Дебри нацистских спецслужб 23 страница

Общеизвестно, что универсальным средством достижения любой цели на востоке испокон веков была и остается взятка — «бакшиш». В результате обильных инвестиций, выгодных заказов и прямых подношений правящая верхушка государства была настроена откровенно прогермански. Фактически агентами немцев были сам премьер-министр Мухаммад Хашим-хан, его заместитель Наим-хан, начальник штаба армии Мустафа-хан, начальник управления разведки военного министерства Мухаммед Анвар-хан, начальник высших офицерских курсов Гусейн-хан, командир кавалерийской бригады Ахмад-хан, десятки офицеров высшего и среднего звена. Это же относилось и к полиции. Немецкие агенты имелись в каждом государственном учреждении.

Немецкие дипломаты не гнушались ничем, вплоть до того, что совали каждому встреченному возле посольства полицейскому или солдату два-три афгани со словами: «Это тебе подарок от германского вождя Гитлера…»

По сравнению с другими иностранными гражданами немцы пользовались значительными привилегиями. Только они имели право владеть оружием, принимать у себя гостей-афганцев и, наоборот, посещать их дома. Это облегчало, и значительно, вести разведывательную работу, вербовать агентов.

В Кабуле одновременно действовало по меньшей мере пяти немецких резидентур. Главную из них в посольстве Германии возглавлял пятидесятилетний «коммерческий атташе» Расмус. Большую часть своей жизни Расмус отдал Индии, свободно владел языком урду, знал все проблемы огромного региона, разбирался в тонкостях восточного менталитета и вообще был крепким профессионалом старой школы полковника Николаи.

Фактически Расмус контролировал еще три резидентуры абвера. Примечательно, что руководитель одной из них майор Шенк был главным военным советником афганской армии и ее высших офицерских курсов.

Ведомство Шелленберга, то есть СД — аусланд также имело в Кабуле своего резидента — некоего Брикмана. Он был… врачем-стоматологом и содержал единственный на весь город зубоврачебный кабинет. В числе постоянных пациентов Брикмана был даже сам премьер-министр Хашим-хан. Шпионажем и подрывной деятельностью также усердно занимались представитель гестапо Гильхаммер и руководитель организации нацистской партии среди немецких специалистов Кнайрлайн.

Неграмотные в подавляющем большинстве афганцы смутно представляли, что такое нацизм и где вообще находится Германия. Но они твердо усвоили: щедрые и доброжелательные немцы — враги англичан, следовательно, их союзники. А для борьбы с англичанами они готовы были заключить союз хоть с самим шайтаном.

В конце 1940 года произошла почти что детективная история, которая завершилась для германской разведки самым печальным образом. В Кабуле неожиданно объявился бежавший из Индии Субхас Чандра Бос, за которым в Индии англичане устроили настоящую охоту. Его сопровождал давний сподвижник по имени Бхагат Рам Гудассмаль, такой же отчаянный революционер. Его старший брат в свое время убил генерал-губернатора Пенджаба, за что был повешен. Еще два брата за антибританскую деятельность были брошены в тюрьму.

В Кабуле Бос и Рам встретились с германским послом Пильгером и Расмусом. Бос стремился от имени своих сторонников установить военное сотрудничество с Германией, Японией и Италией для совместной вооруженной борьбы против англичан. Немцам это предложение пришлось как нельзя по душе.

Однако находиться в Афганистане Босу было слишком опасно: рано или поздно англичане добрались бы до него. По просьбе индейца немцы решили переправить его в Берлин по паспорту одного итальянца, который для этой цели им любезно предоставили в посольстве Италии. Самый короткий путь в Европу тогда пролегал через территорию СССР. В советском посольстве прекрасно знали, кем является новоиспеченный итальянец, но по просьбе «дружественного» тогда германского посольства по соображениям, которые нам сегодня понять трудно, с ведома Москвы поставили в паспорт транзитную визу. Бос благополучно прибыл в Берлин.

Дальше началось самое интересное. Своим представителем для связи с германскими спецслужбами Бос оставил вышеназванного Бхагат Рама. В беседе с последним Расмус выяснил, что индиец обладает не только большими связями в Индии, но и хорошо знает вождей многих пуштунских племен, в том числе «Факира из Иппи».

