МЫ СКОРО ПОГОВОРИМ. НЕ ЗАБУДЬ, РАДИ ЧЕГО ЭТО ВСЕ ЗАТЕВАЛОСЬ.
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Дж.Э.Хасс
«Я вернусь за тобой»
Серия: «Порочный, темный, опасный #2»
Название:«Я вернусь за тобой»
Серия:«Порочный, темный, опасный#1»
Автор:Дж.Э.Хасс
Переводчики:Ирина, Ольга(1-24 главу)
Редактор:Алена
Вычитка, сверка и оформление:Matreshka
Обложка:Mistress
Переведено для группы: https://vk.com/bellaurora_pepperwinters
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки
на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Харпер говорит мне: «Тайны только подпитывают тьму». Но я вижу эту ситуацию по-другому. Тайны не дают мне умереть. Честность не всегда является лучшей политикой. И все, что известно, может причинить нестерпимую боль. Контракты, которые я исполняю, являются всего лишь соглашениями. А смерть лишь коммерческой сделкой. Тайны являются валютой в моем мире. Я оплачиваю ими свои долги. Я подпитываюсь ими. Они помогают мне не сдавать своих позиций в настоящем, а также обеспечивают безопасное будущее. Я жил жизнью, которая была наполнена тайнами, на протяжении долгого времени — я забыл, что такое... испытывать чувства. Но это все было до того момента, пока я не увидел Харпер. Пока я не увидел, какой красивой она стала. Какой идеальной, чистой и невинной в окружении всего омерзительного. И порочное обещание, которое я отверг в ту ночь, когда отец Харпер превратил меня в киллера двенадцать лет назад, внезапно оказалось вновь актуальным. Харпер может быть моей. Нет… Харпер будет моей. И все, что мне нужно для этого — всего лишь выполнить поставленное задание. Смерть — это просто коммерческая сделка. И я только что пожал отцу Харпер руку.
Содержание
Глава 1. 4
Глава 2. 9
Глава 3. 17
Глава 4. 23
Глава 5. 28
Глава 6. 37
Глава 7. 40
Глава 8. 47
Глава 9. 49
Глава 10. 56
Глава 11. 59
Глава 12. 62
Глава 13. 64
Глава 14. 67
Глава 15. 71
Глава 16. 74
Глава 17. 81
Глава 18. 88
Глава 19. 94
Глава 20. 102
Глава 21. 107
Глава 22. 115
Глава 23. 119
Глава 24. 126
Глава 25. 130
Глава 26. 138
Глава 27. 142
Глава 28. 145
Глава 29. 152
Глава 30. 158
Глава 31. 162
Глава 32. 166
Глава 33. 171
Глава 34. 173
Глава 35. 175
Глава 36. 179
Глава 37. 180
Глава 38. 182
Глава 39. 184
Глава 40. 187
Глава 1
Джеймс
Ребенок.
Я смотрю на разъяренную девочку, которая сидит на холме посреди степи и внимательно наблюдает за обстановкой.
Подросток.
Что еще хуже.
Я хватаю свой бинокль и разглядываю ее лицо. Она хмурится, в ее темно-русых волосах торчит всякий мусор в виде веток и листьев. Я разглядываю ее одежду. Она прямое воплощение того, как выглядят «лишние» люди, те, которые проживают на улицах. Она выглядит словно жила в этой глуши долгие недели, а не пару дней…
И это нехороший знак.
Я нажимаю кнопку, и окно с водительской стороны опускается. Я даю ей пару секунд, чтобы сообразить, что сказать мне, закричать или же встать. Ну, сделать хоть что-нибудь. Но она просто продолжает сидеть, смотря на меня. Ее грязные русые волосы развеваются на ветру, а лицо покрыто грязью. С холма за ее спиной в небо поднимается небольшой дымок.
Я издаю пронзительный крик:
— Давай шевелись, поехали!
Ветер уносит мои слова вдаль, а она все продолжает спокойно сидеть, поэтому мне кажется, что она меня не слышит. Но затем — движение. Она поднимает руку так, словно собирается помахать. Я даже испытываю облегчение на долю секунды.
Но затем она ухмыляется и показывает мне средний палец, отряхивает пыль со своей задницы, разворачивается и скрывается из виду, заходя за холм.
— Гребаный мудак Мерк, — выплевываю я ругательство, когда глушу мотор, затем открываю дверь, чтобы пойти и догнать ее. Он отправил мне координаты на прошлой неделе и сказал забрать «посылку» для него. Я задержался на пару дней из-за Харпер, но этот чертов мудак сказал «посылка», не было речи о том, что это будет ребенок.
Сейчас раннее утро, солнце только-только восходит на востоке, иней, который собрался на низких терновых кустах, начинает таять, оставляя на моих ботинках разводы от воды, поскольку мне приходится тащиться, чтобы забрать девчонку.
Я не должен Мерку ничего. Я отдал ему свой долг еще месяц назад. Но я не могу отказать Мерку. Мне нужно разобраться с дерьмом, что творится с Харпер, а затем решить все с Адмиралом. Я нахожусь в тупиковой ситуации, потому что пришло время переступить черту, после чего возврата назад уже не будет, а так как все мои друзья по Организации мертвы, Мерк единственный, на чью помощь я могу рассчитывать.
Поэтому я иду по степи Колорадо, направляясь за маленьким дерьмом, которое думает, что может послать меня, показав средний палец. Моя злость разгорается с новой силой, когда я поднимаюсь на холм, на котором она сидела ранее.
Я смотрю на ее временный лагерь. Там больше никого нет, она покинула его.
Неподалеку на земле лежит темная кучка пепла и сгоревших веток, скорее всего, на том месте был костер; недалеко расположена самодельная подстилка из травы, которую она, возможно, использовала, как кровать. Но кроме этого больше ничего нет.
Пистолет в моей руке оказался еще задолго до того, как я перешел холм и начал осматривать окружающую местность. Она выбрала отличное место, я должен отдать ей должное. Этот покатый холм просто великолепное место для обзора; все, что необходимо сделать, так это лечь на землю и тебя не будет видно.
— Мерк послал меня, — кричу я. — Я должен тебя забрать.
Я отступаю немного назад и присаживаюсь к земле. Я не уверен, кто именно эта девочка, могу лишь гадать и предполагать...
Саша.
Она осиротела на прошлое Рождество и была отправлена к своим бабушке и дедушке, и находится под полной ответственностью Мерка, потому что он был именно тем, кто убил ее отца. До меня дошли новости, что прошлой весной ранчо ее бабушки и дедушки сгорело, и умерли все, кто находился на его территории. Возгорание произошло вследствие взрыва пропана. Но я был слишком занят дерьмом, которое творилось в моей жизни, чтобы думать о том, что одна из детей Организации умерла.
Но она определенно не умерла тогда.
— Саша! — кричу я. — Гребаный Мерк послал меня. А теперь подняла свою задницу и... — Стрела пролетает рядом с моей головой, и я мгновенно падаю на землю, как можно сильнее вжимаясь в нее. — Что за хер...
— Ты счастливчик! — кричит она откуда-то справа от меня. — Я не очень отличный стрелок. Но у меня еще есть пистолет, и тут я могу тебе обещать, что не промахнусь.
Матерь Божья. Младенец Иисус, а ведь сейчас бы я мог находиться в кровати с Харпер, трахая ее сладкую киску и прижимая ее податливое тело к себе, вместо того, чтобы ползать по степи за долбанутой девчонкой. Что вообще случилось с девочками? С какого времени они стали подражать убийцам?
— Саша, бл*дь, мать твою, успокойся. Я здесь, потому что меня послал Мерк! Чтобы я придержал тебя у себя на неко....
— Придержал меня у себя? — теперь ее голос раздается слева от меня, и в данный момент она придвинулась ближе. — Я не гребаная собственность.
Я переползаю через холм справа от меня, затем замечаю ее макушку с грязными волосами, потому что она начинает передвигаться назад в то место, где была до этого. Она неплохой преследователь. И она, несомненно, бесстрашна. Но если она думает, что я дам ей уйти только потому, что она ребенок, то очень заблуждается, скорее всего, она может погибнуть, если будет себя вести в том же духе. Джеймс хороший парень, но Тет не даст вам шанса.
