Проблема объективности познания.

В самой общей форме кантовское понимание процесса познания можно представить себе следующим образом. Нечто неизвестное – вещь сама по себе, воздействуя на чувственность человека, порождает многообразие ощущений. Эти последние упорядочиваются с помощью априорных форм созерцания – пространства и времени; располагаясь, как бы рядом друг с другом в пространстве и времени, ощущения составляют предмет восприятия. Восприятие носит индивидуальный и субъективный характер; для того чтобы оно превратилось в опыт, то есть в нечто общезначимое и в этом смысле объективное, необходимо участие другой познавательной способности, а именно мышления, оперирующего понятиями. Эту способность Кант именует рассудком. Кант определяет рассудок как спонтанную деятельность, отличая ее тем самым от восприимчивости, пассивности, характерной для чувственности. Однако при этом деятельность рассудка формальная, она нуждается в некотором содержании, которое как раз и поставляется чувственностью. Рассудок выполняет функцию подведения многообразия чувственного материала (организованного на уровне восприятия с помощью априорных форм созерцания) под единство понятия. Отвечая на вопрос, как индивидуальное восприятие становится общезначимым, всеобщим опытом, Кант утверждает: этот переход осуществляет рассудок с помощью категорий. Именно то обстоятельство, что рассудок сам конструирует предмет сообразно априорным формам мышления – категориям, - снимает, по Канту, вопрос о том, почему предметы согласуются с нашим знанием о них. Мы можем познать только то, что сами создали, - эта формула лежит в основе теории познания Канта, поставившего деятельность трансцендентального субъекта на место субстанции прежнего рационализма. Кант не считает рассудок высшей познавательной способностью: ему недостает цели, то есть движущего стимула, который давал бы направление его деятельности.

Рассудок и разум.

Существует ли среди наших познавательных способностей такая, которая могла бы руководить деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели? Согласно Канту, такая способность существует, и называется она разумом. Рассудок по Канту, всегда переходит от одного обусловленного к другому обусловленному, не имея возможности закончить этот ряд некоторым последним – безусловным, ибо в мире опыта нет ничего безусловного. В тоже время человеку свойственно стремление обрести абсолютное знание, то есть, получить абсолютно безусловное, из которого, как из некой первопричины, вытекал бы весь ряд явлений, и объяснялась бы сразу вся их совокупность. Такого рода безусловное предполагает нам разум в виде идей. Это представление о цели, к которой стремится наше познание, о задаче, которую оно перед собой ставит. Идея разума выполняет регулятивную функцию в познании, побуждая рассудок к деятельности, но не более того. Но тут возникает неразрешимое противоречие. Чтобы у рассудка был стимул к деятельности, он, побуждаемый разумом, стремится к абсолютному знанию; но эта цель всегда остается недосягаемой для него. А поэтому, стремясь к этой цели, рассудок выходит за пределы опыта; между тем лишь в этих пределах его категории имеют законное применение. В этом случае рассудок в иллюзию, в заблуждение, предполагая, что с помощью категорий он в состоянии познавать внеопытные вещи сами по себе.

8. Явление и «вещь в себе».

Утверждая, что субъект познает только то, что сам он и творит, Кант проводит водораздел между миром «вещей в себе». В мире явлений царит необходимость, все здесь обусловлено другим и объясняется через другое. Тут нет места субстанциям в их традиционном понимании, то есть тому, что существует само через себя, как некоторая цель сама по себе. Мир опыта в целом только относителен, он существует благодаря отнесению к трансцендентальному субъекту. Между «вещами в себе» и явлениями сохраняется отношение причины и следствия: без «вещей в себе» не может быть и явлений.

Однако в рамках философской системы Канта в целом «вещь в себе» (как понятие о существовании таковой) исполняет несколько различных и по-своему вполне определенных функций. Этому соответствуют четыре основных значения «вещи в себе». Первое значение понятие о вещи в себе призвано указывать на наличие внешнего возбудителя наших ощущений и представлений. К этому примешано и другое – полуматериалистическое понимание «вещи в себе» как символа непознанности объекта в сфере явлений. Такое значение «вещь в себе» оказывается «предметом самим по себе».