Бхагат Рам оказался прямо-таки золотой находкой для старого шпиона. По мысли Расмуса Бхагат Рам мог (и должен был) стать главным связующим звеном между резидентурой, нелегальными группировками в Индии, «Факиром из Иппи» и другими пуштунскими вождями.

Расмус имел в своем распоряжении огромные денежные суммы: только из последней поездки в Берлин он привез в Кабул несколько сот тысяч английских фунтов стерлингов в купюрах (доллары США тогда в Афганистане были никому не ведомы, а потому не котировались) и ящик с золотыми английскими же соверенами. (Известно, на Востоке «бумажкам» всегда предпочитали «желтый металл»).

Первое задание, полученное Рамом от Расмуса, было несложным: завербовать в Индии из числа своих сторонников нескольких агентов, которые по объективным данным могли бы стать боевиками и террористами. Для этой цели Расмус дал Раму несколько тысяч индийских рупий (тогда еще не обесцененных) и двенадцать пистолетов с патронами. Псевдоним Бхагат Рам выбрал себе сам — в переписке он теперь именовался «Рахмат-ханом».

«Рахмат-хан» успешно прошел негласную проверку, которую Расмус произвел и в Кабуле, и через Берлин, и стал главным немецким агентом в Индии и в зоне пуштунских племен. Последующие месяцев шесть-семь он добросовестно выполнял эти свои обязанности.

А в сентябре 1941 года ценный немецкий агент «Рахмат-хан» через посредничество одного из своих друзей, о котором Расмус и представления не имел, инициативно встретился на конспиративной квартире с… резидентом советской разведки…

Но вернемся на три месяца назад. После того как Германия напала на СССР, оперативная обстановка в Афганистане с точки зрения советских интересов резко ухудшилась. Теперь немецкая разведывательно-диверсионная сеть угрожала уже не только англичанам, но и южным республикам Советского Союза. Активизировали свою деятельность в Афганистане также итальянская и японская разведки, работавшие в тесном контакте с немецкой.

Учитывая изменившуюся ситуацию, руководство внешней разведки НКВД сочло необходимым укрепить и расширить свой разведывательный аппарат в Афганистане. В Кабул были направлены опытные, инициативные работники, умеющие оперативно и самостоятельно принимать решения в специфических условиях восточной, к тому же отсталой страны. Резидентом назначили сорокалетнего Михаила Аллахвердова (оперативный псевдоним «Заман») со статусом представителя «Восток-инторг». Большего знатока Востока, нежели Аллахвердов, пожалуй, тогда в советской разведке не было.

Армянин по национальности, он родился в Нагорном Карабахе, участвовал в гражданской войне в составе 3-го туркестанского полка, воевал с басмачами в Средней Азии, служил на Памире. С 1923 года Аллахвердов — сотрудник Восточного отдела ОГПУ, без отрыва от основной оперативной работы закончил знаменитый Восточный факультет Военной академии РККА им. М. Фрунзе. Затем пять лет работы в Персии, три года в Центральном аппарате разведки в Москве, последующие два года — нелегальные резидентуры в Австрии, Швейцарии, Франции.

В последующие годы Аллахвердов руководит легальными резидентурами в Афганистане и Иране. И снова служба в Центре.

Уже из этого краткого перечня явствует, что повторно назначенный резидентом в Афганистан разведчик превосходно знал и страну пребывания, и весь регион в целом.

Владение языками, традициями, знание ислама, понимание менталитета местных жителей, даже внешность помогли Аллахвердову легко устанавливать контакт с представителями всех кругов и слоев афганского общества.

Москва поставила перед Аллахвердовым еще одну задачу, совершенно по тем временам необычную: с такой советским разведчикам дотоле сталкиваться не приходилось. А именно: впредь, по крайней мере до окончания войны, поддерживать деловые контакты с представителями спецслужб британских союзников в Афганистане. Ранее подобные отношения практиковались лишь с чекистами… Монгольской Народной Республики. (Которые почти все проходили курс разведывательных и контрразведывательных наук в Москве, свободно говорили по-русски, а потому советскими коллегами за иностранцев и не считались.) Это было и морально непросто, поскольку в первую очередь именно с агентами британских спецслужб приходилось бороться советским чекистам на протяжении почти четверти века.

