Глава 2. Как важно быть обеспеченным

 

Окончание чтения завещания Гермиона практически не слушала — да этого и не требовалось. Похоже, параграф 1б был единственным местом в тексте (не считая косвенного упоминания в параграфе 3г), где встречалось ее имя — во всяком случае, в связи с последней волей Люциуса: Гермиона подозревала, что кроме этого Малфой-старший мог разве что проклясть ее напоследок…

По крайней мере, успокоила она себя, нигде не сказано, что она должна выйти замуж за сынка покойного Люциуса. В завещании говорится лишь, что женитьба на ней — это единственная возможность для этого самого сынка унаследовать папочкины деньги, то есть, это он должен жениться на ней… Впрочем, кто бы что и кому ни был должен, Гермиона отнюдь не собиралась выходить замуж за Малфоя: в ее матримониальные планы входил Джефф, а отнюдь не белобрысый слизеринец. При мысли о Джеффе, который, по всей вероятности, вот-вот сделает ей предложение, слабая улыбка появилась на ее губах.

Незаметно наблюдающий за девушкой Драко скривился, заметив эту улыбку. Ну почему отец так поступил с ним?! «Ах да, конечно…» — вспомнил он, мысленно поежившись. Насколько бы было лучше, если бы Люциус так и не узнал, какую сторону предпочел его сын, перед которым тогда не встал бы ужасный выбор: связать свою жизнь с грязнокровокой (ладно-ладно… с маглорожденной ведьмой — дурацкая политкорректность) или обанкротиться. А он именно обанкротится, если не женится на Грейнджер. Сумма, в которую обходилось одно лишь поддержание должного порядка в семейной недвижимости, хотя и составляла всего лишь каплю в море безмерных богатств Малфоев, для него была просто чудовищной. Конечно, Драко унаследовал кое-какие деньги от родственников по материнской линии и даже ухитрился неплохо их вложить, но прибылей с трудом хватало даже на повседневные расходы! Он грустно покачал головой: ну почему бы, скажем, дяде Бернарду не умереть прямо сейчас?.. Он уже и так задержался на этом свете в свои 170 лет. Может, сделает племяннику доброе дело и малость поторопится — тогда все будет в полном порядке, хотя… Люциус наверняка просчитал и такой вариант.

Что ж, придется жениться на Грейнджер — у него просто нет другого выхода. Заботливый папочка все предусмотрел…

 

* * *

 

— Итак, на этом мы завершаем чтение завещания Люциуса Ксавьера Малфоя. Желаю вам доброго дня, — мистер Дженис улыбнулся и покинул комнату быстрее, чем вы произнесете слово «квиддич», — как будто знал, что произойдет дальше. А может, и на самом деле знал — в конце концов, он все-таки был юристом.

Гермиона встала и направилась к выходу, когда Малфой коснулся рукой ее плеча и улыбнулся, скрывая за улыбкой бешеную работу мозга в поисках выхода из стального капкана обстоятельств. Прикосновение бывшего врага отнюдь не успокоило излишне возбужденную Гермиону, в глазах которой загорелся боевой огонь: «Никогда!.. Он меня не получит — ни сейчас, ни когда-либо в будущем!»

— Ну, Грейнджер, что скажешь? — любезно поинтересовался Малфой. Гермиона не могла припомнить, чтобы он когда-либо раньше обращался к ней столь вежливым тоном.

— Это что — предложение руки и сердца? — Гермиона вопросительно изогнула бровь, ожидая ответа.

— Сама знаешь, что оно самое. Ты выйдешь за меня замуж…

— Я бы на твоем месте не стала бы делать таких безапелляционных заявлений, — холодно прервала Гермиона, не повышая голоса. — Тебя, конечно, воспитали в уверенности, что все должны из кожи вон лезть ради исполнения малейших твоих прихотей, но я-то не такая. Я не подчиняюсь никому!

