То ли предвкушение, то ли тошнота... 5 страница
- П-почему? - их взгляды встретились.
- Ты идеальный для меня, как партнер. Я не могу теперь тебя отпустить, особенно после того, как пометил, - довольно прошептал Анатолий, зловеще улыбаясь. - Дождаться не могу, когда ты заживешь…
Мужчина не успел договорить фразу, потому что в его челюсть прилетел удар кулаком. Анатолий опешил и даже слегка растерялся, не понимая, как такое произошло. Ему не было больно, но удивление быстро сменилось раздражением.
- Это ты зря, - прорычал недовольно Анатолий, потирая место удара. Глаза запылали огнем.
Женя выглядел как забившийся в угол дикий зверек. Он был готов биться до последнего, но силы были не равны. Начальник каким-то неуловимым движением дернул юношу на себя, устраивая того поперек свои ног.
- Ох, это ты зря с оборотнем так, - речь мужчины все меньше походила на человеческую.
Женя задрожал и вскрикнул от боли, почувствовав размашистый удар, который пришелся по ягодице. А потом еще, еще, еще… Парень был готов молить о прощении, только чтобы этот изверг перестал его наказывать. Анатолий глубоко дышал и был сильно возбужден, наказывая своего любовника, который не хотел подчиняться. Злость застелила глаза, желание наказать, поставить на место. Не долго думая, мужчина закинул Женю себе на плечо и понес в спальню.
Парень открыто рыдал от обиды и бессилия, понимая, что сам виноват. Он хотел, чтобы все это прекратилось. Ему было до ужаса страшно открывать глаза. Горло сдавило спазмом, получалось только хрипеть и всхлипывать.
Анатолий был разъярен не на шутку чужой дерзостью. Сейчас он только хотел показать, кто тут главный. Женя полетел на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Директор вошел в растянутое отверстие без подготовки и смазки, вырывая у юноши крик полный боли. Он начал двигаться сразу на сухую, ощущая насколько самому больно двигаться, но не остановится, наказывая непослушного любовника, тараня членом анус, засаживая по самые яйца. Это был не секс, а изнасилование…
Анатолию стало легче двигаться и он размашистыми движениями вбивался в напряженное тело. Женя выл от раздирающего чувства и безысходности. Парень чувствовал, как кровь течет по ногам, неприятно стекая на постель.
- НИКОГДА. НЕ. СПОРЬ. СО МНОЙ.ПОТОМУ. ЧТО. Я. ТЕБЯ. НАКАЖУ, - рычал Анатолий, вколачиваясь с невероятной силой в разорванный анус. - ИЛИ. УБЬЮ. К. ЧЕРТЯМ. СОБАЧЬИМ.
Каждое слово мужчина говорил отрывисто, властно, заставляя парня скулить и жалеть, что вообще открыл рот. Рука мужчины приподняла голову юноши и губы жестко впились в соленые губы Жени. Член Анатолия начал пульсировать внутри и изливать сперму. Мужчина успел вытащить его, чтобы не сцепиться на долгое время.
- Никогда так больше не делай, слышишь? Я тебя и убить могу. Не смей, никогда поднимать на меня руку, лгать или изменять. Накажу так же, - сказал севшим голосом мужчина, отпуская бедра парня.
Женя со стоном рухнул на кровать, заливая подушку слезами, а Анатолию было противно за себя. Он не смог сдержаться, не смог остановиться даже с ним …
- Я все сделаю.. только ...не надо так … больше...пожалуйста, - юноша закрыл глаза и взахлеб зарыдал, прикрывая лицо руками.
Анатолий почувствовал себя последней сволочью, готовый сам себя прикончить за этот ужас, который сделал с человеком. Он обнял обмякшее тело, прижал к себе. Женя был холодный и влажный от пота, ноги перепачканы кровью.
- Я тебя вылечу, сейчас. Но если ты меня предашь, я тебя лечить так не буду, запомни, - мужчина вздохнул, опуская Женю на кровать и переворачивая на спину.
