Данный перевод выполнен специально для сайта www.jrward.ru. 24 страница
Джим вырос в окружении такого же старья, и сейчас, впервые со встречи с парнем, он подумал, что у него с Вином есть что-то общее.
Эдди поставил на пол один из пакетов и пристально посмотрел на ковер в холле, который отличался новизной.
– Они умерли у подножия лестницы. Твои родители.
– Да. – Вин неловко поерзал. – Откуда ты знаешь?
– Я вижу их тени.
Эдди шагнул в сторону, взглянул на Джима, а затем кивнул куда-то вниз.
Джим задумался, в чем тут дело, потому что, посмотрев на пол, он видел только…
Он протер глаза, дабы убедиться, что ему не почудилось. Но, да, все верно. У основания лестницы, где лежал свежий ковер, Джим увидел странное колебание, визуальное эхо того, что когда-то было двумя людьми, переплетенными в некий клубок. Женщина с завитыми тусклыми волосами была одета в желтый халат. На мужчине – зеленый комбинезон, такие носят электрики или водопроводчики. Кровавое пятно под их головами растеклось по всему ковру.
Джим прокашлялся.
– Да, я тоже их вижу.
Наверху показалась Мария-Тереза.
– Куда нам идти?
– Я провел ритуал в своей спальне, – сказал Вин.
Эдди оставил кое-что из своей ноши в прихожей и направился на второй этаж.
– Тогда нам туда.
Учитывая, сколько пакетов Джим держал в руках, ему пришлось повернуться боком, чтобы уместиться на лестнице, и Вин без проблем взял несколько из них.
– Что там такое? – спросил парень.
– Куча гребаной соли.
Когда они вчетвером втиснулись в комнату, декорированную тусклыми синими обоями и школьной мебелью годов эдак семидесятых, Эдди поднял плетеный коврик в центре.
– Ты тут провел ритуал?
И так ясно, учитывая выцветший круг, оставшийся на половицах.
– Нам не нужно его для начала почистить? – спросил Джим.
– Что почистить? – Вин сел на корточки и провел рукой по якобы деревянному полу. – Тут ничего нет.
– Да вот же…
Эдди схватил Джима за руку и покачал головой, а затем стал открывать пакеты. Он протянул по упаковке соли «Мортон» и Вину, и Марии-Терезе.
– Насыпьте линию по периметру лестницы. Должен быть замкнутый барьер, за исключением того окна. – Он кивнул вправо. – Оно пусть останется чистым. Если мешает мебель, плевать, просто обойдите ее, а затем вернитесь к стене. Если что, в пакетах есть еще соль.
Удовлетворившись тем, как они принялись за дело, Эдди вытащил из-под своей куртки пару дешевых сигар и передал соль и одну из них Джиму.
– Мы с тобой сделаем то же самое и кое-что еще, но на первом этаже.
– Заметано.
Спустившись вниз, Эдди вытащил черную зажигалку «Бик» и прикурил свою кубинскую сигару или что там это было. Выдохнув нечто, по запаху напоминавшее… чистый океанский воздух, он предложил огоньку, и Джим наклонился, чтобы прикурить свою сигару. Один вдох, и он оказался на небесах. Вкус у табака был потрясающий, Джим никогда не пробовал ничего подобного, и если сигара будет входить в число его должностных обязанностей, Джим был только «за».
Боже, ему нравилось курить. И, очевидно, о раке теперь можно не беспокоиться.
Эдди убрал зажигалку в карман и открыл соль.
– Нам нужно заходить в каждую комнату и выдыхать, пока воздвигаем тут барьеры. Мы очищаем среду и создаем препятствие для Девины. В сумке есть еще «Мортон».
Джим взглянул на девочку с зонтиком[140] в своих руках.
– Соль и в самом деле ее не пропустит?
– Усложнит ей путь. Эдриан займет ее, насколько сможет, но даже с его внушительными талантами, она поймет, мы что-то затеваем.
