П р о ш л о е , н а с т о я щ е е , б у д у щ е е.

КЛЮЧЕВЫЕ ПЕРСОНАЖИ: Лекс Рувер, Луна Рувер, Дино Каваллоне, Суперби Скуало, Ричи Эспиноса, Мора Т. Джимс, Адвис Рэйдж, Нэш Рейдж, Дебора ди Стефано.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ: Начало истории Лекса Рувера — школьные годы чудесные, переходный возраст, прыщи и гранит, который зачем-то нужно было грызть.

Скажу сразу: однажды ночью (или утром, днем, вечером — уже и не припомню, гайз), я загорелась хэдканоном, который не отпускал меня на протяжении долгого времени и, что уж таить, не отпускает до сих пор. «А что если у Дино, как и у Тсуны, должны были быть Хранители, но что-то пошло не так? И Скуало – истинный Хранитель Дождя Каваллоне», — вот и, собсна, все. Так что идея Лекса, как персонажа, появилась благодаря этому хэду, ну и, ессесна, развивает его (хэд) во все стороны.

НАЧАЛО: ...было положено в учебном заведении с говорящим названием «Школа для детей мафии». В миру данная цитадель знаний являлась школой коррекции для особенно трудных детей, так что вопросы, типа: «Эй, а почему по территории бегает пацан с мечом?!» — не пользовались большой популярностью.

Лекс учился вместе со своей сестрой, Луной, и вместе они — близнецы Рувер, — жили душа в душу, исключая моменты дележки последнего печенья и борьбы за пульт от телевизора. Лекс был отличником, красавцем, спортсменом, комсомольцем, за что расплачивался участием в межшкольных разного калибра и членством в студсовете.

В первый год старшей школы умирает мама Лекса и Луны. Близнецы остаются на попечении отца. Вскоре после этого на всю школу гремит весть сначала о побеге так себе кандидата на роль Десятого, а затем — о кончине Девятого Каваллоне. Наверное, общее горе сближает, и близнецы начинают незамысловатое общение с Дино (см. приложение №1). Вскоре к троице подтягивается Скуало, и спасибо, что в школьные годы Лекс был далек от искусства меча — иначе это была бы самая трудная пора его жизни.

Реборн, призванный сотворить из никудышного Дино грозного дона, быстро просекает, откуда ветер дует. Так что не стоило ждать, когда малыш возьмет Леона, включит воображение и устроит дикий марафон испытаний «в стиле Реборна». Под девизом: «Дружба — это магия!». Черная, наверно.

Удивительно, но все идет…хорошо? Не плохо уж точно. Дино учится быть боссом, раз за разом преодолевая поставленные препятствия, не без поддержки ребят, которых Реборн таинственно звал «Хранителями». Саркастичный Лекс — Солнце, громкий Скуало — Дождь, тоненькая Луна — Туман, и их было достаточно для теплого: «Хорошо».

Но.

Но вскоре таинственно погибает Луна (см. приложение №2), Скуало принимает решение в пользу Варии, а Лекс, чувствуя себя опустошенным, стремится найти ответы.

Кто?

Почему?

 

После гибели Луны, Лекс забирает кольцо сестры (кольца обоим Руверам ранее вручил Дино). Говорит Дино о том, что вернет его, когда добьётся правды о последних минутах сестры.

Момент возвращения кольца в руки Каваллоне является одним из ключевых в биографии Лекса. Он означает сознательность Рувера в выбранном пути — пути крови и возмездия. Лекс понимает, что посвятив свою жизнь отмщению, сталкивается, прежде всего, с личными изменениями: прежде чем пролить кровь убийцы, ему самому предстоит стать убийцей, деформировать свое «Я», раз за разом пересматривая пройденное, чтобы совершить следующий шаг. Храня и используя кольца Каваллоне, Рувер считает себя членом семьи, а потому отзывается на проблемы Альянса и людей Дино.

Однако, считая возмездие точкой невозврата, когда придет время, Лекс возвратит кольцо в руки босса, тем самым отрекаясь от прошлой жизни и продолжая существование в новой.

Получив кольцо в руки, Лекс открывает в себе пламя Тумана и развивает его, предпочитая пламени Солнца.

 

СЕРЕДИНА: Лекс посвящает себя поискам убийцы. Вначале он ищет зацепки и обучается искусству меча, владению пламенем. Совершенствуется в своем мастерстве, раз за разом одолевая новых врагов. Иногда работает на подхвате у Каваллоне, но чаще работает над делом, пользуясь заинтересованностью своего босса и друга — Дино.