- Не надо, - прошептал парень, захлебываясь.
- Потерпи, сейчас все пройдет, - без тени сомнения произнес начальник, медленно проводя языком по анусу.
В этот раз вкус крови не пьянил, как в прошлый, а наоборот вызывал рвотные позывы. Анатолий просто лечил, продолжая вылизывать анальное отверстие, проталкиваясь в растянутый проход, смачивая слюной.
- Наша слюна лечебная, хватит хныкать, - прорычал недовольно мужчина, продолжая свое дело.
Женя продолжал всхлипывать, но больше не плакал, а лежал, комкая в пальцах белую простынь.
“Псих… ненавижу...не хочу больше … чтобы он исчез...навсегда… сволочь...как же больно”, - хаотично кружились слова в голове юноши. Ему было страшно от осознания того, что это существо может прибить его прямо сейчас и следа не останется.
Женя очень боялся боли. Его никогда физически не наказывали и сейчас он был настолько раздавлен и опущен, что не мешал оборотню вылизывать себя. А Анатолий довольно урчал, чувствуя, как тело любовника расслабляется и успокаивается под ним, давая делать то, что хочется. Принимая покровительство сильнейшего.
Кровь перестала идти и ранки внутри и снаружи начали затягиваться на глазах. Женя через пару минут почувствовал, как боль отступает, но слабость оставалась.
- Больше не беси меня. Я не хочу тебя ранить. Но ты не понимаешь по другому. Я не могу это контролировать и мне совершенно не хочется собирать тебя по кусочкам. Я совру, если скажу, что мне жаль. Нет. Я эгоист и собственник, я тиран. Все должно быть так, как хочу я. Не пытайся меня провоцировать и испытывать, это может плохо для тебя кончиться. Ты можешь думать что угодно, что я тебя использую, трахаю когда и как хочу, НО я скажу это только один гребаный раз - ты - вторая моя половина, слышишь? - Анатолий повернул Женю на спину и говорил, смотря тому в заплаканные глаза.
- Слышу… Что это значит? - прошептал севшим голосом парень, смотря в желтые глаза.
- Придет время - узнаешь. Я сам тебе все объясню, но позже. Если бы не твой удар и истерика, мы бы спокойно завтракали и я рассказывал о том, во что ты вляпался, - мужчина говорил с досадой и усталостью с голове. Он лег рядом с Женей, понимая, что тот оттолкнул бы его, но мешал страх.
“Да, не так я все представлял”, - нахмурился Анатолий, прижимая ближе к себе любовника.
- Пока лежи, я принесу завтрак сюда. Ты уже вполне можешь сидеть и не чувствовать боли, - мужчина встал с кровати и скрылся за деревянной дверью.
Женя был морально опустошен. Он делал как ему говорили и не задавал вопросов. Так было проще. Ему хотелось орать, метаться, бить и крушить все вокруг, но присутствие Анатолия каким-то образом успокаивало их обоих. Юноша правда смог сразу спокойно сесть. Это его удивило, но память снова подкинула слово “оборотень”, которое вырывало его из реальности и переносило в область фантастики.
Анатолий вернулся в спальню с двумя мисочками салата. Его глаза и зубы пришли в норму и выглядел мужчина как обычно.
Крупицы правды
Я находился в доме Толика практически целую неделю. Да, теперь я называю его именно так, потому что он сам так захотел, точнее, приказал мне в первую же ночь. Не знаю как объяснить, но все плохие воспоминания быстро выветривались из памяти. Нет, момент изнасилования я помню хорошо, но как-то тускло, без эмоций. Словно это было давно, словно я смирился, простил и отпустил ситуацию. Совершенно не понимаю себя, потому что в этом доме возле этого… существа мне комфортно, надежно, спокойно.
