ПРАКТИКА ДХАРМЫ И МИРСКИЕ ЦЕЛИ
Мы предаём свою жизнь практике Дхармы,
Мы предаём свою практику Дхармы жизни в нищете.
Мы предаём свою нищету жизни в одиночестве,
Мы предаёмся одиночеству до самой смерти.
Из устной традиции линии Кадампа
В действительности, духовная практика и мирские цели — как два непримиримых врага, которые никогда не уживутся. Попытка примирить их — это то же самое, что поселить под одной крышей друга и врага: что тут ни делай — легко не будет. Главная причина, по которой Будда ушёл из своего дворца, от своей королевы и всего своего богатства — в том, что практика Дхармы и мирские цели по сути своей несовместимы. Будда показал на своём примере — чтобы всецело отдаться духовной практике, нужно уйти от мирской суеты.
С другой стороны, уже погрузившись в майю, или иллюзию, семейной жизни, нельзя просто взять и всё бросить. Нужно принять на себя ответственность за свою семью. Поскольку на Западе отсутствует традиция отречения от мирской жизни, возможно людям Запада сложно бросить всё — карьеру, удобства и социальный статус. В Тибете возможна ситуация, при которой человек бросает всё и на сто процентов отдаётся практике Дхармы и при этом каким-то образом всё равно выживает. Миряне поддерживают практиков и с преданностью жертвуют средства и пищу медитирующим, живущим в пещерах и уединенных местах. Таким образом, благодаря благим поступкам, создается связь и предпосылки для того, чтобы благодетель достиг просветления одновременно с практикующим.
Я не думаю, что на Западе всё обстоит так же, как в Тибете. Мне представляется, что иностранцы, желающие интенсивно практиковать Дхарму, необязательно получат поддержку от других. Поэтому на Западе трудно отречься от мирской жизни. Человеку приходится самому отвечать за поддержание своей жизни — таков обычай на Западе; так и следует поступать. Попытайтесь добиться компромисса: быть в состоянии продолжать жизнь в миру и в то же время не оставлять практику Дхармы. Если человек забросит Дхарму, то его развитие наверняка прекратится; ни в коем случае не поступайте так. Отречься от мирской жизни тоже очень и очень тяжело. Попытайтесь совместить одно с другим.
Люди, посвятившие работе первую половину своей жизни, могут сконцентрироваться на практике Дхармы во второй её половине. Это считается признаком хорошего ученика. Но, если человек, практикующий Дхарму, начинает с отречения от мира, а позже становится бизнесменом, то имеет место обратное: честно говоря, такая ситуация называется «плохой сын хорошего отца». Конечно, все непостоянно, и мы не может на самом деле быть уверены — сколько времени нам осталось. Всё же человек может строить планы: «Как только я избавлюсь от своих обязанностей и не буду при этом сильно нуждаться, вот тогда я и сконцентрируюсь на практике Дхармы настолько, насколько смогу». Можно желать возможности сконцентрироваться на практике Дхармы во второй половине жизни.
Но пока вы ещё не свободны от ответственностей, попытайтесь быть усердными и как можно больше практиковать в вашей теперешней ситуации. Никто не работает по двадцать четыре часа в сутки; у всех бывает свободное время. Возможно, вам приходится работать днём, но ночью не отдавайтесь целиком удовольствиям сна. Постарайтесь спать поменьше, а рано утром тоже уделяйте практике какое-то время. Практикуйте вместо того, чтобы тратить время попусту. Поскольку на Западе работать приходится только семь-восемь часов в день, то время для практики, конечно же, есть.
Почему я говорю, что мирские цели и религиозная жизнь взаимно исключают друг друга? Целью нормального человека, живущего в миру, является приобретение пищи — хорошей пищи — и, конечно же, денег, позволяющих такое устремление поддерживать. Миряне также жаждут дорогой одежды, приятных обстоятельств, хорошей репутации, славы и так далее, в то время как практикующие Дхарму стараются ограничить такие потребности. Они стараются иметь денег ровно столько, сколько нужно на поддержание жизни, и носят одежду, отданную им кем-то другим, выброшенную или бывшую в употреблении. Практикующие рассматривают славу как зло. Практикующий, мечтающий о том, чтобы прославиться, должен считать это препятствием мары.
Подумайте об этом! Слава — точно бирка с номером на трупе. После смерти репутация абсолютно бесполезна для сознания, продолжающего своё движение. Посланцы Владыки Смерти в состоянии бардо не замрут в почтительном поклоне только потому, что покойный был знаменит.
Практикующий Дхарму и мирянин ориентированы в противоположных направлениях. Учение Кадампа, называемое Четырьмя Преданностями, гласит: «Мы предаём нашу жизнь практике Дхармы. Мы предаём нашу практику Дхармы жизни в нищете. Мы предаём нашу нищету жизни в одиночестве. Мы предаёмся одиночеству до самой смерти». Не является ли это полной противоположностью нормальным мирским целям? Нормальный человек хочет добиться вещей, являющихся частью этого мира; хочет мирских достижений. Он хочет разбогатеть и жить в хорошем особняке, окружённый многими людьми; даже и не думайте предложить ему умереть в одиночестве где-то в захолустье.
Если, однако, у вас уже есть семья — попытайтесь сочетать работу с духовной практикой; это лучший путь. Через несколько лет, когда обязательств станет меньше — допуская, что у вас ещё есть в запасе эти несколько лет, потому что, честно говоря, мы этого не знаем — отправляйтесь куда-нибудь в тихое место в горах и помашите на прощание рукой тщетным целям мирской жизни.
