Пришло время собирать камни».

Эра Рок. Эпоха Век

 

Бабы-дуры

(Тринадцать полнолуний)

 

 

Г. Костанай - 2009 г.

УДК 821 (574)

ББК 84 (5 Каз-рус) – 44

Э 74

 

Эра Рок. Эпоха Век. Бабы дуры. – Костанай: ТОО «Центрум», 2009, - 166 стр.

ISBN 978-601-7188-01-6

 

Книга «Бабы-дуры» - эхо нашей современности. Она никого не учит, как жить и поступать, а ненавязчиво подсказывает ответы на жизненные вопросы. Героини с юмором преодолевают препятствия судьбы. Лёгкая по содержанию книга, в ней, как в жизни весёлое переплетается с грустным, отчаяние с надеждой, боль с радостью. Где мистика, где реальность - каждый поймёт по-своему. Эра Рок и Эпоха Век философски подошли к написанию книги и тем самым нашли ключ к рядовому читателю.

 

 

УДК 821 (574)

ББК 84 (5 Каз-рус) -44

 

Э 4702010202

00(05)-09

ISBN 978-601-7188-01-6

 

 

© Эра Рок. Эпоха Век, 2009

 

 

 

 

Не моли бога о справедливости, если бы он был

справедлив, то давно бы наказал тебя.

 

 

Глава 1

Мадам

 

«Не слишком ли быстро я бегу?! И прыть такая молодецкая, как пить дать к финишу первая примчусь! А может всё гораздо проще – боюсь ос-тановиться и сбить дыхание, да и вдруг, чуть тормознёшь и ноги, после такой гонки, перестанут слушаться? Шмякнусь об землю всем своим тельцем аппетитным и поползу, аки змея, выдыхая хрипы из дряблых лёг-ких, будто лошадь загнанная. А тут меня под белы рученьки подымут и к ответу призовут: «а знаешь кошка, чьё мясо украла? Поделом тебе, ста-рая». Бегом к инфаркту – самое гуманное для меня наказание, чем от сты-да сгореть, когда перед скопищем людей меня позорить будут, будто кош-ку нашкодившую. Далась мне эта кошка? Не зря говорят, что к старости остроумие истощается. Да чего это я себя в старухи записала? Сорок пять – баба ягодка опять. Да ой ли? Скажи это тем, кто помоложе, засмеют! Это ты для себя ещё ого-го, а для них уже – птеродактиль. Хотя товарки мои, Таисия с Зоськой завидуют моей «молодости». Татарочке Таисие-то весной 54 отгуляли, весело было, ничего не скажешь, вот только драка была лишней, но, увы, необходимой. А казачке Зоське в середине лета 63 справили, на её именинах тоже скучать не пришлось, правда, настойка брусничная под утро лишняя была. Стыдоба, вроде солидные, приличные дамы, а наклюкались, как пьянчужки подзаборные. А чего уж там, мы и есть такие, не, не пьянчужки, а бомжихи - дамы без определённого места жительства. Каждую из нас побила судьба, да, слава богу, ни чувства юмора, ни собственного достоинства не потеряли. Выживаем, как можем. На своё день рождение я подружкам сюрприз устрою, чтобы всё чин-чинарём было, прилично, торт со свечками, девонькам платья сварганим, и шампанское, непременно шампанское! Обожаю его! Эх, где вы мои зо-лотые денёчки, где шампанское было вместо лимонада? Чёрт, как же так вышло со мной? Хватит, опять причитать начала, что вышло, то вышло.

Ты, матушка, газуй давай, не расслабляйся, чтобы тебя не догнали, да пилюлей не наваляли. Вроде позади шума погони не слышно, обошлось. Да и то верно, разве мой ангел-хранитель, что всю жизнь меня своими крылышками от невзгод закрывал, может допустить сейчас кровавую расправу надо мной? Боженька добрый, он знает о моих нонешних труд-ностях, если бы не так, была бы я белой и пушистой, готовила кашки вну-кам, задницы им подтирала, да сериальчики по телевизору смотрела. Мо-жет, и работку бы по душе нашла, в театре, например. Не актрисой, на сцену меня бы никто не пустил, хотя все всегда говорили, что спит во мне великая актриса. Да рассыпался на запчасти будильник, который мог разбудить её. Так в гардеробе бы посиживала, книжечки почитывала, да сплетни про актёрскую жизнь перемалывала. О, мать моя женщина, не могу больше, остановлюсь, иначе так на бегу и сдохну. Нет, не сейчас, вон за тем углом, оглянуться бы, посмотреть, но не могу, душа в пятки уходит. Давай-давай, ещё чуть-чуть. Обратный отсчёт, девять, восемь, семь, шасть, пять, четыре, три, два, раз, всё держи глаза, пока не вылезли. Уууууууух, вдох-выдох, вдох-выдох. Теперь, как сучка, выгляни из-за уг-ла, да не так явно, дура старая, чтоб мордой лица на кулаки пресс­ле­до­ва­те­лей не напороться. Гляди-ка, никого нет, фу-х, обошлось и на этот раз. Всё, отдыхывайся и домой, в наш особнячок, терем-теремок, заждались поди подруженьки, знаю, они всегда переживают, когда я одна на «дело» ухожу».

-Явилась, Мадам, думали, кинула нас.