На протяжении этой недели Толик не коснулся меня и пальцем, что было очень парадоксально. Он общался, шутил, мы смотрели вместе фильмы и кушали за одним столом. Но директор спал в гостевой, не приставал и вел себя так, словно является мне другом. Думаю, что могу понять такое поведение - он не хотел давить на меня из-за всего произошедшего, давал все обдумать. Мне до ужаса хотелось узнать, кто же Толик на самом деле, или что. Я совершенно не понял из такого скудного объяснения всей сути, а он не спешил с разъяснениями.
В этом доме становится скучно. Хочется выбраться на свежий воздух, прогуляться, погреться на солнышке, пойти на работу в конце концов. В таком темпе увольнение не за горами. Все мелкие ссадины зажили, синяки пожелтели и почти не были заметны. Только отметина на шее оставила небольшой шрам. Толик сказал, что так и должно быть, что это очень хороший знак. Но я не понимал, почему такая мелочь для него важна. За все это время я ни разу не заметил как карие глаза становятся желтыми…
Сначала я чувствовал себя разбитым, опустошенным и использованным. Хотелось свернуться калачиком и чтобы никто не трогал. Но мой начальник с упорством кормил, разговаривал и даже пытался развлечь. А я человек отходчивый, достаточно быстро очухался и даже перестал бояться, только напряжение не покидало. Неизвестность пугала больше, чем знания. Я хотел, чтобы мне хоть что-то рассказали, объяснили, во что я вляпался. А директор тянул уже целую неделю, откармливая меня и довольно улыбаясь, когда в тарелке не оставалось еды.
Это был вечер воскресенья. Толик вышел из своего рабочего кабинета в гостиную, где я сидел за ноутбуком и пытался чем-то себя занять. По телевизору совершенно ничего интересного не показывали, а я не привык бездельничать так долго.
- Нам нужно поговорить, - спокойно произнес он, присаживаясь на черный диван и жестом указывая сесть рядом.
Я в душе смутился, понимая, что совершенно не хочу приближаться к своему начальнику, в физическом плане. Но пришлось спокойно повиноваться. Урок в прошлый раз я усвоил.
- Надеюсь, это касается того, что ты есть? - поднимаю свой взгляд на Толика, который развалился устало на диване.
- Да, ты прав. Я закончил все свои дела. Ты окончательно поправился и немного привык ко мне. Теперь я вижу смысл в том, чтобы тебе рассказать хотя бы самое основное. Только не перебивай меня. Я сначала буду говорить. Если будут вопросы - задашь их позже.
Я кивнул в знак согласия и плюхнулся на свободное место возле мужчины, пытаясь не соприкасаться телами. Благо, места много. Толик же ничего не ответил, только покосился на меня, глубоко вздохнул и начал говорить:
- Таких, как я, обычные люди называют вервольфами или оборотнями. Но ты можешь сразу забыть про все сказки и легенды, связанные с этими мифическими существами. Все это - ложь. Я не могу обращаться в зверя, но у меня есть полуформа, которую ты уже видел. В обычное время я себя контролирую, но в моменты злости, возбуждения или страха сдерживаться куда тяжелее. Мы крайне темпераментные существа, имеющие слишком переменчивое настроение. Только ты не думай, Жень, что я стал таким из-за проклятия или луны. Это бред. Все куда проще - в генах наших предков по непонятной причине присутствуют элементы животных, в основном плотоядных. У меня - волк, у других могут быть лисьи, медвежьи, львиные гены. Они и влияют на то, как мы выглядим при трансформации. Так же, повторюсь, я могу контролировать обращение почти всегда. Но иногда инстинкты берут свое.