Старые мастера прошлого настойчиво учили, что необходимо стопроцентно посвятить свой ум практике Дхармы и отказаться от мирской жизни. Они продолжают учить этому, но ученикам становится всё сложнее и сложнее буквально следовать по этому пути. С другой стороны, если вы работаете, то во время работы снова и снова узнавайте сущность ума; а затем продолжайте работать. Это даст очень хорошие результаты. В Тибете людей, которые учили исключительно духовной практике, называли ламами. В наше время единственный лама, который учит и жизни в миру, и практике Дхармы — это я. Предполагается, что лама учит только духовной практике, но не тому и другому сразу. Я шучу (Ринпоче смеется).
Пытайтесь хотя бы чуть-чуть практиковать правильным образом; хотя бы небольшую часть своего времени, как бы имитируя реальную практику. Суть Дхармы в том, чтобы до конца, всем сердцем осознать следующее: в настоящее время мы обладаем некоторой свободой воли, у нас есть выбор, мы как-то контролируем свои жизни, у нас есть некоторая независимость. Пока мы живём в этом теле, пока мы располагаем этой свободой, мы можем использовать её во благо. Но, как только эта жизнь оканчивается, как только останавливается наше дыхание, это тело становится всего лишь сгустком мертвой материи, оно становится трупом. В тот момент, когда сознание оставляет тело, тело превращается в руину, в брошенный дом, и уже никогда не вернется обратно к жизни. Когда тело и ум разделяются — свободы больше нет, как нет и выбора. Нет более независимой возможности что-либо контролировать. Вместо этого мы целиком оказываемся во власти своей кармы, непреклонного закона причины и следствия. Мы находимся во власти собственной черной и белой кармы.
В этой жизни нам нет необходимости реализовывать чёрную карму; это происходит автоматически. Необходимо реализовывать белую карму и готовиться к тому времени, когда мы лишимся возможности независимого выбора. Над развитием контроля нам нужно работать сейчас. Это главное. Это самая большая польза от практики Дхармы.
Слыша о пользе, большинство людей думают, что речь идет о добывании пищи. Но пользу от практики Дхармы невозможно увидеть воочию. Как только дыхание останавливается и больше нет ни свободы воли, ни контроля, единственное, что по-настоящему полезно — это развитая свобода воли. Чтобы развить в себе такую свободу воли, мы можем полагаться только на наши теперешние действия, нашу практику Дхармы. Вот что дает нам свободу воли. Сейчас, когда мы независимы, мы можем практиковать Дхарму и, делая это, мы можем добиться контроля и свободы воли. Если мы практикуем видение, медитацию и действие прямо сейчас, то потом — когда тело и ум разделятся — мы будем способны помнить Дхарму. Поговорим немного о «практике в покое» и «практике среди отвлечений»: традиционный подход — это сначала практиковать в одиночестве. Есть три одиночества — тела, речи и ума. Посредством этих трех достигаются ваджра-тело, ваджра-речь и ваджра-ум. Но главный смысл удаления от мира — туда, где ничто не отвлекает — заключается в применении учений и достижения контроля над Телом, Речью и Умом Победоносных.
Если вы не способны долго практиковать в одиночестве, можно иногда удаляться в спокойное место на короткое время. Полезно целиком сконцентрироваться на практике, даже если это будет длиться всего несколько дней или месяц. А в течение повседневной жизни — жизни, в которой мы постоянно на что-то отвлекаемся и чем-то увлечены — пытайтесь практиковать узнавание природы ума короткими периодами, повторяя их много раз. Пусть это будут только мгновения — но это будут мгновения подлинного узнавания. «Много раз» означает, что, если не повторять этого часто, мы никогда к этому не привыкнем. Пытайтесь практиковать так часто, как только возможно. Все ламы Кагью и Ньингма говорят, что нужно практиковать «короткие мгновения, повторяемые многократно». Они никогда не говорили: «долгие сессии и пореже».
После того, как практикующий добивается некоторой стабильности в узнавании изначальной природы — чистого осознавания, свободного от отвлечений — он отправляется «на рынок» взаимодействовать с другими людьми. Практика тогда заключается в смешении своего осознавания с повседневной деятельностью — с приёмом пищи, передвижениями, сидением и сном. Практик пытается выяснить, влияют ли как-нибудь внешние события на стабильность его осознавания. Лучше всего, если никакого влияния нет; если ничто не ухудшает и не улучшает его узнавания. Когда состояние недвойственного осознавания полностью смешано с ситуациями повседневной жизни, не имеет значения — находимся мы в уединении или среди людей. Всё, что бы мы ни делали, есть тогда выражение осознавания. В этом контексте «прорубание» означает, что всё возникает как часть широко раскрытого видения: мы достигли стабильности в практике. Как говорится, «личный опыт проявляется в виде помощников и превращается в символы и книги». Практику, добившемуся стабильности видения, общение с людьми не приносит ни малейшего вреда.
Мы должны добиться контроля над освобожденным состоянием ума сейчас, пока мы ещё не умерли. Практикуя Дхарму, существенно добиваться стабильности в узнавании нашей будда-природы сейчас — пока у нас есть ещё способность и возможность. Когда мы умрём и сознание расстанется с телом, ситуация будет совершенно другой. Говорят, что сознание в материальном теле — как ворона на цепи: оно не может улететь. Но как только сознание оставляет тело и становится бардо-сознанием, мы полностью теряем контроль над ситуацией. Для нормального человека состояние бардо полностью хаотично; он там — как перышко во власти урагана.
Вот почему мы должны практиковать прямо сейчас. По-настоящему полезно только одно — полностью подготовиться к тому моменту, когда свободы воли больше не будет. Сейчас мы в какой-то степени обладаем контролем: мы можем делать, что хотим, идти, куда заблагорассудится, лежать на солнышке, есть, что хочется. Но рано или поздно все умирают. Этого не избежать, и после смерти мы лишаемся свободы выбора. Поэтому решайте сейчас, что лучше — тщетная борьба по достижению преходящих мирских целей или вечное благо, достигаемое практикой Дхармы.
