает высказаться.
Открываю рот, замечаю, что Джесс буравит меня взглядом, и снова захлопываю.
Господи, ну не могу я сидеть молча. Не могу – и все.
– Мы готовим к выпуску информационный буклет…
– Этого мало! – заглушаю я Робина и опять оказываюсь в центре внимания.
– Бекки, замолчи! – яростно требует Джесс. – У нас серьезный разговор!
– А у меня – серьезное предложение! – Под множеством взглядов я краснею, но умолкать не собираюсь. – Думаю, надо провести широкомасштабную маркетинговую кампанию.
– А это дорого? – хмурится седой старик.
– В бизнесе действует правило: чтобы получить деньги, сначала надо их потратить. И здесь тот же случай. Вам нужен результат – без затрат не обойтись.
– Опять деньги! – раздраженно стонет Джесс. – Опять траты! Маньячка!
– Во-первых, надо заручиться поддержкой спонсоров! – с жаром продолжаю я. – Наверняка местным предпринимателям торговый центр не нужен. Обратитесь на местную радиостанцию… соберите пресс-конференцию…
– Простите, дорогая, ехидным тоном перебивает меня парень, сидящий рядом с Джесс, – говорите вы убедительно. А сами-то в таких делах разбираетесь?
– Плоховато, – признаюсь я. – Но раньше я была журналисткой, поэтому про пресс-релизы и маркетинговые кампании знаю из первых рук. – Мои слушатели притихают. – Потом я два года проработала в универмаге «Барниз» в Нью-Йорке. Мы тоже постоянно устраивали всякие мероприятия – вечеринки, специальные воскресные распродажи, рекламные акции… кстати, вот вам еще одна идея! – В порыве вдохновения я поворачиваюсь к Джиму: – Хотите поддержать деревенский магазин – устройте праздник! Сделайте хоть что-нибудь! Например, организуйте фестиваль шопинга. Или вечеринку! Ох и весело будет! Можно придумать и специальные предложения, и бесплатные подарки… и заодно собрать подписи в знак протеста…
– Заткнись! – раздается на весь зал львиный рык. Побелев от бешенства, Джесс вскакивает. – Заткнись раз и навсегда, Бекки! Кому нужны вечеринки по любому поводу? Зачем все так опошлять? Владельцев магазинов, таких, как Джим, фестивали не интересуют! Им нужны выверенные, продуманные акции!
– Да нет, отчего же, вечеринка – это даже интересно, – негромко возражает Джим, но Джесс его не слышит.
– В экологии ты полный профан! Еще каких-то дурацких ежей приплела! Вечно ты врешь! Заткнись и оставь нас'в покое!
– Джесс, откуда столько агрессии? – удивляется Робин. – Бекки просто хочет нам помочь.
– От нее помощь нам не нужна!
– Джесс, – примирительно говорит Джим, – это же твоя сестра. Угомонись, детка. Прояви хоть немного терпимости.
– Так эти двое – сестры? – восклицает седой старик.
По залу прокатывается рокот.
– Она мне не сестра. – Джесс скрещивает руки на груди, точно отгораживается от всех. В мою сторону она не смотрит, а меня вдруг захлестывают злость и обида.
– Я знаю, что сестра тебе и даром не нужна, Джесс, – говорю я, глядя на нее в упор. – Но я существую! И с этим ты ничего не поделаешь! Мы одной крови! У нас одни гены! У нас…
– Не верю! – гремит на весь зал голос Джесс.
Все потрясенно умолкают.
– Что? – нерешительно спрашиваю я.
– Я не верю, что мы одной крови, – уже спокойнее произносит она.
– Но… это же правда! – Что-то я ничего не понимаю. – О чем ты?
Джесс вздыхает и потирает ладонью щеку. Когда она снова поднимает голову, на ее лице читаются лишь остатки враждебности.
– Посмотри на нас, Бекки, – почти по-доброму предлагает она и указывает сначала на себя, потом на меня. – У нас нет ничего общего. Ни-че-го! Мы с тобой не родственники.
– Но ведь у нас… один отец!
– О господи… – стонет Джесс. – Слушай, Бекки, я не хотела заводить этот разговор…
– Какой разговор? – Смотрю на нее во все глаза, а сердце ускоряет бег. – О чем?
– Ладно, слушай. – Джесс тяжело вздыхает и снова трет лицо. – Сначала я указала в анкете, что мой отец – это твой отец. Но… что-то не складывалось. И вот вчера вечером я решила снова расспросить тетю Флоренс. Она призналась, что моя мама была немного… взбалмошной. Скорее всего, у нее были и другие мужчины. По крайней мере, тетя так считает, но имен она не знает.
– Но ведь ты же… сделала анализ! – ошеломленно напоминаю я. – Анализ ДНК! Значит…
Я осекаюсь, а Джесс качает головой:
– Нет, мы его так и не сделали. Хотя собирались. Но я знала имя твоего отца, сроки совпадали, вот мы и… решили считать, что он и правда мой отец. – Она смотрит в пол. – Мы ошиблись.
Голова у меня кружится все сильнее. Анализа ДНК не было? Они просто решили?…
Зал безмолвствует. Похоже, никто даже не дышит. Я бросаю беглый взгляд на встревоженное доброе лицо Джима и. торопливо отвожу глаза.
– Так это была… ошибка…
– Да, ошибка, – соглашается Джесс, поднимает голову и смотрит в мое вытянувшееся лицо. – Посуди сама, Бекки. Ну кому придет в голову назвать нас сестрами?
– Никому… – бормочу я.
От шока и разочарования меня тошнит. И в то же время тихий голосок где-то внутри подсказывает: в словах Джесс есть смысл. То-то мне уже несколько недель кажется, будто я втискиваю ногу в туфлю, которая мне мала. Я топаю и топаю ногой, растягиваю и мну кожу… а надо было сразу признаться: она мне не по ноге.
Джесс мне не сестра. Не моя кровь и плоть. Просто… чужая девушка.
Я стою и глазею на девушку, которую совсем не знаю и которой вдобавок совсем не нравлюсь.
И вдруг мне хочется сбежать отсюда, и поскорее.
– Ладно, – произношу я, собираясь с духом. – Пожалуй… мне пора. Всем до свидания. Удачи вам с протестом.
Мне не отвечают. Никто еще не успел оправиться от потрясения. Трясущимися руками подхватываю сумочку и отодвигаю стул. По пути к двери замечаю чей-то сочувственный взгляд. Замедляю шаг, проходя мимо Джима, – он почти так же расстроен, как я.
– Спасибо за все, Джим. – Улыбка у меня вымученная.
Он дружески жмет мне руку.
– До свидания, детка. Было приятно познакомиться.
– И мне тоже. Передайте привет Келли. Уже у самой двери я оборачиваюсь и нахожу глазами Джесс.
– Тогда пока, – бормочу я. – Всего тебе хорошего.
– Пока, Бекки, – отзывается она, и я впервые замечаю проблеск сочувствия – у нее в глазах. – Надеюсь, вы с Люком помиритесь.