Лекс работает, выбирая задания по силам. Ему хватает навыков для разрешения конфликтов, а в мире мафии начинают шептаться о «бесцветном» мечнике. О молодом Десятом Вонголе, к слову, шептались больше.

 

Лексу двадцать четыре. Он не прекращает попыток отыскать причастных к смерти сестры, и след ведет в Портофино. Там-то судьба и сводит Рувера с одним неплохим парнем, упомянутым выше. Неплохого парня звали Ричи (Рикардо Марио Диего ди Эспиноса, если уж быть совсем точным), и он с завидной упорностью спивался в одном из баров Портофино (см. приложение №3). Нужно ли говорить, что Лекс занимался ровно тем же и ровно в том же месте? И сидели они, предаваясь пьяным разговорам, пока по душу Ричи не пришла разгневанная толпа — пришлось давить пятки в пол.

Оказалось, что Ричи подставили: он сошелся с вдовой мелкого дона в Рапалло, дабы потом, как честный проходимец избавить безутешную от денег ныне покойного мужа, однако та самая вдова возьми и окажись жертвой убийства! Вся честная мафиозная братия, естественно, подумала на Ричи — пришлось скрываться от преследования.

Ричи удивительно ловко находил, где можно озолотиться; Лекс удивительно ловко избавлялся от проблем. На том и решили: Эспиноса выступает спонсором, а Лекс помогает ему обелить честное имя и достоинство (meh).

 

 

Далее карусель событий несется с бешенной скоростью, привлекая в историю новые действующие лица.

1.. Сваливать от настырных мафиози, для которых голова Эспиносы на блюде стала идей фикс, получается по всем законам «Реборна». Так что Ричи и Лекс превращают в радиоактивный пепел близлежащие здания и наводят шороху в округе.

2. Благодаря чему Мора с легкостью высвобождает старого друга из-под ареста.

3. Раздумывая над деталями дела, Ричи и Лекс приходят к очевидному выводу — Ричи подставили.

4. Мора, раздумывая над деталями дела Адвиса*, приходит к выводу, что его подставили тоже.

*[Мора и Адвис ввязались в перепалку с человеком из мафиозного клана. Адвис хорошо отделал его в воспитательных целях, однако позже оказалось, что битый скончался на месте. Но скончался он, как оказалось, от колотой раны, что было не совсем в стиле Адвиса. Но по душу Адвиса приходят вооруженные до зубов ребята (заваливаются прямо к нему домой, чтобы вы понимали!) и парень, не долго думая, избавляется от них самым радикальным способом. За что и попадает под арест].

5. Где-то в Италии Дебора ди Стефано решает разобраться с человеком, который решился ее подставить.

6. Три команды, ведомые праведным "wtf", начинают выслеживать говнюка и в один прекрасный момент их пути пересекаются.

7. Никто не заинтересован делиться информацией с другой командой ввиду профессиональной деформации личности каждого (читай: сборище параноиков). Тут еще холодная война Лекса и Деборы, некогда работающих на Каваллоне бок о бок, как и человеческая непереносимость девушками друг друга ситуации не способствуют.

8. Но тут происходит покушение на Адвиса. Оно случается внезапно, парню вкалывают какую-то жижу в руку, а затем нападавший исчезает. Как выяснится позже — навсегда.

9. Адвис начинает чувствовать себя хуже. Наблюдается потеря сознания, галлюцинации, деформация пламени и упадок физических сил.

10. После дружного "WTF?!", товарищи воры, аферисты и убийцы соглашаются работать сообща.

11. Общими силами удается выискать нужного человека. Он оказывается виновен не только в заключении Адвиса, гонении Ричи и исключения Деборы из кругов мафиозной элиты, но и в смерти Луны Рувер.

Он пояснил: в связи с распространением пламени, мафиозный мир поделился пополам. Кто-то видел перспективы в использовании силы колец, а кто-то — угрозу. Вторые решили, что раз пламя не упразднить махинациями бухгалтерского толка, следует думать, как бы его устранить в принципе. И начали вести эксперименты по поводу его "лечения" (они хотели уметь истреблять возможность человеческого организма использовать пламя в принципе). Выбрали несколько добровольцев и несколько рандомных людей (разного возраста, национальности, религии, группы крови и тп) и начали эксперимент. А так как пламя привязано к жизненной энергии, подопытные начали заболевать, причем самым страшным образом.

И вот уже среди причастных к эксперименту пошла междуусобица: кто-то считал, что жертвы ради науки оправданы, а кто-то корил себя за содеянное. Наш убийца оказался сторонником второй точки зрения и решил взять инициативу в свои руки, прикрыть лавочку, а заодно и облегчить участь испытуемых самым действенным методом.