Если человек настроен серьёзно, если он умён — он сделает правильный выбор между простым проживанием жизни (как если бы это было чем-то самоценным) и достижением стабильности недвойственного осознава-ния, изначального пробужденного состояния. Когда лама предлагает выбрать между одним и другим, умный знает, чему отдать предпочтение.
Мы не знаем, когда умрем. Если у нас нет истинного доверия к буддийскому учению или учителю, чтение данной книги не слишком нам поможет, потому что мы не придадим прочитанному большого значения. Даже если ясновидящий скажет нам: «Сегодня — последний день вашей жизни, завтра вы умрете!» — мы этому не поверим, мы скажем: «Да откуда он знает! О чем он говорит, я молод и здоров, ничем не болен!». Если в нас нет веры, эта книга нам никак не поможет. Но умный человек, доверяющий учению, знает — что лучше. Он отринет барахтанье в мирской сансарической жизни и неподготовленность ко времени утраты контроля и, вместо этого, приложит свои усилия к практикам, которые обеспечат ему контроль во время смерти. Умный поймёт. Главное — достичь состояния, когда остро чувствуешь: «Я должен практиковать Дхарму, я должен практиковать Дхарму!»
Сейчас наше тело подобно гостинице, а ум — путешественнику. В этой жизни мы живем в одной гостинице. Присутствует некоторое ощущение заземлённости вследствие нахождения ума в теле, но нет никакой реальной стабильности. Когда же тело и ум отделяются друг от друга, мы полностью теряем всякий контроль над тем, что происходит, мы больше не властны над тем, куда идём. Как только тело умирает, сознание теряет всякую опору. Мы остаемся без заземления, и нас уносит ветер кармы. Честно говоря, и сейчас-то у нас нет настоящей стабильности. Удостовериться в этом очень легко: проверьте — сможет ли ваш ум действительно остаться стабильным в течение хотя бы одного дня. Попытайтесь концентрироваться на чем-то одном: например, на своей стране или каком-то одном месте этой страны — непрерывно, с утра до вечера. Сможете ли вы это сделать?
На самом деле наш ум совершенно нестабилен, и мы лишены какой-либо настоящей власти над ним. Он беспорядочно порхает с одной вещи на другую. Если это происходит даже сейчас — когда у нас есть опора в виде физического тела — представьте себе, что будет без физического тела, когда ум гол и пуст. В это время ум, больше не защищенный физическим телом, непосредственно испытывает созревание прошлой кармы. И это совершенно ошеломляет. Подумайте об этом.
Когда мы становимся всего лишь сознанием в бардо, всё совершенно неопределенно — куда мы движемся, с кем мы, что мы едим. Всё совершенно непредсказуемо; мы — как перышко, подхваченное ураганом. Некоторые тешат себя мыслью, что смерть похожа на угасание огня или высыхание воды. Но смерть — совсем не это. По словам полностью просветленного Будды и многим текстам бодхисаттв, ум не умирает. Когда тело умирает, ум остается во власти привычных тенденций и кармы. Поэтому те, кто доверяет Будде и традиции, им вдохновленной, верят в рождение, смерть и причину-следствие кармических действий.
Когда мы достигнем стабильности в самосущей мудрости, мы узнаем, что всё, что появляется и существует; весь этот мир и существа в нем — всего лишь волшебное проявление помраченного ума. Мы также обретем уверенность во всех качествах полностью просветленного Будды, как это описано в писаниях.
Попробуйте и проверьте прямо сейчас: обладает ли ваш ум какой-либо стабильностью или контролем? Находится ли он всегда в теле или может свободно перемещаться за его пределами? Обладай мы, действительно, хоть каким-то контролем, мы смогли бы прямо сейчас взять и избавиться навсегда от всех беспокоящих эмоций. Но удастся ли это? Можем мы это сделать? Кроме того, обладай мы контролем, мы легко обрели бы великие качества мудрости и сострадания будд. Мы могли бы просто сказать: «Да появятся эти качества!» — и они сразу проявились бы в нас. Получается? Не получается, не так ли?
Действительно: хорошенько подумайте, каково нам будет в бардо без опоры тела. Все сводится к одному: чрезвычайно важно прямо сейчас узнать суть ума и тренироваться в осознавании, поскольку это — единственный способ достичь стабильности. Все прочее нестабильно и неопределенно. Постоянна только будда-природа. Природа будды — единственное, что обладает стабильностью. Природа будды имеет четыре качества — трансцендентную чистоту, постоянность, блаженство и идентичность. Ничто другое этими качествами не обладает.
Мы должны решить прямо сейчас — контролируем ли мы своё сознание. Когда мы умрём, мы будем не в силах влиять на то, куда мы движемся и где мы находимся; что нам есть и что делать. У нас не будет ни секунды контроля. Ужасно быть бардо-сознанием, несомым ветром кармы. Хорошенько подумайте, обладаем ли мы контролем. Если он присутствует в нас сейчас, тогда мы точно сохраним его и в бардо. Однако, если честно, обладает ли ваше сознание сейчас достаточной силой, чтобы — хотя бы на короткое время — куда-то отправиться или где-то остановиться?
Единственный способ действительно приобрести все великие качества просветления — это многократно повторять мгновение узнавания сущности ума. Другого способа нет. Одной из причин того, что речь идет о «коротких периодах» узнавания, является то, что — поскольку в нас ещё нет сейчас стабильности — такое узнавание не длится дольше мгновения, нравится нам это или нет. Повторяя его многократно, мы привыкаем к нему. При этом мы не занимаемся ничем концептуальным, вроде медитации на объекте или фокусировке ума на чём-то. Нам всего-навсего нужно узнать нагое осознавание; дать на миг проявиться пробужденному состоянию ума. Не надо ничего создавать.