Толик говорил спокойно, монотонно, взвешивая каждое слово, давая понять, о чем он, собственно, рассказывает. После каждого предложения следовала маленькая пауза. Тогда я и мог переваривать сказанные слова. На языке сразу закрутилось несколько вопросов, но пришлось прикусить губу, чтобы не произнести ни звука. А тем временем он продолжал:
- Именно из-за тебя я сорвался. Два раза. Понимаешь, у каждого из моего вида есть цель - найти идеального партнера для семейной жизни. Это не кодекс, а инстинкт. Мы можем вести активную половую жизнь, но как только на горизонте замаячит нужный человек, то больше не хочется никого, кроме него. Так же у меня с тобой. Я уже не смогу заняться сексом с кем-то, кроме тебя. Банально не встанет. Идеальный партнер удовлетворяет все потребности хищной половины. Например, мне с тобой спокойно и уютно. Я не хочу долго находиться вдали от тебя, хочу, чтобы ты был в поле моего зрения. У меня голова кружится от твоего запаха и я хочу тебя чуть ли не круглосуточно. Конечно, у каждого обладателя звериного гена свои проявления, но я сейчас говорю про наш случай.
Кажется, я покраснел очень сильно после таких откровений. Толик замолчал, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я открыл рот, чтобы спросить и он кивнул, разрешая. Внутри все горело и сердце стучало в надежде на то, что это просто ошибка.
- Я в компании работаю уже два месяца и ты особо не проявлял ко мне интереса. Как ты вообще понял, что я тот самый. Может, ты ошибся?
- Я точно знаю, что выбрал верно, - он улыбнулся и хмыкнул, прикрывая глаза. - Как и у людей, мы выбираем партнеров индивидуально. Кто-то может учуять по запаху, кто-то после прикосновения или любого физического контакта. Я же понял по запаху твоего возбуждения. Звучит глупо, конечно, но так оно и есть. Я уловил тебя еще на лестнице, а потом просто проверил по камерам кто же был в коридоре в то время. Видишь, все куда логичнее, чем ты думаешь.
У меня все внутри похолодело от отчаяния. Именно сейчас я понял точно, что меня никто никуда не пустит. Даже не могу представить, что выйдет из таких отношений. Есть ли вообще у них будущее и хочу ли я этого?
- Меньше думай, - Толик положил свою руку мне на колено.
- Легко тебе говорить, - дергаюсь, но ладонь убрать не решился. - Я на такое не подписывался.
- К моему счастью я спокойно могу решать за нас двоих. И не смотри на меня с такой злобой. Отпустить тебя я физически не могу и не хочу. В любви признаваться тоже не намерен. Я не силен в розовых соплях и романтике. Для меня важны поступки…
Ага, поэтому ты меня изнасиловал в первую же ночь в этой гребаной квартире. После этого я спать нормально не могу на кровати.
- … и я знаю, что ты не всегда будешь понимать мои поступки. Я не прошу тебя разделять мою точку зрения, просто делай так, как я прошу. Для тебя неповиновение может вылиться в большие проблемы. А мне ужасно не хочется повторять наказание. Это делает и мне больно.
- Так не повторяй, - вырвалось у меня с обидой. Наши взгляды встретились.
- Не могу. Это инстинкты, тебе не понять. Когда мозг отключается и в голове крутится только одна мысль: “Поставить на место”, трезво мыслить не получается. Когда ты видишь, что мои глаза желтеют и клык становятся острее, значит, в этот момент я поглощен звериным геном. Человечность в это время спит, - Толик начал активно жестикулировать и говорить более эмоционально, пытаясь донести свою мысль.
Кажется, я немного понимал его, но все равно было дико это слушать. Он прикрыл глаза, выпрямился в спине и слегка потянулся, облокачиваясь локтями на колени:
- Но это еще не все. Мои органы чувств куда острее, чем человеческие. Я лучше вижу в темноте и могу с легкостью распознать любой запах в радиусе километра. Мой слух улавливает частоты, которые не сможет услышать человеческое ухо. Так же тактильные ощущения во время секса зашкаливают. Но это уже более индивидуальная черта. Я, как и любой представитель звериного гена, должен есть мясо хотя бы раз в день. Эту потребность, как и секс, подавить невозможно.
- Но ты же не трогаешь меня уже неделю, - я осмелел, заметив, что директор не возражает относительно вопросов, хоть сам запретил перебивать.