— Я оставлю тебя, если тебе так хочется, маленькое сумасшедшее дерьмо, но вначале нам придется сделать телефонный звонок, чтобы я мог отклонить его просьбу, потому что я не просто так наматывал сюда тысячу километров.
Как только прекращаю говорить, я добираюсь до другого холма с левой стороны, поднимаю голову вверх и не вижу ничего, затем делаю один неистовый рывок, чтобы перебраться еще через один холм.
На этот раз я расплываюсь в улыбке, потому что она прямо передо мной.
— Я не хочу разговаривать с этим мудаком....
Я нападаю на нее сзади, перед тем как она успевает закончить предложение. Она издает стон, поскольку я прижимаю ее, оборачивая ногу вокруг ее талии, чтобы накрепко припечатать ее к земле, затем хватаю ее руку за бицепс и прижимаю его к локтю.
— Лежи спокойно, — рычу я ей на ухо. — Или я, нахрен, сломаю этот локоть.
Она борется в течение некоторого времени, но я увеличиваю силу захвата, и она издает болезненный плач.
— Я не собираюсь заниматься херней. Я не знаю, может, Мерк спустил бы тебе на тормозах этот поступок и смирился со всем дерьмом, но, запомни, я — Тет. И если ты попытаешься мне угрожать еще раз, я, нахрен, сверну твою шею и не посмотрю, что ты ребенок.
Она прекращает бороться после моих слов, и я прижимаюсь к ней сильнее, только для того, чтобы она не вздумала задурить мне мозги и перехитрить меня. Она настолько же опасна, как и Харпер. Кто вообще надоумил ее отца обучать девчонку? Насколько я знаю, ее отец был торговец оружием. Его кодовое имя Ковбой. Что не оставляет за девочкой никого статуса, она даже больше, чем просто никто. Она просто еще одна девочка, которая брошена, как кость, на милость утоления голода Организации.
— Саша? — спрашиваю я ее, когда ее дыхание успокаивается, и она спокойно лежит в течение еще нескольких минут. — Ты Саша?
Она мне не отвечает.
— Меня зовут Тет. Мы можем решить эту ситуацию одним из двух способов: ты пойдешь со мной, и я передам тебя с рук на руки Мерку, или же я сейчас убью тебя, а затем тебя съедят волки.
— Но здесь нет волков, — фыркает она.
— О, конечно же, есть, девочка, еще как есть, и один из них, как раз сейчас тебя удерживает. — Я чувствую, как она дрожит подо мной, и улыбаюсь. — А теперь ты готова отвечать? Или мне просто покончить с этим раз и навсегда? Потому что мне необходимо возвращаться туда, откуда я приехал, меня ждет более важное дело. Без тебя или с тобой, я уезжаю через пять минут.
— Отлично, — она издает рык в ответ.
— Где твой настоящий лагерь? — спрашиваю я ее, когда поднимаюсь и вздергиваю ее вверх с земли за куртку. Она весит не больше кролика. И я нахожу это забавным. После того, как в течение девяти лет Организация предпринимала попытки воспитать идеальных женщин-убийц, они, в конце концов, получили двух разъяренных тигриц, которые совершенно вышли из-под контроля.
— Там, — она указывает в северном направлении. Я подталкиваю ее, чтобы она двигалась вперед, она понимает намек и начинает спускаться с холма. Я прижимаю свой пистолет Five-seveN[1] к ее спине, чтобы показать, что моя угроза в силе. Когда мы подходим к нужному месту, я понимаю, что она очень хорошо укомплектована.
Я вижу небольшую кучку перьев в углу ее лагеря, мне кажется, они принадлежали фазану. Значит она не испытывала недостатка в питании. Ее спальный мешок скручен и прикреплен к туристическому рюкзаку, который тоже забит до отказа. Разнообразные личные принадлежности свисают с него, пристегнутые карабинами. Она подхватывает камуфляжную кепку с земли и надевает ее на свои волосы, в которых торчит мусор, затем закидывает тяжелый туристический рюкзак себе на плечи.
Саша поворачивается ко мне спиной, смотря в северном направлении, пока мы стоим в полной тишине. Я знаю, что она не из Колорадо, потому что все дерьмо в прошлом декабре случилось в Вайоминге. А ранчо ее бабушки и дедушки, где она жила с момента смерти отца, рядом с Монтаной.
Я даю ей пару минут, чтобы она могла попрощаться со всем, затем хватаю ее за рюкзак и разворачиваю лицом к себе.
Сейчас ее грязные щеки стали чистыми от пролитых слез, и я немного смягчаюсь. Она не больше, чем тринадцатилетняя напуганная девчонка, у которой Организация отняла все. Жизнь. Родителей. И шанс жить нормальной жизнью. Ничего из случившегося не является ее виной, и уж, тем более, то, что она сейчас находится в руках убийцы. Я убираю свое оружие в кобуру и слегка встряхиваю девчонку, чтобы она, наконец, начала двигаться. Она покорно идет, ее голова опущена. Это всего лишь маленькая запуганная девчонка, которая жила сама по себе, и сейчас у нее отняли даже ее свободу. У нее больше нет людей, которых можно назвать семьей, и места, которое можно назвать домом.
— Эй, — обращаюсь я к ней, когда укладываю ее вещи в багажник автомобиля и сам забираюсь в машину. — Я точно не знаю, что Мерк придумал, но думаю, у него есть кое-какие идеи на твой счет. — Я завожу двигатель, и мы двигаемся вперед по пыльной дороге, затем я поворачиваюсь к ней и смотрю на нее пару секунд. Волна сочувствия омывает меня с ног до головы. На ее лице выражение поражения. Ее губы искривляет невеселая усмешка, грудь часто приподнимается, дыхание прерывистое, и она пытается удержать хоть какое-то подобие достоинства. Ее глаза потемнели, хотя я прекрасно знаю, что они светло-голубого оттенка неба. — Но пока ты со мной, я не дам ничему плохому случится с тобой.
Она сглатывает, как будто пытается подавить все те эмоции, что сдерживает внутри, пытается не дать выхода этим чувствам.
— Я прекрасно знаю, с чем я столкнулась, поэтому тебе не нужно приукрашивать и пытаться представить для меня все в более радужном цвете. Я привыкла жить во лжи. А теперь я привыкла жить и со смертью.
Она отворачивается от меня и прижимает лоб к стеклу, смотря на пролетающие за окном пустынные пейзажи.
— Да, — говорю я ей и в этом простом ответе скрыто слишком много. Я выворачиваю на пустое шоссе, которое ведет нас прямиком в аэропорт Берлингтона, чтобы мы могли вернуться обратно в Калифорнию. — Но ты знаешь, что они говорят про взрослых людей, которым нечего больше терять?
Она поворачивает ко мне свое печальное лицо и выдыхает еле слышно:
— Что?
— Им нечего бояться. Когда ты находишься на дне, единственный возможный вариант — двигаться вверх.
Она сохраняет молчание на протяжении пары секунд, скорее всего, размышляя над моими словами.
— Но я не взрослая. — Она поворачивается ко мне, встречаясь своими голубыми глазами с моими зелеными, и опять сглатывает слезы.
— Нет, ты — ребенок. — Я говорю немного мягче, смотря на ее юное лицо. Это не ее вина, что ее угораздило родиться в этом долбанутом мире убийц. — И меня также почти нечего терять, так что мы в одной команде, понятно? Мы будем действовать вместе, пока я тебе не скажу по-другому. Тебе нужно доверять мне и делать так, как я тебе говорю.
— Я не хочу возвращаться к Мерку. Он полный псих. Я хочу к Форду.
— Форд, — я издаю рык, заставляя ее повернуть ко мне голову. — Пошел он в задницу. Ты думаешь этот мудак лучше нас, потому что он напрямую связан с делами Организации? — Мои глаза сверкают от ярости, я знаю это, потому что она напугано смотрит на меня. — Я задал тебе гребаный вопрос, Саша.
— Нет, — бормочет она, затем отворачивает голову и прижимает ее к стеклу.
— Это, бл*дь, самое последнее имя, которое я бы хотел слышать. Пошел в задницу Форд. Он тоже убийца. Ты не знаешь его так, как знаю я. — Я с силой хватаю ее плечо и разворачиваю к себе. — Ты поняла?