– Спасибо. – Я киваю, не зная, что еще добавить. И выбегаю за дверь, в темноту.
От горя я окоченела. У меня нет сестры. А я так надеялась.
Целый час я просидела на кровати в пансионе, глядя в окно на далекие холмы. Вот и все. Конец моим дурацким мечтам о том, как мы с любимой сестрой будем болтать, смеяться, бродить по магазинам, объедаться мятной помадкой…
Тем более что Джесс не желала ни ходить со мной по магазинам, ни жевать помадку. Даже смеяться не хотела.
Но поболтать-то мы могли. Получше узнать друг друга. Поделиться тайнами, спросить совета.
Тяжко вздыхаю и подтягиваю колени к груди. Да уж, такой концовки в шоу «Разлученные сестры. Обретенная любовь» никогда не увидишь.
Нет, что– то там похожее было. Те две сестрички, которым сделали пересадку почки, а потом анализ ДНК показал, что никакие они не сестры. Но общего у них было столько, что даже почка прижилась. И они заявили, что навсегда останутся родственными душами (и родственными почками, само собой).
А главное – они любили друг друга.
Одинокая слеза медленно катится по моей щеке, я сердито смахиваю ее. Нечего без толку лить слезы. Я всю жизнь была единственным ребенком в семье… мне не привыкать. Про сестру я узнала несколько недель назад. Тоже мне срок. Даже привязаться не успеешь… или еще что.
Вообще– то… я даже рада, что так вышло. Кому нужна такая сестра, как Джесс? Не мне, это точно. Нет уж, спасибо. А она, между прочим, права: у нас абсолютно ничего общего. Будто говорим на разных языках. Сразу надо было сообразить, что никакой дружбы не получится.
Внезапно я вскакиваю, открываю чемодан и начинаю швырять в него вещи. Переночую здесь, а утром первым же поездом вернусь в Лондон. Хватит торчать в деревне и зря тратить время. У меня своя жизнь. Я замужем, в конце концов.
Была. Совсем недавно.
Перед глазами встает Люк, каким я видела его перед отъездом, и в глубине живота возникает тянущая пустота. Наверное, он до сих пор злится. Мается на Кипре и проклинает меня. Я замираю со свитером в руках, но тут же упрямо задираю нос и ловко швыряю свитер в чемодан. Ну повздорили чуток, и что с того? Сохранить свою семью я сумею и безо всяких там сестер. Сама справлюсь. Книжку какую-нибудь куплю. Должна же быть на свете книжка «Как сохранить брак. Руководство для семей со стажем меньше года».
Запихиваю в зеленый чемодан все сувениры, которые накупила у Джима, сажусь сверху, чтобы вещи хорошенько утрамбовались, и застегиваю крышку. Вот и все. Кончено.
В дверь стучат, я поднимаю голову.
– Входите!
В комнату заглядывает Эди.
– К тебе гости, – сообщает она. – Ждут внизу.
В душе пробуждается слабая надежда. Я вскакиваю.
– Правда? Уже бегу!
– На всякий случай напоминаю правила пансиона, – нудит мне в спину Эди, пока я несусь к лестнице. – Никаких посетителей после одиннадцати вечера. В случае нарушения мне придется вызвать по…
Перепрыгиваю через последние ступеньки и вбегаю в тесную гостиную.
– Привет! Ой… – Я словно на стену налетела.
Джесс в комнате нет.
Зато есть Робин. И Джим. И еще пара местных, которых я видела на собрании. Переглянувшись, они дружно смотрят на меня.
– Привет, Бекки. – Робин делает шаг навстречу. – Как ты?
– Я?… Ничего, спасибо.
О господи, визит вежливости! Небось испугались, как бы я себе вены не вскрыла. Пока Робин собирается с мыслями, я объявляю:
– Послушайте, не надо за меня волноваться. Спасибо вам, конечно, но со мной ничего не случится. Просто лягу спать, завтра утром уеду домой, и… ну вот, собственно, и все.
Тишина.
– Видишь ли… мы по другому поводу, – говорит Робин и смущенно ерошит шевелюру. – Собирались кое о чем тебя попросить.
Этого я не ожидала.
– Да? Пожалуйста.
– Мы только хотели узнать… ты не поможешь нам с акцией протеста? – Он оглядывается, будто ожидает поддержки, и все согласно кивают.
– Помочь? – удивляюсь я. – Но… я же в этом не спец. Джесс правильно сказала. – От стыда я готова сквозь землю провалиться. – Я все выдумала. И про ежей тоже.
– Ну и что? – возражает Робин. – Зато у тебя полно идей – как раз то, что нам нужно. Верно ты говорила – нам нужны реальные действия. А Джиму понравилось предложение насчет вечеринки – правда, Джим?
– Само собой! Разве плохо заманить народ в магазин до четырех часов вечера? – И Джим мне подмигивает.
– Сразу видно, что у вас в таких делах есть опыт, – вносит свою лепту седой старик. – Вы в своей стихии, а мы нет.
– Когда ты ушла, мы по-быстрому провели голосование, – объясняет Робин, – и почти единогласно решили пригласить тебя в комитет. Остальные остались ждать в зале. Хотят узнать, согласишься ты или нет.
Все смотрят на меня так дружески, что у меня опять наворачиваются слезы. Я отвожу взгляд.
– Не могу. Простите, не могу. В Скалли мне больше нечего делать. Пора возвращаться в Лондон.
– Это еще зачем? – спрашивает Джим.
– Ну… дела зовут, – мямлю я. – Обязательства… понимаете?
– Какие еще обязательства? – удивляется Джим. – Ты не работаешь. Муж за границей. Квартира пуста.
Ясно: выкладывать о себе всю правду людям, с которыми только что познакомилась, противопоказано. Несколько минут я молчу, разглядывая розово-лиловые разводы на ковре Эди, и пытаюсь собраться с мыслями. Потом поднимаю голову.
– А что говорит Джесс?
Все молчат. Робин смотрит куда-то в сторону. Старик изучает потолок. На лице Джима – знакомое скорбное выражение.
– Ручаюсь, она единственная проголосовала против меня. – Пробую улыбнуться, но голос дрожит.
– У Джесс… свое мнение, – уклончиво говорит Робин. – Но оно не играет никакой роли…
– Играет! Еще как играет! Ведь я из-за Джесс сюда приехала! – Опять чуть не ляпаю лишнее, но вовремя беру себя в руки. – Послушайте, вы меня извините, но работать в вашем комитете я не смогу. Надеюсь, вы справитесь… а мне пора домой.
Робин набирает воздуха, готовясь что-то возразить.
~ Не могу, – повторяю я и смотрю в упор на Джима. – Постарайтесь понять. Не могу – и все.
И по глазам Джима я вижу: он меня понимает.
– Логично, – наконец говорит он. – Попытка – не пытка. – И кивает остальным, словно показывая, что разговор окончен.
Гости смущенно прощаются, желают мне удачи и гуськом выходят из гостиной. Хлопает входная дверь, я остаюсь одна. Так мне еще никогда не льстили.