Сломав печать на своей упаковке, Джим понял, что ему нравились испытываемые им ощущения. К лучшему или к худшему – ну, скорее, к худшему, – но он был рожден для сражений, и не только потому, что вырос тяжеловесным ублюдком. Конфликт бурлил в его крови, мозгах и бьющемся сердце.
Ему снова хотелось оказаться на задании. Перевернув баночку с «Мортон», Джим с удовольствием окуривал помещение, наблюдая, как тонкая белая струйка соли вытекала из серебряного носика на дрянной ковер. Эдди обрабатывал заднюю часть дома, коридор и кухню, поэтому Джим взялся за гостиную. Работа заняла немного времени – нужно было лишь пройтись вдоль плинтусов, отталкивая с пути пыльные шторы, – и она доставляла удовлетворение: Джим чувствовал, будто помечает свою собственную территорию, заявляет на нее права.
Боже, он почти надеялся, что сучка пройдет через дверь, чтобы он смог надрать ей зад.
Кстати, об изменениях. В прошлом он строго проводил грань между мужчинами и женщинами. Он убил бы мужчину без колебаний. Покалечил, затоптал или вырубил. С женщинами, однако, дело обстояло совершенно иначе. Приди к нему одна с ножом, он бы ее обезоружил. И точка. Выведение из строя случалось лишь в крайних случаях, и наименее болезненным и «вечным» способом.
Но Девина больше не была для него женщиной. Черт, она не была женщиной, и точка.
Соль шуршала, пока Джим чертил небольшую волнистую линию, и, хотя было сложно положиться на что-то, чем приправляют картошку фри в «МакДональдсе», все же Эдди не казался ему дураком. Не в столь рискованных случаях.
И сигара была отменная. Это точно.
К тому времени, как они закончили, на первом этаже пахло «Флоридой», да и «ДастБастер»[141] пришелся бы кстати, и по пути на второй этаж Эдди начертил белую линию по всем ступенькам, из-за чего лестница напоминала посадочную площадку.
Вин с Марией-Терезой были заняты, и после того, как Эдди проверил их труды, он позволил им передохнуть на небольшой кровати и попросил Джима помочь ему в ванной около лестницы. Используя раковину в качестве смесительного бачка, парень поместил туда перекись водорода, гамамелис и лимонный сок наряду с белым уксусом, и размешал все собственными руками. Как только едкий запах ударил в нос Джима, Эдди что-то тихо заговорил на языке, которого Джим не понимал, повторяя фразу снова и снова.
Внезапно запах преобразился. Перестав быть отвратительным, он напомнил аромат свежей травы на весенней полянке.
Эдди вынул руки из смеси и вытер их о свои джинсы, затем залез в куртку и достал два хрустальных…
– Это пистолеты?
– А то. – Парень снял с одного затычку и погрузил вещицу в раствор, на поверхность стали всплывать пузырьки, пока оружие полностью не наполнилось. Он протянул его Джиму. – Положи в кобуру. В отличие от твоей автоматики, эта штука действительно сработает против демона.
Когда Эдди наполнил собственный, Джим повертел в руках кусок мокрого хрусталя. Оружие было настоящим произведением искусства, вырезанным, как ему показалось, из чистого кварца и точно спроектированным. Ощупав его, он прицелился в стену ванной и нажал на курок. Тонкая четкая струя раствора попала именно туда, куда ему хотелось.
– Неплохо, – пробормотал Джим, пряча свой ЗИГ.
– Я покажу, как их делать. – Эдди заткнул пистолет и сунул его куда-то за спину. – Твое умение резать по дереву пригодится.
Когда они вернулись к остальным, Вин расхаживал по комнате, а Мария-Тереза сидела на кровати. Эдди сбросил куртку и осмотрел пакеты из «Ханнафорда», которые значительно похудели.
Вытащив свежую полынь, он открыл пластиковый контейнер и дал пучок Марии-Терезе.