Луна Рувер была одной из первых случайных испытуемых, а убийство произошло до проявления симптомов.

Адвис Рейдж оказался последним.

Лекс придает земле убийцу Луны.

Когда на место пребывает Альянс, Адвис дает остальным уйти. Его сажают в тюрьму.

Будущее: После заключения Адвиса, Мора собирает банду Селваджес. Это малочисленная, но грозная шайка прогремела на весь мафиозный мир после того случая с подпольными экспериментами. В ее состав входят также Лекс Рувер, Ричи Эспизоса, Нэш Рейдж, Дебора ди Стефано.

Приложение №1.

«О пластырях, рулетах и кристаллической пыли»

— Если ты пришла посмеяться, то лучше просто пройди мимо.

Луна промолчала.

Дино насторожился.

Она стояла рядом, нечитаемым взглядом рассматривая распластавшегося вдоль школьного двора Каваллоне. Просто сжимала в руке рюкзак брата; просто придерживала край юбки; просто протянула ему ладонь.

Дино опешил — да быть не может. Луна не была исключением из большинства: как и другие ученики, считала Десятого Каваллоне посмешищем; как и другие, не видела в нем ничего, кроме смазливой мордашки, толстого кошелька и отцовского авторитета; как и другие, не боялась высказать это в лицо.

Он касается ее ладони, будто проверяя реальность наощупь. Ведь не может кто-то в стенах этой школы быть способен на протянутую руку? Касается — а она уже тянет его на себя.

Луна всё молчит: не смущается, не злится, а просто рассматривает Дино с ног до головы. Его растерянное лицо, волосы, вздыбившиеся после хлесткого падения, грязный джемпер и свалявшиеся пластыри.

— Вот. Держи, — она протягивает начатую упаковку бактерицидного.

—…я?

Луна вопросительно выгибает бровь: «А кто?».

Он оглядывается по сторонам: возможно, это — розыгрыш? Но на весь школьный двор их двое, да еще пара хулиганов у противоположной стены. Уборщица машет метлой над крыльцом. Этажом выше идет урок.

Тут Дино осознает интимность момента. Не ту вульгарную интимность, которой оперируют взрослые, от случая к случаю опошляя ее больше, чем в предыдущий, а особую — сокровенную. И он просто берет упаковку, которую ему терпеливо протягивает Луна.

— Спасибо?

Она пожимает плечами.

 

Они сидят на школьном дворе еще около получаса.

Дино, заклеив ссадины, старается вернуть Луне оставшиеся пластыри, но она отказывается. Ему неловко, он смущен и очарован пресловутым моментом, и повторяет настойчивее. Потом еще раз, и еще, до тех пор, пока попытки не превращаются в игру «забери-не буду». В конечном счете, выигрывает Луна, когда, достав единственный пластырь из пачки, берет руку Дино в свою, а затем наклеивает светло-бежевую полоску там, где не заметил Десятый.

Разговор угасает. Метла скребется о дорожку. Баллончики шипят из последних сил, когда двое у противоположной стены заканчивают послание школе о том, что сосет Иисус.

Тишина давит, сжимает пространство так, что в итоге между ними не остается недоговоренности: только кристально чистое ничто, принадлежащее каждому и вместе.

— А скоро твой брат?

— Не знаю. Он у директора, — объясняется Луна. Она понимает слова Дино так, как нужно: без контекста и второго дна.

— Ох. Что натворил?

Луна отвечает со всей серьезностью:

— Закончил семестр на отлично, — а затем смеется.

Оказалось, что закончив семестр с высшим балом, Лекс обрек себя на дополнительные занятия и защиту школьной чести в предстоящих государственных конкурсах.

— Бедняга, — подмечает Дино, когда Луна заканчивает рассказ. Вопреки ожиданиям, Рувер говорила красноречиво и увлекательно, завешивая историю сравнениями и шутками так, что вслушиваться в детали хотелось больше, чем узнать финал.

— «Зато умный и красивый, и много еще какой», — дразниться у нее выходит отлично. Прекращая копировать Лекса, она добавляет:

— А ты?

— Умный и красивый?

— Много еще какой.

— Я потерял смысл этого разгово…— Луна не дает ему закончить.

— О тебе много чего говорят, — Дино кивает, подтверждая. — Особенно в последнее время.

Слова бьют как пощечина. Он начинает понимать.

— Так ты из жалости подошла, — она молчит, а Дино сминает руками коробку из-под пластыря. Их кристаллизованный момент рассыпается пылью, покрывается налетом обиды, досады и унижения. Чем еще можно считать сопливые подачки?

В школе говорили о том, что Дино Каваллоне — неудачник.