Драко не нашелся, что ответить, и это разозлило его даже больше, чем слова Гермионы. Та довольно ухмыльнулась и покинула офис мистера Джениса, оставив за спиной закипающего Малфоя, который только что не рычал ей вслед…

 

* * *

 

Гермиона с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться прямо Малфою в лицо. Забавно — он всерьез считал, что она кинется исполнять его волю с полуслова, а уж выражение его физиономии после отказа… Давно Гермиона так не веселилась! Да и сам Драко вряд ли часто попадал в столь дурацкое положение. Надо бы уточнить у Пенси, которая знала Малфоя гораздо лучше, но придется подождать, пока она вернется из свадебного путешествия с Гарри. Голубки повстречались в министерстве магии (Пенси была аврором), через два месяца Гарри сделал предложение, еще месяц ушел на приготовления к свадьбе — и теперь парочка отправилась на медовый месяц в континентальную Европу.

Гермионе, конечно, не сильно понравилось, когда ее лучший друг начал встречаться с бывшей слизеринкой, но Гарри настоял, чтобы она поближе познакомилась с Пенси, и девушки — к удивлению многих — сдружились. С Роном оказалось посложнее: предубеждение против Слизерина воспитывалось в нем с самого детства, тогда как Гарри и Гермиона столкнулись с ним только в Хогвартсе. А может, всему виной знаменитое упрямство семейки Уизли…

Раз уж речь пошла про Уизли и про упрямство, Гермиона вспомнила про Джинни, в очередной раз ощутив, как сердце обливается слезами за подругу, которая только что поставила точку в пятилетнем браке с Симусом Финнеганом. Два гриффиндорца поженились почти сразу после того, как невеста окончила Хогвартс, что вызвало волну слухов о беременности «слегка поторопившейся» Джинни. Однако детьми они за годы брака так и не обзавелись, что породило новую волну пересудов, называвших именно это обстоятельство причиной распада семьи, — и на этот раз «глас народа» вещал абсолютную правду. Симус всегда мечтал о детях и, несомненно, оказался весьма разочарован их отсутствием после пяти лет совместной жизни.

Джинни пребывала в депрессии, если не сказать больше. Она хотела детей не меньше мужа и после развода никак не могла найти себе места — причем и в буквальном смысле тоже: в понедельник, непосредственно после окончания последнего заседания бракоразводного процесса, она исчезла и появилась в Норе лишь на следующий день. С тех пор она ни на минуту не покидала родительского дома и ни с кем, включая родных и друзей, не разговаривала. Гермиона очень беспокоилась — особенно тем, что им тоже не удалось побеседовать: Джинни, в конце концов, ее лучшая подруга… Прошло уже шесть недель после их развода, и Гермиона надеялась, что подавленное состояние младшей Уизли скоро пройдет, поскольку оно крайне плохо сказывалось на ней — как эмоционально, так и физически: Джинни даже начала набирать вес! Гермиона покачала головой и с легким хлопком аппарировала прямо в свою гостиную.

— Элизабет! — крикнула она, устало падая в кресло. — Я вернулась!

Элизабет Пирсон вошла (хотя точнее, пожалуй, было бы сказать «вплыла») в комнату с широкой улыбкой на лице и голубым шарфом на шее.

— Ну и?.. — возбужденно спросила она. Элизабет всегда веселилась, составляя странный контраст с Гермионой, которая по жизни в основном придерживалась скучного однообразия. Все удивлялись, как девушкам вообще удается поддерживать разговор, не говоря уже о совместном проживании под одной крышей.

