Современные западные геополитические концепции.

Геополитическая мысль в Западной Европе и США после Второй мировой войны развивалась в русле классических по­строений. В отсутствие оригинальных фундаментальных исследо­ваний господствующим стало прикладное направление геополи­тики, стоявшее на службе интересов Запада в идеологической битве «холодной войны» (школа атлантизма). Наиболее крупными представителями этого направления являются Д. Мэйниг, У. Кирк, С.Коэн. Основываясь на теоретических построениях Николаса Спайкмена, эти авторы рассматривали противостояние СССР и США как противоборство атлантического и евразийского миров. В отличие от англо-американского направления в геополитике, континентальное имеет свою четко выраженную региональную и ду­ховную специфику. Так, французский геополитик Ж. Готтман, основа­тель коммуникационной теории, считает, что только в процессе ком­муникаций происходит дифференциация политического пространства. Центрами этого дифференцирования выступают города, государства, цивилизации. Однако, этот процесс не был однонаправленным — на смену империям приходила региональная обособленность, сменяв­шаяся затем новыми формами политических объединений. Этот про­цесс объединения и разъединения непосредственно отражает дина­мику развития геополитического пространства. Понятно, что простран­ство для французской традиции несет больше культурологическую, чем географическую нагрузку.

Альтернативные, большие пространства на территории Евразии предполагают сохранение относительного политического суверените­та, этнокультурной самобытности, свободы в определении идейной и мировоззренческой доминанты. Именно в этом, по мнению авторов данного направления и состоит сг^ысл вклада России как «сердца ев­разийского острова» в судьбу Европы. В ее противостоянии наступле­нию «однородного состояния человечества», которое они связывают с концом истории.

Для Германии были более характерными интеграционные позиции. Их важным элементом выступает идея «общеевропейского дома» вплоть до отказа от национального суверенитета через создание над­национальных структур, в рамках которых модифицируется стремле­ние государств к завоеванию пространства.

Этот процесс, по мнению немецкого исследователя А. Грабовского, соответствует ходу мирового развития и мог бы привести к образовании всемирного союза. В значительной мере данному процессу способству­ет Германия, благодаря своему выгодному геополитическому положе­нию связующего звена между западной и восточной частями Европы.

Другим аспектом данного направления выступает концепция «ка­чества жизни» Ф. Фрида, который считает, что борьба за пространство становится борьбой за более высокий уровень социального развития и качества жизни.Кому удастся в этом отношении захватить лидерство, тому завтра будет принадлежать весь мир.

Характерным для немецкой геополитики этого этапа развития вы­ступает значение понятия «господствующая держава», выдвинутое в рамках этого направления генералом Гудерианом (1888-1954). Со­гласно его взглядам, это государство по своим потенциальным воз­можностям развития отвечающее высшему своему назначению, и не­сущее ответственность перед другими людьми, народами и расами, а потому и претендующее на право считаться естественным источни­ком власти.

Геополитические последствия практического развития данной ка­тегории могут быть сопоставимы с последствиями реализации понятия «жизненное пространство». Особенно в исторический период, когда Соединенные Штаты получили невиданную раньше возможность вкли­ниться в евразийский геостратегический регион с целью оказания ре­шающего воздействия на ход событий. Определяющей целью США вы­ступает задача окончательного разрушения континентального моноли­та и недопущения доминирования там России.

Коренным изменением геостратегической картины мира ознаме­новалось начало третьего этапа в развитии геополитики. Он характери­зуется двумя главными направлениями. Первое— это продолжение классических, глобальных геополитических схем в условиях «однопо­люсного мира» и второе — так называемые «основные геополитичес­кие парадигмы», делающие акцент на феноменах иного порядка.

Анализ ситуации в рамках первого направления англо-американс­кой геополитики фиксирует, что исчезновение Российской империи оз­начает прекращение геополитического вызова. Центральная Европа те­перь может стремиться к постепенному слиянию с Западной Европой, Украина и Беларусь тоже.

На Дальнем Востоке прекращение существования империи избав­ляет Южную Корею, Японию и Китай от тревоги в связи с присутствием на границе огромной военной мощи России. На юге Турция, Иран и Пакистан неожиданно обрели защиту благодаря появлению ряда но­вых «буферных государств». Это укрепило, отделяющий Россию, барь­ер от теплых южных портов, к которым она стремилась, а следователь­но, и от положения «сверхдержавы».

В книге 3. Бжезинского «Без контроля. Глобальный беспорядок на пороге XXI века», опубликованной в 1993 году, он дает прогноз разви­тия геополитических связей после окончания «холодной войны». Он так же утверждает, что распад Советского Союза привел к геополитическому вакууму в сердцевине Евразии.