– Держи и ни во что не вмешивайся. Что бы ты ни увидела, что бы ни случилось, не бросай траву и держи обеими руками. Она предоставит тебе некоторую защиту.
– А мне что делать? – требовательно спросил Вин.
Эдди оглянулся через плечо.
– Раздевайся.
Глава 38
Последний раз, когда Вин раздевался перед публикой, обстоятельства были другими.
Скинув рубашку, брюки и боксеры на комод, он убедился, что оружие лежало сверху, и, обернувшись, приготовился сделать все, чтобы покончить с этим. Забавно, его оперировали всего раз в жизни, примерно десять лет назад. Ему пришлось восстанавливать колено после многих лет игры в баскетбол и теннис, а также бега… и сейчас Вин чувствовал тоже, что и тогда: он был готов вернуться к нормальной жизни. Надеялся на положительный результат, когда отступит боль.
Вин посмотрел на Марию-Терезу. Она неподвижно сидела на кровати, держа черенки молодой полыни так, что пушистые листья выглядывали между ее пальцами, а тонкие стебли свободно свисали с ладони. Когда она встретила его взгляд, Вин подошел к ней и быстро поцеловал в губы. Девушка была напугана, но держалась молодцом… и как бы Вин ни хотел, чтобы она осталась в стороне от происходящего, он был согласен с Эдрианом: у нее не было выбора. Предполагая, что Девина получила ту сережку.
Эдди достал компас и четыре белые свечки, и когда он сделал с приспособлением какой-то бойскаутский трюк, они с Джимом отметили мелом «север», «юг», «восток» и «запад» на голом полу. Потом рассыпали соль в форме круга. Наблюдая за ними, Вин вынужден был признать, что их круг вышел аккуратней сделанного им двадцать лет назад, но тогда ему пришлось торопиться. Было неизвестно, как долго его родители пробудут в отключке.
– Как я уже говорил, ты совершил тогда ритуал одержимости. – Эдди зажег каждую из четырех свечей. – Ты взял три частички себя – волосы, кровь и… ты понял – и предложил ей. Она приняла дары и вселилась в твою, так сказать, духовную кожу. Мы собираемся изгнать ее из тебя.
– Ага. Слушай, – прервал его Вин, – ты уверен, что сначала мы не можем позаботиться о Марии-Терезе, а потом уже заняться мною?
– Нет. Очагом являешься ты. Ты призвал Девину. К тому же, связь Марии-Терезы разорвать легче, предполагая, что сережка у Девины. – Парень исчез в ванной, потом вернулся с мокрыми руками, держа их навесу, словно был хирургом. – Джим, залезь в мою куртку и достань свиток из кожи в правом кармане.
Покопавшись в куртке, Джим выудил сверток десять дюймов длиной и два дюйма шириной, который был перевязан белой атласной лентой.
– Раскрой.
Руки Джима проворно развязали бант, и потом он развернул сверток, обнажая кинжал. Сделанный из стекла.
– Не трогай нож, – велел Эдди.
– Что, черт возьми, ты собираешься сделать с этим? – спросил Вин.
– Мы собираемся вскрыть тебя. – Мужчина указал на круг, ограниченный свечами. – Это спиритическая хирургия, и прежде чем ты спросишь, да. Будет чертовски больно. Но когда все закончится, у тебя не останется шрамов. А сейчас, ложись головой на север.
Вин взглянул на мужские лица, смотрящие на него. Мрачные. Серьезные. Особенно Эдди.
– Никогда не видел ножа, подобного этому, – пробормотал Вин, уставившись на оружие.
– Он хрустальный, – сказал Эдди, будто зная, что Вину нужна минутка, прежде чем приступить к ритуалу. – И да, сделай глубокий вдох, нам нужно начинать. – Он посмотрел на своего приятеля. – Джим? Стой рядом с Марией-Терезой. Со временем ты сам научишься проводить ритуал, но сейчас посидишь в команде зрителей. Если дело выйдет из-под контроля, будешь ответственным за нее.