По мере привыкания к состоянию нагого осознава-ния мы медленно и постепенно будем уничтожать его противоположность — дурные привычки дуалистической фиксации, беспокоящих эмоций и создания негативной кармы, к которым мы так давно привыкли. Иначе, обладай мы стабильностью сейчас, нам достаточно было бы сказать себе: «А сейчас я узнаю сущность ума!» — и остаться в таком состоянии навсегда. Обладай мы действительно стабильностью, мы могли бы легко узнать, что сущность нашего ума — дхармакайя, и — дело сделано. К сожалению, этого не происходит.
Метод обретения контроля над своим сознанием указывает нам лама, когда он знакомит нас с нашей собственной будда-природой. По мере того, как мы привыкаем к узнаванию состояния осознавания, беспорядочные мысли идут на убыль. Другого пути добиться этого нет. Мы не можем взять и приказать неведению исчезнуть, а состоянию ригпа — проявиться и сохраниться. Проверьте сами: можете ли вы это сделать? Именно это я имею в виду, говоря, что в нас ещё нет пока настоящей стабильности. Нас всё время относят в сторону разнообразные отвлечения — это и называется «быть разумным существом».
Вот на что похоже сознание, оторвавшееся от тела, в состоянии бардо: на дикого скакуна, совершенно необъезженного, никогда не знавшего ни поводьев, ни узды, ни седла. Поймайте такого, наденьте седло, взнуздайте его и нагрузите поклажей — а затем отпустите его. Он будет вне себя от ужаса. Он не будет понимать, что с ним, и будет просто нестись вперед, пока не свалится, потому что никакого самоконтроля у него нет. И мы такие же; никакого контроля у нас нет. Контроль — это свобода от всех недостатков и обладание всеми качествами, подобно Будде. Сейчас наше положение ещё не так плохо, как могло бы быть, поскольку мы пока ещё находимся в физическом теле — словно связанная птица или стреноженный конь. Но как только мы умрем, сдерживающие факторы полностью исчезнут — мы просто понесемся вперед, словно дикий скакун.
Можно описать это следующим образом — если мы засыпаем, то видим сны. Если мы не спим, подобно просветленному Будде, то мы не видим никаких снов. Будды подобны тем, кто никогда не спит, и поэтому будды не видят снов, не находятся во власти заблуждений, в то время как разумные существа подобны тем, кто спит и видит сны. Так же, как все сновидения появляются только в состоянии сна, так и всё, что мы знаем, видим и чувствуем — происходит в контексте дуалистического ума. Схема восприятия, общая для всех разумных существ, подобна сновидению во время сна, сна неведения. В чем различие между осознаванием и дуалистическим умом? Осознавание подобно кому-то, кто бодрствует, совершенно не помрачён и изначально свободен. А дуалистический ум связан нашей схемой восприятия и полностью помрачён. Так же, как и у сна, основание дуалистического сознания не является реальностью.
Сейчас нам кажется, что необходимо избавиться от чего-то и чего-то достичь: мы должны избавиться от неведения и беспокоящих эмоций и достичь ригпа. На определенном уровне это совершенно верно и единственный путь достичь этого — практика. Однако просветление недостижимо, пока сохраняется двойственность. Пока есть «два» — пока надо избавляться от «одного» и достигать «другого» — двойственность сохраняется. Всё должно стать одним неделимым целым в осознавании сущности ума — и тогда двойственность пропадает.
Сейчас наш ум абсолютно нестабилен. Даже если всё население долины Катманду попытается помочь нашему уму находиться в покое, ум не успокоится. Истинная стабильность достигается только практикой сущности ума. Если вы действительно обдумаете это, то поймете, что такое учение действительно драгоценно, это очень специальное учение. Сначала надо узнать что-то, затем обдумать, затем испытать и, наконец, реализовать. Так сказал Будда. Другого способа нет.
БАРДО
Когда мое время пришло
и непостоянство и смерть догнали меня,
Когда прекращается дыхание
и тело и ум расходятся,
Да не испытаю я помрачения,
привязанности и цепляния,
Но останусь
в естественном состоянии дхармакайи.
Аонгченпа
В общих учениях описываются шесть бардо. Два из них, бардо медитации и бардо сна, происходят в бардо этой жизни. Оно определяется как период от рождения до начала умирания. Собственно процесс смерти называется бардо умирания. Бардо дхарматы наступает непосредственно после смерти с прекращением внешнего и внутреннего дыхания. И наконец, период, когда сознание ищет новое перерождение, называется бардо становления.
Бардо умирания, дхарматы и становления по сути своей соответствуют трем кайям в том смысле, что, если правильно следовать наставлениям, то можно достичь дхармакайи в момент смерти. Если это не удалось, имеется возможность достичь уровня самбхогакайи в бардо дхарматы, или, по крайней мере, уровня нирманакайи в бардо становления.
Бардо умирания — это момент непосредственно перед смертью, когда, однако, мы еще не умерли полностью. Воспользовавшись ключевыми моментами устных наставлений в это время, возможно достичь реализации уровня дхармакайи. Но, если кто-то не способен на это, то во время бардо дхарматы он испытает появление мирных и гневных божеств. Эти божества изначально присущи нам и являются нам из нашей собственной сущности; это не боги, приходящие откуда-то благословить или напугать нас. Некоторые отрицают существование мирных и гневных божеств, утверждая, что эти формы — всего лишь порождения нашего собственного воображения. Это не так; напротив, они — не продукт нашего воображения; не создаются они и годами медитации. Они — не нечто, создаваемое нами, даже в качестве проекции. Мирные и гневные будды изначальны: как проявления изначально чистой сущности они по природе своей присутствуют спонтанно.