- Я умею ждать и выдержка у меня тоже есть. Я не подросток, чтобы кидаться на тебя постоянно. Ты злишься на меня и чувствуешь, как неприятно находиться со мной рядом. Это со временем пройдет. Я на это надеюсь. Но лучше тебе не затягивать, я долго ждать не умею - срываюсь.
Сглатываю, загипнотизировано смотря в карие глаза мужчины, который медленно облизывает тонкие губы, блуждая взглядом по моему телу.
- И что тебя останавливает? Ты же можешь разложить меня прямо сейчас без вопросов.
- Могу. Но перед тем, как нагнуть тебя, хочу чтобы ты понимал насколько чревато мне отказывать. Мало того, что я буду зол, так еще и начну кидаться на всех. Чем больше ты будешь держать меня без секса, тем жестче и грубее я буду. Уяснил?
- А если я не хочу?
Толик недовольно посмотрел на меня, стиснул губы и ответил:
- Лучше тебе хотеть.
Я отвел взгляд от этого эгоистичного ублюдка. Не было желания находиться с ним в одном помещении. Отвратителен.
- Я повторю в последний раз, Женя, - мужчина привстал с дивана, передвинулся ко мне поближе и повернул мое лицо в свою сторону за подбородок, - я черствый и толстокожий. Я не умею сюсюкаться или разводить нежность. Пылких признаний в любви ты тоже не услышишь. Но ты можешь знать точно, что я не буду шляться с кем-то, не причиню тебе вреда без повода. Заслужи мое доверие. Тогда я смогу спокойно дышать и не бояться, что ты свалишь куда-то от меня. О побеге не думай. Найду - изуродую.
Толик был как никогда серьезен. На последнем предложении он сделал ударение, давая понять, что никакие чувства и желание не пересилят его жестокость и желание наказать. Он давал мне понять, что я не смогу делать то, что хочу сам.
- Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Может, ты врешь.
- Я уже говорил, ты можешь думать что угодно. Но за все это время я хоть раз не сдержал слова? Да, я поступил как последняя сволочь с тобой. Но я был честен и предупреждал, что злить меня опасно. Научись меня слушать. Пойми, чего я хочу и дай мне это.
Пальцы Толика отпустили мой подбородок. Подушечки пальцев нежно прошлись по скуле, опускаясь на шею, щекоча кожу. По телу пробежали мурашки. Я смотрел этому человеку в глаза и видел, как его радужка медленно светлеет. Я знал, чего он хочет и от этого становилось тошно. Потому что придется дать ему это, позволить гордости отступить.
- Я хочу тебя, хочу, чтобы завтра на работе ты пришел в мой кабинет, - голос начальника стал более низким и интимным.
Его лицо медленно приблизилось к моему. Чувствую теплое дыхание на губах. Необычное ощущение, хочется отстраниться и остаться на месте. Сердце стучит быстрее отдавая ритмом по всему телу. Я чувствую, как начинаю паниковать. Мне страшно, что все будет как в прошлый раз, но от чего-то хочется снова почувствовать, как чужие пальцы касаются простаты…
- Доверься мне и все твои проблемы уйдут, - губы Толика медленно шевелятся, касаясь моих.
Вторая рука мужчины притягивает меня за талию поближе. Не отрываю взгляда от пожелтевших глаз. Кажется, если я моргну, мистика происходящего исчезнет. Томительное ожидание, словно время замерло. Толик мягко касается моих губ, ласково и неспешно проводя языком, изучая. А я смиряюсь и раскрываю рот, давая власть над собой. Директор довольно урчит мне в губы, покусывая их, с удовольствием посасывая. Мы не разрываем зрительного контакта, но первым не выдерживаю я и от смущения опускаю веки. Чужой язык становится наглее, полностью перехватывая инициативу, завладевая и подавляя. Это перерастает в сладкое безумие. Сам не осознаю, когда руки успели обвить сильную шею. Мой язык натыкается на удлиненные клыки. Притягиваю Толика к себе, прижимаясь к очень горячему телу…
Он резко отстраняется, глубоко дыша. Глаза полностью стали кошачьими. Директор выходит из комнаты, оставляя меня в растерянности. Прихожу в себя через пару минут. И что это было? Что на меня нашло? Я повел себя как последняя шалава, словно подменили. Касаюсь распухших губ пальцами. Нет, не привиделось.