– Ты читаешь мысли? – спросил Вин у Эдди.
– Иногда. А сейчас, мы можем приступить к делу. Не знаю, как долго Эдриан сможет сдерживать Девину.
Вин посмотрел в глаза Марии-Терезы, надеясь, что она прочтет в них все, что он так хотел сказать. Когда она кивнула, будто отлично его поняла, он переступил через соль и растянулся в кругу, который Эдди подобрал нужного размера: пятки Вина едва касались дальнего края, в то время как его голова легла точно перед «северной» свечой.
– Закрой глаза, Вин.
Вин напоследок посмотрел на Марию-Терезу и потом, опустив веки, попытался расслабить тело. Пол под его лопатками, задницей и пятками был твердым; его сердце в грудной клетке пустилось вскачь. Худшим была неспособность видеть… он не просто чувствовал себя изолированным, окружающие звуки стали звучать на порядок выше. Все, начиная с его собственного дыхания и шагов Эдди, заканчивая нашептываемыми над его обнаженным телом словами, действовало на нервы.
Вскоре Вин потерял терпение. Вот он, словно какой-то ужин, подготовленный к употреблению, лежал перед Марией-Терезой, которая, без сомнений… Едва уловимая вибрация прокатилась по полу.
Вин ощутил камертоновую реверберацию сначала ладонями и ногами, потом она направилась внутрь него, концентрическими кругами подбираясь к центру его груди. В то время как Вин впитывал ритмичные волны, легкий ветерок всколыхнул волосы на руках, бедрах и груди, и он удивился, не открыл ли кто окно.
Нет… все начало вращаться.
Был ли это он, или же крутилась комната, Вин не знал, но внезапно волны и легкий ветер слились воедино, стали неотличимы, циркулируя вокруг него… или наоборот. Скорость, подобно убегающей в трубу воде, нарастала, желудок Вина взбунтовался, от тошноты ему казалось, что съеденный ранее сэндвич протух внутри.
Прежде чем его вырвало, бешеная карусель остановилась, и он повис, словно в невесомости. Вин замер в теплом воздухе, благодаря за это бога. Сделав глубокий вдох, он позволил животу успокоиться, ослабляя напряжение в руках и ногах, расслабляя мускулы.
И потом к нему вернулось зрение. Милостивый Боже, несмотря на опущенные веки, он видел белый свет, исходивший откуда-то снизу, пронзая пол, на котором он предположительно должен был лежать; его тело выделялось на фоне иллюминации.
Над ним возникло лицо Эдди.
Губы парня двигались, будто он говорил, но Вин не слышал слова, они возникали в его сознании:
Сделай глубокий вдох и лежи очень спокойно.
Вин попытался кивнуть, но когда Эдди покачал головой, он просто подумал «да», смотря на парня.
Над грудью Вина занесли хрустальный кинжал, Эдриан уверенно держал оружие в своих массивных руках. Когда белый свет коснулся лезвия, на его длине засверкала яркая радужная палитра, все оттенки, начиная с розовых, нежно-голубых и бледно-желтых, и заканчивая темно-синими и глубокими фиолетовыми.
Неразборчивые слова проносились в голове Вина, пока Эдди говорил, все быстрее и быстрее.
Собравшись с духом, Вин сосредоточился на бритвенно-остром лезвии ножа.
Он войдет в его сердце. Вин знал это.
Когда произошел неотвратимый удар, он оказался быстрее одного мгновения и дольше, чем целый век… и сам удар был намного больнее, чем ожидал Вин. В секунду, когда кинжал вошел в плоть Вина, он почувствовал, будто каждый нерв его тела передавал боль.
Потом Эдди вспорол ему грудную клетку.
Вин закричал в водовороте, когда его тело раскрылось в районе грудины, и спина напряглась, взлетая вверх. Он смутно слышал слова Эдди, а потом сияющая рука мужчины опустилась к эпицентру агонии, стократно усиливая боль.