Посреди комнаты стояла худенькая женщина невысокого роста, вос-точный разрез глаз которой говорил сам за себя, густые волосы, собран-ные в тяжёлый, даже на взгляд, пучок на затылке, некогда иссиня-чёрные, как вороново крыло, теперь были пепельно-стального цвета. Не смотря на возраст, женщина ещё сохранила остатки былой особенной красоты, длинный, шёлковый халат в японском стиле, изрядно полинявший, зашто-панный в нескольких местах был явно ей дорог и подчёркивал всё ещё безупречную фигуру без намёка на полноту. Самым удивительным было то, что на ногах женщины были изящные модельные туфли на… шпиль-ках. Высокий каблук нисколько не смущал её, а был скорее более удоб-ным, чем домашние шлёпанцы. Она радостно потирала руки, разглядывая вну­шительный пластиковый пакет с оторванными от тяжести поклажи ручками и, переведя взгляд на Мадам, уже более миролюбивым тоном, сказала:

-Умаялась, поди, шутка ли, весь банкетный стол обшнырять, надеюсь, без приключений обошлось? Вот и славно. Чего стоишь, как вкопанная, чай, домой пришла? Руки к пакету пристыгли? Ставь на стол да раздевайся, мы воду уже два раза грели. Иди, помойся, грязь буржу­инс­кую смой, сразу полегчает. Упрела, даже кудряшки ко лбу прилипли, так пос­пешала. Я на стол сама накрою. Зось Марковна, уснула, что ли? Помоги Мадам, быстрее за стол сядем, праздник справлять.

-Да у тебя что ни день, то праздник.

Ворчливый, шепелявый голос раздался из соседней комнаты. Отворив добротную, модную дверь, в комнату, переваливаясь, как утка, вошла ба-бень внушительных размеров. Рыжие, редкие волосюшки выбивались из-под застиранного платка, грудь, неподдержанная бюстгальтером, сво­бод­но бултыхалась в районе пупка. Стоптанные тапочки сорок пятого раз­мера были даже чуть маловаты.

-Неча над моими здоровыми нервами потешаться, это вы, будто, свиристёлки молодые за полночь болтать можете, кровать для сна люди придумали, вот я и использую её по назначению, легла-уснула и весь фик до копейки. Вот как-нибудь оттаскаю вас за волосья, когда в очередной раз хихиканьем своим меня разбудите.

-Ой, да кто тебя боится, - Таисия поставила руки в боки, - я из дому родного ушла, потому что мне выросшие детишки место указывали и не для того, чтобы тебя выслушивать. Ровня мы и баста.

-Девочки, не ссорьтесь, - Мадам как всегда выступила арбитражным судьёй, - хоть бы пожалели меня, замученную. Сегодня наш кусок хлеба нелегко достался, даже будущая тёща за мной в погоню устремилась, ора-ла, будто я у неё мужа увела. Бедный женишок, ума ни на грош, ведь первая заповедь для парня как гласит – посмотри на будущую тёщу и подумай, нужно ли жениться, ведь все дочери рано или поздно на своих матерей становятся похожи. А, судя по всему, заповедью этой он пренебрёг.

-Неужто такая злыдня? – в один голос спросили Таисия и Зося.

-О, ещё какая, позже расскажу, по-моему, я её знаю, из давнего-далека, как бы не со школьной парты. Который сейчас час? – вопрос был задан уже из ванной комнаты.

-2.15 по полуночи, - подслеповато щурясь ответила Зося, щёлкнув крышкой старинных круглых часов на цепочке, что была пристёгнута на большом кольце к безрукавке, - так когда там Илья-пророк в воду попи-сал?

-В шесть утра, - чётко выговаривая слова, ответила Таисия, - у тебя с памятью плохо?

-Да тебе с моей памятью ещё потягаться, - буркнула Зося, - можно и вздремнуть.

-Вот уж тебе на руку, нет, чтобы поговорить о чём-нибудь, - всплес-нула руками Таисия, - можно и днём выспаться, всё равно день пролёт-ный.

-Да о чём с вами ещё болтать? Всё уже переговорено давно, - махнула рукой Зося, - мне ваши мечты слушать так смешно, что давление подскакивает. А вот день вовсе не пролётный, у меня в записной книжке пунктик на сегодняшний день есть – презентация ресторана в четырнадцать нуль-нуль.

-А мы-то к нему каким боком?

-А самым прямым, всё-то вас учить? И что б вы без меня делали? С людьми общаться надо, не самой болтать, а больше слушать, сведенья со-бирать. Нашлись свои люди на кухне, так что, не расслабляться.

-Да нам этой еды на два дня хватит, что ж напрягаться-то, - пожала плечами Таисия.

-Запас ещё никому карман не оттягивал, - подытожила Зося, тяжело садясь в кресло.

-Ох и хорошо!

Мадам после ванны выглядела посвежевшей, чистые мокрые волосы, тронутые сединой, крупными завитушками лежали на плечах. Розовые щёчки, голубые, бездонные глаза, пухленькие губки, может и правы люди, что в сорок пять женщина расцветает особым шармом?

-Гляди, Таисия, Мадам прямо как новая копейка, лет двадцать после ванны сбросила и зачем бабы пластические операции делают? Вода – вот залог молодости!

-Это, Зось Марковна, всё твои травы – отвары делают, вторую жизнь стареющей коже дают.

Мадам сделала несколько массажных движений по щекам и подбо-родку.

-Батюшки-матушки, слыхала, Таисия? Молодуха о старости загово-рила! Да в твоём возрасте только и можно вздохнуть полной грудью, а от этого и кожа молодеет.

-Вот за что я вас люблю, Зося Марковна, что умеете слова приятные найти, - улыбнулась Мадам, - поди, Таисие говорите, что после пятидеся-ти всё только начинается?

-Ой, девчонка ты совсем, неужто трудно человеку доброе слово ска-зать, мне ничего не стоит, а людям приятно.

-Дали бы мне рецептик свой волшебный, как и какие травы смеши-вать, сколько уж прошу, - Мадам капризно надула губки.

-А толку? – пожала плечами Таисия, - у тебя специфика слюны дру-гая.