Второе значение «вещи в себе» у Канта состоит в том, что это – всякий в принципе непознанный предмет. Мы знаем о вещи в себе лишь то, что она существует, и до некоторой степени то, чем она не является. Последнее значение отрицательно по содержанию, и Кант утверждает, что это не настоящее знание. Очевидно, что второе значение «вещи в себе» - агностическое, тяготеющее к субъективному идеализму. На самом деле, вещь в себе оказывается непознаваемым «остатком» во всяком познании, и никакое познание нас к этому «остатку» не приближает, познание и вещь в себе несовместимы. Познание ограничивается не вещью в себе, а ощущениями, но и эта граница не определена в виду постоянной неполноты и незавершенности данных чувственности. Поэтому вещь в себе приобретает вид «представления о некоторой задаче» приведения всех наших знаний к единству и не более того.

Третье значение кантовской «вещи в себе» объемлет все то, что лежит в трансцендентальной области, то есть находится вне поля опыта и трансцендентальной сферы. В этом смысле к области вещей относится все то, что выходит за пределы субъекта, и вещи в себе в первом значении термина оказываются только некоторым моментом в рамках класса объектов сверхчувственной реальности.

Еще более широким оказывается четвертое и, в общем, то идеалистическое значение «вещи в себе» как царство недосягаемых идеалов вообще, которое в целом само тоже оказывается идеалом, безусловно, высшего синтеза. Вещь в себе делается объектом ценностной веры, не отделенным, однако, в принципе от вещи в себе как того, что аффецирует нашу чувственность.

Вещам в себе во всех четырех их значениях, соответствуют ноумены, то есть понятия о вещах в себе, на последнее указывающие, но никакого значения о них не дающие. Методологические четыре значения вещи в себе не равнозначны. Два последних значения вещи в себе подготавливают почву для такого трансцендентального истолкования вещи в себе, при котором из-за ноумена выглядывает объективный дух идеалистической философской системы. Итак, в четырех своих различных значениях кантова «вещь в себе» преломляет в себе все основные философские позиции. Хотя Кант был близок к просвещению, однако в итоге его учение оказалось критикой просветительской концепции разума. Отличительной чертой Просвещения было убеждение в безграничных возможностях познания, а соответственно и общественного прогресса, поскольку последний мыслился как продукт развития науки. Отвергнув притязания науки на познание вещей самих по себе, указав человеческому рассудку его пределы, Кант, по его словам, ограничил знание, чтобы дать место вере. Именно вера в бессмертие души, свободу и бога, рациональное доказательство существования которых Кант отвергает, составляет основание, которое должно освятить обращение к человеку требование быть нравственным существом. Сфера нравственного действия оказалась, таким образом, отделенной от научного познания и поставленной выше него.

Заключение

Трудности процесса познания порождают антиномии, то есть утверждения разума, которые взаимно исключают друг друга и в то же время одинаково доказуемы как истинные. Однако антиномичный по своей природе разум не выражает противоречивость самих вещей, он свидетельствует лишь о том, что возникновение антиномий обусловлено попыткой с помощью конечного человеческого разума конструировать не мир явлений, а мир «вещей-в-себе», который не может быть предметом познания теоретического разума. От теоретического разума (науки) Кант отличает практический разум (этику). Свое этическое учение он излагает в трактате «Критика практического разума», в котором утверждает первенство практического разума над теоретическим. Для Канта знание только тогда имеет ценность, когда оно помогает человеку стать человечнее.

Практический разум способен дать человеку высшее знание категорического императива, благодаря которому человек может жить сообразно мировому нравственному закону, а не сообразно своему чувственному миру, приносящему страдания. Критерием нравственности может быть только то, что возвышает человека над самим собой, над чувственностью.

• ⇐ Назад
• 12