Кулак что-то нащупал. Схватил. С усилием потянул.
То, что Эдди пытался выдернуть из тела Вина, не желало поддаваться, и внезапно Вин не смог дышать из-за колоссального давления на ребра и легкие. Задыхаясь, он попытался втянуть в себя воздух.
Он снова начал кричать. Бессмысленно, учитывая, что он не мог дышать.
Борьба над извлечением чего-то там набирала обороты, и Вин не сдавался не из-за себя, а из-за Марии-Терезы. Он не умрет на ее глазах. Он не умрет этой ночью, прямо перед ней. Он не…
Эдди не снижал темпа, а эта хрень не поддавалась, и Вин начал терять силы. Его сердце стало замедлять ход, и с фибрилляцией пришло онемение, завладевшее всем его телом. Он попытался бороться с этим, старался приказать своему телу вернуться к нормальному функционированию, но не осталось сил, которые он мог бы призвать на помощь. Его разум и душа хотели остаться, а тело уже сдалось.
Но затем зло ослабило хватку.
По началу, он чувствовал едва уловимое скольжение, будто удалили только один из усиков, присосавшихся к нему. Но потом оторвался второй, третий, остальные из этого пучка. И…
Со скрипом, будто металл рвали на две части, из его тела вынули черный сгусток, оторвали от него… и первым делом он подумал, что с отсутствием черной дряни в своем теле, он чувствовал себя намного легче. А потом подумал, что умирает…
Белый свет вернул его к жизни.
Внезапно, будто свет знал, как мало времени осталось Вину, его реанимировали, окутывающее тепло иллюминации уменьшило боль, а потом и вовсе стерла ее, будто пережитая Вином пытка приснилась ему.
Вин исступленно плакал от облегчения и благодарности.
Впервые за тридцать три года он был один в своем собственном теле.
***
В глазах Джима вспыхнул конфликт лояльности.
Каждый раз, когда по улице медленно проезжала машина, он выглядывал в окно. Любой шум снаружи дома? Треск деревьев? Пробегавший по крыше ветерок? То же самое. Он все время был настороже, ожидая, что вот-вот с криком ворвется Девина.
А потом происходящее в центре комнаты поглотило его.
Он никогда не видел ничего подобного. Начиная с мгновения, когда Вин оторвался от пола, и этот поток белого света возник из ниоткуда, и, заканчивая эпической секундой, когда Эдди пустил в ход кинжал. Невероятно.
Господи, этот нож.
Самая красивая вещь, когда-либо виденная Джимом: когда свет коснулся оружия, из лезвия вырвался весь спектр ярких красок, цвета были столь яркими и четкими, будто Джим снова стал маленьким ребенком и впервые видел их.
Но сама борьба… Джим был уверен, что Вин погибнет. Находясь в столбе света, Эдди пронзил мужчину кинжалом и, запустив руку в его грудь, начал тянуть ее назад, словно пытался вытянуть машину из болота. В ответ на его действия Вин закричал как будто издалека, мучительные вопли вырывались из его горла, в то время как тело напрягалось от усилий.
В эту минуту Мария-Тереза устремилась вперед, но Джим вовремя поймал ее. Интуиция подсказала ему, что девушке лучше не становиться на пути, сколь бы ужасным ни казалось происходящее. Вмешательство посторонних не входило в план действий: это хирургия для души, и раковую опухоль нужно было удалить. Даже если человек умрет в процессе, попытка извлечения была необходима.
Джим удерживал Марию-Терезу так аккуратно, насколько это было возможно, и в итоге она оказалась прижатой к нему, впилась в его предплечья ногтями, беспомощно наблюдая, не в силах, как и он, повлиять на происходящее.
Все было в руках Эдди, Вина и того, что уготовила им судьба.