Английскому и советскому руководству, их послам в Афганистане предстояло добиться того, чтобы здешнее правительство выслало из страны немецких, японских и итальянских разведчиков, обладающих дипломатическим иммунитетом, а также обезвредило их местную агентуру. Политикам и дипломатам в этом обязаны были помочь разведчики.

В обслуживающем персонале германского посольства у «Замана» были свои люди. От них он знал о существовании некоего индийца, ставшего главным агентом Расмуса в регионе. Но о том, чтобы этот агент инициативно предложил свои услуги Советам, не мог и помыслить. На первой же встрече (Аллахвердов выступал на ней не как резидент разведки, а лишь посредник, обычный сотрудник торгпредства Безруков) Рам вполне убедительно изложил мотивы своего поступка. Он индийский революционер с многолетним стажем. Таковыми являются все его родственники и друзья. Цель жизни — добиться освобождения Индии от английского владычества. Потому и обратился (и не он один) семь месяцев назад за поддержкой к немцам. Но теперь все изменилось. Германия напала на Советский Союз, а в Индии знают, что СССР — лучший друг всех угнетаемых колонизаторами народов, что он поддерживает национально-освободительное движение на всем земном шаре. Сейчас стоит вопрос о самом существовании СССР, а потому индийцы должны помогать ему и на время прекратить вооруженные выступления против англичан, поскольку Великобритания сейчас союзник Советского Союза.

Встреча была не единственной, и постепенно «Заман» все лучше и лучше изучал своего нового знакомого. На одной из встреч Бхагат Рам передал резиденту… тридцать тысяч фунтов стерлингов, полученных от Расмуса. Разведчику было очевидно, что рисковать такой огромной суммой для примитивной подставы ни абвер, ни СД не станут. К тому же Рам рассказал все, что ему было известно, о ближайших помощника резидента абвера из персонала посольства (в том числе, дипломатах), а также выявленных местных агентах.

О контактах с Бхагат Рамом Аллахвердов доложил московскому руководству. Начальник Первого управления Фитин дал указание немедленно проверить индийца, использовав богатейшие возможности еще не распущенного Сталиным Коминтерна[123]. В Отделе международных связей последнего существовала строго засекреченная, созданная многолетними усилиями расстрелянного «врага народа» Осипа Пятницкого картотека на всех мало-мальски известных деятелей коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения в мире.

На основании собранных данных, личных впечатлений и соображений самого Аллахвердова было принято решение: Бхагат Рама в интересах советской разведки следует использовать.

Вскоре «Ром» (такой оперативный псевдоним получил Бхагат Рам) привел еще одно убедительное доказательство своей искренности. Он передал «Заману» две мощные рации с комплектами батарей, инструкциями по их эксплуатации, кодами и шифрами, расписаниями выхода в эфир и приема. Теперь советская разведка имела возможность благодаря щедрости Расмуса контролировать все немецкие шифрограммы, направленные в Афганистан и Индию. Как и положено, время от времени Берлин менял шифры и условия связи, но, поскольку предварительно Расмус ставил об этом в известность «Рахмат-хана», этот контроль не прерывался ни на один сеанс.

В дальнейшем «Ром» несколько раз передавал «Заману» крупные денежные суммы. Вручил он также тяжелую кожаную сумку с золотыми монетами — немцы предназначили их для подкупа важных лиц.

В последующие девять месяцев Бхагат Рам по указанию Расмуса и его заместителя обер-лейтенанта из абвера Витцеля совершил несколько тайных поездок в Индию и в районы племен. Его отчеты «Заману», плюс радиоперехваты директив, идущих непосредственно из Берлина, содержали много важной информации. Часть ее, естественно, не раскрывая источника, советская разведка передавала англичанам, особенно если речь шла о конкретных диверсиях и актах саботажа, направленных против союзников.

Немцы были настолько довольны деятельностью своего главного агента, что по представлению резидентуры «Рахмат-хан» был награжден орденом. Награду ему в посольстве показали, но он решил ее на время оставить там же на хранение. Такого же ордена был удостоен и сам Расмус. Рассказав об этой чести «Заману», Бхагат Рам, однако, так и не вспомнил, как же называется этот орден[124].