-А это причём? – подняла брови Мадам.

-Марковна всегда в свои отвары плюёт, оттого и помогают, - Таисия заметила, как Мадам сморщила нос и перевела разговор в другое русло, - забыла вам сказать, вчера соседку свою видела, Машку, ну ту, красотку высокомерную, помните? Из-за неё у меня жизнь изменилась, она с моим мужем вторым шуры-муры крутила. Хоть и не сложилось у них, но и нашу семью разрушила. Так я ей говорю: «здравствуй, Мария Фёдоровна, как дела, как здоровье?». Она сконфузилась, скукожилась, как старый башмак и начала бормотать, что, мол, одна живёт, здоровье ни к чёрту, под сокращение на работе попала, даже до пенсии не дали доработать. А мне что-то и не по себе стало, она так…

-Всё ясно, можно сказать в одной фразе: «соперница так постарела и пострашнела, смотреть приятно».

Марковна и Мадам рассмеялись, а Таисия нахмурилась:

-Честно сказать, мне, почему-то стало её жалко, глаза у неё словно у побитой собаки.

-Боженька всё видит, за дела наши нам и расплата, - Зося Марковна перекрестилась.

-И то правда, господь с ней, ну что ж, уважаемые, прошу за стол.

Как гостеприимная хозяйка Таисия указала рукой на накрытый стол.

-Матерь божья, - всплеснула руками Марковна, - как же тебе, девонька это удалось?! Всё чистенькое, аккуратненькое, будто из супермаркета. Давненько мы так культурно не питались, если бы я не знала, что у тебя ни копейки не было, подумала бы, что ты всё это купила в ночном магазине, не зря, видать, сегодня на тебя жребий выпал, - женщина смахнула слезу, - наверху знают, кого посылать. Жаль, что судьба так с тобой обошлась, не для такой жизни ты на этот свет пришла.

-А, не жалейте меня, - Мадам махнула рукой, - меня моя нынешняя жизнь устраивает.

-Вот в чём твоя беда, ты не умеешь различить, кто тебя жалеет, а кто о тебе беспокоится, «Абсолют», неплохо,- Таисья налила в рюмки водку и подняла свою, - давайте выпьем, подружки, а то на сухую как-то плохо философии разводить. Гляди, Марковна, пироженки-то какие маленькие, сладенькие, так и просятся в рот.

-Секунда сладкая на губах, всю жизнь на бёдрах, - подняв палец вверх, сказала Мадам.

-Ты это на мои формы что ли намекаешь? – нахмурилась Марковна, - настоящие, мужчины пухленьких любят! Суповые наборы, не будем пока-зывать пальцем, только слабых кобельков интересуют.

-То-то я смотрю, что за нашей Марковной возле дома толпы выстрои-лись, - беззлобно фыркнула Таисия, - давайте, дорогие, за праздник, да за наше здоровье.

Но начинающееся веселье прервал отчётливый в ночной тишине звук тормозов под окнами.

-Ой, кто это? Неужто племянник приехал, не предупреждал, говорил, что можем тут жить, сколько угодно, жилой дом и воров не прельщает.

-Может, решил от жены сгулять, с бабой приехал? – предположила Таисия.

-Предупредил бы, мобильный-то мне он оставлял специально, чтоб, в случае чего, можно было связаться. Да с его-то деньгами можно в любой гостинице номер с обслугой снять. Погасите-ка свет, посмотрим, что за ночные визитёры.

Всё трое прилипли к окну.

-Джип, разве у твоего племянника такая машина была?

-Нет, другая, хоть я в этих названиях и не разбираюсь.

-Может, купил новую? А почему никто из машины не выходит? –

Мадам щурилась, пытаясь разглядеть номер машины.

-Или адресом ошиблись, или лихой человек, говорила вам, надо собаку завести, здоровую, чтобы по ночам по двору бегала, - Таисия добавила несколько ядрёных ругательств.

-Не лайся, здесь окна и двери бронированные, подвал, как бункер для Сталина, забыла, где мой племянник работает? Глядите, две девки из машины вышли, на дом показывают, к воротам идут. Поняла я, - Зося хлопнула себя по бедру, - Мадам, это по твою душу, не иначе гадать или ещё за каким мракобесием идут. Я, не так давно, тебе рекламу давала.

-Среди торговцев на рынке, что ли? Они на таких машинах не ездят.

- Да это когда у племянника на банкете его очередную звёздочку обмывали, я там в подпитьи бабёнок вокруг себя собрала, ну этих всяких, жёнушек генеральских да полковничьих, да расписала тебя, как великую провидицу и колдунью.

-Что и цену называла? – заинтересовалась Таисия.

-Нет, сказала только, что дорого и после полуночи, мол, в ночное время у тебя лучше всего получается. Да это я так, и не думала, что кто-то клюнет.

-Так, ясно, чудненько, - Таисия потёрла руки и начала давать распоряжения, - Марковна, в кресло садись, ноги пледом укрой да книгу возьми потолще, «Войну и мир», что ли, прикинься, что читаешь, да смотри, чтоб обложку не видно было. Мадам, одевай свой балахон с капюшоном, при-нимать будешь в маленькой комнате, там в аккурат свечи, картины, да шторы бархатные на все окна и стены. Карты захвати, я после нашего вчерашнего «дурака», как чувствовала, на видное место их положила. Марковна, когда я мимо тебя девчат буду проводить, не обращай внимания, делай вид, что занята чтением. Молодёжь сейчас равнодушие ценит больше, чем внимание.