Жизненные приоритеты Элизабет определялись следующим списком: тряпки, мужчины, французские моды, мужчины, ее работа (к счастью, связанная с модными тряпками) и — правильно, угадали! — мужчины. Иногда Гермиона начинала всерьез беспокоиться, выдержит ли ее психика общение с настолько целеустремленной собеседницей. Но в волшебном мире было практически невозможно недорого снять более-менее приличную квартиру, и Гермионе пришлось как-то приспособиться к Элизабет Пирсон, выдающемуся модельеру (по крайней мере, в ее собственных фантазиях). Во всяком случае, с такой соседкой у нее не было проблем с выбором подходящих к случаю одежды и макияжа, хотя нельзя сказать, что Гермиона часто пользовалась этим источником информации… Словом, соседство с Элизабет — не такая уж и плохая вещь. Она, правда, облизывалась на Джеффа чуть больше, чем нравилось Гермионе, но никаких шагов в этом направлении не предпринимала. Может, она и являлась дипломированной «охотницей на парней», но занятый кем-то молодой человек являлся для нее табу, особенно парень ее соседки по квартире: такие шашни, объяснила она однажды Гермионе, могут плохо кончиться. Вдобавок, Гермиона доверяла Джеффу и знала, что он никогда не сможет поступить с ней нечестно.

— Ну… — вздохнула Гермиона, отрываясь от своих мыслей и пытаясь улыбнуться подруге. — По-видимому, Люциус Малфой изменил завещание, когда выяснил, что его сынок сражался на стороне Света, и хотя Драко все равно наследует титулы, земли и недвижимость, но все их состояние… — она снова умолкла, не желая продолжать. — Скажем так: мистер Малфой огорчился, узнав, что его сын переметнулся к Дамблдору, и нашел способ поквитаться с Драко даже после смерти. Вот… — Гермиона широко улыбнулась, мысленно подыскивая тему, чтобы переменить разговор.

— Ну, конечно, — Элизабет закатила глаза и покачала головой, от чего ее белокурые локоны смешно запрыгали в разные стороны. — Можно подумать, я тебя отпущу после такого интригующего начала! — она нетерпеливо зацокала языком: — Что там с завещанием? И не вздумай врать: конечно же, дело в тебе — иначе ты бы не стала ходить вокруг да около…

— Он должен жениться на мне, — пробормотала Гермиона.

— Что?! — воскликнула Элизабет. Она явно ожидала чего угодно, но не этого.

— Я сказала: «Он должен жениться на мне», — повторила Гермиона, на этот раз громче и четче.

— Я слышала, — после паузы произнесла Элизабет, поедая подругу глазами. — Но… но… — она запнулась, не в силах сформулировать более или менее связную мысль.

— Да, я понимаю, — на губах Гермионы вновь заиграла жесткая усмешка.

— А Джефф? Как насчет Джеффа?

— Не знаю, — вздохнула Гермиона. — Впрочем, это неважно: я все равно не собираюсь… Не собираюсь выходить за Малфоя. Ему меня не заставить.

Элизабет кивнула, но слова Гермионы, похоже, ее не убедили. Девушка погрузилась в размышления, глубокомысленно сощурившись.

— Миона, — наконец сказала она. — Жаль, что приходится говорить об этом прямо сейчас, и не думай, что мне просто хочется сменить тему разговора, но… Арендная плата опять растет. Для меня-то это не проблема — моя зарплата тоже увеличилась, а вот твоя фирма приносит не больше доходов, чем три года назад, к тому же в последнее время совсем не появляются новые клиенты…

— Ну, — медленно произнесла Гермиона, — а ты не могла бы платить за квартиру больше? — заметив удивленно вскинутые брови Элизабет, она быстро добавила: — Ненадолго, пока я не найду себе дополнительный приработок или что-то в этом роде. Мне нужно только немного времени.

— Ты прекрасно понимаешь, что это абсолютно нереально. Уже сейчас у тебя практически нет ни одной свободной минуты — и ты думаешь, что сможешь взвалить на себя еще что-нибудь? — Элизабет вздохнула. — И еще. Не хотелось тебе говорить заранее, но я скоро съезжаю.

— Что? Что ты сказала? — воскликнула Гермиона, выпрямившись в кресле.