Определенная доля информации «Рома», как и радиоперехватов, особенно связанная с указаниями центра немецкой разведки, входила в компетенцию Короткова, иная же прямо его не касалась, но нуждалась в его экспертной, аналитической оценке. Так что волей-неволей он в основном был в курсе афганских дел.

Очень скоро деятельность «Рома» достигла такого размаха, что в Центре пришли к выводу о необходимости более подробного изучения его личности и возможностей. Уж слишком много было поставлено на карту. Аллахвердов подобный откровенный разговор провести напрямую не мог — это могло отразиться на их отношениях, а между тем для Бхагат Рама он был не резидентом, а всего лишь посредником. Раскрывать личность «Замана» или кого-либо другого из резидентуры было преждевременно.

Павел Фитин пришел к такому решению: направить в Кабул ответственного сотрудника Центра, который мог бы переговорить с «Ромом» как официальный представитель советской разведки. Аллахвердов этот шаг полностью поддерживал. Хорошо зная восточных людей, он понимал, что приезд человека из Москвы специально для знакомства с Бхагат Рамом глубоко польстит самолюбию индийца, следовательно, пойдет на пользу дела.

В середине апреля 1942 года Фитин вызвал к себе начальника немецкого отдела.

— Собирайте дорожный чемоданчик, Александр Михайлович. Теплые вещи может не брать. Через день-два, как только позволит погода, вылетите в Кабул. Задание заключается в следующем…

Итак, в один прекрасный день на самом надежном и, как оказалось, долговечном транспортном самолете тех лет, американском «С-47», конструкции нашего бывшего соотечественника Игоря Сикорского, в обиходе называемом просто «дуглас», вылетел в Кабул очередной дипкурьер Наркомата иностранных дел, сопровождая с напарником несколько опечатанных вализ диппочты. В его изрядно потертом, со множеством печатей и штемпелей зеленом дипломатическом паспорте значилось, что предъявитель сего документа гражданин СССР Сергей Николаевич Кротов.

Утомительный перелет по сложному маршруту с несколькими посадками для заправки бензобаков занял двое суток. Военно-транспортный самолет не был приспособлен для перевозки гражданских пассажиров, сидеть долгими часами приходилось на узких жестких сиденьях из рифленого дюраля, к тому же в салоне на высоте, особенно ночью, было холодно. Слава Богу, Коротков хоть не страдал «морской», то есть «воздушной» болезнью…

Посадка в плохо оборудованном кабульском аэропорту потребовала от пилотов максимальной концентрации летного мастерства и внимания. Обошлось…

Еще день-два ушло на ознакомление в кабинете Аллахвердова с материалами и детальное обсуждение предстоящей беседы.

Шифровкой «131» от 3 мая 1942 года — Коротков (в этой командировке он выступал под кодовым именем «Саша») уже вылетел обратно в Москву — «Заман» сообщал в Центр:

«1 мая состоялась встреча с «Ромом» совместно с «Сашей». Беседа продолжалась шесть часов. «Рому» было заявлено, что «Саша» приехал из Москвы и является представителем советской разведки, к которой имеет отношение и «Заман». «Ром» на это ответил, что доволен приездом товарища и рад обсудить с ним все вопросы, связанные с его работой».

Далее следовало изложение беседы Короткова и Аллахвердова с Бхагат Рамом в сокращенной стенографической записи.

Поездка «Саши» в Кабул, помимо прочих, имела два последствия, на которых следует остановиться особо. Англичане на территории Британской Индии в связи с опасностью японского вторжения и очевидным усилением подрывной деятельности разведок стран «оси», ввели строгие меры безопасности. Для Бхагат Рама и его информаторов создалась реальная угроза. Однажды его таки арестовали английские контрразведчики по вполне обоснованному подозрению в шпионаже в пользу Германии.

Советским дипломатам пришлось обратиться к английским коллегам с разъяснением подлинной роли Бхагат Рама. Ранее Коротков и Аллахвердов уже предусмотрели вероятность подобного случая. В конфиденциальной беседе с советским послом заранее предупредили его о необходимости и формах вмешательства для вызволения ценнейшего агента из беды. (Время было военное, обстановка тревожная, и англичане могли без долгих церемоний и проволочек повесить Рама.)