Несколько одиноких слезинок катятся по ее щеке, когда она кивает своим притворным согласием. Но мне абсолютно похеру, напугана ли она, врет ли она или же желает мне смерти.
Между мной и Фордом нет никакой разницы.
Абсолютно никакой. Чем раньше эта девчонка поймет правду, тем лучше.
Глава 2
Джеймс
Я подкуриваю сигарету на одной из парковок в Берлингтоне, затягиваюсь и с удовольствием выдыхаю сизый дым, пока жду, когда Саша переоденется и примет ванную. Для маленького городка в богом забытом месте, тут имеется все, что может понадобиться туристам. И это отлично, потому что Смурфетта (прим. пер. — персонаж из мультфильма «Смурфики»; Джеймс дал это прозвище Саше из-за юного возраста) выглядела, как наркоманка, и в таком виде было невозможно арендовать частный самолет.
Я надеваю очки, чтобы немного уменьшить яркий солнечный свет, который бьет в глаза, когда она выходит из магазина в немного более опрятном виде. Ее волосы собраны в хвостик — большая часть листвы и веток исчезла, но парочку все-таки осталось. Когда она проходит мимо, я вытаскиваю их из ее волос и выбрасываю, она незамедлительно поворачивается и ударяет меня по руке.
Я смеюсь и отталкиваю ее.
— Остынь, Смурф. Я только пытаюсь помочь тебе, чтобы ты выглядела более презентабельно. — Я затягиваюсь еще пару раз и выбрасываю сигарету в мусорный бак. Она забирается в машину и пристегивает ремень безопасности. Я смотрю на нее, понимая, что сейчас она выглядит намного лучше в своих новых шортах и футболке, но она все равно полнейшее недоразумение. Она принесет еще больше хаоса в мою жизнь. Я никогда не желал иметь дело с детьми, но тут у меня нет выхода. Ради Харпер мне придется делать все, что меня просят, потому что когда придет время, мне будет необходим союзник — я не справлюсь один. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, и двигатель отвечает привычным ревом. — Ну, мы должны были привести тебя в надлежащий вид, — вздыхаю я. — Ты выглядела, словно жила там долгие месяцы, а не пару дней. Ты вообще с ума сошла жить в таких условиях? — Она быстро поворачивает голову и смотрит на меня убийственным взглядом. — Что? — пытаюсь защититься я. — Ладно, ладно, — говорю я, начиная движение, затем сворачиваю на дорогу, которая ведет прямиком к аэропорту. — Я признаю, что был немного занят в Калифорнии с одной девушкой, которая является моим ключиком ко всему. Поэтому прости, малышка, она — ключ, а ты — посылка, а работа прежде всего.
— Посылка? — говорит она зло.
— Ребенок, успокойся, я только повторяю то, что сказал мне Мерк, когда попросил забрать тебя. Сам бы я назвал тебя не так. К примеру, ты могла бы быть паразитом. А, может быть, я назвал бы тебя хреновым стрелком, а, возможно, и занозой в заднице. Можешь выбирать, как тебе больше нравится. Но если бы я знал, что он говорил о ребенке, я бы поторопился. — Я пересекаю перекресток и направляюсь на юг. Аэропорт там достаточно небольшой — пятиместные самолеты, но они могут доставить нас туда, куда нам нужно. К слову, я уже летал на этих самолетах достаточное количество раз, поэтому точно знаю, что это легально. Мой пилот — местный парень. Он держит свой рот на замке в обмен на щедрую наличку в своем кармане.
Я паркую машину на маленькой стоянке и открываю дверь. Саша не предпринимает никакой попытки выбраться из автомобиля, поэтому я качаю головой и вздыхаю:
— Смотри, ни в одной из твоих проблем я не виноват. Я, скорее, твой рыцарь в сияющих доспехах. Поэтому поднимай свою маленькую задницу и выбирайся из машины.
И опять этот взгляд. На губах просто улыбка, но она заставляет меня волноваться. У нее есть информация, но она скрывает ее. Я позволяю ей хранить молчание, пока не замечаю, как Харрисон выходит из невысокого здания и указывает мне на небольшой самолет. Я направляюсь к нему, и мы встречаемся на середине пути. Мы разговариваем, пока Саша наблюдает за нами со стороны. Самолет небольшой, но хороший. Он использует его, чтобы доставлять людей из Денвера на какие-то знаменитые площадки для игры в гольф.
Мы поднимаемся по небольшому трапу, и затем он закрывает все и включает предполетные огни. Саша устраивается в одноместном сидении напротив меня и опять смотрит в окно. Пару минут спустя мы взлетаем, и я поднимаюсь, чтобы достать из маленького холодильника напитки. Вручаю ей апельсиновый сок, и она берет его, взбалтывает, скручивает крышку и жадно пьет, будто она голодна.
— Голодна? — спрашиваю я ее.
— А ты как думаешь? — презрительно ухмыляется она.
Я пожимаю плечами и пью свой апельсиновый сок в течение некоторого времени.
— Я видел небольшую горстку перьев на земле. Поэтому подумал, что ты хорошо питалась. — Она качает головой и раздраженно выдыхает воздух через нос. — Что? — у меня складывается ощущение, будто я что-то упускаю. — Что вызвало твое отвращение?
Она стреляет в меня убийственным взглядом, и я приподнимаю брови в предупреждении, которое она либо пропускает, либо ей на него плевать.
— Так тебе звонил Мерк?
Я бросаю на нее беглый взгляд:
— Да.
— Ты уверен в этом?
— Да, на все сто.
— Хорошо, — говорит она, поворачивая голову в сторону.
— Что такое? — Она что-то знает. Я уверен в этом.
— Как он говорил? — Она смотрит на меня. — Ну, я про Мерка.
Да-а, она пытается поймать меня в ловушку.
— Это было смс-сообщение.
— Так как ты тогда понял, что это он?
— Потому что у нас есть определенная система, девочка. Вот как.
— И ты уверен в этой системе?
Я улыбаюсь и киваю.
— Поучи меня еще, малышня.
— Забавно, — говорит она. Но теперь она та, кто улыбается и меня это немного тревожит и раздражает. — Твои забавные прозвища для меня создают впечатление, будто тебе и правда есть до меня дело.
— Не пытайся примерять на себя роль взрослого и не лезь туда, куда тебя не просят. Я лишь тот человек, который доставит тебя в нужные руки.
— Ну, что-то мне с трудом в это верится, особенно после того, как ты даже не представляешь, кто отправил тебе сообщение забрать меня.
— Это был Мерк, говорю тебе еще раз, — раздраженно отвечаю я сквозь стиснутые зубы.
— Конечно, если ты так говоришь. Но в последний раз, когда я говорила с Мерком, а это было еще в марте. Он мое контактное лицо при чрезвычайных ситуациях, ты знаешь. Ты не один такой. Поэтому я набрала его, чтобы сказать, что мои бабушка с дедушкой умерли, и потому что Форд назначил его быть ответственным за меня. И хочешь знать, что он мне ответил? — Ее глаза были наполнены слезами, поэтому я не хотел давать ей ответ. Но она не стала ждать моих слов. — Он сказал: «Смирись с этим, плакса. Я очень занят. Если ты не можешь разобраться с этим сама, тогда есть школа для детей Организации, которые лишились родителей. Она находится в Монтане. Я дам им знать, что ты скоро приедешь».
Она смотрит на меня жестким взглядом. В моем животе зарождается отвратительное чувство.
— Кто меня послал?
— Тебе бы не хотелось этого знать.
Мы быстро отстегиваем ремни, но она встает раньше меня и становится в проходе. Она быстрая маленькая идиотка. Я медленно поднимаюсь и подхожу к ней. Это преследование, я сужаю глаза, словно она моя жертва, и я собираюсь решить этот вопрос. Я определенно собираюсь решить этот вопрос. Нет ничего такого, с чем бы Тет не смог справиться.
Она стоит, не двигаясь.
— Ты действительно хочешь знать, сколько я находилась в той пустынной степи, номер Шесть? Или и дальше хочешь притворяться, что ты хороший парень, и выдавать все зло, что ты творишь, за нормальные поступки?