— Франческа хочет, чтобы я возглавила парижское отделение фирмы мадам Малкин. Она считает, что я неплохо справлюсь с этим, к тому же предлагает неплохую прибавку к зарплате, — сказала Элизабет, разглядывая манжеты своей блузки так, как это может делать только профессиональный модельер. — Она сказала мне только сегодня.

— Но ты же не можешь уехать!

— На самом деле, могу, — вздохнула Элизабет, взглянув на подругу с извиняющейся улыбкой на лице. — Мне очень жаль, Миона, но от подобного предложения не отказываются. Через три месяца я еду во Францию.

 

* * *

 

Глубоко погруженная в свои мысли Гермиона невидящим взглядом уставилась в потолок. Итак, Элизабет уезжает… Жаль — девушка стала одной из лучших подруг и даже наперсницей Гермионы за годы, что они прожили в одной квартире. Они познакомились раньше — еще в Хогвартсе, но в школьные годы как-то не сблизились. Вообще-то, Элизабет Пирсон до шестого курса училась в Бобатоне (на этом настояла ее мать-француженка), и только в связи с усилением угрозы войны родители решили перевести ее в Хогвартс, не без оснований считая его более безопасным местом.

Шляпа направила Элизабет в Хафлпафф, но она быстро обзавелась друзьями на всех факультетах благодаря беззаботной натуре, знанию французских мод и умению практически применять эти знания (что особенно ценилось представительницами прекрасной половины Хогвартса в Темные времена, как их стали именовать впоследствии). Кроме подруг — в их числе Пенси Паркинсон, Лаванда Браун, Лайза Тёрпин, Орла Квирк, Лаура Медли — вокруг нее постоянно крутилась масса парней, наперебой приглашающих Элизабет в Хогсмид, на «учебные свидания» в библиотеку, а то и на знаменитую Астрономическую башню…

Только трое представителей мужской части студентов Хогвартса не обращали на Элизабет ни малейшего внимания — Гарри, Рон и… Драко Малфой. Лучшие друзья Гермионы и ее злейший враг, соответственно. Понятно, почему Гарри не замечал белокурую «лягушатницу» — начиная с шестого курса, он был всецело поглощен борьбой с Волдемортом, как и Рон (последний тогда встречался с Гермионой, и та иногда тешила себя надеждой, что он не обращал внимания на Элизабет по этой причине — хотя бы отчасти).

Драко Малфой… Гермиона не представляла, почему он ни разу даже не взглянул в сторону Элизабет — казалось, она просто не могла не быть в его вкусе, и многие полагали, что рано или поздно они окажутся вместе. Но ни Драко, ни Элизабет не вступали в серьезные отношения в школьные годы и продолжали в том же духе и после окончания Хогвартса. Пожалуй, только люди, которых Гермиона насмешливо называла «безнадежными романтиками», могли все еще ожидать от этой парочки проявления каких-либо чувств друг к другу…

Бывшая гриффиндорка нахмурилась. Ее беспокоил тот факт, что до ее рассказа Элизабет ни словом не обмолвилась о возможности отъезда. Возможно, именно поэтому она так уговаривала Гермиону присутствовать на оглашении завещания Люциуса Малфоя — в надежде, что она унаследует немного денег, и Элизабет не придется волноваться за Гермиону, когда та останется в одиночестве.

Гермиона внезапно вскочила, почувствовав прилив энергии. Она должна поговорить с Джинни — своей лучшей подругой, даже если для этого придется силой вытаскивать младшую Уизли из норы, в которую она забилась после развода, и тащить… скажем, в спортзал, чтобы сбросить лишний вес. Гермиона улыбнулась этим мыслям, подбирая со столика волшебную палочку и подготавливаясь к аппарированию. Напомнило о себе и естественное женское любопытство: неплохо бы узнать, что же такое произошло с Джинни между окончанием бракоразводного процесса и возвращением в Нору. Вряд ли Джинни сможет долго молчать — конечно, еще раз улыбнулась Гермиона, если ее правильно спросить…