Главный резидент германской разведки Расмус со своим основным агентом и связником «Рахмат-ханом» оказался, если называть вещи своими именами, по уши в дерьме. Вся их бурная деятельность на протяжении более года в сущности лопнула как мыльный пузырь. По вине Расмуса огромная разветвленная агентурная сеть немцев была засвечена, десятки тысяч фунтов стерлингов, афгани, рупий, килограммы английских золотых соверенов, ценнейшая радио- и фотоаппаратура, арсеналы оружия и взрывчатки из рук в руки переданы… советской разведке. Всплыви все это в Берлине — участь Расмуса вызвал бы сочувствие даже у его злейших врагов. Это создавало теоретические предпосылки для перевербовки Расмуса. Потому на приведенной выше шифровке «Замана» Павел Фитин 11 мая сделал запись, адресованную начальнику отдела Среднего Востока Андрею Отрощенко: «Составить план вербовки Расмуса».

Однако к исполнению данного указания разведчики по объективным причинам смогли приступить лишь через год.

Первоначальные значительные успехи вермахта на Восточном фронте в летней кампании 1942 года, казалось бы, делали реальными планы вторжения на Средний Восток и в Индию. Если бы немцы захватили Кавказ, Закавказье (а они были близки к этому), то теоретически был возможен прорыв вдоль побережья Каспийского моря от Махачкалы через Дербент, а также по Военно-Грузинской дороге и уже по восточному побережью Черного моря через Турцию в Северный Иран и далее — через Турцию и Афганистан — «Дранг нах Индия»!

Как после войны показал на допросе в Бутырской тюрьме бывший посол Германии в Кабуле Ганс Пильгер, заместитель премьер-министра Наим-хан заявил ему, что афганское правительство всецело разделяет политику «третьего рейха» и выражает готовность при дальнейшем продвижении вермахта на территории СССР оказать ему помощь в виде вооруженной силы. Речь шла, добавил Пильгер, о ста, даже о ста пятидесяти тысячах солдат.

В качестве вознаграждения Германия согласна была великодушно отдать Афганистану значительные куски индийской территории: Белуджистан, западный Пенджаб, Кашмир…

Где-то в оккупированной Греции уже формировалось «соединение F» — ударная группировка отборных немецких войск: три танковые, четыре мотострелковые, четыре пехотные дивизии и еще несколько специализированных отдельных частей.

В связи с этим Бхагат Рам получил от Расмуса особо ответственное задание: осенью 1942 года он должен был подготовить в районе северо-западной границы Британской Индии посадочные площадки для воздушного десятка.

Авантюра, конечно, но — опасная авантюра. В лагерях для английских военнопленных немцы отобрали и перевербовали около трех тысяч солдат индийских национальностей, спекулируя на их нелюбви, а то и ненависти к британским колонизаторам. Из них в системе войск СС был сформирован так называемый индийский легион. Его солдаты от остальных эсэсовцев отличались тем, что вместо фуражек и пилоток носили тюрбаны.

Передовой отряд десантников в количестве примерно ста человек прошел интенсивную подготовку в разведшколе под Франкфуртом-на-Одере. Будущих диверсантов и террористов обучали не только подрывному делу, рукопашному бою и прочим спецдисциплинам, но также альпинизму и верховой езде.

Этот отряд должен был в соответствии с планом «Баядера» взять под охрану посадочные площадки и обеспечить успешную высадку остальных подразделений «Индийского легиона». Ну, а затем следовало ожидать вторжения с северо-запада регулярных частей вермахта. По плану «Аманулла» десантники (четыре тысячи отборных бойцов) должны были захватить Кабул и сменить режим.

Посольства Германии в Кабуле превратилось в настоящий штаб нацистских спецслужб по координации шпионской, диверсионной и подрывной деятельности в Афганистане, Британской Индии, Иране, советских южных республиках и даже в прилегающих районах Китая.

Через Бхагат Рама в эти планы удалось внести столько поправок, изменений, уточнений, что их реализация затянулась вплоть до сокрушительного разгрома немецких войск в районе Сталинграда и на Кавказе. А это в свою очередь навсегда похоронило сумасбродный замысел Гитлера завоевать Индию…

Теперь, наконец, совместным мощным нажимом СССР и Великобритания вынудили афганские власти выслать из страны немцев-шпионов, а также изолировать их выявленную агентуру из числа местных жителей.