Сейчас мы находимся в бардо этой жизни, бардо обусловленных сущностей, или дхарм (не путать с дхарма-той, что значит «необусловленная природа»). Испытываемое нами в этой жизни кажется очень прочным и реальным. Посредством наших чувств мы воспринимаем внешние объекты, других людей и мир. И однако, воспринимают не наши чувства, а наш ум. Ум использует чувства для восприятия мира. Но бардо дхарматы воспринимается непосредственно умом. Мирные и гневные божества, а также все звуки, цвета и свет, воспринимаемые в это время — это пустые призраки, видимые формы, лишенные какой-либо реальной природы. Хотя они производят весьма сильное, даже ужасающее впечатление, они не вещественны, словно радуга.
В нашем настоящем положении эти божества образуют будда-мандалу нашего тела. Фактически, наше тело — дворец божеств. Будда-природа — основное божество, а наше тело — его дворец. Во время смерти нам являются изначально присущие нам божества, и мы можем оказаться сбиты с толку собственным самопроявлением, точно как в пословице: «Умерший пугается изначально присущих ему божеств, как дикий осел пугается горной травы, колеблемой ветром». В Тибете трава в горах иногда колышется так, что ослу кажется — за ним гонится какое-то животное, тогда как в действительности это просто пустое движение в траве. Видения мирных и гневных божеств, изначально присутствующих в нашем теле, ужаснут нетренированного практика, но эти видения — наши собственные проявления.
Наше близкое знакомство с практикой ригпа сейчас — это гарантия того, что, попав в бардо дхарматы, мы испытаем встречу с чем-то хорошо знакомым; как будто со старым другом. Мы будем способны узнать все видения, звуки, цвета и свет дхарматы как собственные естественные проявления, проявления нашей собственной будда-природы. Поступив так, мы можем освободиться на уровень самбхогакайи.
Если нам не удаётся распознать фундаментальное состояние осознавания во время бардо дхарматы, тогда начинает разворачиваться бардо становления. Для сохранивших свои самаи в чистоте в бардо дхарматы появляются «шесть воспоминаний»: воспоминание о йидаме, пути, месте перерождения, медитативном состоянии, устных наставлениях учителя и видении. Если в это время мы вспоминаем свою практику, мы переродимся в будда-поле уровня нирманакайи. Таким образом, человек даже с невысокой степенью практики в бардо становления может освободиться в нирманакаю.
Самое важное — то, как мы применяем учения о шести бардо к нашей собственной практике. Наиболее существенным является распознавание ригпа в каждый данный момент; особенно это важно во время «четырех ощущений» во время бардо умирания. У обычных людей бывает только «три ощущения», но для практиков их четыре: появление, увеличение, достижение и ясный свет основы полного достижения.
Первое из этих четырех — появление — называется «переживанием белизны», во время которого белый элемент, полученный от отца, спускается от макушки головы к сердечному центру. Это сопровождается растворением тридцати трех типов агрессивных мысленных состояний. Следующее ощущение — увеличение или «переживание красноты», имеющее место, когда красный элемент, полученный от матери, поднимается из положения ниже пупка вверх, к сердечному центру. Это сопровождается растворением сорока типов ментальных состояний, связанных с желанием.
Встреча красного и белого элементов называется «достижением» или «переживанием черноты» и сопровождается растворением семи мысленных состояний глупости. Все восемьдесят присущих нам состояний мысли прекращаются, когда красный и белый элементы встречаются в сердечном центре. Обычные люди, не знакомые с ригпа, никогда не испытывали состояния «пробуждённое(tm), свободной от концептуального мышления». Они в этот момент переживают что-то вроде обморока; теряют сознание. Это их бессознательное состояние длится три с половиной дня, после чего их сознание вновь начинает работать и неожиданно обнаруживает себя в бардо дхарматы.
У практика, знакомого с четвертым состоянием, «ясным светом основы полного достижения», в момент смерти легко может произойти полное просветление. У тренированного практика встреча красного и белого элементов приводит к переживанию, не являющемуся ни бессознательным, ни концептуальным. Это то же, по сути своей, переживание, что и «недвойственное осознавание», которое мы можем узнать прямо сейчас. Во время узнавания ригпа нет никакого концептуального мышления. Однако это не является и отсутствием сознания. Близкое знакомство с осознаванием и достижение стабильности в нём ещё при жизни гарантирует, что мы не потеряем сознания во время четвертого переживания, «света основы полного достижения».
В заключительный момент трех переживаний последовательность узнавания, стабильности и освобождения происходит так же быстро, как три взмаха рукавом тибетского халата. Достижение просветления происходит мгновенно. В «Произнесении имен Манджушри» сказано: «Один миг меняет всё, за один миг — полное просветление».
Решающим в контексте слияния двух элементов в сердечном центре является переживание четвертого момента — ясного света основы ригпа. Начнём с того, что переживание слияния белого и красного элементов — это то самое переживание, которое когда-то вытащило наше сознание из бардо и привело нас в эту жизнь. Оно имело место в момент нашего зачатия; в момент, когда объединились красный материнский и белый отцовский элементы. В то «мгновение блаженства-пустоты» наше сознание отключилось и было затем зачато. Поэтому крайне важно не терять сознания, а остаться бодрствующим и отрешённым.
