Первая глава «Теоретический обзор различных направлений и подходов к изучению синестезии» состоит из пяти параграфов.
В первом параграфе «Отечественные исследования синестезии» приводятся работы С.В. Кравкова о взаимодействии органов чувств и нейропсихологические исследования А.Р. Лурии.
Объектом исследований С.В. Кравкова (Кравков, 1948) являлись факты так называемой «истинной синестезии» в различных сенсорных модальностях, а именно фотизмы (вызов оптического ощущения акустическим раздражителем) и отдельно хроматизмы, когда речь идет об окрашенных зрительных образах, фонизмы (вызов слухового ощущения зрительным раздражителем), вкусовые и осязательные синестетические образы. В результате анализа полученных связей между органами чувств С.В. Кравков приходит к следующим выводам: 1) возникающие синестетические образы носят характер, позволяющий отнести их то в большей степени к ощущениям, то к представлениям; 2) образы качеств, не соответствующих прямому раздражителю, возникают непроизвольно и навязчивым образом; 3) все подобного рода явления не являются аномалией; 4) в резкой форме синестетические переживания выражены у сравнительно ограниченного круга субъектов; 5) способность испытывать эти переживания является, по-видимому, передаваемой по наследству; 6) чаще явления синестезии наблюдаются у лиц молодого возраста.
Одновременно с этим Кравков подчеркивает, что «несмотря на кажущуюся странность многих синестезий, склонность к взаимосвязыванию посредством образа различных органов чувств следует признать широко распространенной и естественной» (Кравков, 1948, с. 62) и приводит обыденные примеры того, что в темной комнате ребенок произносит слово «темно» обычно более низким голосом, названия маленьких предметов произносятся детьми обычно более высоким голосом, чем названия крупных и т. п., а также относит к явлению синестезии факты метафорического переноса, когда ощущение одной модальности оценивается и описывается в категориях другой сенсорной системы, например, «кричащие цвета», «острые вкусы», «плоский звук», «кислый запах» и т.п.
Таким образом, и явления реального «соощущения», и связи разномодальных ощущений метафорического характера классифицируются С.В. Кравковым как синестезия.
Известный отечественный нейрофизиолог А.Р. Лурия первым высказал предположение о возможных механизмах мозга, ответственных за возникновение подобного рода явлений. Предложенное А.Р. Лурией понимание синестезии стало классическим в отечественной психологии и нейропсихологии. Лурия считает, что синестезия обуславливается тем, что соответствующие раздражения от рецепторов приходят не только в специфические области мозга, но и в неспецифические, то есть возбуждают участки, ответственные за восприятие стимулов другой модальности. Таким образом, по-мнению Лурии, синестезия 1) является проявлением физиологической работы мозга; 2) это «норма»; 3) она присуща в той или иной степени всем людям, но лишь у некоторых из них эта способность высоко развита. Лурия показывает это на примере одного из своих испытуемых, профессионального мнемониста Соломона Шерешевского, с которым он работал на протяжении 30 лет (Лурия, 1980).
По мнению А.Р. Лурии, таким образом, имея физиологический коррелят, синестезия является функцией мозга, а не сознания. То есть, само существование явления обусловлено не ассоциативной сознательной связью, а непроизвольным физиологическим механизмом.
Второй параграф литературного обзора «Современные зарубежные исследования синестезии» анализирует работы Р. Цитовича (Richard Е. Cytowic),Л. Маркса и Г. Мартино (Gail Martino, Lawrence E. Marks) и С. Барон-Коэна (Simon Baron-Cohen), а также дает краткий обзор представлений об интерсенсорном взаимодействии в онтогенезе.
Известный зарубежный исследователь Ричард Цитович является автором первого фундаментального труда о синестезии. Это, по его мнению, непроизвольный физический опыт межмодальной ассоциации. То есть, факт, когда стимуляция одной сенсорной модальности с большой вероятностью вызывает восприятие в одной или нескольких других модальностях (Cytowic, 1995). Данное определение стало классическим в зарубежной науке.
Синестезии сопутствуют некоторые демографические и когнитивные особенности: среди синестетов преобладают женщины и левши. Кроме того, у синестетов, по сравнению с обычными людьми, хуже развиты математические способности и они хуже ориентируются в пространстве, однако у людей, обладающих синестезией, великолепная память. Причем они запоминают в первую очередь свое синестетическое впечатление, а не то, чем оно было вызвано.