- Что это было? - спрашиваю я, находя Толика на кухне.
- Это крепнет наша связь, - он закурил сигарету и сделал большую затяжку. - Тот укус на твоем плече - это как метка для своих, что ты не свободен. Но есть несколько НО. Одно из них - это острое реагирование на меня. Ты становишься восприимчив к моим феромонам.
- Почему так? - мне не прельщает быть его сучкой в феромоновом бреду.
- При укусе в твою кровь попала и моя. Твои гены не претерпели изменения или заражения. Но в твоей крови есть частичка меня, а в моей - твоя. Мы связаны. Можешь это считать ментальным браком. Но с того вечера я и так тебя считаю своей парой.
- Я не хочу каждый раз дуреть от твоего присутствия. Как я работать буду? Может, уволишь меня?
- Нет, - Толик резко гыркнул на меня, туша сигарету. - Я хочу, чтобы ты был всегда в поле моего зрения. Завтра же перетащишь сюда свои вещи. И “дуреть” ты будешь только когда я заведен. Этот механизм позволяет обоим расслабиться и получить удовольствие. Возбуждать долго не нужно.
- Что? Как я это родителям объясню? Мама, папа я съезжаю и буду жить со своим боссом, потому что я с ним сплю? Так что ли?
- Да хоть так, - недовольно прошипел мужчина. - Скажешь им, что поголубел и сваливаешь ко мне. Если будут проблемы - я их разрешу очень быстро.
- Я так не сделаю…
- Или ты сам перевезешь вещи, или этим займусь я. Выбирай! - Толик явно начинал злиться, потому что глаза снова неестественно быстро начали менять цвет.
- Ладно, я завтра соберу все свои вещи, - глубоко вздыхаю, чувствуя, что этот раунд я проиграл.
- А на счет работы, то я предпочитаю не распространяться о наших отношениях. Для тебя и меня будет лучше продолжать трудиться в том же ключе. И не забудь, у тебя завтра начинается рабочая неделя. За час до окончания рабочего дня зайдешь ко мне.
- Зачем?
Директор недовольно покосился в мою сторону:
- Если говорю, значит, надо.
Меня колотило от несправедливости и обиды. Не хочу делать то, что он говорит. Но проверять на собственной шкуре исполнение других наказаний не решился …
- Как я объясню свою пропажу на неделю? Отсутствие меня и тебя в одном временном промежутке точно заметили, - язвлю, скрещиваю руки на груди и недовольно зыркаю на начальника.
- Все думают, что мы с тобой в командировке, так что не парься.
- А никто не подумал, что Я могу делать с ТОБОЙ в командировке? Это же нелепо.
- Хватит истерить, Женя, - Толик предупреждающе на меня посмотрел, но голос не повысил. - Если кому-то не понравится подобное объяснение, то ты не обязан ни перед кем отчитываться.
- Знаю.
- Тогда не еби мозги и меньше думай. Учись мне доверять. Я решу любую проблему, - уже более спокойно произнес начальник, нагибаясь к моей шее и легонько прикусывая кожу зубами.
Толик ушел, довольно улыбаясь, а я даже не могу себе представить, как понять этого индивида. Вот ты как думаешь? Хм, почему обращаюсь на ты? А смысл фамильярничать. Я посвятил тебя во столько личных тайн и рассказал о себе практически все. Так что считаю тебя своим другом и близким человеком.
В воздухе все еще витал горький запах сигарет.