На следующее утро за окном хмурое небо и низкие отяжелевшие тучи. Эди опять приготовила мне полноценный английский завтрак с кровяной колбасой, но меня хватает только на чашку чая. Поднимаюсь за чемоданами. Далекие холмы исчезли за пеленой тумана.
Наверное, эти холмы я больше не увижу. И сюда никогда не вернусь.
И слава богу, раздраженно думаю я. Ненавижу деревню. Не понимаю, зачем вообще сюда прикатила.
Засовываю остатки вещей в красный чемодан, потом решаю переобуться в бирюзовые босоножки на каблучках, со стразами на ремешках. Под пальцами перекатывается что-то маленькое и гладкое. Озадаченно сую в босоножку руку, вынимаю какую-то маленькую штучку и вдруг вспоминаю, что это такое.
Кулончик– горошина. На серебряной цепочке от Тиффани. Я купила его в подарок Джесс и попросила упаковать в хорошенький голубой мешочек.
Господи, как давно это было.
Несколько минут смотрю на цепочку, потом засовываю ее в карман, подхватываю чемоданы и шляпную коробку и спускаюсь в холл. Прохожу мимо таксофона.
Может, Люку позвонить?
Да нет, зачем? Тем более что номер я не знаю.
Эди нигде не видно, поэтому я просто закрываю за собой дверь пансиона и вместе со своей ношей иду через площадь к магазину. Надо же попрощаться с Джимом.
Джима я застаю за работой – клеит ценники на банки с фасолью. Заметив чемоданы, он поднимает брови.
– Уезжаешь, значит.
– Уезжаю.
– Не надо! – скорбно тянет Келли из-за прилавка, на котором «Юлий Цезарь» погребен под «100 супермодными прическами».
– Все равно придется, – с отрывистым смешком отвечаю я и ставлю на пол чемоданы. – У меня есть кое-что тебе в подарок.
При виде целой коллекции блесков для губ и теней для век у Келли разгораются глаза.
– А у меня тоже есть для тебя подарок, Бекки, – вдруг объявляет она, срывает с запястья «браслет дружбы» и протягивает мне. – Чтобы ты меня всегда помнила.
Я смотрю на простенький плетеный браслетик и не знаю, что сказать. Похожие браслеты нам с Люком подарили в Масаи-Мара. Свой Люк снял, когда вернулся к офисной жизни.
А я свой до сих пор ношу.
– Это же… замечательно. Всегда буду его носить. – Надеваю браслет.на запястье рядом со своим и крепко обнимаю Келли.
– Лучше бы ты не уезжала. – Келли закусывает нижнюю губу. – Приедешь еще когда-нибудь в Скалли?
– Не знаю, – помедлив, говорю я. – Вряд ли. Но если будешь в Лондоне, позвони мне, ладно?
Келли тут же оживляется.
– Ага. Сходим в «Топ-шоп»?
– Само собой!
– Мне уже начинать копить деньги? – интересуется Джим так обреченно, что мы дружно хохочем.
Нас прерывает звон колокольчика. Это Эди в неизменном зеленом шарфе на голове, в компании с Лорной и элегантной дамой, которую я видела на собрании. Все трое отчего-то здорово сконфужены.
– Эди! – восклицает Джим и удивленно смотрит на часы. – Чем могу помочь?
– Доброе утро, Джим. – Эди отводит глаза. – Мне бы хлеба. Из цельной муки. И одну булочку.
– Хлеба? – Джим ничего не понимает. – Эди… сейчас десять часов утра.
– Спасибо, я знаю, сухо произносит она.
– Хлеб пока продается без скидок.
– Мне нужен хлеб, – отчеканивает Эди. – Могу я купить его или нет?
– Конечно, конечно! спохватывается Джим, но вид у него по-прежнему растерянный. Он достает с полок булки и заворачивает их в бумагу. – С вас фунт девяносто шесть.
Эди шумно вздыхает, нашаривает в сумочке кошелек и расстегивает его.
– Два фунта. – Она подает монеты. – Благодарю.
Я, наверное, сплю. Мы с Келли молча наблюдаем, как две другие женщины покупают три булки и пакет булочек для сэндвичей на троих. В последний момент Лорна даже разорилась на пару челсийских плюшек с изюмом.
Когда дверь за покупательницами закрывается, Джим падает на табурет и потрясенно качает головой:
– Нет, ну кто бы мог подумать? Это все ты, Бекки.
– При чем здесь я? Им хлеб понадобился, вот и все.
– Нет, это из-за тебя! – Келли порывисто вскакивает. – Из-за того, что ты наговорила. Мне мама рассказала про собрание. Она говорит, что ты хорошая, правда, немного…
– Келли! – торопливо прерывает ее Джим. – Может, приготовишь для Бекки чай?
– Нет, спасибо, я уже ухожу. – Помедлив, вытаскиваю из кармана мешочек от Тиффа-ни. – Джим, я хотела вас попросить… Бы не передадите это Джесс? Я купила для нее подарок еще давно. Понимаю, все изменилось… но все-таки…
– Сейчас я как раз иду к ней, несу покупки, – сообщает Джим. – Хочешь со мной?
– С вами? Нет. Я… не хочу ее видеть.
– А ее там и не будет. Все ушли в пеший поход на выносливость. Джесс оставила мне ключ.
– Да? – Я все еще сомневаюсь.
– И компания мне не помешает.
– Ну что ж… – Несколько секунд смотрю на мешочек от Тиффани и кладу его в карман. – Ладно, я с вами.
Мы молча шагаем по пустынным улицам к дому Джесс. Джим несет на плече мешок картошки. Тучи быстро сгущаются, на лицо мне падают первые редкие капли дождя. Замечаю, что Джим как-то странно и озабоченно посматривает на меня.
– Значит, обратно в Лондон? – наконец спрашивает он.
– Куда же еще.
– А мужу звонила?
– Нет… Еще нет.
Джим останавливается и переваливает мешок на другое плечо.
– Слушай, – словно невзначай начинает он, – ты же славная девушка. Откуда у тебя проблемы с мужем?
– Я сама виновата. Сделала… глупость. И муж всерьез рассердился. И сказал… – я сглатываю, – что лучше бы я была похожа на Джесс.
– Да ты что! – ужасается Джим. – Нет, Джесс, конечно, хорошая, – торопливо поправляется он, – но лично я бы… Все едино. Хрен редьки не слаще. – Он смущенно кашляет и потирает нос.
– Потому я сюда и приехала. Чтобы поучиться у Джесс. – Я тяжело вздыхаю. – Вот уж точно глупость…
Мы приближаемся к дому Джесс, перед крутым каменистым подъемом Джим останавливается передохнуть. Серые каменные дома поблескивают под моросящим дождем, резко выделяясь на фоне далеких, размытых туманом холмов. Овцы, пасущиеся на ближайшем склоне, похожи на ватные шарики.
– Жалко мне. И тебя, и Джесс жалко, – говорит Джим искренне. – Обидно.