Таисия закрыла дверь в кухню, чтобы ароматы с накрытого стола не смущали поздних визитёров. Одёрнула халат, поправила причёску и пошла к дверям. Свет из комнаты через распахнутую дверь осветил двух девушек, одна была повыше ростом и помоложе, другая на голову ниже первой и постарше. Перебивая друг друга, ночные гостьи начали объяснять цель своего визита. Таисия подняла руку, останавливая словесный поток.

-Успокойтесь, ваши ангелы давно предупредили нас о вашем приходе, мы вас ждали. Мы простые люди, как и вы, только наделены па­ра­нор-мальными способностями, ну с кем не бывает? – Таисия улыбнулась, - говорите по одному.

Девушки в один голос ойкнули и младшая, сжав руку старшей, про­шептала:

-Я же говорила, что нам тут помогут.

«Ага, попались рыбки в сети, отлично!» Таисия едва сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши и тут же в её голове выстроилась финансовая комбинация.

-Гадание стоит 900 рублей…, - Таисия заметила, что девушки нормально восприняли цену и тут же сообразила, - на одного.

-Конечно, конечно, мы заплатим, - затараторили девушки.

«Чёрт, смотри-ка на них, даже бровки не дёрнулись, думала, загнула, а оно вон как, конечно, на такой машине на зарплату бухгалтера не поездишь, ну, мать, с богом» Таисия начала атаку:

-Приворот любимого, да и нелюбимого – шесть тысяч, - полное спокойствие визитёрш, - налаживание судьбы, заставить энергии фортуны, удачи, успеха, гениальности, везения и провидения работать на вас – девять тысяч с каждой.

Девушки безмолвствовали, но не пугались. «Так, чудненько, да за та-кие деньги я бухгалтером полгода свои глаза и мозги терроризировала, ну, эта цифра их точно с ног сшибёт».

-За устранение соперницы – восемнадцать сразу и восемнадцать по-сле, от духов откупиться, чтобы вам не вредили.

Таисия любовалась сама собой «ну, мать, ты гений, я горжусь тобой! Так, сказала на выбор, вроде, ничего не забыла, что-то из этого им явно пригодиться, ну-с, голубки, отвечайте мне, чего надо?». Первой открыла рот младшая, карие глазки, волосы крашенные в салоне в каштановый цвет с тонким мелированием, чётко очерченные губки мерцали дорогой помадой. Уж в чём в чём, а в косметике Таисия разбиралась отлично.

-А маг будет нас принимать по одной?

-Не маг, а колдунья, точнее, жрица радужной воды в девятом по­ко­ле­нии, - многозначительно закатив глаза, сказала Таисия, - нет, она будет при­нимать вас по очереди, одна будет ждать на улице, в машине, чтобы её энергия и излучение не мешала производить ритуал.

-Я первая! – молодая захлопала в ладоши и даже запрыгала на месте, но тут же угомонилась под суровым взглядом Таисии.

Зося Марковна за всё время разговора Таисии и девушек никак не про­яви­ла себя, сидела тихо, уставившись в книгу. «Дрыхнет, небось, лишь бы не захрапела, а то конфуз получится» молила бога Таисия, бросив мимо­лёт­ный взгляд на товарку.

-Что ж, очередь установлена, как вас зовут?

-Аля, - молодая девушка сделала шаг вперёд.

-А вас попрошу, - Таисия распахнула двери перед той, что старше, та беспрекословно вышла.

-Так с какой просьбой вы к нам пришли? – Таисия не мигающим взгля­дом уставилась в глаза Але.

-Меня интересует всё, что вы предложили, - Аля не смогла долго вы­тер­петь взгляд Таисьи и, опустив глаза, прошептала, - всё сразу нельзя?

-Однако, аппетиты у вас, милое создание, - девушка услышала в тоне Таисьи так необходимое ей ободрение и снова захлопала в ладоши.

-Ведите себя спокойнее, магия не терпит суеты, духи уже здесь и они размышляют.

К чему Таисия сказала о духах, она сама не знала, но получилось внушительно.

- Аля, давайте посчитаем.

-Здесь пятьдесят тысяч, – девушка дрожащей рукой достала из мА­лень­кой сумочки пачку денег, - ой, надо же ещё две, сейчас, сейчас.

В руке мелькнул кошелёк из крокодиловой кожи и к пачке денег были приложены ещё две тысячи рублей.

-За устранение соперницы вторую часть после, - Таисия, как зачарованная, смотрела на деньги и сама от себя не ожидала, что ляпнет подобное.

-Ой, да что вы, я лучше вперёд, чтобы уж наверняка, - замахала руками Аля.

-Пойдёмте, - Таисия взяла деньги положила их в карман своего халата.

Мадам сидела за небольшим столиком, на котором горели три свечи в ста­ринном подсвечнике, стояла невесть откуда взявшиеся по виду стек­лян­ная пирамида и стеклянный шар на подставке. Мадам в накинутом на го­лову капюшоне выглядела более чем убедительно.

-Садитесь, Аля, - «колдунья» указала вошедшей на стул, стоящий на-против стола, - у вас старинное красивое имя, записанное в магических книгах, как «добивающаяся своего». Девушка, на полусогнутых, подошла к стулу и опустилась на самый край. Мадам, откинув капюшон, Немига­ю­щим взглядом уставилась на девушку и сделала многозначительную пау­зу, вспомнив слова одного из знаменитых режиссеров «чем больше ар­тист, тем больше его пауза». На самом же деле, Мадам сама пребывала в пол­ном оцепенении и смотрела поверх головы посетительницы на Таи­сию, которая, выпучив глаза, трясла пачкой денег и жестом давала понять, что вторая такая же «башлёвая». Но что от неё требуется? Как узнать от Таи­сии, чтобы не потерять марку?

-У вас ещё что-то? – слава богу, слова были найдены.