Растворение элементов происходит до наступления настоящей смерти. Имеются грубые, тонкие и очень тонкие стадии растворения. Грубые, заключающиеся в растворении пяти элементов, ощущаются всеми и происходят до остановки дыхания. Сначала начинает распадаться элемент земли, и человек чувствует себя очень тяжелым. Именно тогда умирающие просят: «Пожалуйста, поднимите меня! Мне кажется, что я тону! Поднимите меня!» Когда растворяется элемент воды, человеку становится очень холодно и он просит: «Пожалуйста, согрейте меня. Здесь слишком холодно!» Когда растворяется элемент огня, человек чувствует сильную жажду и хочет воды; его губы сохнут. Когда растворяется элемент ветра, человек чувствует себя так, словно он качается на краю пропасти, без точки опоры. После растворения четырех элементов сознание растворяется в пространстве, всё невероятно увеличивается и лишается какой-либо опоры. В это время внешнее дыхание уже остановилось, но внутреннее еще циркулирует.
Тонкая стадия растворения состоит из трех переживаний: появления, увеличения и достижения. Они происходят, когда внешнее дыхание прекратилось, а внутреннее дыхание — внутренняя циркуляция токов энергии — ещё продолжается. Для большинства людей они длятся недолго — как «раз, два, три». Переживание «красноты» похоже на красный свет закатного солнца, занимающий всё поле зрения. «Белизна» подобна лунному свету, а «чернота» — словно всё погрузилось во мрак. В момент слияния белого и красного элементов в сердечном центре человек испытывает единство блаженства и пустоты. Он либо теряет сознание, либо — если является практиком, знакомым с состоянием ригпа — испытывает ясный свет основы полного достижения; фундаментальное состояние первоначальной чистоты. Чистое недвойственное осознавание — далеко не бессознательное состояние, но люди, не знакомые с ригпа, воспринимают это состояние как потерю сознания. Для практика с некоторой степенью стабильности в ригпа четвертый момент, «ясный свет основы», идентичный изначальной чистоте дхармакайи, содержит великую возможность просветления. Достижение стабильности осознавания в этот момент — это полное просветление.
При отсутствии истинной стабильности имеют место четыре дополнительные очень тонкие стадии растворения: растворение пространства в ясный свет, ясного света — в мудрость, мудрости — в единство и единства — в спонтанное присутствие. Эти четыре стадии относятся к бардо дхарматы.
Первая — растворение пространства в ясный свет — означает, что бессознательное состояние вновь сменяется сознанием. «Ясный свет» означает «способный к познанию». Это не состояние пустоты. Это пробуждение.
Далее — растворение ясного света в мудрости — означает, что эта сияющая пробужденность проявляется как четверичная мудрость. В это время присутствуют только четыре мудрости; пятая — всеобъемлющая мудрость — отсутствует, поскольку путь еще не совершенен. Вдобавок к этому говорится, что всеобъемлющая мудрость подобна фону, на котором существуют остальные четыре. В это время мы переживаем видение огромного поля сфер четырех цветов.
Далее, мудрость растворяется в единстве. Под «единством» здесь понимаются телесные формы божеств. В это время появляются все мирные и гневные божества. После этого единство растворяется в спонтанном присутствии. «Спонтанное присутствие» в данном контексте означает, что переживание сансары и нирваны появляется в виде «восьми врат спонтанного присутствия». В этот момент все возможности сансары и нирваны появляются одновременно: поля дхармакайи, поля самбхога-кайи, поля нирманакайи и шесть миров сансары.
Этот момент предоставляет последнюю возможность достичь просветления. Практикующий должен понять, что все проявления спонтанного присутствия — не что иное, как проявление изначальной чистоты. Стабильность в изначальной чистоте описывается как «растворённость без загрязнённости». «Растворённость» означает, что все заблуждения и дискурсивное мышление исчезли. «Незагрязнённость» означает, что качества мудрости ничем не скрыты. Если рассматривать всё это под другим углом, в момент зачатия (являющийся первым моментом перерождения в эту жизнь) первое, что формируется в человеке — это вена жизни, где деятельность ума выражает себя как ветер, поддерживающий жизнь. Этот первичный ветер сопровождается четырьмя вспомогательными ветрами. Это можно представить себе, вообразив физический канал в виде ствола бамбука. Внутри этого ствола красный и белый элементы разделены, или «раздуты в стороны» силой ветра, поддерживающего жизнь, который заключен в этом стволе. До тех пор, пока этот ветер действует, два элемента остаются разделёнными, и организм живет. В момент смерти ветер, поддерживающий жизнь, теряет энергию и распадается; в это же время вена жизни, его опора, тоже начинает распадаться. Когда прана, поддерживающая жизнь, уходит, два элемента сливаются. Истинный момент смерти — это когда красный и белый элементы встречаются в сердечном центре и прекращается внутреннее дыхание. Этот момент — граница между освобождением и дальнейшим заблуждением; между практикующими и не-практикующими.
Обычно учат, что человек, не знающий ничего о состоянии ригпа, теряет сознание на три с половиной дня. Когда на четвертый день наступает рассвет, он пробуждается, словно от глубокого сна. Человек не имеет никакого представления о том, что случилось, и думает: «Где я? Что со мной произошло?». Именно в этот момент сознание покидает тело. Для не-практикующего бессознательное состояние темноты наступает вместо появления сияния из изначальной чистоты бардо дхарматы. По причине такого отключения сознания обычные люди испытывают сияние изначальной чистоты лишь на очень короткий миг. Они остаются хоть и без концепций, но и без сознания; так что это переживание в той или иной степени проходит мимо них. Но опытные практикующие не теряют сознания, когда — во время сияния основы полного достижения — происходят «три переживания». За три мгновения — узнавания, усиления и достижения стабильности — они достигают изначального состояния освобождения.
Когда обычный, не-практикующий, человек приходит в себя через три дня, его сознание покидает тело через одно из девяти телесных отверстий. Далее всё происходит так, как это описано в «Тибетской Книге Мертвых». Сначала, в течение трёх недель, появляются разнообразные мирные и гневные божества. Следующие четыре недели называются «бардо становления и поиска нового перерождения», так что в целом посмертный период длится семь недель или сорок девять дней. Но учтите, что день здесь не равен 24 часам. Это «медитационные дни», продолжительность которых определяется индивидуальной способностью оставаться в осознавании без отвлечения; момент узнавания, длящийся, пока человек не забудется вновь. Эти «дни» могут быть весьма краткими для обычных людей.