– Много всякого было, даже вспоминать не хочется. – Я изо всех сил стараюсь не выдать разочарования. – Надо было сразу сообразить, что ничего не выйдет. Мы же такие разные.
– Да, вы разные. – По лицу Джима разбегаются насмешливые морщины.
– По-моему, Джесс… настоящая ледышка. – Я зябко ежусь, чувствуя, как подступает знакомое раздражение. – Я так старалась, я из кожи вон лезла. Честное слово. А она не то что радовалась – просто не замечала. Ей на все наплевать! Ничем ее не заинтересуешь.
Джим поднимает брови.
– У Джесс есть свои интересы, – возражает он. – Даже страсти. Придем к ней – я тебе кое-что покажу.
Он снова вскидывает на плечо мешок, и мы бредем дальше. Чем ближе дом Джесс, тем сильнее меня мучает любопытство. Мне, конечно, до нее нет больше никакого дела. Но хорошо бы увидеть, как она живет.
У двери Джим вытаскивает из кармана связку ключей и отпирает. В холле я с интересом оглядываюсь. Но смотреть здесь почти не на что. Этот дом – точный портрет самой Джесс. В гостиной – два чистеньких дивана. Простая белая кухня. Пара ухоженных растений в горшках.
Поднимаюсь наверх и осторожно заглядываю в спальню. Почти стерильная чистота, как в больнице. Гладкое хлопчатобумажное покрывало, простые ситцевые занавески. Две скучные картинки.
– Сюда, – зовет Джим. – Хочешь узнать интересы Джесс? Тогда смотри.
На лестничной площадке он вставляет ключ в скважину неприметной двери и подмигивает мне.
– Вот они, эти злополучные камни, – объявляет он, распахивая дверь. – Этот шкаф Джесс заказала три года назад специально для них. Сама сконструировала, продумала освещение и все такое. Впечатляет, да? – Он вдруг присматривается ко мне. – Бекки, детка, тебе плохо?
Я не отвечаю. И не шевелюсь.
Это же мой шкафчик для обуви.
Он самый. Те же дверцы. Те же полки. И подсветка есть. Только на полках вместо туфель расставлены камни. Ровные ряды камней с аккуратными ярлычками.
А ведь это… красиво. Серые камни, прозрачные, как кристаллы, гладкие, радужные, переливающиеся. Какие-то древние окаменелости… аметисты… гранаты – и все блестят на свету.
– Вот уж не думала… Красота-то какая…
– Говоришь, ничем Джесс не заинтересуешь? – Джим смеется. – Вот ее страсть. Настоящая одержимость. – Он берет серый камень в золотистых веснушках и вертит его в руках. – Знаешь, откуда у нее шрам на ноге? Полезла за каким-то треклятым камнем на гору, хотя и знала, что здорово рискует. – Глядя на мое ошеломленное лицо, Джим усмехается. – А однажды ее арестовали таможенники – за попытку провезти под одеждой какой-то кристалл.
У меня отвисает челюсть.
– Джесс? Арестовали?!
– Ее быстро отпустили, – успокаивает он. – Но этим ее не испугаешь – выждет время и попробует еще раз. Если ей загорелось иметь этот камень, она его получит. – Он со вздохом качает головой: – Да, одержимость. Почти что мания! Ее ничто не остановит.
У меня кружится голова. Смотрю на ряд камней красноватых оттенков, и перед глазами всплывает ряд красных туфель.
– Свою коллекцию она никому не показывает, – Джим кладет на место веснушчатый камень, – думает, видно, что ее не поймут…
– Я ее понимаю, – дрожащим голосом заявляю я. – Прекрасно понимаю.
Меня всю трясет. Джесс – точно моя сестра. Мы с ней родная кровь. Теперь я в этом абсолютно уверена.
Надо найти ее. И все объяснить. Сейчас же.
– Джим… – я делаю глубокий вдох, – мне необходимо повидать Джесс. Прямо сейчас.
– Она же отправилась в пеший поход на выносливость, – напоминает Джим. – Выход через полчаса.
– Скорее! – волнуюсь я. – Я должна ее увидеть. Где они собираются? Как туда добраться?
– Далековато это будет, – замечает Джим и вопросительно склоняет голову набок. – Хочешь, подвезу?
Я знала, что мы сестры. Я точно знала.
Мы не просто сестры, а родственные души! И это несмотря на все ссоры. На все недоразумения. Несмотря на то, что я уже поверила, будто нас ничто не связывает.
А оказалось, что Джесс точь-в-точь как я. И я ее понимаю.
Я понимаю Джесс, ясно вам?
После слов Джима в голове у меня вдруг сложилась четкая картинка. И все встало на свои места! Сколько раз я контрабандой вывозила из Америки туфли! Сколько рисковала здоровьем и жизнью на распродажах! Даже однажды получила травму ноги, совсем как Джесс! Помню, это было в «Селфриджз»: я увидела, что какая-то девица тянется к последней сумочке «Орла Кьели», и одним махом перескочила через восемь ступенек эскалатора. Неудачно.
Какая жалость, что я только теперь увидела шкаф Джесс. Если бы я знала про него с самого начала, все было бы по-другому. Почему она ничего мне не сказала? Почему не объяснилась?
Вдруг я вспоминаю, как во время нашего знакомства Джесс заговорила о камнях… а потом еще раз, когда приехала в гости. И жмурюсь от жгучего стыда. Ведь она пыталась объясниться, да только я не слушала. Не верила, что камнями тоже можно интересоваться. И заявила, что это самое скучное хобби в мире.
Нудное, как сама Джесс.
У меня сжимается желудок.
– А побыстрее можно? – спрашиваю я Джима. Мы трясемся в его дряхлом «лендровере», за окнами мелькают заросшие травой склоны холмов и каменные ограды, мы поднимаемся все выше в горы.
– Быстрее некуда, – отвечает он. – Не бойся, успеем.
Распугивая овец, мы несемся по проселочной дороге, град мелких камушков летит из-под колес. Выглядываю в окно – и быстро отворачиваюсь. Вообще-то я высоты не боюсь, но мы едем по самому краю бездонной пропасти.
– Приехали. – Хрустя гравием, Джим паркуется на небольшой площадке. – Отсюда начинается маршрут. А полезут они во-он туда, – и он указывает на почти отвесную скалу, которая грозно высится над нами, – на знаменитый пик Скалли. – У него звонит телефон. – Извини…
– Не беспокойтесь! Спасибо! – Я с трудом открываю дверцу, вываливаюсь из машины и цепенею, потрясенная окружающей красотой.
Повсюду скалы, пики, утесы вперемежку с лугами и расселинами, на фоне серого неба – изломанная линия горного хребта. Повернувшись в сторону долины, откуда мы приехали, я судорожно хватаюсь за бок машины. Высоко же мы забрались! Вдалеке еле виднеется кучка домишек – кажется, это Скалли, а других признаков цивилизации нигде не видно.
Ну, если вдуматься, их здесь и не должно быть.