Цитович делает предположение о том, что синестезия является функцией левого полушария и не является кортикальной в известном смысле. Используя современные методы исследования мозга (ПЭТ, МРИ), со ссылкой на работы других авторов (Eraldo Paulesu, Julia Nunn), он предполагает, что главными структурами, которые «обеспечивают» работу синестезии, являются более древние - зона гиппокампа и лимбическая система мозга, ответственные, как известно, за эмоциональную сферу человека и память, тогда как неокортекс практически не участвует в ее протекании (Cytowic, 1993, 2002). Цитович считает, что синестезия «ненормальна» только в смысле того, что встречается статистически редко (по данным автора 2002 г. наиболее распространенный тип синестезии встречается у каждого 200-го человека, причём явление чаще проявляется у женщин - более 75% случаев). В остальном это нормальный мозговой процесс, который наблюдается уменьшинства людей.
Цитович выделяет пять особенностей, отличающих синестезию от других явлений: непроизвольность; представленность в пространстве; стабильность во времени и недетализированность образов; запоминаемость; эмоциональность. Пять особенностей синестезии, выделенные Р.Цитовичем, очерчивают четкие рамки, в пределах которых рассматривается и классифицируется этот феномен, и игнорируют множество сходных явлений, которые многие авторы (в частности, С.В. Кравков) тоже склонны относить к синестезии.
Лоуренс Маркс (L. Marks) в совместных работах с другим исследователем Гейлом Мартино (G. Martino) пишет о различном понимании синестезии разными исследователями (Martino, Marks, 2001). Часть из них определяет синестезию как редкую врождённую способность, когда стимулы одной модальности вызывают реальные образы в других модальностях, а часть - как способность каждого человека образовывать и понимать лингвистические метафоры. Анализируя сложившуюся ситуацию двойственного понимания явления, авторы выдвигают гипотезу о существовании «сильной» и «слабой» (strong and weak) синестезии и выделяют характеристики каждой из них.
Во втором параграфе приводятся сравнительные характеристики сильной и слабой синестезии, описанные Г. Мартино и Л. Марксом (цит. по - Расников, 2006).
Сильная синестезия понимается авторами как явление, которое характеризуется возникновением «живого» образа в одной сенсорной модальности в ответ на стимуляцию в другой, при котором определенные стимулы вызывают не только «сенсорные качества» в специфичной модальности, но также и качества, обычно связанные с другой модальностью.
Под слабой синестезией понимаются межсенсорные соответствия, выражающиеся в перцептивной идентичности и перцептивном взаимодействии в процессе обработки информации и отраженные в языке. Речь идет об языковых метафорах, в которых ощущение одной модальности оценивается и описывается в категориях другой сенсорной системы: «бархатный голос», «кислая физиономия», «серая тоска» и т. п.
Опираясь на работы Барона-Коэна (Baron-Cohen, 1996), Г. Мартино и Л. Маркс утверждают, что сильная синестезия проявляется довольно редко и в среднем встречается у одного человека из 2000. Причём, чаще синестезия обнаруживается у женщин (6 женщин-синестетов на одного мужчину-синестета). Существенным отличием одной формы синестезии от другой является тип возникновения межмодальных связей. Авторы полагают, что межмодальные сочетания (интермодальный опыт) при сильной синестезии являются врождёнными, тогда как при слабой формируются при жизни. Также считается, что синестетические образы при сильной синестезии у одного и того же человека неизменны, а при слабой могут меняться в зависимости от контекста. Маркс и Мартино утверждают, что сильная синестезия базируется на сенсорных процессах, и за возникновение этого явления (синестетических состояний) ответственны определённые физиологические структуры. В отличие от этого, слабая синестезия связана с семантическим уровнем и является когнитивной способностью.
Далее во втором параграфе приводится краткий обзор представлений об интерсенсорном взаимодействии в онтогенезе. Существует две большие группы взглядов на природу интерсенсорных способностей. Одни авторы в качестве фундаменального используют принцип интеграции (Ж.Пиаже, 1969; Дж. Берч и А.Леффорд (Birch, Lefford, 1967 - цит. по Сергиенко, 2006). Согласно этому принципу предполагают, что различные сенсорные модальности начинают функционировать как раздельные системы и только в процессе развития становятся интегративными. У младенцев присутствуют сначала только отдельные сенсорные впечатления, которые затем соединяются с помощью действия в схему. Таким способом отдельные сенсорные впечатления интегрируются.