Это является главной причиной повышенной конфликтности по всему периметру всего постсоветского геополитического пространства. Активи­зация ислама и неспособностью США обеспечить контроль над ситуаци­ей в регионе Среднего Востока ведет к появлению огромной зоны неста­бильности, которая может охватить часть Юго-Восточной Европы, Сред­ний Восток, район Персидского залива, и с неизбежностью территории бывших Советских республик Средней Азии. Внутри этой зоны существует множество узлов потенциальных конфликтов, несущих угрозу всему миру. Положение осложняется возрастающими возможностями вовлечения в конфликт других стран и особенно опасна возможная роль Китая.

Главную геополитическую угрозу американский политолог, извест­ный в прошлом своими антисоветскими взглядами, продолжает видеть в неизбежности возвращения к имперской политике России. Подобная ориентация российской внешней политики, по мнению 3. Бжезинского, крайне опасна для Соединенных Штатов, ей необходимо всячески про­тиводействовать.

Основным инструментом этого противодействия он считает Украи­ну, которая выступает как естественный геополитический противовес России. Поэтому задача оторвать Украину от России на максимальное расстояние и является, по его убеждению, основной геополитической задачей на данном континенте.

Показательным для данного геополитического типа мышления яв­ляется подход профессора Пенсильванского университета Э. Рубинстайна опубликованный в 1993 г. в книге «Россия и Америка: от сопер­ничества к примирению».

Главной методологической посылкой его концепции выступает по­ложение о том, что США остались единственной страной, которая спо­собна проецировать свое влияние во всех четырех формах (военное, экономическое, культурно-идеологическое и политическое) на весь мир.

Профессор Э. Рубинстайн выделяет шесть основных геополитичес­ких регионов:

1. Северная Америка, во главе с США. Это будет самое мощное региональное объединение в мире и, если интеграционные процессы не затухнут, возможно образование Североамериканской конфедера­ции. В зоне полной зависимости от нее неизбежно будет находится все Западное полушарие.

2. Европа, политическое единство которой будет значительно от­ставать от экономической интеграции.

3. Восточная Азия, в которой господствующие экономические пози­ции будет занимать Япония. В результате отсутствия системы безопасности возможно возрастание внутренней напряженности, особенно при активизации Китая. Зависящей от этого региона зоной будет: российс­кий Дальний Восток, Юго-восточная Азия, Австралия, Новая Зеландия.

4. Южная Азия. В этом регионе будет доминировать Индия, но возможно обострение отношений с окружающими ее исламскими го­сударствами.

5. Мусульманский полумесяц, в который входят страны Север­ной Африки, Ближнего Востока, возможно, Турция, государства Пер­сидского залива, Ирак, Иран, Афганистан, Пакистан, государства Средней Азии.

6. Сохраняется вероятность продолжения существования «евра­зийской грозди», но пока это «геополитическая черная дыра».

Существует возможность, что господствующее положение здесь зай­мет РОССИЯ. :

Крушение СССР, отмечает Э. Рубинстайн, превратило «сердце» Евразии в геополитический вакуум, его будущее под вопросом.

Наиболее дестабилизирующим фактором для мира он считает Ки­тай, поскольку он будет играть наиболее глобальную и активную роль. С его точки зрения, неизбежна будущая коалиция Китай, Россия, Иран, которая будет противостоять Америке — Европе — Японии. Но фак­тор неопределенности — огромная творческая сила, которая позволя­ет любой стране по-новому реорганизовать окружающее ее геополити­ческое пространство.

Вышеизложенные концепции помогают уловить новые направле­ния развития, а именно, возрастание взаимозависимости и снижение роли силового фактора в международной политике, проявляет себя действием ряда объективных факторов в мировом общественном раз­витии, приводящим к расширению возможностей небольших государств по сравнению с возможностями великих держав. Прежде всего, это свя­зано с развитием транспорта и массовых коммуникаций. Этот процесс привел к быстрому росту транснациональных корпораций при одновре­менном ослаблении правительственного контроля над их действиями. Международная торговля стала первенствовать в структуре мирового хозяйства, а это еще больше сделало взаимозависимость между стра­нами более сложной и интенсивной.

Другая тенденция определяется процессами модернизации и раз­витием многочисленных информационных систем в странах «третьего мира». Следствием этих процессов стал значительный рост национа­лизма в этих странах, а это препятствует осуществлению военных ин­тервенций и иных традиционных средств обеспечения господства со стороны стран «первого мира». Так, серьезным фактором поражения США во Вьетнаме и Советского Союза в Афганистане явилось то, что обеим сверхдержавам не удалось навязать свою волю националисти­чески настроенному населению этих более бедных и отсталых стран. В подобных случаях, мы наблюдаем перераспределение власти в меж­дународных масштабах от правительств к частным субъектам, в дан­ном случае национально-освободительным движениям.