Я останавливаюсь в паре шагов от нее и стискиваю челюсть. Прямо сейчас я ненавижу эту маленькую девчонку и, мне кажется, что я не говорил ей свое кодовое имя, но она точно знает, кто я.
— Что бы с тобой ни произошло, я к этому не имею никакого отношения.
— Нет? — Она сглатывает от подступающего чувства страха, потому что я чувствую, она меня боится. Я отлично чувствую, когда человек испытывает страх. Все в ее теле, начиная от выражения лица, напряженных мышц и ее позы, говорит, что она испытывает неподдельных страх. — И вот ты тут. Со мной. В самолете. Везешь меня не туда, куда нужно. Работаешь на не того человека. Тебя обвели вокруг пальца. И всем смешно, кроме тебя. Ты подделка номер Шесть, тот, кем пользуются, но ты не можешь принять этого.
Я молниеносно хватаю ее за горло, опрокидывая на пол и прижимая к нему.
— Эй! — кричит Харрисон из кабины пилота. — Не здесь, Тет. Ни один ребенок не пострадает в моем самолете.
Я отпускаю ее, возвращаюсь на свое место и беру свой апельсиновый сок.
— Как долго?
Она точно ответит на этот вопрос. Потому что она хочет, чтобы я спросил. Теперь я понимаю. Поэтому она такая дикая и разъяренная. Она на протяжении долгого времени хотела, чтобы у нее спросили, как долго она жила в таких диких условиях.
Саша поднимается с пола и садится напротив меня.
— Три месяца.
Я не двигаюсь. Не издаю ни звука. Я не собираюсь удостаивать ее вниманием по этому поводу. Она хочет, чтобы ее удостоили похвалы за выживание. А я не намерен раздавать ее за пару месяцев пребывания на природе.
Она пристально смотрит мне в глаза, но затем отводит взгляд. И мне неистово хочется знать: Харпер такая же дикая и отчаянная? Но я найду способ контролировать Харпер, потому что она моя. Я использую секс, чтобы усмирить ее и подчинить себе.
А эта девчонка не моя. К тому же она слишком маленькая. Она не думает, что я могу ее ударить. Убить, может быть. Но ударить — нет. Дети, которые приходят из любящих семей все такие же немного туповатые, как она. Она не боится моих кулаков, потому что не думает, что я могу поднять на нее руку, так как отец ее очень любил и никогда не бил. Поэтому я не собираюсь менять устои. Поэтому я не стану применять силу. Но теперь я не могу ее ликвидировать. Потому что ясно одно — не Мерк послал это сообщение. Она не врет насчет этого. Саша знает, кто послал меня, и не признается мне в этом даже под страхом смерти.
— Я тоже получила сообщение, Джеймс.
Я что, сказал ей свое имя? Бл*дь, долбаные девчонки и их гребаные загадки, разве нельзя сказать все как есть?
— Что там говорилось?
В течение нескольких секунд Саша внимательно смотрит на меня. Я смотрю в ответ, не отводя взгляда.
— Координаты.
— Ну и? — я подаю ей знак рукой говорить дальше.
— Когда я прибыла в то место, там меня ждал рюкзак со всем необходимым и одноразовый телефон с сообщением.
Она опять смотрит на меня, ожидая моей реакции. И клянусь Господом Богом, если бы эта девчонка была мужиком, я бы уже разбил ей лицо. Я бы ломал по пальцу за каждую минуту ожидания. Я глубоко вдыхаю:
— И что говорилось в сообщении?
— Там говорилось: «Я вскоре пошлю его к тебе».
Она мне врет. Она, бл*дь, даже не представляет, какую игру затевает. Но я киваю. Потому что сейчас она не расскажет мне ничего стоящего. Саша ненавидит меня.
— Тогда как ты узнала, что именно меня пошлют?
— Потому что вчера вечером я получила еще одно сообщение. И там говорилось: «Скажи номеру Шесть, что она уехала».
Кровь мощной волной приливает к лицу. Каждая мышца напрягается в моем теле. Мне хочется пнуть долбаное кресло и все разбить. Я раздраженно расстегиваю ремень, вскакиваю и бегу в кабину.
— Харрисон, я воспользуюсь твоим телефоном.
— У меня здесь есть спутниковый, — говорит он, указывая на сумку с одеждой, которая лежит на сидении рядом с ним.
— Прости, — бросаю я в ответ, когда возвращаюсь в кабину. — Мне нужна скрытая линия связи.
Трясущимися пальцами я набираю номер Харпер.
Гудки идут и идут. И идут. Ответа все нет.
— Да?
Все мое тело в один миг наполняется чувством спасительного облегчения.
— Харп, детка, — прерывистый вздох. — Где ты? — Молчание. — Харпер? Ты слышишь меня?
Внезапно в трубке возникают гудки. Связь разъединилась, бл*дь. Я набираю еще раз, когда в телефоне воцаряется молчание, я практически кричу:
— Харпер, ответь мне, где ты?!
— Зачем тебе это? — сердито говорит она.
Гребаные девчонки. Я быстро меняю тактику, потому что ясно, что она по какой-то причине не рада моему звонку.
— Я на пути обратно к тебе. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Что ты в безопасности.
Тишина.
— Харпер, бл*дь, просто ответь, что ты дома.
— Я нахожусь рядом с чьим-то домом. Не у себя.
Проклятье. Я искоса смотрю на Сашу, и та довольно ухмыляется. Наслаждается шоу.
— Просто ответь мне, где ты, детка? Я скоро буду там и заберу тебя, не молчи.
Харпер в течение минуты сомневается, и в воздухе повисает тишина, которая, к слову, меня просто ужасно бесит. Но затем она сдается.
— Я в пустыне. Нахожусь перед зеленым домом. Он твой? Адрес, который пришел на твой телефон в ту последнюю ночь, когда ты покинул меня. Я приехала по этому адресу.
— Успокойся, маленький воин. — Теперь я улыбаюсь, смотря на Сашу. Соплячка. — Слава Богу, теперь чувствую себя лучше, когда знаю, что все хорошо. Мне не нравится, что ты сделала: так и не осталась дожидаться меня. Но я рад, что ты там, потому что хотя бы находишься в безопасности,
— Я не в безопасности, и я не в доме, — огрызается она в ответ. — Я лежу под большим кустарником, который находится напротив дома, наблюдая за людьми. Я чувствую себя ужасно, такое ощущение, что у меня сердце выскочит из груди. — Она делает глубокий вдох, и я понимаю, что она напугана. — А когда я решила принять таблетки, знаешь, что обнаружила?
Ох, бл*дь.
— Жевательные белые конфеты! — кричит она. — Ты подменил мои таблетки на конфеты. Задница! Придурок!
Я убираю телефон от уха на пару секунд, пока Харпер ругается, и смотрю на Сашу. Она опять насмехается надо мной.
— Харпер, — говорю я спокойно. — Никто не придет в тот дом, хорошо? Это безопасное место, и я хочу, чтобы ты прошла в дом. Поэтому поднимись с земли. — Я жду, но не слышу движения. — Ты поднялась?
Слышится шелест, затем она выдыхает:
— Я поднялась на ноги.
— Хорошо, теперь перейди улицу, открой ворота и пройди в гараж.
Я даю ей пару минут, чтобы пересечь длинную подъездную дорожку. Я слышу, как ворота закрываются, затем боковая дверь гаража издает скрип, когда она отрывает ее.
— Хорошо.
— Детка, слушай меня, мой голос. В выхлопной трубе автомобиля лежит ключ. Маленький серебристый ключик. Используй его, чтобы открыть дом, и жди меня там. Если ты будешь все также испытывать страх или что-то произойдет, в «Хаммере» есть оружие, в задней части автомобиля. Оружие заряжено, поэтому будь внимательна.
Тишина.
— Харпер?
— Достала ключ, — говорит она дрожащим голосом. Я слышу, что у нее практически приступ паники, но я не мог оставить ей те таблетки. В прошлый раз рядом был я, в этот раз я далеко, и просто не мог позволить, чтобы с той, кого я люблю на протяжении всей жизни, случилось что-то непоправимое. — Как скоро ты будешь тут?
Она напугана.
— Детка, я скоро буду. Я всего в паре часов от тебя. Очень скоро. Ты будешь в порядке, пока меня не будет, ответь мне, Харп?