Из всех немцев было сделано единственное исключение: союзники не потребовали высылки Расмуса. Руководствовались они сугубо прагматическим соображением. У германского резидента сложились исключительно доверительные отношения с Бхагат Рамом, в результате Расмус, сам того не ведая, превратился в ценнейший источник информации для советской разведки, а через ее посредство и для английской. Вот тут-то Фитин и вспомнил о своем указании годовой давности. Теперь уже замысел никак нельзя было откладывать. Начальник управления понимал, что при сложившихся обстоятельствах англичане сами вполне могут завербовать Расмуса. Их следовало опередить. Твердой уверенности в успехе, разумеется, не существовало, но, как известно, риск дело благородное. И в разведке тоже.

Разумеется, никто из легальных разведчиков в Кабуле, действовавших под прикрытием дипломатического паспорта, сделать вербовочный подход к Расмусу, тоже «дипломату», никак не мог: в случае неудачи следовало ожидать международного скандала. Значит, нужно командировать в Афганистан стороннего человека, и на короткий срок, чтобы тот, если потребуется, мог незамедлительно и не оставляя следа покинуть Кабул. Естественно, этот человек должен был обладать опытом вербовки именно немца, к тому же сотрудника спецслужб, а не такового из числа «лиц восточной национальности». Лучшей кандидатуры для выполнения (или попытки выполнения) такого задания, нежели начальник немецкого отдела Александр Коротков в распоряжении Павла Фитина не имелось.

…Осенью 1943 года дипкурьер Наркомата иностранных дел СССР Сергей Кротов снова вылетел в Кабул. И еще в Москве, и уже находясь в воздухе, Коротков продумал линию своего поведения при встрече с Расмусом. Что, собственно, о нем известно? Невзирая на очевидный провал с «Рахмат-ханом», следовало учитывать, что Расмус опытный профессионал. Как все старые германские разведчики, навряд ли фанатичный нацист. Последние, в основном, обретались в ведомстве Шелленберга. Не пьет, не играет в карты, не склонен к употреблению наркотиков, не замечен в пристрастии к сексуальным утехам. Наверняка щепетилен в деньгах. Следовательно, сделал вывод Коротков, весь расчет нужно строить на благоразумии абверовца.

24 октября 1943 года, заинтриговав Расмуса возможностью знакомства с потенциально перспективным источником, его удалось заманить на одну из конспиративных квартир советской разведки. Возможный «источник» к удивлению резидента абвера оказался не афганцем, не индийцем, не иранцем, а высоким европейцем самой что ни на есть «нордической» внешности. Ранее Расмус его ни в одном из мест, где обычно собирались иностранцы в Кабуле, не встречал. И вербовать незнакомца ему не пришлось. Совсем наоборот…

Представившись полковником советской разведки «Михайловым» (немец, конечно, сразу понял, что фамилия — вымышленная, но звание подлинное), Коротков сделал германскому резиденту весьма недвусмысленное (с профессионалом «темнить» было бессмысленно) вербовочное предложение. Он убедительно изложил, что фактически Расмус своей деятельностью за последние два года совершил акт государственной измены по отношению «третьего рейха». Аргументы? Их более чем достаточно. Для гестапо… Судите сами. Проваленная агентурная сеть. Имеются и вещественные доказательства: полученные советской разведкой от него, Расмуса, свыше десяти тысяч фунтов стерлингов в купюрах только в последнее время, триста золотых соверенов, сто тысяч афгани, столько же индийских рупий, две мощные радиостанции, шифры и коды, оружие, взрывчатка…

Расмус растерялся. Однако не настолько, чтобы потерять голову. Он пообещал подумать и дать окончательный ответ на следующий день. Короткову затяжка с ответом не понравилась. Законы вербовки требуют решающую встречу не прерывать, раз начав, завершать тогда же твердым соглашением, желательно, в письменной форме. Но в данном случае пришлось сделать исключение. В качестве компенсации (а попросту, чтобы не остаться с пустыми руками) в ходе дальнейшей беседы он вытянул из Расмуса все, что только оставалось у него за душой и что не было известно Бхагат Раму.