Возможность для просветления в бардо становления предоставляется средним практикам; не самым лучшим, но уже не обычным людям. Наиболее продвинутые практики освобождаются в дхармакаю в момент смерти во время сияния основы полного достижения, в то время как обычные люди не способны реализовать природу своего ума в бардо. Придя в себя после состояния забытья, обычные существа проходят через четыре очень тонкие стадии растворения: растворения пространства в свете, света — в мудрости, мудрости — в единстве и единства — в спонтанном присутствии. В это время у среднего практика есть возможность освободиться в самбхогакаю. Обычный человек переживает качества спонтанного присутствия негативно, воспринимая проявления мудрости как слишком резкие, слишком яркие. В «Тибетской Книге Мертвых» объясняется, что проявления мудрости обладают чрезмерной яркостью, настолько интенсивной, что смотреть на неё невыносимо. Позднее, когда миры сансары и нирваны проявляются одновременно, различный свет, испускаемый шестью мирами сансары, выглядит более приятным и привлекательным, завлекая не-практикующих обратно в сансарическое существование. Бардо дхарматы заканчивается и разворачивается бардо становления. Но, прежде чем это произойдёт, есть еще один — последний — шанс просветления в бардо дхарматы, когда проявляются «восемь врат спонтанного присутствия». Практикующий, узнающий осознавание, в это время способен эманировать нирманакайи, подобно солнцу, сияющему в небе. Ведь одно солнце может проявиться одновременно во всём мире на бесчисленных водных поверхностях. Точно так же будда-активность, проявляющаяся на благо существ, непрерывна и всепроникающа — в чём и заключается смысл достижения состояния самбхогакайи в бардо дхарматы.
Чтобы подготовиться к состоянию бардо, очень важно всегда держать в уме такую мысль: «Что бы я ни испытывал сейчас, что бы ни происходило — всё это нереально, иллюзорно». После такого тренинга будет значительно легче вспомнить эту мысль, находясь в состояниях бардо. Наиболее важным, однако, является пребывание в состоянии ригпа; в природе ума. Что бы ни происходило с миром — встаёт он на голову или выворачивается наизнанку — это не имеет значения; просто расслабьтесь и пребывайте в ригпа. Нет необходимости объяснять каждое и всякое переживание, которое может иметь место, потому что нет конца идеям, которые может произвести дуалистичный ум. Нет никакой необходимости категоризировать все эти вещи. Гораздо важнее решить узнать ригпа, вне зависимости от того, что происходит. Всё, происходящее в состояниях бардо, мучительно интенсивно; гораздо более интенсивно, чем то, что мы переживаем в обычной жизни. Звуки воспринимаются как миллионы раскатов грома, звучащих одновременно. Свет ярок, как сто тысяч солнц, сияющих в ясном небе, а гневные призраки имеют невероятные размеры; они огромны, как гора Сумеру. На самом деле божества — это выражение природы нашего собственного ума. Нет ничего внешнего, от чего нужно было бы пытаться убежать. Все эти звуки — наши собственные звуки, все цвета — наши собственные цвета, а каждый свет — наш собственный свет. Поскольку все эти проявления порождаются нами самими, мы и должны признать их за таковые. Знающий это не будет испуган.
Кроме того, нельзя быть реально уверенным в том, в какой последовательности все эти переживания будут иметь место во время смерти. Эта последовательность полностью зависит от каждого отдельно взятого человека. Обобщать невозможно. Причина этого заключается в том, что природа дхарматы неизмерима, непостижима. Она не согласуется ни с каким концептуальным мышлением, поэтому может проявиться всё, что угодно, и в каком угодно порядке. Переживания могут сначала проявляться слабо, затем усиливаться и, наконец, исчезать совсем — а могут начинаться с подавляющих присутствий, а потом растворяться, превращаясь в маленькие и слабые. Нет никакой возможности предсказать последовательность появления переживаний. Но, если вы сможете просто пребывать в состоянии ригпа, полностью свободном от концепций, то не имеет никакого значения — в каком порядке появляются переживания.
Что бы мы ни испытывали, все нужно воспринимать без ожиданий, надежд или страха. Всё, что мы видим, есть не что иное, как проявления ума. Если бы было что-то реальное или материальное, что мы могли бы ощутить как «другое», мы обоснованно могли бы либо бояться, либо испытывать влечение. Но практику, знающему, что видимые формы не вещественны, что они — всего лишь игра природы его собственного ума, беспокоиться не о чем.
Проблемы начинаются, когда мы воспринимаем нематериальные видимости как нечто реальное и прочное. Это подобно испугу от кошмара. Сон совершенно нереален, но мы все равно наделяем его некоей вещественностью. Если подходить с таким отношением к посмертным переживаниям, то проблемы определенно будут. Как и во сне, всё в состоянии бардо — нематериально и нереально, подобно формам пространства. Как может пространство повредить пространству?
Понять это легко. Настоящий тигр может напасть и убить нас; это действительно возможно. Это потому, что это физический тигр, а у нас есть физическое тело. Но переживания в бардо — не физические; они не материальны, не вещественны. Верить в то, что они могут повредить нам — это все равно, что верить, что нарисова-ный тигр может нас съесть; невероятно глупо. В состоянии бардо вещи действительно являются видимыми, но они не обладают никакой твердой реальностью. Тело, которым мы обладаем в состоянии бардо — это иллюзия реального, физического тела, состоящего из материальных элементов. В бардо наше тело подобно радуге, оно не может быть ничем убито, ему ничем не причинить вреда. Только наша вера в то, что мы можем пострадать, создаёт проблему. Это совсем не то же самое, что реальный тигр из плоти и крови, способный сожрать нас.