Другие авторы (Бауер, 1979; Вернер (Werner, 1973)), которые придерживаются противоположных взглядов, используют в качестве фундаментального принцип дифференциации. Этот принцип предполагает, что сенсорные модальности дифференцируются одна от другой по мере развития. Онтогенез, таким образом, начинается с интеграции всех ощущений в общем перцептивном пространстве, а по мере развития младенца они становятся дифференцированными одно от другого.
Доминирующая современная точка зрения, основанная на процессе дифференциации, представлена работами Дж Гибсона и изложена в его инвариантно-детекторной теории, известной как экологический подход (Гибсон, 1988). Автор говорит о том, что способность отвечать на интерсенсорные соотношения представлена от рождения. По-мнению Дж. Гибсона, большая часть сенсорной информации инвариантна к различным сенсорным модальностям, что свидетельствует в пользу существования амодальных инвариантов. Согласно теории Гибсона, «перцептивное развитие можно охарактеризовать через дифференциацию нарастающих по сложности и числу амодальных инвариант» (цит. по Сергиенко, 2006, с. 121).
Известный английский исследователь Саймон Барон-Коэн (S. Baron-Cohen), приводит обзор некоторых результатов, полученных при изучении синестезии у младенцев (Baron-Cohen, 1996). Он приводит доводы в пользу гипотезы неонатальной синестезии (далее НС) (Maurer, 1993), сравнивая ее с близкой, хотя и менее радикальной гипотезой кросс-модального переноса (далее КМП) (Meltzoff, Borton, 1979). Гипотеза НС утверждает, что в раннем детстве, вероятно до 4-х месячного возраста, все младенцы воспринимают окружающий мир с помощью недифференцированных чувств. Звуки, например, вызывают сразу и слуховые, и визуальные, и тактильные ощущения. Примерно в возрасте 4-х месяцев чувства дифференцируются до такой степени, что явление синестетического восприятия исчезает. В свете этого предполагается, что явление «взрослой» синестезии представляет собой случаи, когда произошел «сбой» в нормальной фазе развития в детстве в момент дифференциации системы восприятия. Гипотеза КМП утверждает, что объекты могут распознаваться детьми более чем в одной модальности в результате того, что они способны представлять их в абстрактной форме (Meltzoff, Borton, 1979). Это означает, например, что дети могут отличить один объект от другого по их виду, даже если до этого их только щупали, но не видели (абстрактная модель у младенцев). Гипотеза КМП, будучи радикальной в тот момент, когда была предложена, в настоящее время широко распространена. Она оспаривает идею Ж. Пиаже о независимости разных сенсорных систем в момент рождения и о постепенной их интеграции в процессе развития. Гипотеза КМП дает некоторое подтверждение взглядам, предложенным Дж.Гибсоном (Gibson, 1969, 1988), Бауэром (Bower, 1974) и Вернером (Werner, 1973). То есть, интерсенсорная эквивалентность присутствует от рождения, а перцептивное развитие характеризуется постепенной дифференциацией.
Третий параграф «Два принципа когнитивного взаимодействия (амодальный и модальный). Психосемантические исследования синестезии»содержит обзор результатов исследования микроструктуры познавательных действий, структуры ментальной репрезентации, полученных в области когнитивной психологии, а также исследования в области психосемантики. Говорится о том, что для понимания психологической природы синестезии необходимо знание о внутренних структурах, формирующихся в процессе жизни человека, в которых представлена сложившаяся у него картина мира. Важное значение приобретает в связи с этим раскрытие, изучение этих структур методами психосемантики. В данном случае речь идет о включении синестезии в более широкий контекст научного изучения. Такое представление о синестезии явилось теоретической предпосылкой нашей работы.
В частности, Л. Маркс в одной из своих ранних работ (Marks, 1975) говорит о синестезии не как о частном явлении реального соощущения, а как о неком общем механизме кодирования информации, как о функции сознания, форме категоризации, предшествующей категоризации в понятиях. Синестезия «есть как бы значение, воплощенное в чисто чувственной форме, специфическое дополнение к вербальному мышлению» (там же). Именно посредничество значения, считает он, позволяет включать синестезию в разряд познавательных процессов, пусть и специфических.