-Извините, радужная колдунья, что отнимаю от сеанса ваше время, вы и сами всё знаете. Но уж очень мне понравилась это, - Таисия перевела ды­хание, чтобы вымолвить смехотворное в этой ситуации слово, - не­вин­ное создание. Её сам ангел к нам сопроводил и от себя лично попрошу, вер­ните Аляночке её любовь, устраните бестыжую соперницу, которая делает это дитя несчастной. Привлеките своих духов, чтобы как обычно сос­лужили вам службу и открыли врата для прохождения в этот мир кон­крет­но к этой девочке фортуны, удачи, успеха и везения.

-Хорошо, я рада, что за такой большой промежуток времени вам кто-то пон­равился, сделаю всё. Даже карты брать не буду, чтобы не прогадать её судьбу, я и так вижу картины прошлого и будущего этой девочки. Можете идти.

Таисия подмигнула, потрясла деньгами, поцеловала их и … перекрестила Мадам. Та едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Опустив деньги снова в свой бездонный карман, Таисия вышла, тихонько прит­во­рив за собой дверь. «Ну-тесь, голубушка, давай, выкручивайся» по­ду­мала Мадам и, закатив глаза, снова ввела посетительницу в состоя­ние ступора ожидания. Хвала памяти, она не подвела и пришла на по­мощь.

-Аля, мои требования таковы…

-Всё, что угодно, - прошептала Аля, с благоговением глядя на Мадам.

-Никогда и никому не рассказывай о том, что будет происходить здесь. Дежурные фразы, типа «советую воспользоваться, моё только для меня». Ложись на эту кушетку и полностью расслабься.

-Разумеется, я всё понимаю, - девушка приложила руку к груди и быс­трень­ко улеглась на кушетку, сделанную в викторианском стиле.

Мадам поблагодарила в душе племянника Марковны, что имеет пристрастие к изысканной мебели, но не могла понять своего настроения, её распирал смех от всего происходящего, но в то же время, немалые де­нь­ги в руках Таисии - Мадам тоже умела считать. «Одежонку подкупим, Мар­ковна совсем поизносилась, да и так, кое-что по мелочи. О чём ты думаешь? Посмотри на девчонку, ребёнок совсем. Одета, конечно, с иголочки, в глазах ожидание, дурочка, что ж тебе не живётся спокойно? Только, можно сказать, на свет вылупилась, а уже хочешь все его тайны узнать.

Эх, дети, дети, ну, милая, давай вспоминай, что, когда и где видела». На свою память Мадам ещё ни разу не пожаловалась, надеялась, что и сейчас она её не подведёт. За всю жизнь было просмотрено тысячи мистических и фантастических фильмов, немало было прочитано и книг такого же содержания. Она два раза делала попытки поступить в театральное училище, первый раз после восьмого класса, в Саратовское, второй, раз после десятого, в Щукинское. Сколько было выучено лите­Ра­тур­ных отрывков, до сих пор она помнила практически всё. Попытки не увенчались успехом, то дикция подводила, то излишняя самоуверенность в своей неординарности, а отсюда и неуместные дискуссии с членами при­ём­ных комиссий. Так и не получилось из неё профессиональной актрисы, но поступать-то куда-то надо было? Вот и пошла в первое попавшееся – медицинское. Получив корочку, попала по распределению в психиатрии­чес­кую больницу, опешила вначале, но с системой распределения моло­дых специалистов в коммунистической стране спорить было бесполезно. Ду­мала, отработает положенное, да уйдёт тихонько. Главврач больницы, Иосиф Эдмундович предложил поработать секретарём при нём, пока его секретарша будет в декретном отпуске, согласилась, перспектива колоть больных «с приветом» молодую девушку совсем не прельщала. Но, как ока­залось, ничего нет более постоянного, чем временное. Двадцать лет стажа на одном месте пролетели, как один день. Всякого насмотрелась за это время, столько историй невероятных, всяческих отклонений пси­хи­чес­ких вдоволь услышала и увидела и если их записать, то потолще, чем всемирная энциклопедия могло получиться. Иосиф Эдмундович уже через полгода, пристально понаблюдав за ней, предложил плотно заняться психиатрией, подсовывал литературу, свои докторские диссертации, но Мадам отмахивалась. Учится надо было долго, сидеть, карпеть, а это было не в её характере, ей всегда хотелось всего и сразу. А потом, когда на­ва­лились свои житейские проблемы, чтобы отвлечься от них, начала листать обширную библиотеку в кабинете главврача, даже интересно стало. Но… Иосиф Эдмундович при первой встрече был для неё древним стариком, за двадцать лет, естественно, не помолодел и, как водиться, смерть по старости не заставила себя ждать. Это была одна из самых горьких для неё потерь. Ни детей, ни жены у старика не было, хоронили его всем коллективом, женщины тихо плакали, да и мужчины вытирали скупые слёзы, хорошим был человеком Иосиф Эдмундович. Талантливым и добрым, с его умом мог и в Москве с лёгкостью прижиться, да только любимой его поговоркой была такая «где родился, там и пригодился». После похорон Мадам больше на работу не вышла, уволилась задним числом и больше уже нигде не работала. Свобода была для неё всегда дороже. Нынешняя жизнь её вполне устраивала, ни обязательств, ни забот, одно дело – где пропитание найти. Осуждение ко-гда-то близких, а теперь, в силу некоторых обстоятельств, самых далёких, её не волновало. Просыпаться утром и не знать, что день грядущий ей готовит, уповать на бога и ангелов - вот истинное счастье. Происходящее сейчас можно было назвать аферой, но подспудно Мадам чувствовала, что справиться с этим на все «пять с плюсом», ибо самое главное - психологический настрой врача и пациента. А сейчас она полностью ощущала себя врачом, а эту девчушку – пациентом. «Что ж, Иосиф Эдмундович, помоги по старой памяти» мысленно попросила Мадам и начала говорить грудным, низким голосом:

-Закрой глаза и расслабься, все мысли из головы убрать, только мой голос, иди за ним, смотри только те картины, которые я буду описывать.