На следующую встречу, назначенную на 26 октября, «Магистр» (под такой кличкой Расмус проходил у советской разведки) не явился. Как выяснилось, ему удалось незамеченным покинуть страну. Можно, конечно, было пожалеть о несостоявшейся вербовке, однако неудача была относительна. Деятельность немецкой разведки в обширном регионе была радикально пресечена, чему способствовала и информация, полученная от Расмуса в ходе его разговора с полковником «Михайловым».

Удивительно, но факт: «Коротков так провел многочасовую встречу, что Расмус не заподозрил в своем провале Бхагат Рама. Он не дал ни одной ниточки, что могла бы привести к компрометации «Рама». Как стало известно позднее, Расмус во всем обвинил одного из предводителей басмачей в Афганистане Махмуд-бека. Что же касается его любимца «Рахмат хана», то немецкие спецслужбы, ничтоже сумняшеся, передали его как весьма ценного, многократно проверенного и награжденного орденом агента своим японским союзникам. Тем самым последующие попытки уже спецслужб Империи Восходящего Солнца развернуть подрывную работу среди пуштунских племен были заведомы обречены на провал.

Так что миссию Александра Короткова в Кабул все же вполне можно считать успешной.

…Он еще не успел прийти в себя от впечатлений, связанных с командировкой в Афганистан, сделать подробный отчет о проделанной работе и оперативной обстановке в стране, как нарком приказал ему готовиться к новой поездке. Вернее, к полету, поскольку железнодорожного сообщения с Афганистаном не имелось. Речь шла об Иране.

Причину поездки нарком обозначил довольно туманно — в Тегеране должна состояться важная встреча, на уровне министров иностранных дел стран — участниц антигитлеровской коалиции: СССР, США и Великобритании. Разумеется, в обстановке строжайшей секретности. Министры будут обсуждать важнейшие вопросы — о втором фронте и даже послевоенном устройстве Европы. Первый пункт удивления не вызывал — тогда, в сорок третьем, любой разговор на любую тему в нашей стране сводился к сакраментальному: когда же, наконец, союзники откроют второй фронт. Настоящий, а не всякие там высадки в Северной Африке. А вот послевоенное устройство Европы — нечто неожиданное. В самом деле, за два с лишним года войны все к ней так привыкли, что, хотя и дали с надеждой и нетерпением ее окончания, но как-то не задумывались, а что дальше, каким он будет, этот послевоенный мир на нашем многострадальном континенте.

— Вам надо будет помочь нашим товарищам в Тегеране и по чисто разведывательной линии, — сказал нарком, — поскольку не исключено, что немцы пронюхали о встрече и будут лезть из кожи вон, чтобы выудить информацию о переговорах помимо той, что будет изложена в официально коммюнике. Следует предусмотреть и возможность покушений. Но обеспечение безопасности — не ваша забота. Там хватит других товарищей. Кроме того, вполне возможно, даже наверняка, вам придется выполнять функции своего рода эксперта по Германии. С учетом специфики нашего ведомства, разумеется. Так что готовьтесь основательно.

Коротков уже собирался покинуть кабинет, когда нарком вдруг остановил его в дверях и, понизив голос, сказал:

— И последнее… Если встретите там неожиданно какое-либо знакомое вам высокопоставленное лицо… Неофициально. Можете поздороваться, но без обращения. И в любом случае не заговаривайте первым…

Опыт есть опыт, в сообразительности Короткову тоже было трудно отказать. Достаточно скоро он догадался о том, о чем сегодня можно прочитать в учебнике новейшей истории для школьников любой страны мира. В Тегеране должны были встретиться не только министры иностранных дел, но сама «Большая тройка»: Председатель Совнаркома СССР Иосиф Сталин, Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и президент США Франклин Делано Рузвельт.

Как водится, перед каждой поездкой в новую страну Коротков постарался в те сжатые сроки, что ему были отпущены, почитать об Иране все, что только нашлось у него дома и в служебной библиотеке. С крайним изумлением узнал, что не существует даже общего плана миллионного (а кто считал?) Тегерана. Более того, оказывается, в Тегеране лишь главные площади, улицы и сохранившиеся с незапамятных времен городские ворота имеют собственные названия! Ну и ну… Представил на миг, с какими сложностями приходится сталкиваться работающим в Тегеране оперативным работникам, когда им надо договориться с агентом о месте встречи, или закладке тайника… да еще при своеобразном представлении жителей Востока о времени…