В психосемантических исследованиях говорится о разных уровнях категоризации: коннотативном (глубинном, аффективном) и денотативном (понятийном или поверхностном) (Петренко, Нистратов, Хайруллаева, 1980; Петренко, 1988, 1997) и, соответственно, о двух видах значений, соответствующих этим уровням. Здесь можно провести параллель с существующими в когнитивной психологии представлениями о двух типах когнитивного взаимодействия или о двух способах кодирования информации – амодальном и модальном. Первый осуществляет обработку информации по принципу типизации, целостно и в основном неосознанно, второй - является аналитическим и работает по принципу классификации. Амодальные способы кодирования не сводятся к чисто перцептивной переработке информации и связаны, по мнению многих авторов, с семантическими структурами.
Если рассматривать синестезию как форму категоризации (по Л. Марксу), то есть как некую специфическую разновидность когнитивной способности, то можно отнести ее к амодальному типу когнитивного взаимодействия. В пользу этого, в частности, говорят характеризующие ее непосредственность, неосознанность и невербализованность, а также представленность уже на ранних этапах онтогенеза.
Представление о двух принципах когнитивного взаимодействия – амодальном и модальном имеет подтверждение в онтогенетических исследованиях (Сергиенко, 1998, с. 135-162). Основой когнитивной репрезентации, по мнению Е.А. Сергиенко, является интерсенсорное взаимодействие. Данные, полученные автором на материале ранней зрительной депривации, убедительно свидетельствуют о задержках и деформациях ментальных репрезентаций в случае его нарушения (Сергиенко, 1998, с. 163-198). Амодальные, холистические представления эволюционно старше дискретных, модальных. Одним из доказательств этого являются многочисленные исследования интермодального переноса у младенцев 2-х месячного возраста. Например, у А.Стрери, Э. Спелке – перенос тактильных представлений не зрительные, у А. Стрери, Дж. Пере – со зрительной модальности на тактильную (цит. по Сергиенко, 1998).
Таким образом, у разных авторов, с разных позиций прослеживается идея изначальной врожденной целостности, интегрированности сенсорных систем, что в значительной степени обеспечивает взаимодействие человека с внешним миром, а «интермодальная информация связывается филогенетически подготовленным путем» (Сергиенко, 2006, с.150). По мнению Г. Вернера (Werner, 1973), существование недифференцированного перцептивного пространства ведет к возникновению феномена синестезии. По мере дифференциации модальностей эффект синестезии уменьшается.
Далее в третьем параграфе представлены данные психосемантических экспериментов Е.Ю. Артемьевой (Артемьева, 1980), ее учеников (Назарова, 1979; Русина, 1982), В.Ф. Петренко и др. Обращается внимание на то, что многочисленные исследования, проведенные в рамках методологии семантического шкалирования, доказали поразительную межкультурную и межиндивидуальную устойчивость структуры коннотативных значений (Osgood, Suci, Tannenbaum, 1957; Snider, Osgood, 1969; Петренко, 1983, 1987; Шмелев, 1983), которая и является измерениями коннотативного «пространства».
Эта структура представляется обычно в виде трех осей-координат (факторов), обобщенно названных: оценка (хороший - плохой), сила (сильный - слабый), активность (активный - пассивный). На сегодняшний день можно считать достаточно обоснованной и подтвержденной гипотезу Ч. Осгуда о том, что этот тип значений релевантен человеку как представителю не столько культуры, но вида. Структура коннотативных значений, таким образом, соотносима со структурой основных психофизиологических (биологически обусловленных) реакций человека, причем основной регистрируемой составляющей в этих реакциях является нечетко дифференцированный эмоциоподобный компонент.
Исследования Е.Ю. Артемьевой (1982) хорошо согласуются с идеями Ч. Осгуда, доказавшего наличие общих факторов оценки воспринимаемых объектов. Систему оценочных факторов, которая «раскладывает» воспринимаемый объект на базовые составляющие и оценивает его по ним, Артемьева назвала «актуальными координатами опыта», которые, как она доказала, являются сходными для разных людей, то есть универсальными. Они носят внемодальный характер и представляют собой эмоциональные оценки объектов. То есть, модально-специфичные стимулы воспринимаются и оцениваются на основании неких синестетических координат. Таким образом, мы имеем существенное экспериментальное подтверждение представлению об обобщенном полимодальном характере картины мира, о целостности «образа мира», о котором говорил в своих работах А.Н. Леонтьев (Леонтьев, 1983). Эта целостность и обобщенность выступает как определенным образом структурированная совокупность образов объектов, которая порождает амодальный образ мира. Можно предположить, что это структурирование происходит за счет функционирования механизма синестезии, который подготавливает «отторжение от модальности» (Артемьева, Стрелков, Серкин, 1983).