Левое полушарие головного мозга, логическое мышление полностью отключаются, правое полушарие головного мозга, творческое мышление впитывает в себя энергетическую силу полёта мечты, сознание ясное, под­соз­нание глубинное. Силы чистой мысли, незаполненные знанием пус­тоты объединяться, мгла с третьего глаза спадёт, через родовое темечко за моим голосом астральное тело поднимается вверх.

Мадам не спускала глаз с девушки и, к своему удивлению, увидела – клиентка впала в глубокий, бессознательный транс. Едва не взвизгнув от радости и гордости за себя, Мадам потёрла свои руки, ставшие внезапно холодными, отметила, что невесть откуда взявшиеся слова произвели гораздо больший и быстрый эффект, чем даже у самого Иосифа Эд­мун­до­ви­ча, но не забыла и поблагодарить его за то, что в своё время заставлял её присутствовать на своих сеансах психотерапии. «Что делать теперь? Нас­троить на позитив, внушить, что нужно делать и как поступать, до­би­ва­ясь своей цели».

-Слушай, Аля, и запоминай. Сейчас ты находишься в разноцветной радуге, таких красивых переливов цветов ты ещё никогда не видела. Это палитра всего сущего на земле и именно здесь ты черпаешь свою силу. Ты видишь цвета?

-Да, они прекрасны, - тихий голос Али был монотонным, бес­страстным, что подтверждало – она в глубоком трансе, - мой язык беден, я не смогу описать, в каком прекрасном месте я нахожусь, пожалуйста, позвольте побыть здесь подольше.

-Слушай и запоминай, с тобой будет говорить твой небесный наставник и не пугайся резкости его голоса, так говорит Вечность. Ты прос­нёшься утром в хорошем настроении, в твоей душе поселиться счастье и ничто не сможет омрачить твои дни. Забудь того, о ком тос­ку­ешь, он не достоин тебя, и только разрушит твоё спокойствие, но не даст ничего. Не звони, не ходи в те места, где вы можете встретиться. В тебе мно­го интеллекта и доброты, ты терпима ко многому, не позволяешь молодым людям ничего лишнего, умеешь проигрывать в своём разуме сотни ходов, чтобы выбрать правильный. Чтобы не унизить и самой не быть униженной, отходишь в сторону, давая возможность своим много­чис­ленным, неискренним подружкам пировать на празднике, ко­то­рый ты устроила. Твоё от тебя не уйдёт, его не нужно добиваться, сди­рая руки и ноги в кровь, всё придёт само собой, такая у тебя планида. Соперниц не бойся и не смейся над ними, они не смогут навредить тебе, ты под защитой своего наставника. Все свои силы пусти на реализацию своей главное цели, а она состоит в следующем – карьера в той отрасли, что тебя ин­тересует. Чтение классиков – вот твоё увлечение, вся информация вок­руг тебя работает на тебя. Жизнь коротка, успеть нужно многое. Не трать время на праздное безделье.

Мадам ликовала, она видела, как на лице девушки появилось блаженное выражение. «Неужели всё получилось? Да конечно, смотри са­ма, как она счастлива. Самое главное – открыть внутренние ресурсы че­ло­ве­ка и, по всей вероятности, тебе это удалось. Она пришла расстроенная, с раздраем в душе, это было видно, а теперь, она уверена в себе и довольна. Всё, теперь бы ещё в обратном порядке всё сделать правильно, давай-ка, выводи её из этого состояния, а там, как кривая вывезет». Мадам добавила в голос металла:

-На счёт «три» ты вернёшься в своё физическое тело, будь уверена, ты получила всё, что хотела. Раз, два, три.

Мадам пристально наблюдала за реакцией девушки и с радостью для себя констатировала – Аля возвращалась в реальность спокойно. Она буд­то просыпалась в своей постели, сначала улыбнулась, потом даже чуть потянулась и, открыв глаза, осмысленным взглядом посмотрела на Мадам.

-Как же хорошо, господи, такой лёгкой и счастливой я себя ещё никогда не чувствовала.

-Ты получила всё, что хотела? – Мадам вздохнула с облегчением.

-И даже больше! – Аля села на кушетке, - представляете, сейчас у меня в душе такая нега, и главное, покой. Я вдруг поняла, всё то, что так тревожило меня, оказалось совершеннейшей ерундой.

-Вот и славно, - Мадам снисходительно улыбнулась девушке, но сама чуть не подпрыгнула от радости, - иди, тебя проводят.

-Спасибо вам, такое большое-пребольшое спасибо.

Аля подошла к двери, остановилась, повернулась, поклонилась Мадам в пояс и сказала:

-Если когда-нибудь вам понадобиться моя помощь, я с радостью, у меня влиятельные родственники и знакомые. Вот моя визитка.

Таисия уже открыла дверь и встала, как привратник на пороге. Аля достала из сумочки визитную карточку, пахнуло дорогими духами. Таисия проворно схватила карточку и сунула себе в карман.

-С богом, девочка, - Мадам перекрестила Алю, перекрестилась сама и сказала, - вторую не зови, мне надо чуть отдохнуть.

-Хорошо, радужная жрица, - серьёзное выражение лица Таисьи совсем не вязалось с лёгким сарказмом в голосе.

Когда хлопнула входная дверь, Мадам вышла в гостиную. Марковна неподвижно сидела в кресле, но голос вернувшейся Таисии, вероятно, разбудил её.