И потом произошел перелом. Эдди начал выигрывать битву… то, что он вытаскивал, начало поддаваться, сначала понемногу, но потом от заключительного, взрывного разделения, ангела отбросило на задницу. Однако праздновать было рано.
Как только черную хрень вынули из Вина, эта злобная тень оказалась на свободе, спущенная с цепи… и в мгновение ока она нацелилась на Марию-Терезу. Прокатившись по воздуху, тьма сгустилась, потемнела, будто набирая силу, и бросилась к ней.
Джим спрятал девушку за собой, прижимая ее к стене. Проворно двигаясь, он выстрелил из хрустального пистолета в нее, заливая ее тем, что содержалось внутри орудия.
Жаль под рукой не было ведра для этой дряни.
Развернувшись, он собрался духом, когда тень бросилась на него. Столкновение было не из приятных, дымчатое вещество врезалось в его кожу, словно тысячи пчелиных жал. Мария-Тереза закричала…
Нет, это была не она. Черный сгусток с визгом разбился в дребезги, словно пульки, которые раскидали по полу.
Хреновина перегруппировалась, но не стала пробовать еще раз. Она устремилась к одному из окон, подоконник которого не посыпали солью, и звон разбитого стекла пронесся по дому.
В ту же минуту свет из круга испарился, и его исчезновение было еще громче, от сверхзвукового хлопка у Джима зазвенело в ушах, а зеркало над комодом разлетелось вдребезги. Выброс энергии отбросил Эдди назад, и он ударился о стену. В это мгновение взору предстал Вин, лежащий на полу, бледный, сотрясаемый дрожью, покрытый потом.
Когда он свернулся на боку и подтянул колени к груди, Мария-Тереза вырвалась из хватки Джима и кинулась к любимому.
– Вин? – Она отбросила его волосы с лица. – О, Господи, он весь окоченел. Подай мне одеяло.
Джим сдернул пуховое одеяло с кровати и вложил в руки девушки; потом решил проверить Эдди, который, казалось, лежал без сознания.
– Здоровяк, ты в порядке? Эдди?
Парень дернулся и оглянулся вокруг, словно заблудившийся. К его чести, даже в невменяемом состоянии, он продолжал сжимать в кулаке хрустальный кинжал, костяшки побелели, будто орудие собирались отнять у него при помощи пассатижей.
Выражение его лица не было торжествующим.
Когда Эдди попытался встать, Джим подхватил его под руки, помог оторваться от пола и присесть на кровать.
– Ты не выглядишь так, будто все прошло удачно.
Эдди пару раз глубоко вдохнул.
– Он чист… и… мастерский ход с Марией-Терезой.
– Решил, что так будет намного эффективней. – Джим перекинул толстую косу через плечо парня, не в силах понять, почему Эдди был расстроен. – Я не понимаю. В чем проблема?
Эдди уставился на разбитое окно и покачал головой.
– Все прошло слишком просто.
Блиииииин.
Если это была прогулка по парку, то на что, черт возьми, похожа настоящая битва?
Глава 39
Сол, пребывая в состоянии шока, заехал на подъездную дорожку и припарковал такси. В мерцании гаражных ламп он посмотрел в зеркало заднего вида и склонил голову набок. Он коснулся порезанным пальцем выстриженного участка около уха, вспоминая, как переспал с женщиной на заднем сидении автомобиля. Они занимались сексом.
В первый раз за десять лет, с того момента, как его выпустили из тюрьмы.
Ему понравилось… по крайней мере то, что происходило до кульминации. Впоследствии, когда он обмяк под ней, его охватила странная, тошнотворная летаргия, он чувствовал себя не расслабленным, а плененным.
И тогда она достала ножницы. Женщина двигалась проворно, так что даже будучи предупрежденным, он не смог бы остановить ее: локон его волос, кусочек кожи. Потом она промокнула состриженное с его головы его же кровью, слезла с его бедер и скользнула руками под юбку.
После этого она оставила Сола там, где и поимела: на заднем сиденье такси.