В четвертом параграфе «Эмоции как способ кодирования информации (категоризации). Синестезирующая функция эмоций» говорится об оценочной функции эмоций, как об одной из основных функций, которая позволяет рассматривать эмоции как способ категоризации, являющийся универсальным для людей различных культур, пола и возраста. То есть, воспринимаемый объект первоначально подвергается эмоциональной оценке и встраивается на ее основании в «глубинное» семантическое пространство субъекта на основании не физических, а некоторых синестетических характеристик, проходит синестетическое преобразование (В.Ф.Петренко). Значит, любой образ любого объекта имплицитно несет в себе эти оценки. Человек осознает одновременно и специфический характер раздражителя, и его эмоциональную окраску, считает В.Д. Шадриков (Шадриков, 2002).
Таким образом, эмоциональную оценку, возникающую в процессе восприятия объекта, можно отнести к генетически первичному, базовому, глубинному, амодальному уровню категоризации (амодальным кодам). В пользу этой точки зрения говорит непосредственность ее возникновения, устойчивость эмоциональных признаков, их обязательная представленность в самой «ткани образа» (Артемьева, 1980). Основной особенностью данного типа категоризации является то, что большинство категорий пребывает на неосознанном уровне, не вербализованы, и их психологическая реальность обнаруживается лишь в процессе психосемантических экспериментов и, как некий результат осмысления, в огромном количестве метафорических сравнений.
О синестезирующей функции эмоций в своих работах говорил еще В. Вундт. Он называет это принципом единства эмоционального состояния (Вундт, 1984). Согласно этому принципу нет в сознании двух одновременных представлений, хотя самых диспарантных и независимых друг от друга, эмоциональные элементы которых не объединялись бы в одно равнодействующее чувство. Нужно отметить, что при описании cамих эмоций выделяются те же компоненты или свойства, что и при описании ощущений. К таким общим свойствам «всех простых психических содержаний» В.Вундт относит интенсивность и качество, которые, как он считает, присущи и самим эмоциям (там же, c. 51).
Об общих качествах всех ощущений, характеризующих их тонус (или силу, активность) и насыщенность, опосредованных общностью эмоционального тона, говорит О.И. Табидзе (Табидзе, 1956). Он называет эти качества вслед за Г. Вернером интермодальными квалитатами (Werner, 1966). На наш взгляд, наличие этих общих признаков можно отнести к тем психологическим феноменам, возникающим в процессе восприятия, которые являются модально-неспецифическими, выступают в качестве единых интермодальных характеристик всех ощущений и обеспечивают амодальный способ кодирования информации.
В пятом параграфе делается общее заключение по результатам анализа основных направлений и подходов к изучению синестезии. Они свидетельствуют о том, что в современной науке не существует единого однозначного понимания данного явления. Приводится шесть различных определений синестезии, встречающихся в литературе, трактующих ее как физический опыт, как психологический феномен, как физиологический механизм, как психологический механизм, как форму категоризации. Эта неоднозначность вызвана, с одной стороны, сложностью изучаемого явления, а с другой – путаницей в использовании одного и того же понятия для описания по сути разных явлений.
Резюмируя основные положения, рассмотренные в теоретическом обзоре, можно констатировать определенную противоречивость или, по крайней мере, несочетаемость разных типов представлений о синестезии. Поэтому попытку объединения явлений разного рода, называемых синестезией, на данном этапе ее научного изучения, на наш взгляд, нельзя считать состоявшейся и завершенной.
Во второй главе «Методика исследования»дается описание и теоретико-методологическое обоснование выбора метода исследования, описываются процедура исследования, стимульный материал, участники эксперимента, задачи каждой серии исследования, а также приводятся методы статистической обработки результатов.
При описании метода семантического дифференциала (СД), используемого в первых двух сериях описывается краткая история создания метода, его достоинства и недостатки, теоретически обосновывается выбор этого метода для целей исследования. В частности, подчеркивается, что метод предоставляет возможность унифицированной оценки любого стимула. Это позволяет получать и сравнивать оценки разнородных объектов, которые могут являться, в том числе, сенсорными стимулами различной модальности, а также помещать их в общее семантическое пространство. Таким образом, основным достоинством метода СД применительно к изучению синестезии является возможность оценки и сопоставления стимулов разной модальности в одной системе координат. Еще одним из достоинств метода является устойчивость получаемой факторной структуры, что позволяет проводить эксперименты на малых выборках (достаточно 30 человек) и не требует проверки результатов на параллельной выборке (Шмелев, 1983).