В школе говорили о том, что Дино Каваллоне — беглец.

В школе говорили о том, что Дино Каваллоне — сирота.

Видимо, внимание Луны Рувер зарабатывается тройственностью стигмы.

— Я прав? — он оскорблен инородной жалостью, а Луна молчит, обняв руками братский рюкзак.

Дино кивает.

«Молчание — знак согласия», — и разворачивается, чтобы уйти от нее, от кристаллической пыли, от потери. От себя.

 

Следующая встреча Луны и Дино происходит через три дня. Она идет с братом — Лекс утирает ссадину на щеке краем рубашки и не может вспомнить, куда положил пластыри. Дино идет навстречу, потирая ушиб, оставленный реборновским ботинком. Они проходят мимо друг друга, шагают в противоположные стороны, как дуэлянты, смирившиеся с собственной участью.

— Каваллоне, — Лекс оказывается секундантом. Дино останавливается, оборачиваясь. — Соболезную, — Рувер подходит на расстояние вытянутой руки. Луна идет следом.

Дино растерян второй раз за неделю, и второй раз благодаря человеку с фамилией Рувер. Лекс оказывается более открытым, чем сестра, и говорит ровно то, что думает. То, что хотел бы услышать в свое время от другого.

— Ты можешь думать, что я говорю с тобой из жалости— и отчасти это так. И так будет всегда, когда дело касается смерти. Просто помни, что есть кто-то, кто может тебя понять, — они пожимают друг другу руки.

Дино все понимает.

 

— Мы не сироты, у нас есть отец, — говорит Лекс, разрезая рулет.

Дино сидит в гостиной дома Руверов, навалившись на кухонный стол, как на самую верную опору. Здесь пахнет карамелью и корицей, и ягодами — от Луны.

— Мама умерла в прошлом году.

— Рак, — добавляет Луна.

— Да, горла. То есть было время, когда она была живой, когда она была при смерти и когда ее не было вовсе — и все это разное. Как будто разные реальности. Или начинки в рулете.

— Ты сравнил рак с рулетом, — подмечает Луна, начиная свой кусок угощения. Перед каждым из ребят чай, сладость и раскрытое домашнее задание.

— Отец лежал в кровати последние шесть лет, — было неожиданно легко говорить об отце. Слова, до этого врезавшиеся в кожу, словно колючая проволока, волей пламени обвившая руку, теперь отлетали как сорванные пластыри.

Лекс и Луна, столкнувшись со смертью, ставили ее на одну полку с рулетами, селили в соседнюю комнату и впускали в свой мир легко, но уважительно срывая с плаща Белой Всадницы куски ткани, чтобы обернуть сердце, принять и не забыть.

Дино готовился обернуть.

 

Приложение №2

— Лекс опаздывает, — констатирует Реборн, занося руку для удара.

— Почему опаздывает он, а бьешь ты меня?! — потирая ушиб, справедливо возмущается Десятый Кавалллоне. За его плечам походный рюкзак, за поясом кнут, а с правого бока расхаживает Скуало, рассекая невидимого врага мечом.

— Врой! Я думал, что этот придурок хотя бы пунктуальный, а он просто придурок!

— Вообще-то, Луны тут тоже нет.

— Лекс, как мужчина, несет ответственность не только за себя. Как и ты, Дино, — Леон превращается в зеленую колотушку, и Десятый принимает очередной сокрушительный удар.

И справедливо, и нет. И Лекс, и Луна — подчиненные Дино, но брать ответственность за чью либо пунктуальность было как-то слишком.

— Вро-ой! Достало! — Скуало не выдерживает первым, разрезает очередного невидимого врага на четыре части (Дино догадывался, что то был воображаемый Лекс), и срывается с места в направлении дома Руверов.

Дино едва поспевает следом, и Реборн, усевшийся на плече Каваллоне, вместе с ним.

Скуало не церемонится: ломится в запертую дверь, и если бы не Дино, выудивший ключ из-под цветочного горшка, то та определенно лишилась бы петель.

В столовой играет музыка, по тарелкам разложены тосты. Кофе выкипает из турки.

— Рувер! — орет Скуало, взлетая вверх по лестнице. Дино бежит следом, едва не спотыкаясь о первую ступеньку: он научился считать Суперби, как и Лекса с Луной, членами семьи, и потому теперь редко испытывал проблемы с координацией.

— Рувер, я всегда знал, что ты тупой, но чтобы не уметь пользоваться часами — сраный мусор!