Болезненное начало
Все казалось мне куда страннее, чем всегда. Он стал для меня еще большей загадкой, чем когда я не знал о нем ничего. И в голове путаются мысли, не могу принять правильное решение. Я в панике от сложившейся ситуации, в замешательстве от собственной слабости и никчемности. Потому что не вижу выхода, пока что. Ведь запасной план должен быть всегда, чтобы была возможность спасти свою задницу. Сейчас же ничего стоящего в голову не лезет. Но моя покорность ровным счетом ничего не значит, я выжидаю удобного момента. Мое незнание - слабость. А мне нужно понимать Толика, знать, на что он способен. И я волнуюсь все больше, находясь с ним в одном помещении. Благо, на работе есть возможность не пересекаться.
Сотрудники ничего не спрашивали про командировку, но я ловил на себе косые взгляды. Может, кто-то что-то понял, а может у меня паранойя. Миша и Катя вели себя как обычно да и разговаривал я с ними сейчас редко - невыполненных задач накопилось достаточно. Меня трусит, в висках бухает кровь. Нервы ни к черту. Понедельник - не только начало рабочей недели, но и дата отсчета. Если верить своей интуиции и словам директора, то все должно пройти именно так, как хочет он. Да только я с положением дел не согласен. Весь день все валится из рук. Пальцы дрожат. Даже печатаю куда медленнее обычного. Никто в офисе ничего не говорит. Но я чувствую, что они следят за мной, внимательно, с раздражением.
Ужасно душно в помещении, приходится переключить кондиционер на большую мощность. Настроения нет. Катя пыталась заговорить во время обеденного перерыва, но я позорно сбежал, ссылаясь на завал. А время все быстрее близится к концу рабочего дня. Не замечаю как почти пять часов. Откидываюсь на спинку стула, опуская руки вниз. Шея ужасно ноет потому что сижу сгорбившись перед монитором. Глаза немного слезятся от количества мелких белых буковок и символов. Внимание начинает рассеиваться.
- Женя, зайдете ко мне на минуту? - позвал к себе в кабинет Василий Геннадиевич.
- Да, конечно, сейчас, - быстро заканчиваю писать скрипт, отодвигаюсь от стола и направляюсь к двери. - Вы что-то хотели?
- Не то, чтобы хотел, - начальник отдела подошел к столу, взял в руку чашку с кофе и сделал маленький глоток.
Он показал рукой на кресло возле своего стола, куда поспешно приземляюсь, устраиваясь поудобнее. Василий Геннадиевич выглядел от чего-то крайне уставшим и не выспавшимся. Белки глаз покраснели, словно он не отдыхал долгое время.
- Есть какие-то проблемы? - нарушаю неловкую тишину первым.
- Ну, не считая того, что мой сотрудник пропал на неделю и оставил свою работу не законченной, в общем-то, никаких нареканий, - он сделал небольшой вздох, смотря мне прямо в глаза. Я смутился.
- Вы же знаете, где я был.
- Женя, давай на чистоту. Я же знаю, что ты не был в командировке с Анатолием Петровичем, - начальник наклонился слегка вперед, сузив глаза.
- С чего вы это взяли, - мне начинает не нравится этот разговор.
- Ты же спишь с ним, правда? - голос мужчины становится тише.
- Это абсурд, - нервно смеюсь в ответ, понимая, что влип по самое не хочу.
- Абсурд то, что мои работники чувствуют в твоем отсутствии что-то неладное. Чем вообще думал директор? Не понимаю, - Василий Геннадиевич посмотрел на меня сверху вниз, потом обратно, задержавшись на лице. - Ты же обычный.
- Вы не имеете права обсуждать сейчас мою внешность, - нервы начали закипать. Да как он смеет оценивать меня, словно я ваза на витрине?
- Как твой начальник, не имею права. А вот как бывший любовник Анатолия Петровича - могу. Знаешь ли, именно из-за тебя я утратил очень выгодное положение в организации, - начальник спокойно выдохнул, облокачиваясь на спинку кресла, не отрывая от меня своего взгляда.
- Спи с ним дальше. Меня его личная жизнь не касается. Мне он даром не нужен, - и это правда. Я не хочу иметь ничего общего с этим монстром.
- Эх, человек. Ничего ты не понимаешь. Тебе выпал призовой билет, - мужчина покачал головой, словно пытался донести до меня элементарную истину.