Выборка испытуемых (132 человека) состояла из четырех групп в соответствии с задачами разных серий исследования. Первая и вторая группа (19 и 20 чел. – I серия) - взрослые в возрасте от 23 до 47 лет, средний возраст 36,2 года, 44% мужчин и 56% женщин, все с высшим образованием. Третья группа - студенты и аспиранты гуманитарных ВУЗов г. Москвы со средним и высшим образованием, в возрасте от 17 до 48 лет, средний возраст 29,6 лет, 28% мужчин и 72% женщин, общее количество 73 человека. Четветая группа - студенты и преподаватели факультета хорового дирижирования музыкальных ВУЗов г. Москвы в возрасте от 20 до 43 лет, со средним и высшим образованием, средний возраст 24,7 лет, 26% мужчин и 74% женщин, общее количество 20 человек.
Первая серия исследования посвящена изучению психологической природы интермодальной общности ощущений на примере сочетаний цвета и формы. Мы ставили перед собой следующие задачи: 1) оценить степень гармоничности определенных сочетаний цвета и формы; 2) оценить степень семантической близости определенных цветов и форм, образующих эти сочетания (с помощью модифицрованного метода СД; оценка цвета и формы происходила по одним и тем же шкалам (всего 17 шкал); 3) сравнить степень корреляционной связи между цветами и формами, образующими гармоничные сочетания, и между шкальными оценками тех же цветов и форм; 4) проверить наличие семантической близости по средним шкальным оценкам используемых цветов и форм и представить графическое отображение результатов в виде семантических профилей; 5) проверить, существует ли возможность группировки семантических оценок, полученных по цвету и форме в однородные по составу шкал классы, т.е. возможность получения общих для цвета и формы инвариантных образований, опосредованных на семантическом уровне в виде сходных групп эмоционально-оценочных оппозиций.
Во второй серии перед нами стояла задача сравнить и подтвердить полученные в первой серии результаты на качественно ином (осмысленном) материале, а именно на примере музыкальных отрывков и графических рисунков, связанных с определенными эмоциональными состояниями, и вербальных обозначений этих эмоциональных состояний.
В соответствии с поставленными задачами в качестве стимульного материала во второй серии были использованы музыкальные отрывки с классической музыкой. Испытуемым предлагались для двукратного 2-х минутного прослушивания следующие фрагменты, моделирующие соответственно эмоциональные состояния «спокойствие», «гнев», «радость» и «печаль»: Ф. Шопен «Ноктюрн фа минор»; Л. Бетховен «Соната №14 до диез минор», финал; В. Моцарт «Симфония №24 си бемоль мажор», часть 3; Марчелло «Концерт для гобоя с оркестром ре минор», часть 1.
При подборе фрагментов мы ориентировались на предложенный В.И. Петрушиным (Петрушин, 1997) способ моделирования эмоций музыкальными средствами, при котором при помощи вариаций лада и темпа подбираются такие музыкальные произведения, которые бы выражали соответствующее эмоциональное состояние: радость (быстрая мажорная музыка), гнев (быстрая минорная), спокойствие (медленная мажорная) и печаль (медленная минорная).
Испытуемых просили прослушать музыкальные фрагменты и нарисовать их рисунки. Часть испытуемых из этой группы просили нарисовать рисунки вышеперечисленных эмоциональных состояний. Отдельная группа испытуемых оценивала фрагменты и все выполненные рисунки по одним и тем же шкалкам СД (всего 15 шкал). Еще одна группа испытуемых должна была оценить по тем же шкалам СД сами эмоциональные состояния, при этом для оценки предъявлялись их вербальные обозначения.
Таким образом, в результате всего собранного во 2-ой серии экспериментального материала было получено два ряда межмодальных переходов и соответственно четыре набора семантических значений, включающих эмоционально-оценочные свойства:
- эмоциональное состояние – рисунок – семантическое значение;
- мелодия, моделирующая эмоциональное состояние, – рисунок – семантическое значение;
- мелодия, моделирующая эмоциональное состояние, – семантическое значение;
- вербальное обозначение эмоционального состояния – семантическое значение.