По выровненной площадке, усыпанной гравием, бегу туда, где стоит стол под транспарантом «Регистрация участников спонсорского похода». Двумя желтыми флажками обозначено начало маршрута. За столом сидит незнакомый мужчина в анораке и кепке. Больше вокруг ни души.
А где же все?
– Здравствуйте, – говорю я незнакомцу в анораке. – Вы не знаете, Джесс Бертрам здесь? Она участвует в походе. Мне надо срочно поговорить с ней.
От нетерпения у меня ноги не стоят на месте. Ох, не дождусь, когда увижу Джесс! Только бы поскорее!
– Боюсь, вы опоздали, – отвечает мужчина и указывает в сторону горы. – Она уже ушла. Вместе с остальными.
– Уже? – ахаю я. – Но… поход начинается в одиннадцать. А сейчас еще без пяти!
– В половине одиннадцатого, – поправляет незнакомец. – Перенесли из-за погоды. Придется вам подождать. Через несколько часов они вернутся.
– Да? – Я с трудом скрываю разочарование. – Хорошо. Спасибо.
Ничего страшного. Можно и подождать. Наберусь терпения – и дождусь.
Не так уж и долго – всего несколько часов.
Ох, долго. Несколько часов – целая вечность. А мне надо увидеть Джесс немедленно. Запрокидываю голову, смотрю вверх на гору и вдруг в какой-то сотне ярдов замечаю пару в одинаковых красных анораках. Поверх ано-раков надеты такие штуки вроде нагрудников, с надписью «Экологическая группа Скалли». Участники похода. А чуть подальше – какой-то парень в синем.
Мой мозг мгновенно включается в работу. Они ушли совсем недалеко. Значит, и Джесс где-то рядом. То есть… ее можно догнать. Точно!
С такой новостью, как у меня, стоит поторопиться. Мы па самом деле сестры. Самые-самые настоящие! Джесс должна узнать об этом как можно скорее.
Решительно перекидываю свою «ангельскую сумочку» через плечо и подхожу к желтым флажкам. Ну, пройти по такой тропке – проще простого. Раз плюнуть И можно цепляться за камни – их здесь навалом.
Делаю несколько робких шагов – отлично. Ничего сложного.
– Извините! – Незнакомец в анораке привстает из-за стола и в ужасе смотрит на меня. – Вы куда?
– Хочу догнать участников похода.
– Вам туда нельзя! Бы посмотрите, что у вас на ногах! – Он в страхе тычет пальцем в мои бирюзовые босоножки на каблуках. – А кагуль[8] у вас есть?
– Кагуль? – пренебрежительно кривлюсь я. – Я похожа на человека, которому может понадобиться кагуль?
– А палка?
– И палка мне не нужна, – объясняю терпеливо. – Я еще не старуха.
Нет, ну вы только послушайте! И это из-за какой-то прогулки по холмам. Шуму-то подняли!
Чтобы успокоить незнакомца, я уверенно устремляюсь вперед по тропе. От дождя земля уже раскисла, но я поглубже втыкаю каблуки в грязь, хватаюсь за камни – и через пару минут добираюсь до первого поворота.
Дышать тяжело, икры ноют, а в остальном ощущения незабываемые! Как выяснилось, карабкаться по горам – это очень просто. На следующем повороте я удовлетворенно оглядываюсь. Представляете, уже дошла чуть ли не до середины подъема!
И правда, пара пустяков. Я всегда знала, что все эти альпинисты делают из мухи слона.
Издалека доносится слабый крик Джима:
– Бекки! Вернись!
Но я мысленно затыкаю уши и устремляюсь вперед. Надо торопиться, чтобы поскорее догнать Джесс.
Да что она, галопом несется, что ли? Почти час лезу на эту гору, а Джесс и не видно.
Вообще– то никого не видно. Сначала я следила за красными анораками, а потом эти двое куда-то испарились. И парень в синем тоже исчез. А Джесс как сквозь землю провалилась.
Ну точно всю дорогу бежит, огорченно думаю я. Чтобы на вершине еще успеть сделать двадцать одно упражнение для пресса, а то без них что за силовая тренировка. Несправедливо как-то получается. Почему мне не досталось ни одного спортивного гена?
Делаю еще несколько шагов, останавливаюсь, чтобы перевести дух, и морщусь, увидев свои изгвазданные в грязи ноги. Лицо раскраснелось, дыхание хриплое, поэтому я уже в который раз достаю спрей «Эвиан» и опрыскиваю лицо. Что-то подъем стал крутоват.
Да нет, не подумайте, что мне трудно. Наоборот, интересно. Вот только на правой ступне вздулся волдырь и жжет зверски. Наверное, тот мужчина за столом был прав: обувь для восхождений в горы на мне неподходящая. С другой стороны, как обойтись на скользкой тропе без каблуков?
Вокруг пустынный и неприветливый горный пейзаж. В трех футах от меня каменистый карниз, а за ним – почти отвесный спуск в долину.
Туда лучше не глядеть. И даже не думать.
Прекрати, Бекки. Не будешь ты бросаться в пропасть, даже если тебя туда неудержимо тянет.
Убираю «Эвиан» и нерешительно оглядываюсь. Понятия не имею, куда идти дальше. Я же рассчитывала догнать остальных – они-то наверняка знают маршрут. Щурюсь, пытаясь разглядеть на склоне яркий транспарант, но вокруг быстро сгущается туман.
Мама! А если пойдет дождь? А у меня даже кофточки с собой нет.
И вдруг я понимаю, что поступила по-идиотски. Черт дернул меня влезть на эту гору! Может, стоит спуститься? Осторожно делаю шаг вниз, но подошвы скользят, и я неудержимо скатываюсь прямо к каменному карнизу.
– Че-е-ерт!
Хватаюсь за острый камень и почти повисаю на нем. Ценой растянутой мышцы руки.
Ладно, назад мы не пойдем. Это ни к чему. И потом, если идти вперед, то наверняка придешь хоть куда-нибудь быстрее, чем если вернешься обратно. Значит, только вперед.
Прекрасно. Пожалуй, прибавлю шагу, а то мне ни в жизнь не догнать Джесс.
Представляю, какое у нее будет лицо.
Да она глазам своим не поверит. А я скажу ей одну вещь – и она не поверит своим ушам! Так и будет стоять, разинув рот и вытаращив глаза! Этой мыслью я подбадриваю себя несколько минут, а потом с новыми силами лезу дальше.
Все, умоталась. Не могу сделать ни шага.
Колени гудят, ладони ободраны, ступни сплошь в волдырях. Карабкаюсь по чертовой горе уже неизвестно который час, но так никуда и не пришла. Каждый раз думаю, что вот она, вершина, уже рядом, и вдруг впереди вырастает новый склон.
Где же Джесс? Где все? С какой скоростью они несутся?
Останавливаюсь на пару минут, перевожу дыхание, а чтобы не рухнуть, держусь за гигантский валун. Вид на долину все такой же живописный, на небе клубятся лиловые и серые тучи, высоко надо мной парит какая-то пичужка. Орел, наверное. А если честно, мне все едино. Домой хочу и чашку чая. И больше мне ничего не надо.