Она даже не закрыла дверь. Несмотря на холод, остудивший его пыл, Сол не сразу смог протянуть руку и закрыться в автомобиле. Застегивая ширинку, он поддался истощению, игнорируя визг диспетчера и тот факт, что было не слишком умно с его стороны валяться уязвимым, посреди дня и в центре города.
Его сон был ужасающим, и, сидя сейчас в приглушенном свете салона, он повернул голову назад, убеждаясь, что заднее сиденье пустовало. Но, конечно, там никого не было… Сол закрыл все двери, как только снова сел за руль.
Боже… кошмар. Во сне его поимел разлагающийся монстр, который был и одновременно не был женщиной, с которой он переспал… во сне он заключил с ней некую сделку. Но не мог вспомнить, что получил взамен.
Его возлюбленная… сделка была связана с его возлюбленной.
Уже стемнело к тому времени, как каких-то два сопляка разбудили его, открыв передние двери и начав обшаривать его рюкзак и куртку.
Рука на автомате метнулась вперед, схватив хвост того парня, что оказался у рулевого колеса. С силой дернув, Сол осознал, что стал в тысячу раз сильнее, чем был до гротескного сна. Сильнее, более сосредоточенным. Он был словно… машиной-убийцей.
Парень на пассажирском сиденье лишь раз посмотрел в лицо Сола, выронил бумажник и испарился в дикой спешке.
Сол свернул шею парня с хвостом, наполовину перетащив его на заднее сиденье и поворачивая голову, пока не раздался хруст, и парень не скончался.
Он бросил остывающий труп прямо наземь, туда, где было припарковано такси. И посмотрел на камеру слежения.
Какая удача. Красная лампочка, означающая работу камеры, не мигала. Так что не осталось записей ни его, ни женщины, ни двух парнишек.
Не удача, подсказал ему голос. Часть сделки.
И тут он вспомнил: он всегда хотел свободы от пытливых глаз, делать все, чего ни пожелает душа, и не бояться быть пойманным. Никакого спрятанного оружия, заметания следов, маскировки, увиливаний.
Получите и распишитесь.
Сев на водительское сиденье, он чувствовал одновременно тяжесть и эйфорию, и в это же мгновение он осознал, что двигатель работал с тех пор, как женщина покинула его. Так почему же он не задохнулся угарным газом? В салоне было холодно, но печка все время работала.
Езжай домой, услышал Сол в своей голове.
Обхватив руками руль, он мгновенно последовал направлению, заданному непреодолимой тягой в центре его груди: Ему нужно ехать домой. Быстрее.
Сол осознавал лишь это и в точности выполнил приказ. Он направился прочь из центра Колдвелла, в сторону пригорода, так быстро, насколько мог… хотя после всех совершенных им убийств, он был законопослушен, как жена священника.
И все же, несмотря на странную силу, циркулирующую по его телу, он чувствовал, будто его заклинило, словно двигатель, потерявший сцепление: он мог смотреть лишь вперед.
Где-то глубоко в подсознании его беспокоила беспечность относительно третьего убийства в переулке. Ему следовало сдать машину и исчезнуть. Сны это, конечно, круто, но они оставались фантазиями, а не реальностью. И тех, кто убивал людей, могли поймать…
Не тебя. Больше нет.
Иди внутрь.
Мысль была такой же четкой, как и удар колокола в рассветный час. Открыв двери, он вышел из машины и оглянулся вокруг, все еще с трудом понимая произошедшие с ним метаморфозы. Он был чужим в собственной коже, и каким бы приятным ни было ощущение, он чувствовал, будто выиграл лотерею, но его билет уже обналичили. Что, если силу заберут? Что, если кто-то подкрадется из-за спины и…
Не волнуйся об этом. Зайди внутрь.
Доставая ключи от дома, Сол заметил, что перед соседним домом был припаркован грузовик, а на подъездной дорожке – модный автомобиль, но не придал этому большого значения. Ему нужно зайти внутрь.