В 3-й серии была предпринята попытка изучения цвето-звуковых соответствий.
Задача состояла в том, чтобы подтвердить или опровергнуть наличие однозначности в возникновении образного цветового ряда в ответ на те или иные музыкально-звуковые сочетания и попытаться найти психологический механизм его образования. В качестве стимульного материала выступали простейшие (наименее эмоциогенные) элементы музыкального звучания: тон, тональность, ступень лада, музыкальный интервал. Для этой серии нам было важно, чтобы испытуемые были хорошо знакомы с теоретичекими основами музыки и могли по представлению подбирать цвет к музыкальным звукам, что существенно при отсутствии возможности создать равные условия предъявления стимульного материала.
В третьей главедиссертационной работы излагаются результаты и представлено обсуждение данных эмпирического исследования. Она состоит из трех разделов, соответствующих описанию данных трех экспериментальных серий, и общего обсуждения результатов.
Результаты первой серии «Исследование психологической природы интермодальной общности ощущений на примере сочетаний цвета и формы» свидетельствуют о высокой корреляционной связи между набором цветов и форм, образующих гармоничные сочетания, и между шкальными оценками, полученными с помощью метода СД, тех же цветов и форм. Те цвета и формы, которые выбираются и оцениваются испытуемыми как наиболее гармоничные, имеют наиболее сильную связь по шкалам семантического дифференциала (или наибольшее количество одинаковых эмоционально-оценочных свойств), и наоборот. То есть гармоничность или негармоничность того или иного сочетания цвета и формы заключается именно в том, что на семантическом уровне (на уровне эмоционально-оценочных характеристик) эти объекты оцениваются по-разному. Этот факт можно наглядно продемонстрировать графически, сравнив семантические профили гармоничных и негармоничных сочетаний цвета и формы (рис. 1,2).
График гармоничного сочетания «синий квадрат» и негармоничного «желтый квадрат» имеют разную форму, а значит и семантические значения этих цветов и форм различны. Таким образом, можно сделать вывод о том, что цвета и формы, лежащие в областях максимального семантического соответствия, оцениваются и подбираются как наиболее гармоничные. Этот факт подтверждает одну из наших гипотез.
Рис. 1. Семантический профиль
«синий квадрат».
| 
Рис. 2. Семантический профиль
«желтый квадрат».
|
Далее полученные данные были подвергнуты кластерному анализу, в результате которого была получена аналогичная и для цвета, и для формы группировка переменных по двум различным классам, что позволяет говорить о наличии общих для цвета и формы инвариантных образований, опосредованных на семантическом уровне в виде сходных групп эмоционально-оценочных оппозиций. То есть, цвет и форма, обладая разными характеристиками на сенсорно-перцептивном уровне, оказываются близкими в пространстве семантических значений, имеющих эмоциональную основу. Перцептивная гармония – это гармония семантически подобных объектов.
Предварительная интерпретация полученных образований может быть выражена следующим образом: первый кластер, имеющий общий эмоционально-оценочный статус, связаный с фактором «оценка» в Осгудовской интерпретации, мы обозначили, опираясь на формулировку, данную В. Вундтом (Вундт, 1984, с. 51), как «качество» ощущений. Второй кластер, выражающий динамические параметры, можно связать, по-нашему мнению, с факторами «активность» и «сила» в интерпретации Осгуда или, по Вундту, «интенсивность» ощущений. Наличие общих для цвета и формы образований, имеющих эмоциональную основу, операциональным аналогом которых на семантическом уровне являются выделенные нами идентичные кластерные структуры, подтверждает нашу вторую гипотезу.
Результаты второй серии «Исследование психологической природы интермодальной общности ощущений на примере музыкальных отрывков, графических рисунков и вербальных обозначений эмоциональных состояний», полученные на ином, по сравнению с первой серией, материале, подтверждают наличие семантической связи (близости эмоционально-оценочных свойств) между группами стимулов разной модальности, о чем свидетельствует близость аналогичных с полученными в первой серии семантических профилей (см. рис. 3-6). Таким образом, экспериментальные данные, полученные на качественно ином (осмысленном и включающим, помимо зрительных, слуховые и вербальные стимулы) материале, также подтверждают одну из наших гипотез.
Рис. 3. Семантические профили музыкальных, графических и вербальных
стимулов, связанных с эмоциональным состоянием «радость».