От голоса Скуало в ушах стоит звон, а тишина, следующая за ним, разрывает пространство на части. Скуало должен бы заходиться ругательствами, встряхивая Лекса за шкирку; Лекс — безбоязненно вступать в конфронтацию, чтобы затем пришла Луна и осадила обоих, подстрекаемая едкими комментариями Реборна.

Но пространство второго этажа заливает тишина, и Дино настороженно останавливается, когда видит Скуало, замершего в дверях ванной комнаты. Он идет к нему. Замирают вместе.

Реборн снимает шляпу.

Лекс сидит напротив Луны, сложив руки на коленях. На его плечах висит полотенце. Он всматривается в лицо сестры, перебирает губами воздух, а Луна, замерев, безмятежно приваливается к стене. На ней ночная рубашка, возле ног валяется зубная щетка, а волосы, упавшие на грудь, удивительно красиво утопают в мерцающем зареве багрянца.

Они похожи на момент, схваченный в чей-то объектив. Отражения друг друга — напротив друг друга.

Как сон.

Только пыль и зеркала.

Багрянец, сочащийся из-под ключиц Луны, обволакивает ее тело и скатывается на пол, алыми щупальцами впиваясь в ткань на брюках Лекса. Но он не старается укрыться от них, откинуть, убежать: сидит, перебирает руками воздух, метрономом покачиваясь вперед и назад.

— Лекс. — зовет Реборн. Аркобалено видел многое, пережил многое, и ответы в его шляпе — на многое.

Но вопрос только один:

— Почему я не могу представить, что она спит?

 

Приложение №3 (by Юлия Рай)

Дерьмо случается. Резко и неожиданно, в моменты, когда ты его не ждешь. В любой день недели – в понедельник или пятницу. Дерьмо случается. И Ричи понял это множество раз на собственной шкуре.

В Портофино воняло тухлой рыбой и водой, и этот запах проникал даже сквозь закрытые двери бара. Но Эспиносе было, если честно, полностью насрать.

- Какой сегодня день недели, чувак?

- Вроде среда.

- Давай выпьем за то, что дерьмо случается по средам, - Рикардо подал знак бармену, чтобы он подлил ему и его молчаливому соседу виски, - Ну, и что ты забыл в этом пристанище для мух и пузатых мужиков?

- Я…

- Стой, бро, я знаю, - Ричи широко махнул рукой, чуть не заехав новому знакомцу рукой по носу, - ты бухаешь. Со мной.

- Точно, - сосед пьяно хмыкнул, чуть поправив сползающую на лоб кепку, - напиваюсь в хламину, как гребанная девчонка после неудачного свидания.

- И твое свидание было неудачным? – Эспиноса как-то глухо хмыкнул своим мыслям, - и как, она послала тебя с криками? Слушай, бро, а как тебя зовут?

- Александр, - парнишка в кепке краем глаза заметил, как его сосед вздрогнул и провел рукой по лицу, заросшему щетиной.

- Это знак какой-то, черт дери. Ну что, Александр, рассказывай, кого ты тут искал? Уж прости, но на ловеласа ты не похож.

- А ты в этом толк знаешь? – Ричи хмыкнул, посмотрев, как парень опрокинул в себя стопку виски разом, - разбирался с одним пройдохой. Ты знаешь, они есть везде, даже в этих мелких городишках, пропахших рыбой, где люди только тухнут от того, что их жизнь не двигается по прямой в счастливое будущее. Они словно ждут письма из Хогвартса, только письма этого не будет, потому что их сова сдохла в море, понимаешь?

- Ебать ты философ, - Рикардо расхохотался, - у них просто приключений не было, либо тебя не было, чтобы ты их опустил по самое не хочу, верно, чувак?

- Больно надо, - Александр поморщился, - ну а ты? Как тебя зовут, брошенка?

- Ричи, - отсмеявшись, Эспиноса заказал еще выпивки, - и я не брошенка.

- Разведенка?

- Вдовец, наверное? Как говорят, когда до свадьбы женщина умерла?

- Неудачник, обычно.

- Точно, неудачник. Только я настолько неудачник, что по мою душу сейчас придут.

Услышав грохот где-то со стороны пристани, Рикардо поднялся, доставая из чехла скрипку.

- Ты драться собрался скрипкой? – Александр скептично посмотрел на нового знакомого, который, чуть покачиваясь, сжимал в руках музыкальный инструмент.

- Точно. Скрипкой.

- Ты псих, чувак.

- А ты философ.

- Тогда, - он поднялся, - философ поможет скрипачу.

Ричи окинул внимательным взглядом парня, похожего на меланхоличную соплю, сжимающего в руках меч и кажущегося грозным даже в дюпель пьяном состоянии.

- И, кстати, Ричи.

- Что?

- Зови меня Лекс.