Есть история об одном практикующем из провинции Кам, который долго практиковал учение, называемое «иллюзорным телом» (одну из Шести Доктрин). Он привык к мысли о том, что его тело иллюзорно, подобно призраку. Однажды валун сорвался с горы и покатился вниз, прямо на него. Его неожиданно осенило, что валун иллюзорен и его собственное тело тоже иллюзорно, так что никакого вреда случиться не может. И он просто остался на месте. Наблюдатели видели, как этот огромный валун свалился прямо на него и покатился дальше, нисколько ему не повредив. Такие вещи возможны потому, что — для начала — всё создано нашим умом, а ум — как алмазные копи: из него может появиться всё, что угодно. Существуют и другие истории о практикующих, которые сталкивались с тиграми или медведями. Они совали руку в пасть тигра или медведя, чтобы проверить — действительно ли это всего лишь магическая видимость, и думали при этом: «Ничто пострадать не может!». По каким-то причинам ничего страшного не происходило. Мой собственный коренной учитель рассказывал мне такие истории.
Миларэпа заявлял, что он — йог, в совершенстве освоивший практику иллюзорного тела и обретший совершенное понимание того, что всё иллюзорно. Поэтому он мог проходить через каменные стены своей пещеры и выходить через крышу, а не через дверь. Один из его главных учеников, Рэчунг Дордже Дракпа, покинул этот мир через потолок своей пещеры, оставив видимое отверстие там, где его первоначально не было. Он отправился прямо в небесные миры, не оставив позади физического тела. Это возможно только при сочетании йоги иллюзорного тела с Махамудрой. Шесть Доктрин называются «путём средств». Махамудра называется «путем освобождения». Практика одного только пути средств, без объединения его с путём освобождения, не дает таких достижений: они возможны только тогда, когда видение Махамудры объединено с путём средств.
«То», что перерождается, есть не что иное, как «то самое», что сейчас чувствует себя счастливым или грустным. Перерождается не наше тело или речь; перерождается наш собственный ум, обременённый ментальными отпечатками прошлого и привычными кармическими тенденциями. Когда мы видим сны, мы чувствуем, что во сне у нас есть тело. Возможно, нам снится, что нас преследует или пожирает тигр. Ничего такого на самом деле не происходит, даже хотя в нашем заблуждении мы уверены, что всё это реально происходит в действительности. Именно это и происходит после смерти. Из-за заблуждения мы думаем, что происходит множество событий, тогда как в действительности не происходит ничего. К сожалению, мы лишены возможности выбирать — что именно переживать в это время.
Испытываемое нами находится в соответствии с нашими кармическими отпечатками. После смерти наш ум («то, что переживает») воспринимается нами как находящийся в теле. Хотя это всего лишь ментальное тело, мы — по привычке — считаем это тело физическим. Всё — с момента смерти до момента вхождения в новую утробу — направляется силой наших собственных кармических отпечатков. Конечно, если у нас есть некоторая стабильность в практике, можно применить определенные методы и наставления, но — по большей части — свободы воли нет. Эти привычные тенденции — сила кармы, которая заставляет наш нематериальный ум принять новое материальное рождение.
С точки зрения абсолютной истины, акты смерти, рождения и переживания этой жизни — не что иное, как поверхностная реальность. Есть традиционный образ двух людей: один уснул и видит сны, а другой не уснул и снов не видит. Разумные существа подобны человеку, который уснул и которому снятся мириады различных переживаний, включая смерти и перерождения. Будды подобны человеку, который не уснул; ему это не снится. Когда мы просыпаемся, куда деваются все наши сны? Они бесследно исчезают. Таково различие между просветленным состоянием и помрачённым состоянием разумного существа.
В учениях об абсолютной истине никогда не упоминается о смерти или перерождениях природы будды. Природа ума, которая, фактически, есть состояние изначального Будды Самантабхадры, пребывает вне рождения и смерти. Но разумные существа, пребывающие в состоянии сна сансарического существования, испытывают иллюзию смерти и рождения. В этом смысле существуют и смерть, и перерождение.
Наша сущностная природа такая же, как у Самантабхадры. Воистину мы — вне смерти, мы не умираем и не перерождаемся; но кажется, что это с нами происходит. Не умирая в действительности, мы верим, что умираем; не перерождаясь на самом деле, мы считаем, будто принимаем новое рождение. В действительности это подобно тому, как если бы вчера ночью нам приснилось, что мы умерли и родились вновь: было это на самом деле — или нет?
Мы еще не пробудились по-настоящему от состояния сна изначального неведения; но когда мы узнаём — пусть на миг — естественное лицо осознавания, это подобно тому, как будто мы вот-вот проснёмся. Это словно полусон утром, когда мы еще не проснулись полностью. На самом деле мы еще спим, поскольку — помимо этого короткого мига осознавания — мы принимаем всё, как абсолютно реальное и твердое, словно спящий, который верит, что происходящее в его сне происходит наяву.
Все сновидения происходят во время состояния сна, в системе координат сна. Точно так же: все наши удовольствия и боль, надежды и страхи, всё, что мы испытываем сейчас в состоянии бодрствования — мир, мы сами и другие люди — всё это происходит в контексте дуалистичного сознания. Все драмы и проявления дуалистичного ума — отражение нашей собственной будда-природы. До тех пор, пока мы верим, что переживания дуалистичного ума реальны, мы будем бесконечно бродить в сансарическом существовании. С изначальным Буддой Самантабхадрой дело обстоит иначе. Он никогда не засыпал — так откуда же взяться снам?
www.e-puzzle.ru