Она легко выдыхает ответ.
— Д-да. Думаю, да.
— Я так скучаю по тебе, — говорю я, отворачиваясь от Сашиного презрительного хмыканья. — Я не могу дождаться, когда увижу тебя снова. И я рад, что ты не вернулась на пляж, когда меня нет рядом, это уже может быть не безопасно. Не волнуйся, успокойся, там, где ты сейчас… там будет безопасно, никто не войдет и не придет. Это мое место. — Тишина на том конце трубки практически начинает убивать меня. — Ты уверена, что в порядке? — я стараюсь сделать так, чтобы она ответила мне. Это странно думать о том, что она может быть такой уязвимой. Организация только и делала, что твердила нам о том, какая она опасная. И да, я не могу отрицать, что она может позаботиться о себе, она отлично противостояла мне. Но я вижу, что она не хочет сражаться и давать отпор. Я смотрю на Сашу и ухмыляюсь. В отличие от этой дикарки. — Просто глубоко дыши. За тобой не было слежки?
— Я ничего не заметила. Здесь вообще нет никого, и я пришла из города. Но… я так боюсь, что они могут обнаружить меня. Здесь открытая местность.
— Ты вошла? Тебе нужно немного отдохнуть.
И затем связь опять пропадает. Долбаные самолеты.
Я возвращаюсь в кабину пилота.
— Мы сядем в Вегасе, — выкрикивает Харрисон, затем я возвращаюсь к Саше и сажусь на свое место.
— Теперь ты мой должник, Джеймс.
— Я никому и никогда ничего не должен.
Она смотрит на меня с победной улыбкой и скрещивает руки на груди.
— Я могла бы не сказать тебе ничего и дать вернуться в Калифорнию, чтобы ты обнаружил ее отсутствие. Но я этого не сделала. Я помогла тебе. А это значит, когда мне понадобится помощь, ты поможешь мне. Судя по всему, эта девушка значит для тебя многое, ммм? Ты бы видел свое перекошенное лицо, когда я сказала, что она уехала.
Я зло смотрю на нее.
— Кто послал меня?
— Я дам тебе одну подсказку.
Но мне не нужны подсказки, потому что я уже и так догадался. А это значит, ОН наблюдал за мной все это время. Но она ошибается лишь в одном. Меня не обманули. Я заключил сделку и предвидел это, я хочу верить в то, что предвидел это.
— Я уверена, что тебя тоже подставили, как и меня, — Саша говорит так, будто мы вместе. — Я не игрок, а лишь их пешка.
— Так ты сама толком не знаешь, кто меня послал сюда?
— Мне и не нужно знать этого, номер Шесть. Единственное, что имеет значение «зачем».
— Тогда зачем?
— Причина — ты, — просто отвечает она. — Меня послали сюда для тебя. А откуда ты только что приехал?
Я ждал этого.
— Насколько вероятно, что ты прибыл бы в Хантингтон-Бич и нашел ее ожидающей тебя? — говорит она с усмешкой.
Боже, эта девчонка знает о моей личной жизни и работе больше, чем я.
— Но ты, как я посмотрю, очень даже в неплохом настроении, несмотря на то, что, может быть, нас все же попытались подставить.
— Я отношусь к этому нормально, так же, как, впрочем, и ты.
— Тогда какой твой план? — спрашиваю я ее, потому что после последнего задания я немного застигнут врасплох всем происходящим. Возможно, после последней неудачи я немного потерял самого себя... Тем более, когда выясняется, что оказывается, за мной следили все это время, пока я был с Харпер. Я не боюсь смерти, своей смерти, но я боюсь потерять ее. Потому что не все, что я ей сказал, было правдой.
— Подождать и посмотреть, что произойдет. Такой же, как и у тебя. — Она улыбается. Сейчас Саша выглядит совершенно невинно. Особенно, когда на ней новая одежда, и она немного привела свои волосы в порядок.
— Я прекрасно знаю, кто тебя послал, — говорю я и улыбаюсь уголком рта. — Поэтому давай не будем притворяться.
Боже, мне кажется, я начинаю серьезно ненавидеть эту девочку.
— Ты знаешь только то, что они тебе сказали.
— А ты знаешь, как я посмотрю, больше?
— Да. Потому что я ребенок. И знаешь что? Все вы парни игнорировали меня на протяжении долгого времени, как будто меня совершенно не существовало. Я даже могу поклясться, что ты не помнишь о нашей встрече? В тот день ты только и делал, что выбирал, какие пушки моего отца купить.
Я пытаюсь припомнить.
— Я никогда не был в Шайенне (прим. пер. — столица штата Вайоминг). Прости, Смурф.
— Нет, не был. Но ты был в Бойсе в тот год, когда мне исполнилось девять. Ты купил у моего отца свой любимый пистолет Five-seveN и две тысячи патронов к нему. И ты заплатил нам хорошие деньги. Мы купили на них себе домик. Ну, тот самый, в котором убили моего отца.
Я смотрю на нее, не сводя глаз.
— Джеймс, я помню всех убийц, которые приходили к моему отцу. Всех. И ты можешь вешать мне лапшу на уши, что Форд такой же, как и ты, но это не так.
Все мое тело буквально начинает бурлить от чувства ненависти. Гребаный ребенок.
— Он использовал долг, который был у Мерка перед ним. Ради тебя, Саша. Все, что произошло в этом году, все это дерьмо, почему я оказался в неприглядном свете в глазах Организации, по твоей гребаной вине.
Она напугано смотрит на меня и сглатывает. Сейчас я не Джеймс, его место занял бессердечный и холодный ублюдок Тет. Номер Шесть.
— Так что, малышка, если бы я был на твоем месте, я бы закрыл свой ротик и притворился гребаной невидимкой. Потому что поверь мне на слово, ты не захочешь моего внимания.
Глава 3
Харпер
Я провожу пальцем по большой машине. Она не похожа на машины, которые я привыкла видеть. Она без открытого верха, как у тех джипов, которые все водят на пляже.
Я прикасаюсь пальцами к знаку сбоку пыльного корпуса, наклоняюсь и пристально вчитаюсь в название — «Хаммер».
Я слышала о такой машине.
Наверное, я не смогла бы водить эту огромную машину, тем более я никогда не водила ничего больше гольф-кара, но, по крайней мере, я знаю, как устроен багажник. Я обхожу машину и открываю его. И, мне кажется, что внутри меньше места, чем кажется снаружи, но затем я присматриваюсь и замечаю, что пространство немного усовершенствовано в нечто напоминающее камеру для хранения вещей. Два продолговатых контейнера скрыты под съемным полом в задней части машины. Я открываю один. Он наполнен разнообразными вещами: аптечкой первой медицинской помощи, основными средствами гигиены и другими незнакомыми мне предметами. Это выглядит похожим на сумку с вещами первой необходимости, когда ты собираешься бежать. У Ника есть такая. Черт — я смеюсь — даже у меня есть нечто похожее. Ну, именно этот в багажнике «Хаммера» кажется вполне… законным. Мой, например, заполнен коротенькими шортами и майками, плюс парой запасных шлепок и резинок для волос
Я вытаскиваю второй и открываю его.
Внутри лежат два пистолета, дюжина охотничьих патронов, запасные магазины для пушек. Джеймс сказал взять тот, который заряжен. У нас на корабле было оружие. Много оружия. Но у меня никогда не было столько, сколько у Джеймса. Я больше боец, ориентированный на рукопашный бой. Да, меня запросто можно обезвредить пулей. Но я всегда полагала, что тот, кто попробует убить дочь Адмирала, умрет быстрее, чем даже успеет подумать об этом. Поэтому я никогда сильно не волновалась насчет того, что не очень разбиралась в оружии.
Но сейчас я не думаю, что мои семейные отношения, могут быть как-то полезны мне.
Я беру один из пистолетов и засовываю его под резинку шорт, на манер того, как это делали охранники на корабле. Я не хочу стрелять из этого оружия, я даже не хочу брать его в руки. Но глупо сейчас не взять его с собой, пока Джеймса еще нет рядом. Когда он придет, все изменится, все будет хорошо. Потому что одна мысль о том, что он скоро будет рядом, успокаивает мою паническую атаку.