Следующая тенденция также ведет к перераспределению геополи­тической мощи в пользу небольших и слабых государств. В результате широкого распространения новых технологий, в том числе и военных, отсталые страны способны укреплять свой военный потенциал даже без сколько-нибудь серьезного экономического и социального прогрес­са. Поэтому военные методы воздействия на эти страны становятся все менее эффективными и действенными расходы же значительно воз­растают, следовательно происходит значительное снижение способно­сти влиять на ситуацию в «третьем мире».

И, наконец, последняя, ограничивающая тенденция геополитичес­кой эффективности заключается в сокращении возможностей ведущих государств мира контролировать состояние окружающей среды. Неспо­собность даже наиболее крупных и могущественных государств спра­виться с ними показывает, что эти проблемы по своей природе являются транснациональными. Решение глобальных проблем возможно только в рамках коллективных действий и сотрудничества всех государств, поэто­му понятно стремление рассматривать весь мир как глобальное граж­данское общество, которое требует и единого мирового правительства. В геополитике данное направление получило название — мондиализм.

Современная геополитика имеет в своем арсенале несколько парадигм, пришедших на смену «логике двух блоков».

Первая— об­ращает внимание на пространственное различие между центром и пе­риферией, причем последняя противопоставляется центру, Юг — Се­веру, развивающиеся страны —развитым. При этом, как считает фран­цузский исследователь А. Глюксман, один фундаментализм приходит на смену другому — на смену политической религии приходит полити­зация религий, которая, по его мнению, неизбежно приведет к новым кризисам.

Во второй парадигме акцент переносится на различие между тремя поколениями войн. Операция «Буря в пустыне» продемонстрировала конец стратегического искусства в традиционном понимании. Мораль­ное устаревание обычных вооружений является следствием примата войн коммуникационных над войнами на разрушение. Разрабатываются тео­рии войн с «нулевым результатом человеческих потерь».

В третьей — основа национальная, предусматривающая ренацио­нализацию политики. Крушение многонациональных империй вызвало к жизни проблему национальной идентичности. Этические, классовые, религиозные противоречия подчинены динамизму становления «госу­дарства-нации».

Четвертая парадигма — предопределяет и основывается на раз­личиях между региональными системами, в центре каждой из которых находится государство, оказывающее влияние на развитие событий в регионе — «Великий Иран», «Великий Пакистан» или «Великий Китай» и т. д. Г. Киссинджер полагает, что международная система в XXI веке будет состоять, по крайней мере, из шести основных центров силы: США, Европы, Китая, Японии, России и, вероятно, Индии, а также мно­жества средних и малых государств. «Шесть основных центров силы» Киссинджера принадлежат к пяти разным цивилизациям, поэтому он считает, что международная система в XXI веке будет обусловлена вза­имодействием различных цивилизаций.

Пятая— цивилизационная. Директор Центра стратегических иссле­дований Гарвардского университета С. Хантингтон считает, что не су­ществует «человечества вообще», а есть определенные цивилизации: иудео-христианская; мусульманская; цивилизация, в основе которой ле­жит буддизм, и т. д. И наибольшую опасность будут представлять линии вооруженных конфликтов, совпадающие с линиями разломов между цивилизациями.

В своей статье «Столкновение цивилизаций?» (которая появилась как резюме большого геополитического проекта «Изменения в глобаль­ной безопасности и американские национальные интересы) он опреде­ляет цивилизации как социокультурные общности самого высшего ран­га и как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Для каждой цивилизации характерно наличие некоторых объективных при­знаков: общности истории, религии, языка, обычаев, особенностей фун­кционирования социальных институтов, а также субъективной самоиден­тификации человека. С его точки зрения, цивилизационный фактор в международных отношениях будет постоянно усиливаться. Этот вывод обосновывается таким образом.

Во-первых, различия между цивилизациями, основу которых состав­ляют религии, наиболее существенны, эти различия складывались сто­летиями и они сильнее, нежели между политическими режимами.

Во-вторых, усиливается взаимодействие между народами разной цивилизационной принадлежности, что ведет как к росту самосознания, так и к пониманию единичного и общего в рамках своей цивилизации.

В-третьих, возрастает роль религии, причем последняя проявляет­ся нередко в форме фундаменталистских движений.

В-четвертых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в процессах девестернизации местных элит и уси­ленном поиске собственных цивилизационных корней.