Но до дома еще надо добраться. А значит, опять ползти в гору. В общем, что такое «поход на выносливость», мне уже ясно.
Нечеловеческим усилием отрываюсь от валуна и продолжаю путь. Левой – правой.
Левой – правой. Еще запеть осталось по примеру фон Траппов. Вот именно. Для бодрости.
«Высоко на холме…»
Нет уж. Без песен обойдусь.
О господи. С места больше не сдвинусь. Я просто не в состоянии.
Должно быть, уже целый день тащусь. Голова кружится, подташнивает, руки немеют и дрожат от усталости, колено я рассадила о камень, юбку порвала и вообще не знаю, куда мне дальше.
Мешком валюсь на груду камней, а чтобы не скатиться вниз, хватаюсь за какой-то кустик. И морщусь: шипы искололи всю ладонь. Ладно. Пора устроить привал. Кое-как усевшись на плоский валун, трясущейся рукой нашариваю в сумке увлажнитель «Эвиан» и прыскаю в рот.
Пить хочется – сил нет. По лицу струится пот, легкие горят. Ноги облеплены грязью, с левого колена струйкой стекает кровь. Какого цвета босоножки, уже не разберешь.
Последние капли «Эвиан» я с сожалением выпиваю. Вытираю лицо салфеткой из сумки и снова оглядываюсь. Пусто. Нигде никого нет. Ни души.
Что же мне теперь делать?
Леденящий спазм ужаса я попросту игнорирую. Все будет хорошо. Главное – мыслить позитивно. И двигаться вперед. Я справлюсь!
«Ой, нет, ни за что», – возражает тоненький внутренний голос.
Прекрати. Больше позитива. Если что задумала – так добьюсь.
«Не лезь ты на эту гору. Дурацкая затея».
Да ладно тебе. Подумаешь, гора. Власть – женщинам! Нам горы по колено!
Все равно нельзя вечно сидеть на камне и ждать неведомо чего. Надо двигаться, иначе усну, как на морозе, и умру. В горах, говорят, тоже так бывает. Не помню, как это называется.
Каким– то чудом умудряюсь встать на ноги и морщусь. Ох, волдыри горят огнем. Итак, будем двигаться. Дойдем до вершины -а там, глядишь, все уже празднуют. И раздают обещанные горячие напитки. Да-да. И все будет отлично…
Где– то вдалеке рокочет гром.
Боже. Только этого не хватало.
Поднимаю голову и вижу, что небо угрожающе потемнело. И птицы куда-то подевались.
Капля дождя попадает мне прямо в глаз. Потом вторая.
Глубоко дышу, стараясь не поддаваться панике. Но внутри у меня уже настоящая истерика. Куда же мне теперь? Вверх или вниз?
– Эй! – кричу я. – Есть здесь кто-нибудь?
Мне отвечает только гулкое эхо.
Еще три капли.
А у меня ни зонтика, ни куртки. Леденея от ужаса, оглядываюсь. А если гроза застигнет меня здесь? В полном одиночестве?
Я так торопилась объяснить Джесс, что мы на самом деле сестры. А теперь чувствую себя непроходимой дурой. Надо было подождать. Люк прав. Чего мне не хватает, так это терпения. Я сама во всем виновата.
Еще один далекий раскат грома, и я в страхе вздрагиваю. А если в гору ударит молния? Как там положено вести себя в грозу? Вроде бы надо спрятаться под деревом. Или наоборот, не подходить к деревьям. Но что именно – хоть убей, не помню.
И вдруг… Или мне кажется? Нет, я действительно слышу какой-то посторонний звук. Щебет. Что это? Зверь, птица?
О господи.
Боже мой, это же мой мобильник. Есть сигнал! Ну наконец-то!
Дрожащими руками расстегиваю «ангельскую сумочку» и хватаю подмигивающий экраном телефон. И не верю глазам: звонит Люк. Быстро жму на зеленую кнопку, враз ослабев от облегчения.
– Люк! – кричу я. – Это я, Бекки!
– Бекки! Эй, кто-нибудь! – В телефоне треск, голос Люка далекий и почти неузнаваемый.
– Это я, я! – Дождь уже льет вовсю. – Люк, это я! Я заблудилась! Мне нужна помощь!
– Алло! Меня слышно? Раздраженно смотрю на мобильник.
– Да слышно, слышно! Это я! – Начинаю рыдать взахлеб. – Я застряла на этой проклятой горе и не знаю, что делать! Люк, мне так жаль…
– Связь паршивая, – говорит он кому-то. – Ни черта не слышно.
– Люк! – ору я. – Люк, я здесь! Это я! Не отключайся!
Изо всех сил трясу телефон, а он вдруг сообщает, что батарейка садится.
– Алло! – снова слышен голос Люка. – Бекки!
– Люк, ну пожалуйста, услышь меня! – в отчаянии умоляю я. – Пожалуйста! Лю-юк!
Зеленый экранчик гаснет. Телефон отключается.
Вокруг только мрачные, безмолвные горы. Никогда в жизни мне еще не было так одиноко.
Порыв ветра бросает мне в лицо целый фонтан дождевых капель, я вздрагиваю. Здесь я вся вымокну. Надо поискать хоть какое-нибудь укрытие.
Неподалеку что-то вроде нависшего карниза среди нагромождения камней. Один камень лежит на самом краю карниза. Попробую спрятаться. Ноги разъезжаются в вязкой грязи, но благодаря каблукам я все-таки добираюсь до вожделенного укрытия, по пути ободрав второе колено.
Кошмар, как же высоко я забралась. Чувствую себя авантюристкой. Ну и что? Главное, вниз не смотреть. Решительно берусь за выступающий край камня, пытаюсь забиться под него и при этом не сорваться в пропасть и вдруг замечаю промелькнувшее неподалеку желтое пятно.
Ярко– желтое.
Как непромокаемая куртка туриста.
Какое счастье! Хоть один живой человек! Я спасена!
– Эй! – кричу я. – Э-эй! Сюда!
Но ветер и дождь относят звуки в сторону.
Рассмотреть, кто там, мне никак не удается – камни мешают. Медленно и осторожно приподнимаюсь и выглядываю из-за края карниза.
И чуть не умираю от разрыва сердца.
Джесс.
Это она на склоне горы, в желтой куртке и с рюкзаком. Привязалась веревкой к каким-то камням и старательно долбит ножом торчащую глыбу.
– Джесс! – надрываюсь я, но из-за ветра мой голос похож на писк. – Джесс! ДЖЕСС!
Наконец она поворачивает голову – и ее лицо искажает ужас.
– Господи боже! Бекки! Какого дьявола ты там делаешь?
– Я пришла сказать, что мы сестры! – отзываюсь я, не зная, слышит она меня или нет. – Сестры, ясно? – кричу я, делаю шаг вперед и приставляю ладонь рупором ко рту. – Мы сестры!