Я задвигаю обратно продолговатый контейнер, но останавливаюсь, потому что замечаю что-то необычное. Я снова вытаскиваю его.
Небольшой блокнот лежит в дальней части контейнера. Я всматриваюсь в темное пространство и понимаю: то, что я вижу, знакомо мне.
Hello Kitty.
Розовый блокнот Hello Kitty. Мое сердце начинает биться быстрее.
Он потертый и измятый. Как будто этот блокнот, что только не пережил. Как будто повидал многое.
Мои руки трясутся, когда я его достаю и кладу около боковой двери, откуда я пришла. Солнце освещает блокнот яркими лучами, и знакомая картинка на обложке буквально сбивает меня с ног, я чуть ли не падаю.
Это мой дневник.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить колотящееся сердце, открываю потертую обложку и пытаюсь примириться с тем, что вижу.
Рисунок, который нарисован розовым карандашом. Я поворачиваю дневник боком, чтобы лучше рассмотреть рисунок и мое сердце бьется в быстром темпе.
Арфа (прим. пер. — игра слов: harp в пер. с анг. — арфа, имя героини — Харпер).
Я переворачиваю страничку и там что-то написано печатными буквами тем же карандашом, но надпись уже нечеткая и выцветшая, мне требуется минута, чтобы рассмотреть ее при тусклом свете гаража.
Он... Джеймс… Он… Он знаком мне.
Я быстро убираю обратно контейнер в багажник, закрываю заднюю дверь и покидаю гараж, стремительно направляясь к заднему крыльцу дома. Я неслышно наступаю на ступеньки, затем вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь.
Кондиционер работает на полную мощность и в тот момент, когда я открываю дверь, холодный поток воздуха ударяет мне в лицо, заставляя на секунду затаить дыхание. Я вижу, что на столе лежит сотовый телефон, экран мигает, оповещая о пришедшем смс-сообщении.
Здесь кто-то есть?
Я неслышно прикрываю дверь позади себя. Насколько тяжело будет стрелять из пистолета Джеймса? Ведь ничего сложного, так? Просто нажать на курок? Я набираю полные легкие воздуха и кричу:
— Я застрелю тебя, кем бы ты ни был!
Я быстро передвигаюсь на кухню, она оснащена по последнему слову техники. Затем проскальзываю в зону столовой и гостиную, в которой только пара предметов мебели, поэтому я точно вижу, что тут никого нет, кроме меня.
Я заглядываю в каждую спальню, проверяя все, каждый шкаф. Осматриваю ванные комнаты, кухонные шкафы для продуктов, больше напоминающие небольшие кладовки, крыльцо перед домом и маленький шкаф для одежды.
Никого. Я одна.
С чувством облегчения я возвращаюсь обратно к телефону, который лежит на столе, нажимаю кнопку разблокировки экрана, и он загорается светом. Кто-то был здесь.
Мигающий значок показывает о наличии нового входящего сообщения.
Я нажимаю на значок, и сообщение открывается:
МЫ СКОРО ПОГОВОРИМ. НЕ ЗАБУДЬ, РАДИ ЧЕГО ЭТО ВСЕ ЗАТЕВАЛОСЬ.
В конце сообщения стоит маленький значок похожий на гриб. И это все.
Я беру телефон и прижимаю его к своей груди. Это мой брат? Это же написал Ник? Кто-то оставил тут этот телефон. О, как же я рада. Я бегу к передней двери и открываю ее. Я хочу закричать его имя. Знаю, что он не вернется ко мне сейчас, потому что в противном случае он бы не оставлял сообщение, но я все равно хочу кричать, как сильно я его люблю и скучаю по нему.
Но я вовремя останавливаю себя и просто стою молча. Мне нужно собраться. Потому что все скоро закончится — самый ужасный год в моей жизни закончится. Мне просто нужно продержаться чуть дольше. Поэтому я поднимаю руку и притворяюсь, что машу своему воображаемому брату, который как будто уходит по подъездной дорожке.
Затем я захожу обратно, закрываю дверь, опускаюсь на холодный плиточный пол и позволяю слезам катиться по моим щекам.
После почти года отсутствия, он вновь здесь.
Я читаю сообщение снова и снова. Перечитываю его раз тридцать не меньше. Боже, я улыбаюсь широкой улыбкой, настолько это сообщение делает меня счастливой. И хотя я хочу сохранить его, чтобы перечитывать снова и снова, я удаляю его и начинаю просматривать телефон. В нем нет ни номеров, ни входящих звонков. Но в альбоме есть одна картинка. И это заставляет мое сердце забиться быстрее, но не от радости.
На первый взгляд это простая фотография нас с Ником, где мы играем на пляже. Я узнаю этот пляж, не помню точно его название, но я знаю, где это находится. Карибские острова. Это означает, что фото было снято на наш день рождения, потому что именно там мы каждый год праздновали их до шестнадцати лет.
Но на этой фотографии мы еще очень маленькие. Нам тут по шесть. Потому что на заднем плане воздушные шары привязаны к тростниковой крыше коттеджа и на них на всех написана цифра «шесть».
Шесть.
Что очень даже забавно, почти. Если бы, конечно, не молодой Джеймс, который сидит со мной на песке, держа блокнот Hello Kitty в своей руке, пока я закапываю его ноги в песок.
Я поднимаюсь и бегу на кухню, туда, где оставила дневник. Пару минут не могу отвести от него глаз, потому что воспоминания заполняют мою память.
Как ради всего святого я не смогла его узнать?
— Тебе нравится твой подарок?
Он держит в руках розовый дневник для девочек, чтобы песок не попал на него.
Я просто улыбаюсь и киваю, пока продолжаю засыпать песком его ноги.
— Как твое имя? — спрашивает парень.
Я смотрю на него и смеюсь.
— Тебе придется угадать. Это правило не может быть нарушено.
— Джейн, — говорит он.
Я смеюсь.
— Пит?
На тот раз я смеюсь от неловкости:
— Пит? Это имя для мальчика, а не для девочки!
— Просто скажи мне, никто не узнает.
Я качаю головой. Я знаю, какие правила можно нарушать, а какие — нет, потому о том, чтобы сказать ему мое имя, нет и речи.
— Адмирал сказал, что мы можем быть друзьями.
Мой папа и правда сказал так. Я это слышала. Но этого недостаточно, чтобы нарушить правила. Никаких имен. Это первое правило в числе многочисленных. Только кодовые имена. Но кодовые имена еще более секретны, чем обычные имена. Меня отшлепают, если узнают, что я сказала свое кодовое имя кому бы то ни было. Но если никто не может знать мое кодовое имя, зачем они тогда вообще нужны?
— Это мой праздник, — говорю я парню и тем самым меняю тему разговора. Он внимательно смотрит на меня, и его глаза такие зеленые. Мы оба ведем себя немного невоспитанно, но я не могу ничего поделать. Словно я вижу красивую рыбу, когда плаваю под водой с дыхательной трубкой. Красивая рыба может вас ужалить — как говорит мне Ник. Мне непозволительно трогать ничего красивого под водой. Но я не могу ничего поделать, эти рыбы-львы такие прекрасные, я не могу не прикасаться к ним.
— Меня жалили прежде, — говорю я парню.
Он хмурится.
— Кто?
— В основном медузы. По ногам. Я иногда наступаю на них. А, — я указываю ему на кончик пальца, и он искоса смотрит на него, — рыба-лев ужалила меня сюда. — Я улыбаюсь, но он не улыбается в ответ. — Я трогаю их. — Его глаза такие же красивые, как и те рыбы.
— Зачем ты вообще их тро..
— Мне сегодня исполняется шесть, — говорю я ему, чтобы он больше не думал про этих рыб. Мне просто нравится прикасаться к ним. Я хочу чувствовать их. И их жала не всегда ранят меня. Они жалили меня примерно четыре раза, но я трогала много таких рыб. Они не всегда меня жалили, и сейчас я знаю за какие места их можно трогать.
— Я знаю, — отвечает он грубым голосом. Его тело немного расслабляется. — Сегодня мне тоже Шесть (прим. ред. — Джеймс имеет в виду, что в этот день его посвящают в киллеры, он становится номером Шесть), ты понимаешь, о чем я?