-Марковна, не спи, а то храпеть начнёшь, - Таисия потирала руки, - так, Мадам, готова?

-Я и не сплю, просто задумалась, - буркнула Марковна, однако, смачно, во весь рот и с подвыванием зевнула.

-Второе подавать? – Таисия с ожиданием смотрела на Мадам.

-Нет, - категорично ответила та.

-Чего это? – Таисия подбоченилась, - всё ж нормально, пигалица выскочила на улицу, едва не полетела. Вот, и цепочку с кулоном мне пода-рила, золотая, камни в ней дорогие.

-Не надо было брать, - нахмурилась Мадам.

-Она сама, обнимала меня, как мать родную, так чего ты быкуешь?

Убери умняк и расскажи вкратце, что ты с ней сделала.

-Ох, Таисия, и откуда у тебя такие слова берутся, ведь женщина с образованием.

-Жизнь подсказывает, - отмахнулась от Марковны Таисья, - так в чём дело? Мы не так богаты, чтобы от халявы отказываться.

-Не слушай её, Мадам, - Марковна покачала головой, - взвесь всё, подумай. Ты к свиристёлке этой гипноз применяла, как в психушке?

-Да, - кивнула Мадам.

-Я так и поняла, только гипнозом можно мозги на место поставить, если ещё не до конца стряслись.

-Ну, вот, смотри, пригодилось же, так вперёд, за «бабульками».

-Да подожди ты, Таисия, - Мадам начинала злиться, - подозреваю, что у второй не любовь-морковь, а что-то серьёзное.

-Вот, будто в воду глядишь, - всплеснула руками Таисия, - у второй муж заболел, - она покрутила пальцем у виска, - он в аварию вместе с дру-гом попал, в дерево врезались. Ему подушка безопасности жизнь спасла, а друг в лобовое вылетел, да об камень виском, умер на месте. С того дня у мужа этой дамочки крыша и поехала, себя винит, друга во снах видит, бредит, галлюцинациями своими всю семью замучил. Его уже по всем психу­ш­кам повозили и не только по нашим, всё бестолку.

-Вот видишь, представляешь, какие врачи его лечили, а я кто?

-Хватит в благородство играть, - хлопнула себя по ляжкам Таисия, - забыла, на что мы живём? На пенсию Марковны, которая составляет три тысячи шестьсот восемьдесят рублей девяносто копеек. Что, дебет с кредитом сошлись?

-И откуда ты всё про мужа-то узнала? – спросила Марковна.

-Хлеб отрабатываю, пошла к ней в машину, пару слов сказала, она мне всё и выложила, как на духу. Жалко девку, двадцать три года всего и такое несчастье, а денег у неё – куры не клюют, папашка на нефтяной трубе сидит.

-Тем более, не хочу человека обманывать, - отрицательно закивала головой Мадам.

-Опять она за своё, - Таисия разозлилась, без того узкие глаза вовсе превратились в щёлочки, - ты меня слушай, сейчас я возьму у неё деньги за приём, ты примешь её, выслушаешь, поколдуешь да скажешь, мол, духи, упыри проклятые душу не отпускают. Можно сказать, что второй раз надо попробовать и опять деньжат полёгкому срубим, а там по обстоятельствам, или они разуверятся или ещё какая оказия случится, вдруг нам с места придётся сняться. Ты только срок действия своего кол­дов­ства подольше назначь, чтобы у нас время в запасе было.

Таисия говорила вполне убедительно, Мадам поморщилась, обдумывая предложение.

-Таисия, вот откуда в тебе столько аферизма? Неужто в бухгалтерских институтах этому учат?

-Этому нигде не научишься, это должно быть в крови.

-А я на стороне Мадам, нечего связываться, на дурости молодой зара-ботать ещё куда ни шло, а тут горе. Моя мать, покойница, так говаривала: «каждая болезнь с человеком приключается за грехи его, и сказал господь: «дам вам болезни, чтобы души ваши сохранить».

-Чегой-то ты Библию взялась цитировать? Не рано о боге задумалась?

-Не рано, а в аккурат, годов мне натикало немало.

-А как же нам кормиться?

-О сегодняшнем дне думай, а о завтрашнем господь позаботится.

-Снова здорова, сегодня о нашем дне Илья-пророк и Мадам позаботились.

-Хорошо, - махнула рукой Мадам, - будь по-твоему.

-Не по-моему, а по-нашему, мы друг для друга живём, надеяться не на кого, значит, ничем брезговать нельзя.

-Ох, поели бы, да баиньки, - буркнула Марковна, - как бы нам дороже заплатить не пришлось.

-Нечего в ряды панику вводить, - топнула ногой Таисия, - от халявы грех отказываться, господь осерчает, он знает, кого к нам, бедным, подсы-лать, у них много, пусть делятся.

-А вдруг это дъявол их в спину толкает? Чем мы защищаться будем?

-Нет, мы хорошие, дъяволу с нами скучно, это всё от Всевышнего. Анекдот вспомнила как раз к случаю. Потоп, мужик залез на крышу и богу молиться, тут сосед плывёт на лодке, садись, говорит, вывезу тебя. Мужик ему отвечает: «дом не брошу, меня господь спасёт». Вода ещё выше поднимается, люди на катере подплыли, садись, говорят, мужик опять за своё: «я безгрешен, бог меня не оставит». Вода уже под саму крышу, вертолёт летит, мужик и на него не сел. Вот и всё.

-Что всё? – Марковна почесала за ухом, - утонул, поди?

-Конечно, - Таисия хмыкнула, - попал мужик на суд к богу, и сразу с претензиями, почему тот его не спас. А господь вот что сказал: «я тебе три раза помощь посылал».