– Стой! – ужасается Джесс. – Там опасно!
– Ничего со мной не случится!
– Вернись обратно!
– Да я держусь, честное слово, – уверяю я, но она так встревожена, что я послушно отступаю от края карниза.
И тут босоножка скользит по грязи.
Я теряю равновесие.
Лихорадочно хватаюсь за камни, за острые обломки, хоть за что-нибудь, чтобы спастись. Но все вокруг слишком мокрое и скользкое. Нащупываю корни какого-то кустика, но сжать их в кулаке никак не удается.
– Бекки! – слышу я визг Джесс как раз в тот момент, когда злополучный кустик выскальзывает у меня из пальцев. – БЕККИ!
Падая, успеваю услышать только душераздирающий вопль и увидеть небо, а потом что-то тяжелое обрушивается мне на голову.
И меня накрывает темнота.
* * *
Хроники Мейда-Вейл
суббота, 7 июня 2003 г.
ИСЧЕЗЛА ЖЕНЩИНА
Вчера вечером стало известно об исчезновении жительницы Мейда-Вейл, двадцатисемилетней Ребекки Брэндон. Миссис Брэндон (урожденная Блумвуд) исчезла в четверг из роскошных апартаментов, где жила вместе с мужем Люком Брэндо-ном, и с тех пор от нее не поступало никаких вестей. Тревогу подняла подруга миссис Брэндон, Сьюзан Клиф-Стюарт, прибывшая в Лондон с неожиданным визитом.
Покупки
Системы наблюдения запечатлели миссис Брэндон в местном магазине «Гастрономия Энн» незадолго до исчезновения. Пропавшая была явно чем-то взволнована. «Она бросила покупки и убежала, – сообщила продавщица Мари Фуллер. – Так ничего и не купила».
Услышав об этом, миссис Клиф-Стюарт пришла в волнение: «Значит, у нее и вправду что-то случилось! Бекс ни за что не ушла бы из магазина с пустыми руками! Никогда!»
Паника на борту
Беспорядки начались на борту судна, совершающего круизный рейс «Дух, Душа и Тело» по Средиземному морю. Родители миссис Брэндон, Грэхем и Джейн Блумвуд, требовали повернуть корабль обратно. «Ничего, транквилизаторами обойдетесь! – кричала в истерике миссис Блумвуд. – А у меня дочь пропала!»
Грозы
Грозы помешали супругу миссис Брэндон, Люку, вылететь с Кипра, где он работает в настоящее время. Вчера он заявил, что «чрезвычайно встревожен» и постоянно поддерживает связь с полицией. Его деловой партнер Натан Батист пообещал награду за любую информацию о местонахождении миссис Брэндон. Вчера мистер Батист сказал: «Если с головы этой юной леди упадет хотя бы один волос, я лично переломаю мерзавцу все кости. Дважды». В 1984 г, мистеру Батисту были предъявлены обвинения в нанесении тяжких телесных повреждений.
Ох– х…
Ой– ой-ой.
Боже, голова раскалывается. Уфф. В ноге стреляет, плечо ломит, и вообще меня сейчас вырвет…
Кстати, где я? Почему мне так паршиво?
С усилием приподнимаю веки и тут же опускаю – какое-то голубое сияние нестерпимо режет глаза.
Хм… голубое. Бессмыслица. Пожалуй, посплю еще.
– Бекки! Бекки! – зовет меня голос с другого конца света. – Проснись!
Заставляю себя снова открыть глаза и вижу перед собой лицо. Расплывчатое, на голубом фоне.
Джесс.
Господи, это же Джесс. Бледная, встревоженная. Видно, что-то потеряла. Какой-нибудь камень. Не иначе.
– Ты меня видишь? – допытывается она. – Пальцы сосчитать можешь?
Она сует мне в лицо руку, я сонно таращусь на нее. Похоже, Джесс отродясь маникюр не делала.
– Сколько пальцев? – спрашивает она. – Ты меня видишь? Слышишь?
Да слышу я, слышу.
– Э-э… три?
Мгновение Джесс молча смотрит на меня, потом падает на колени и закрывает лицо руками.
– Слава богу! Слава богу!
Ее трясет. Что это с ней такое?
И вдруг ко мне разом возвращается память.
Боже мой. Поход. Гроза. Падение. Господи, я откуда-то свалилась. С горы, кажется.
Быстро приказываю себе не думать об этом, но неожиданно для себя вдруг начинаю плакать. Слезы льются по щекам прямо в уши.
Хватит. Перестань. Все уже позади. Ты на твердой земле. Ты в… хм, это еще вопрос. Честно говоря, понятия не имею, где я. Вглядываюсь в ярко-голубой фон за спиной Джесс, но толку от этого ноль. Но я не в раю, это точно, потому что откуда тут взялась Джесс? Прыгнула за мной?
– Где я? – выговариваю слабым голосом, и Джесс, по-прежнему бледная и перепуганная, поднимает голову.
– У меня в палатке, – объясняет она. – Я всегда ношу палатку с собой. Переносить тебя на другое место я не решилась, вот и поставила палатку над тобой.
А, палатка! Умно придумано. Почему бы и мне не таскать с собой повсюду палатку? Завтра же начну. Обязательно. Поищу какую-нибудь маленькую, которая помещается в дамской сумочке.
Проблема одна: лежать на земле слишком жестко. Пожалуй, надо встать и размять ноги.
Но едва я пытаюсь приподняться, как перед глазами все плывет и темнеет.
– Ой… – слабо бормочу я и опускаюсь на землю.
– Не вздумай встать! – тревожится Джесс. – Ты пережила страшное падение. Я уже думала… – Она обрывает себя и тяжело вздыхает. – Неважно. Просто лежи и не двигайся.
Постепенно ко мне возвращается чувствительность. Все руки перепачканы и исцарапаны. Беглый осмотр ног дал те же результаты. На щеке нащупываю ссадину.
– Ох… у меня на лице кровь?
– Да ты вся в крови, – чистосердечно признается Джесс. – Что-нибудь болит?
– Нога. Левая. Прямо мочи нет.
Джесс принимается ощупывать ногу, а я закусываю губу, чтобы не вскрикнуть.
– Похоже, растяжение, – наконец выносит она приговор. – Сейчас перевяжу. – Она зажигает фонарь, вешает его на шест и тянется за какой-то жестянкой. Оттуда Джесс достает бинты и начинает умело перевязывать мне щиколотку. – И все-таки, Бекки, что ты здесь делаешь, черт возьми?
Чтобы вспомнить это, мне опять приходится напрячься.
– Я… я искала тебя. Решила пойти с тобой в поход на выносливость.
Джесс замирает.
– Но я же нашла тебя в стороне от маршрута! Та тропа проходит гораздо ниже. Или ты не следила за метками?
– За какими метками? – удивляюсь я.
– Господи, ты что, в первый раз в походе? – изумляется Джесс. – Зачем ты вообще сюда потащилась? Это же опасно!
– А ты почему? – спрашиваю я и морщусь: слишком туго она затягивает бинт. – Так я и подумала, что ты занята чем-то опасным.