- Забирай себе этот приз обратно, раз так им дорожишь. Я даже тебе заплачу, чтобы его рожи никогда не видеть, - я сорвался, переходя на повышенный тон и забывая о правилах приличия. Меня понесло настолько, что сам не заметил, как вскочил с места.
- Если бы мог, то забрал. Только это не мне решать. Я всего лишь общественная грелка на время.
- Хочешь, чтобы я пожалел тебя?
- Зачем мне твоя жалость, человек? Мне ли не знать, насколько Анатолий может быть жестоким. Открою тебе тайну - от тебя за километр несет его запахом, - начальник сморщил нос, довольно наблюдая за тем, как я зверею.
- Ты такой же как и он, да? - грубо перебиваю.
- Нет, не такой. Я ниже рангом, - начальник прошипел в ответ, равнодушно смотря в мои глаза. - Этого разговора вообще не должно было быть и если Анатолий узнает, то я целым не останусь. Но я хотел, чтобы ты знал, что это не сказка, где ты будешь жить долго и счастливо. Теперь за тебя все решает он.
- А тебе, как я заметил, понравился секс на лестнице? - не успеваю подумать, прежде чем слова вырываются из уст. В голове все бурлит от злости,а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
С лица Василия Геннадиевича вмиг спала вся краска. Он побелел и опустил взгляд. От его уверенности и превосходства не осталось и следа. Теперь передо мной сидел несчастный человек с потухшим взглядом. и мне на мгновение стало стыдно за вырвавшиеся слова.
- Ты ни черта не понимаешь, Женя! - голос мужчины стал холодным и жестким, как сталь. - В организации есть своя иерархия, где я занимаю не очень высокую позицию. Став любовником директора, я поднялся вверх, получив привилегии и неприкасаемость. Теперь же мной могут пользоваться все. Но и завидовать тебе не стану. Мне жаль тебя, Женя. Ты слабый …
- Мне все равно, кто тебя будет трахать! Мне плевать, чего ты лишился и что с тобой будет. Мне плевать на таких монстров, как ТЫ! Я ненавижу вас, ненавижу его за то, что не могу жить как хочу. И он не будет решать все за меня. Я не позволю.
- Будешь. Ты будешь ползать у его ног. Будешь лизать ему руки, если ОН захочет. Потому что он изверг, эгоист и садист. И жалеть нужно тебя, потому что я избавился от этого монстра. А ты не сможешь. Анатолий тебя не отпустит или прибьет, если предашь. И хоть я стану общественным достоянием, это лучше, чем быть с таким деспотом, как он.
- Да что ты знаешь обо мне? Ничего ты не знаешь! И я не буду перед тобой отчитываться. Если ты рад, что избавился от покровительства, поздравляю. Но меня это не интересует. Но знаешь что? Я добьюсь того, чтобы ты вернулся на свой пост в скором времени!
Мужчина тихо засмеялся и, кажется, даже прослезился, смотря на меня, как на идиота. Я не выдержал и кулак полетел в это довольное лицо. Он не ожидал, но успел увернуться так быстро, что я не заметил его движений. Мгновение и он стоит в паре шагов от стола, недовольно косясь на меня.
- Я бы тебе ответил, да только жить хочу, - прошипел не хуже змеи начальник, беря меня за грудки.
- Кишка тонка? - криво улыбаюсь, смотря в разозленные глаза. А сила в его руках имелась не малая.
- Я не такой идиот и тебя трогать не имею права, - он недовольно отпустил меня. - Ты его спутник, его половина.
Делаю пару шагов назад, разглаживая складки на рубашке. Поправляю галстук не переставая сверлить взглядом Василия Геннадиевича. До сегодняшнего момента я уважал этого человека за профессионализм и трудолюбие, но сейчас испытывал к этому существу отвращение, граничащее с равнодушием. Мне было все равно, что с ним станет, однако, его самоуверенность бесила не на шутку Он выводил меня из себя.