— Да, — я склоняю голову к плечу и смотрю в его зеленые глаза, в то время как продолжаю посыпать песком его ноги. Большинство взрослых не хотят играть со мной, и я никогда не удостаивалась, чтобы на меня смотрел киллер. Но он пока неполноценный киллер, сегодня, можно так сказать, его день рождения, день посвящения. Именно после этого дня он станет убийцей.
Я поднимаюсь и бегу, чтобы взять палку, которая лежит рядом с моим полотенцем, а после опускаюсь на влажный песок. Морская волна отступает и это лучшее время, чтобы начать рисовать. Когда приходит волна, она смывает мои рисунки. Но когда волна отступает, они остаются на влажном песке до того момента, пока солнце не иссушит их и ветер не разнесет сухие песчинки, оставив после себя лишь легкий намек на рисунок.
Я подползаю к самому краю воды, поворачиваю голову и смотрю на него. Он смотрит на меня через плечо. Внимательно наблюдает за мной.
— Я нарисую тебе картинку! — кричу я ему.
Он кивает и улыбается, когда мой отец подходит к нему и садится рядом. Я знаю, что они говорят обо мне, но мне все равно. Я просто рисую картинку. Сначала рисую ноты. Я учусь играть на пианино, поэтому могу нарисовать разные ноты. Я рисую ноты, которые записала на прошлой неделе. Они простые, но мелодия сложилась очень милая, я напевала ее неделями, перед тем как решилась записать ее в нотах.
Затем я рисую пианино и себя, в тот момент, когда играю на нем. Еще рисую виолончель и гитару. Папа подходит посмотреть, что я делаю и, не нарушаю ли никаких правил, затем разворачивается и уходит. Я оглядываюсь и вижу, как мой отец уходит вместе с зеленоглазым убийцей. Я вижу, как папа кладет руку ему на плечо, и они говорят о серьезных вещах. Я вижу это по выражению их лиц.
Затем они оба смотрят на меня, и киллер качает головой. Я не могу понять его выражение лица.
Мой отец поднимает руку и показывает жестом, что не принимает возражения, показывая на меня, потом хлопает парня по спине и уходит.
На мгновение мне кажется, что киллер вместе с ним, но он направляется обратно и подходит ко мне.
Я начинаю рисовать последний инструмент, когда он останавливается возле меня.
— Красивая картинка.
Я смотрю вверх, и он прикрывает ладонью глаза от солнца, пока изучает меня.
— Это тебе. Подарок.
— Как твое имя? — спрашивает он, на этот раз внимательно смотря мне в глаза.
— Рыба-лев, — отвечаю я, смеясь. — Это имя, которым меня называют друзья отца.
Он смеется вместе со мной и цокает языком.
— Оно подходит тебе.
— А твои глаза напоминают мне морскую траву, поэтому я так буду тебя называть.
— Морскую траву? О, это скучно.
— Но... — я не могу прекратить улыбаться. Мои щеки краснеют. Он искоса смотрит на меня, а затем начинает разглядывать рисунок. Мое сердце бьется все быстрее. Мне интересно, сможет ли он увидеть мой секрет? Я хочу, чтобы он увидел, чтобы он догадался. Поэтому я продолжаю говорить. — Но твои глаза, как ярко-зеленая трава. Я видела вчера ламантина, который ел такую траву, и твои глаза напомнили мне ее цвет.
Он опускает руку, которой прикрывался от солнца, и я не могу отвести от него свой взгляд.
— А твои глаза янтарные, ты словно рыба-лев.
Янтарный… Я никогда не слышала о таком цвете ранее. Мне нужно будет на него взглянуть.
— Сестренка! — зовет меня Ник. Я отклоняюсь немного в сторону, так я могу видеть своего брата. Он не рад, что этот парень рядом со мной.
— Что? — кричу я в ответ. Почему мой брат так зол?
— Пришло время для торта, — кричит Ник, подбегает ко мне и, хватая меня за руку, поднимает на ноги. Он зло смотрит на моего нового друга и уводит меня от него. Сделав пару шагов, я оборачиваюсь и смотрю на него. Он в свою очередь тоже наблюдает за нами.
— Не забудь свой подарок! — кричу я ему. На его лице воцаряется озадаченное выражение, затем он опускает глаза на рисунок и улыбается.
Я надеюсь, этот парень не забудет свой подарок.
Потому что я так хочу, чтобы он помнил обо мне.
Глава 4
Харпер
Я нарисовала ему арфу посреди других инструментов.
Это заставило меня улыбнуться, несмотря на многочисленное дерьмо, которое происходит у меня в жизни прямо сейчас. Узнать, что Джеймс именно тот парень с пляжа, про которого я много раз думала. Что я чувствую по этому поводу? У меня много вопросов, но сейчас я улыбаюсь.
Когда я, наконец, сказала ему свое имя там под пирсом, я видела, что это был очень важный момент для него. Момент, который он ждал почти тринадцать лет. И для меня это тоже чувствуется чем-то особенным.
Он улыбнулся и сказал, что ему нравится.
Возвращаясь к тому дню, когда мы праздновали свои шесть лет, Джеймс оставался весь день на моем празднике, он хлопал, когда мы с Ником задували свечи. Он сидел напротив меня и пристально наблюдал за мной. Затем он подарил мне еще один подарок, когда мы остались с ним наедине. Набор цветных карандашей.
В тот вечер я нарисовала ему картинку и пожелала зеленоглазому парню счастливого праздника. Я так надеялась, что он будет моим другом, я так и написала ему под своим рисунком.
На следующее утро он уехал, и мой дневник исчез вместе с ним.
Я плакала на протяжении многих дней о своей потере. Если на тот момент шестилетняя девочка не могла понять почему, то теперь, восемнадцатилетняя, я все прекрасно понимала.
Тогда на пляже я влюбилась в него, может, это было чем-то похожим на детское увлечение, но это казалось настоящим чувством.
Мой разум возвратился к тому моменту в период празднования. Отец оставил Джеймса со мной и с Ником на весь день. Никакой няни, только Джеймс. И позже когда мы вернулись на корабль, когда празднование подходило к концу, Ник был доставлен в свою комнату, после того как заснул на палубе корабля. Но Джеймс оставался со мной. Может, еще пару минут, это все что у нас было. Но мы провели весь тот день вместе, он был всегда рядом. Нам исполнилось по шесть вместе.
Я держала дневник, молясь, чтобы там было что-то кроме моего поздравления и рисунка для Джеймса.
Я вижу запись, в которой говорится...
Дорогая Рыба-лев,
Я надеюсь, тебе понравился твой шестой день рождения. И да, я украл твой подарок, ты, наверное, будешь очень плакать, когда обнаружишь его исчезновение, и мне правда очень жаль. Но мне так нужны твои невинные наивные слова, чтобы напоминать мне, кто я такой и что делаю. И почему я ответил твоему отцу «нет»? Почему я отверг тебя? Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь.
Под записью нет имени, но в конце страницы говорится:
P.S. Кстати, я думал над тем, что ты сказала и все равно считаю, что морская трава — довольно скучное прозвище.
Это был Джеймс. Как же я могла забыть его? Я же чувствовала, что он ощущался таким знакомым и родным, но также я прекрасно понимала, что проведенный вместе один день просто-напросто стерся из воспоминаний последующих двенадцати лет. Но все те вещи, которые сделали его особенным для меня тогда, сделали его особенным для меня и под пирсом. Столько мыслей пришло в голову после этой небольшой записи, над которыми нужно подумать. Но затем я переворачиваю страницу и вижу еще.
И еще, и еще, и еще. Каждая страница исписана. Каждая страница исписана откровениями Джеймса.
Я переворачиваю страницу, на которой написана вторая запись и смотрю на число. Мой день рождения. Год спустя. Тут же вставлена между страниц моя фотография, которая сделана с приличного расстояния, поэтому смотрится немного размытой, но этого достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться. На моей голове надета широкополая оранжевая шляпа. Я так хорошо помню тот день. Она была из джинсовой ткани, и мне казалось, что это самая крутая вещь, что у меня была. Добавьте к этому очки в белой оправе и зеленый купальник.