Лицо Джесс становится замкнутым.
– В прошлый раз, когда я поднималась на пик, я заметила здесь неподалеку аммониты, – наконец объясняет она. – Вот и решила забрать один. Глупо, конечно, даже безрассудно, но ты вряд ли поймешь…
– А вот и нет! Все я прекрасно понимаю! – живо перебиваю я и приподнимаюсь на локтях. О господи! Опять в голове карусель. Но я просто обязана договорить. – Джесс, я тебя понимаю. Я видела твои камни. Это… что-то потрясающее. Они бесподобны.
– Ты ложись, – убеждает Джесс. – И успокойся.
– Не хочу я успокаиваться! Слушай, Джесс, мы сестры. Самые настоящие. Поэтому я и полезла в гору. Чтобы все тебе рассказать.
Джесс с сомнением смотрит на меня:
– Бекки, у тебя на голове шишка… наверное, сотрясение мозга…
– Ну и пусть! – Чем громче я говорю, тем больнее отдается в затылке каждое слово, но я уже разошлась. – Мы одной крови. Я точно знаю! Я же была у тебя дома.
– Что?! – Джесс шокирована. – Кто тебя впустил?
– И видела твой шкаф с камнями. Совсем как мой шкаф с обувью в Лондоне. Тютелька в тютельку. Эта подсветка… полки… да все сразу!
Впервые с тех пор, как мы с Джесс знакомы, я вижу на ее лице нерешительность.
– И что с того? – почти грубо спрашивает она.
– А то! Мы одинаковые, ясно? – В запале я сажусь, не обращая внимание на пятна, поплывшие перед глазами. – Джесс, вспомни, какие чувства ты испытываешь к камню, который по-настоящему красив. Точно так же я отношусь к единственной в мире паре туфель! Или к платью. Я просто должна заполучить его. А там хоть трава не расти. И ты готова на все ради своей коллекции.
– Нет, – слабо возражает Джесс и отворачивается.
– Да, да! Сама знаешь! – Я вцепляюсь ей в руку. – Ты такая же одержимая, как я! Только лучше маскируешься!… Ой, голова… Ой…
Я опрокидываюсь на спину, в голове стучит.
– Сейчас дам обезболивающее, – обещает Джесс, но не двигается с места. Просто сидит с бинтом в руках.
Кажется, ее все-таки проняло. Тихо. Только дождь барабанит по палатке. Я боюсь даже дышать. И шевелиться.
Тем более что шевелиться я и не могу.
– И ты полезла в горы в грозу, только чтобы сказать мне это? – наконец спрашивает Джесс.
– Да! Разумеется!
Она смотрит на меня в упор. Лицо у нее бледное и растерянное, будто она никак не может понять, разыгрывают ее или нет.
– Но почему? Зачем ты это сделала?
– Потому… потому что это очень важно! Особенно для меня!
– Ради меня еще никто так не рисковал, – признается она и сразу отворачивается, начинает рыться в своей жестянке. – Ссадины надо обработать антисептиком.
Она сворачивает из ваты тампон и прикладывает его к ссадинам, а я стараюсь не морщиться, хотя антисептик жутко жжется.
– Значит… ты мне веришь? – спрашиваю я. – Веришь, что мы сестры?
Джесс долго смотрит на собственные ноги в толстых носках и коричневых туристических ботинках. Потом переводит взгляд на мои бирюзовые босоножки со стразами на ремешках, все исцарапанные и заляпанные грязью. На мою юбку от Марка Джейкобса.
Безнадежно испорченный топ с блестками. И, наконец, на мое испачканное косметикой, кровью и грязью лицо. Мы просто сидим и смотрим друг другу в глаза.
– Да, – наконец говорит она. – Верю.
После трех доз сильного обезболивающего мне вроде полегчало. Зато напала болтливость.
– Я же знала, что мы сестры, – поминутно повторяю я, пока Джесс заклеивает мне пластырем колено. – Знала с самого начала! Наверное, я экстрасенс. Даже в горах я почувствовала, что ты где-то рядом.
– М-м-м… – бормочет Джесс, закатывая глаза.
– И знаешь, я скоро буду похожа на тебя даже внешне. Я уже думала, не подстричься ли мне. А что, мне бы пошло. Я даже камнями заинтересовалась…
– Бекки, – перебивает Джесс, – нам вовсе незачем быть абсолютно одинаковыми.
– Что? – теряюсь я. – Ты о чем?
– Даже если мы сестры, – объясняет она, садясь на корточки, – это еще не значит, что мы должны носить одинаковые стрижки. Или коллекционировать минералы.
– Или питаться картошкой, – не сдержавшись, добавляю я.
– Вот именно, – соглашается Джесс, достает еще одну упаковку пластыря и вскрывает ее. – Или сходить с ума по дорогущей дизайнерской помаде, которая через три недели выйдет из моды.
У нее слегка подрагивают губы. От неожиданности я открываю рот. Она что, дразнит меня?
– Пожалуй, ты права, – как ни в чем не бывало соглашаюсь я. – Даже если у нас общие гены, это еще не значит, что мы обе обязаны делать нудную зарядку с бутылками вместо гантелей.
– Правильно. Или… скупать дурацкие журналы, в которых ничего нет, кроме идиотской рекламы.
– Или пить кофе из кошмарного старого термоса.
– Или хлебать разбавленный капуччино по жутким ценам.
Грохочет гром, и мы обе вздрагиваем. Дождь изо всех сил лупит по палатке, будто барабанными палочками. Джесс прячет остатки пластыря в жестянку.
– Ничего съестного ты, конечно, не прихватила, – говорит она.
– Вообще-то нет…
– Моих запасов хватит ненадолго. – Она хмурится. – А мы можем проторчать здесь несколько часов. Даже если гроза скоро кончится.
– А ты умеешь искать какие-нибудь съедобные корешки или ягоды? – с надеждой спрашиваю я.
Джесс останавливает меня взглядом.
– Бекки, я тебе не Тарзан. – Она подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. – Будем просто сидеть и ждать.
– У тебя с собой нет мобильника? – удивляюсь я.
– У меня его вообще нет. Он мне не нужен.
– Ну да, не каждый же день за тобой увязывается идиотка-сестра.
– Да, не каждый. – Она ерзает и протягивает руку куда-то за спину. – Кстати, я тут собрала твое имущество. Рассыпалось в полете.
– Спасибо.
Я принимаю из рук Джесс целую пригоршню своих вещичек. Лак для волос в мини-флаконе. Маникюрный набор. Пудреницу.
– А вот сумку так и не нашла, – добавляет Джесс. – Ума не приложу, куда она девалась.
Сейчас у меня будет разрыв сердца.
Моя «ангельская сумочка».
Сумочка как у кинозвезды, за две тысячи евро. Сумка, о которой мечтает весь мир.
И это сокровище пропало. Потерялось на горе в забытом богом углу.
– Ну и ладно, – я принужденно улыбаюсь, – бывает.