Рис. 4. Семантические профили музыкальных, графических и вербальных
стимулов, связанных с эмоциональным состоянием «печаль».
Рис. 5. Семантические профили музыкальных, графических и вербальных
стимулов, связанных с эмоциональным состоянием «гнев».
Рис. 6. Семантические профили музыкальных, графических и вербальных
стимулов, связанных с эмоциональным состоянием «спокойствие».
Очень важным моментом, на наш взгляд, является факт семантической близости вербальных и невербальных стимулов. Связь между теми или иными шкалами СД получена вне зависимости от сравниваемого материала, т.е. и музыкальные отрывки, и их рисунки, и рисунки эмоциональных состояний оказались практически одинаково связанными по определенным шкалам СД с вербальными обозначениями соответствующих эмоциональных состояний. Это может свидетельствовать об универсальном характере полученных данных и об инвариантности представлений о свойствах объектов разных модальностей.
Результаты кластерного анализа свидетельствуют о разделении данных в каждой группе стимулов на два (в случае музыкальных отрывков и их рисунков) или три (в случае рисунков эмоциональных состояний и их вербальных обозначений) кластера. Выделенные кластеры по составу переменных, входящих в них, либо идентичны, либо очень близки. В первый из кластеров, аналогично данным, полученным в эксперименте с цветом и формой, группируются переменные, которые можно связать с характеристикой «качество» измеряемых показателей: приятный-неприятный, добрый-злой, простой-сложный, легкий-тяжелый и т.п., во второй кластер - переменные, соответствующие семантическим шкалам, связанным с характеристикой «интенсивность» измеряемых показателей: активный-пассивный, быстрый-медленный, сильный-слабый, взволнованный-спокойный и т.п. Два вышеописанных идентичных кластера выделились во всех 4-х группах стимулов. В случае рисунков эмоциональных состояний и вербальных обозначений эмоциональных состояний выделился еще один, дополнительный общий кластер, который мы обозначили как «тонус» измеряемых показателей. В него вошли шкалы: печальный-радостный, вялый-энергичный, холодный-теплый.
Факторный анализ (метод анализа главных компонент с варимакс-вращением) тех же данных позволил выделить два общих латентных фактора для всех 4-х групп стимулов, в сумме объясняющих соответственно 61% (музыкальные отрывки), 76% (рисунки музыкальных отрывков), 71% (рисунки эмоциональных состояний) и 70,5% (вербальные обозначения эмоц. сост.) общей дисперсии и получивших следующую интерпретацию: 1) интенсивность ощущений, 2) качество ощущений. Состав переменных с высокими нагрузками, вошедших в эти факторы, практически идентичен во всех 4-х группах стимулов и очень близок по составу описанным выше кластерам (см. табл. 1,2).
Как видно из таблиц, наибольшие нагрузки по первому фактору для всех 4-х групп стимулов получили переменные, связанные со шкалами: активный-пассивный, взволнованный-спокойный, быстрый-медленный, сильный-слабый, напряженный-расслабленный, грубый-нежный, что полностью соответствует составу одного из кластеров и связано, таким образом, с характеристикой «интенсивность» измеряемых показателей. По второму фактору наибольшие нагрузки во всех группах стимулов получили соответственно переменные, связанные со шкалами: приятный-неприятный, простой-сложный, добрый-злой, легкий-тяжелый, игривый-серьезный, возвышенный-приземленный, что соответствует составу другого кластера и связано с характеристикой «качество» измеряемых показателей. В случае рисунков эмоциональных состояний и вербальных обозначений эмоциональных состояний выделился третий общий фактор, ортогональный по отношению к первым двум. В него вошли 3 общие для этих двух групп стимулов переменные, которые совпадают с переменными из 3-го кластера, а именно: печальный-радостный, вялый-энергичный, холодный-теплый. Этот фактор, выделенный только для двух групп стимулов (рисунки эмоциональных состояний и их вербальные обозначения) и получивший интерпретацию «тонус», можно отнести к специфическим факторам, имеющим отношение к стимулам, связанным с более непосредственной репрезентацией эмоциональных состояний. Кроме того, вклад этого фактора в общую дисперсию признаков – 13% для рисунков эмоц. сост. и 16% для их вербальных обозначений – очень небольшой. В результате итогового анализа данных мы пришли к выводу о существовании только двух «сквозных», общих для всех групп стимулов, факторов – интенсивность и качество ощущений.
Таблица 1.