Попав в передний холл, он посмотрел через гостиную в сторону кухни, которая была завалена мешками из МакДональдса, коробками от пиццы и пустыми бутылками из-под колы. Что дальше? Он не был голодным или уставшим, и дьявол его сожри, не мог понять, почему ему нужно было оказаться в доме.
Он выждал.
Ничего не пришло к нему, поэтому он сделал то, что делал каждый раз по возвращении домой – пошел наверх.
В мгновение, когда он вошел в спальню, мраморная статуя его женщины тут же привлекла все его внимание, и он кинулся вперед, опускаясь перед ней на колени. Обхватив руками точеное мраморное лицо, он ощутил, как ладони согревали холодный мрамор.
И тогда он вспомнил заключенную сделку, слово в слово. За малую цену можешь обрести желаемое. Я могу сказать, что нужно сделать, дабы завладеть ею, удержать ее. И я защищаю свою собственность. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь произошло. Никогда.
Ты можешь обрести желаемое.
Убей ее – и она твоя.
Ему нужно просто отправиться к ней домой и попасть внутрь. Ему нужно найти путь, подобраться к ней достаточно близко, чтобы…
От звука разбившегося стекла его голова взметнулась вверх. Окно дома, располагающегося по соседству, разбилось с невиданной силой, и осколки градом обрушились на дом Сола, звонко ударяясь об алюминиевую обшивку.
И потом, в контрастной и благодатной тишине, шторы по ту сторону образовавшегося отверстия разлетелись в стороны, будто внутри дома давление было намного больше, чем снаружи… и его возлюбленная предстала перед взором.
Освещенное светом с потолка, лицо Марии-Терезы испещрили черты ужаса и страха, когда она взглянула на место, где раньше располагалось окно. Ее волосы и одежда намокли, лицо без кровинки… она еще сильнее напоминала статую.
Уставившись на нее в изумлении и радости, Сол не беспокоился, что она могла заметить его. Он стоял в темноте, невидим для нее и для двух других мужчин вместе с ней.
Интересно… один из них был в том омерзительном клубе. Он был в том коридоре, дрался с парнями, которых позднее прикончил Сол.
Не трать время. Иди… иди…
Сол вскочил на ноги, вылетел из спальни, сбежал вниз по лестнице… поражаясь женщине из автомобиля.
Она обладала силой. Настоящей мощью.
Было секундным делом нырнуть в такси и вытащить пистолет из под водительского сиденья.
***
Мария-Тереза укутала Вина в пуховое одеяло и прижала к себе. Его тело напоминало глыбу льда, статический объект, испускающий холод. Мария-Тереза растирала его, пыталась согреть, но ему не становилось лучше. Он сотрясался... подрагивал в конвульсиях, будто совсем не понимал, где находился или что только что произошло.
– Шшш… я здесь, – сказала она ему.
Очевидно, Вину нужно было услышать именно звук ее голоса, потому что он успокоился.
– Вин, я хочу, чтобы ты лег рядом со мной. – Когда она притянула его к себе, он последовал ее указаниям, откинувшись у нее на коленях, держась за нее. – Шшш… с тобой все в порядке. Со мной все в порядке…
Когда он прижался лицом к ее боку, Мария-Тереза не могла поверить тому, что видела, и все же не сомневалась, что произошедшее было реально. У нее также возникло четкое ощущение, что она понимала то, что в действительности произошло.
К счастью, Эдди не орудовал ножом всерьез, этим прозрачным кинжалом, наведенным прямиком в грудную клетку Вина. Но агония казалась реальной для обоих мужчин во время их борьбы. И потом… ну, она, на самом деле, не знала, что случилось потом: Эдди отбросило назад, когда он якобы что-то вытащил из Вина, и затем Мария-Тереза почувствовала острейшую панику, не связанную ни с чем конкретным… по крайней мере поначалу.