Дорогая Рыба-лев,
Я думаю, мне придется наблюдать за тобой со стороны с того момента, как я отклонил предложение Адмирала в прошлом году. Но это ничего. Я привык. Все, что бы я ни делал в своей жизни, я делаю издалека. И так как мне всего семнадцать, впереди еще долгая жизнь. Я рад, что ты даже наполовину не представляешь, что происходит в этом мире, потому что внутри меня умерла бы какая-то часть, если бы ты узнала об этом. Моя маленькая сестренка пропала. У моей матери случился нервный срыв, и поэтому отец ее игнорирует. Мое восьмое убийство политического лидера вошло в мировую историю. Меня дважды ранили, я попал в плен и меня пытали, оставили умирать, а затем спасли. Мне дали надежду.
Мне кажется, самое значительное событие в этом году — мое спасение, потому что когда я был в заключении, то думал о тебе, о том, как хочу увидеть тебя еще раз.
Я ценю то, что меня спасли. Они сказали нам не привязываться друг к другу. Убийцы не могут быть друзьями. Никогда еще в жизни я не видел более дружелюбного лица, чем у номера Один, когда он пришел спасти меня. А теперь я перед ним в таком долгу, что сомневаюсь, что когда-нибудь смогу его оплатить.
Твой друг,
Номер Шесть.
Я переворачиваю страницу и вижу еще одну запись, которая датирована годом позже.
Дорогая Рыба-лев,
Мне, скорее всего, нужно уничтожить эти записи, чтобы ты никогда не смогла прочитать их. Я не приходил бы сюда, чтобы наблюдать за тобой со стороны. Нет, я бы не стал делать этого, это все так неправильно. Но мне было приказано твоим отцом приходить сюда, я не могу противиться его воле. Кажется, что ему необходимо больше времени, чтобы принять мой отказ в качестве ответа. Поэтому моя работа сидеть в ресторане и наблюдать за тем, как ты играешь на пляже. Сейчас я чувствую себя отлично, я прилично набрался, и поэтому прошу извинения за мой неаккуратный почерк. Но принять чью-то дочь в качестве взятки, как оплату за мою работу... это больше, чем моя душа убийцы может принять.
Я не хочу тебя.
И я никогда не захочу тебя.
Номер Шесть.
Господи, я никак не ожидала такой неприязни по отношению ко мне. Я закрываю дневник, и счастливые мысли, которые роились в моей голове минуту назад, быстро улетучиваются. Он не хочет меня. Мое сердце начинает стучать быстрее, и я делаю глубокие вдохи, чтобы успокоиться. «Харпер, будь разумной», — вещает внутренний голос. Это все было много лет назад. Он же был таким молодым тогда, все могло перемениться.
Всего восемнадцать.
Ему было всего восемнадцать в тот год. Больше не ребенок. Но уже также и не неопытный убийца.
Я кладу дневник на диван и усаживаюсь поудобнее на восхитительных светло-зеленых диванных подушках. У него слабость к зеленому цвету. Дом снаружи тоже выкрашен в зеленый цвет. Я открываю дневник на четвертой записи. Мой день рождения три года спустя.
Дорогая Рыба-лев,
В который раз твой ненормальный отец заставляет меня наблюдать за детской возней. И опять ты играешь на пляже. А я сижу и размышляю, сколько людей умерло от моей руки в этом году. Десять. Еще десять человек добавилось к моему списку. А ты все такая же милая и забавная девочка со светлыми волосами. Сколько тебе сейчас? Девять? Мне сейчас девятнадцать. Я уже гребаный мужчина. Хочешь узнать, что я делал на свой прошлый день рождения? Попробуй догадаться.
В этом году я был приглашен на частный остров, который находится прямо напротив твоего. Твой отец оставил мне бинокль и настоял на том, чтобы я наблюдал за тобой целый день. Наши острова находились не так далеко друг от друга, и я слышал твой смех, когда они вынесли тебе торт.
И теперь я все также не могу отвести своего взгляда от тебя.
Но я не хочу тебя.
Никакое бесконечное количество твоих милых наивных улыбок не заставит меня полюбить тебя. Потому что ты не имеешь ничего общего с этой извращенной, неправильной жизнью, которой я живу.
Номер Шесть.
Мне приходится подавить желчь, которая исходит из моего желудка, когда заканчиваю читать.
Он же не мог этого чувствовать на протяжении всех этих лет. Ведь нет же?
Дорогая, Рыба-лев…
Дорогая, Рыба-лев…
Дорогая, Рыба-лев…
Дорогая, Рыба-лев...
Дорогая, Рыба-лев...
Дорогая, Рыба-лев...
Дорогая, Рыба-лев...
Прошло семь лет и каждая запись, слова в записи становились лишь все более наполненными ядом и презрением. Но последняя запись адресована не мне, она сделана не в мой день рождения. Она написана всего пару месяцев назад.
Дорогая Эмбер,
Позволь каждой частичке жизни, которой я наполняю твое имя, когда произношу его, быть доказательством моей любви к тебе.
Джеймс.
Я не знаю почему, но то, что он подписался под ее письмом своим именем Джеймс вместо Номер Шесть, ранит меня в самое сердце, даже больше, чем слова «люблю», обращенные к ней. Потому что эта Эмбер что-то значит для него. Больше чем я — это точно.
Он мне отвратителен. Особенно то, как он презрительно относится к моему возрасту, он упоминал это от письма к письму. Вероятно, он не мог и предположить, что когда-нибудь эти записи попадут в мои руки. Когда он мне говорил в Хантингтоне, что его совершенно не тревожит мой возраст, я знала, чувствовала, что он лгал. Ему никогда не нужна была я — невеста, которая была обузой. Но это все? Его даже не просто тревожил факт моего возраста.
Это почти… отвращение.
Я всего лишь Рыба-лев...
Что он и говорил мне в Хантингтоне. Просто привлекательная девочка с ядовитыми шипами, которые способны больно ранить. Ничего более.
Вот, как он видит меня. По-настоящему. И теперь я знаю, что он здесь по одной из двух причин: либо, чтобы отправить меня обратно к отцу, либо, чтобы оставить меня около себя, как простую игрушку для секса. И я не уверена, что мне нравятся обе эти идеи. Потому что у него ко мне нет искренних чувств, которые, к сожалению, есть у меня к нему.
Скорее всего, я его способ отомстить.
Я мысленно возвращаюсь к сообщению от Ника. Там было сказано, что мы скоро поговорим. Ник единственный, кому я доверяю. Не Джеймс. И к тому же Ник знает, где я нахожусь, поэтому мне ничего не угрожает. Ник бы не позволил мне остаться там, где мне могут причинить вред. Он всегда предоставляет мне инструкции, которым необходимо следовать. Поэтому, если он не дал мне инструкции, как мне следует убраться отсюда, значит, я должна остаться тут.
Я убираю маленький блокнот в свой карман. Я не хочу разговаривать об этом с Джеймсом. Вообще не хочу разговаривать с ним. Не желаю слушать его жалкие оправдания. Я не желаю слушать лживые обещания, которыми он готов напичкать меня, мне следует перестать быть такой покладистой. Я не желаю смотреть в его лицо, когда он будет мне лгать.
А он будет лгать. Наверное, я всегда знала в глубине души, что он лгал мне. Я всегда чувствовала это.
А когда он будет лгать в этот раз.....
Я тянусь и достаю пистолет из-за пояса шорт.
Я буду готова.
Глава 5
Джеймс
Я ненавижу этого ребенка.
Большую часть времени я нормально схожусь с детьми. Мне они даже нравятся. Если бы я не был киллером, и мои дети в будущем не могли достаться Организации, как я в свое время, у меня бы обязательно они были.
Но к этой девочке... у меня не было никаких чувств. И это ощущалось довольно странно, потому что еще пару часов назад я ощущал к ней жалость. Я купил ей одежду. Убрал листву из ее волос. Как будто мне было до нее дело или как будто меня трогала ее судьба, если судить по шкале, чуть больше нуля. Но уже нет. Все прошло.
Потому что она лжет.
Она лжет, и хотя я могу догадаться, в чем заключается ее ложь, я не люблю строить догадки. Мне нравится, когда все идет по плану. Поэтому меня очень разозлило ее вранье — и, к тому же, она выстрелила в меня стрелой. И по эт