-Таисия, давай, веди, попробую, иногда человеку простого общения хватит, чтобы силой зарядиться, - хлопнула в ладоши Мадам, - сколько денег возьму, не знаю.

-Тысяч пять, десять, по обстоятельствам, - быстренько подсказала Таисия, - ох, Мадам, все нервы мне вымотала, найду твой паспорт и не удивлюсь, если там будет написано Клавдия Генриховна Пупкина.

-Почему не удивишься?

-По фамилии, пупом земли себя мнишь.

-А вот и ошиблась, вдруг у меня там написано Анжелика Борисовна Швондер?

-И это того не лучше, долго думаешь и взвешиваешь, а жить надо стремительно, кто знает, сколько той жизни отмерено. Швондер? Где-то я это слышала? Ага, это из «Собачьего сердца» булгаковского. Знаю, знаю, твой любимый писатель. Тогда могла бы себя не Анжеликой, а Маргари-той назвать, вот только о Мастере твоём я что-то не слышала.

-Был, да весь вышел, - махнула рукой Мадам, - да и Мастером его на-звать сложно было, так, подмастерье.

-Ладно, чёрт с ними со всеми. Не забудь рассказать, как на свадьбе было.

-Да ничего особенного, всё как всегда, давай, зови, - Мадам встала и пошла в соседнюю комнату.

 

Глава 2

Зося Марковна

 

«Выходит, для этого дня я проработала учителем младших классов всю свою сознательную жизнь? Страшно подумать, сорок лет, как один день. Скольким же юным созданиям я дала путёвку в жизнь? Именно я стояла у истоков формирования их будущих личностей. Самым первым моим ученикам самим уже лет по сорок с хвостиком, многие уже внуков имеют. Все они для меня родненькие, никогда не выделяла любимчиков, вернее, не явно, были и такие ребятки, которые, всё-таки, были для меня самыми дорогими. Вот, например, Мишенька, Тихоня, так его прозвали однок­лас­сни­ки. Умный, прилежный, самым первым выучил таблицу умножения, никогда с места не кричал. Всё ему легко давалось, но он не задавался, гла­зёнки открытые, взгляд наивный и чистый. Представляла я, как он выучится, станет большим человеком. Но такое горе приключи-лось, старый, подслеповатый водитель на своём «Москвиче» всё мигом стёр, всё Мишенькино будущее. Это какой силы удар был, что мальчонка в одну сторону, а портфель и сумка со сменной обувью на другой стороне проезжей улицы оказались? Бог ему судья, поди, уже и сам на том свете, столько лет прошло, ответ перед создателем держит. Много в моём альбоме памяти фотографий ребятишек, рано ушедших из жизни, тридцать семь человеческих душ. Последняя Любушка, месяц, как похо­ро­нили, рак проклятый, тридцать один год, девочке жить да жить. А какая была певица! Голосок звонкий, задушевный, окончила консерваторию, в хоре пела. О, Господи, Господи! Грехи наши тяжкие, страшно, когда уми­рают молодые. Смерть должна приходить к тем, кто жизнь повидал или сам её об этом просит. Что ж я буду делать на пенсии? Может, вот и за­кон­чилась моя жизнь? Вставать с утра пораньше, тетрадки бесконечные, конспекты для себя – жизнь имела смысл, а теперь? А что ты растр­оилась, будешь книжки читать, на которые времени всё не хватало, по лесу гулять, да са-мое интересное и начинается! Ой, да не ври сама себе, оправдывая свою бесполезность. Завтра утром встанешь и будешь думать, чем себя занять. Актовый зал такой маленький оказывается, никогда рань­ше не замечала. А, может, это оттого, что народу в него набилось, вон, даже в дверях детки стоят, с цветами, бантами и всё ради тебя, самой ста­рой учительницы в школе, которую сейчас с почётом провожают «на зас­луженный отдых». Знали бы они, как тоскливо делается от этих слов. «Заслуженный» это конечно, но больше подходит «обязательный». Ну-ка, чего это глаза на мокром месте? Нечего слёзы лить! Хоть бы не заметил никто. Да поздно, племянник мой заметил, поморщился, сын сестры Ев­до­кии, упокой господь её душу, такого красавца вырастила. Военный и сына своего в строгости и дисциплине воспитывает. «Алексей Дмитриевич» только так, а не иначе себя, сорванец называет. Три года его учила, шус­трый, на месте не усидит ни минуты. А сейчас ему уже тринадцать, дол­го­вязый, нескладный, смеш-ной, но послушный, отца по пустякам не сердит, не позорит. Спортом занимается и учится хорошо, а доброты душевной у него на весь класс хватит. От покойной бабки досталось ему это душевное богатство, а может, и от меня чуть-чуть. А я слёзы лью, стыдно за свою слабость, улыбаться надо. Заметили, всё-таки, у Алёшки лицо исказилось, переживает за меня. Что это гул стих? Все на меня смотрят, ну-ка, улыбнись, квашня старая.

Ох, спасибо тебе, Пал Семёнович, директор школы, тоже увидел, что я не могу слова сказать, сам что-то говорить начал. Батюшки, сколько слов хороших нашёл, помню, какой у него был смущённый вид, когда приг­ла­сил меня в свой кабинет и не знал, с чего начать, чтобы я в обморок не хлоп­нулась. «Зося Марковна, милый вы мой человек, видите ли, сейчас столько изменений в школьной программе, мы даже для первоклашек организовали кабинет информатики, будем учить основам компьютерной грамотности». Замолчал, чтобы подобрать слова, я сама пришла ему на помощь и сказала: «я всё поняла, Павел Семёнович, вы и так меня уже десять лет терпите». «Да что вы, Зося Марковна, почему же терпим, вы – прекрасный работник, детишки вас любят, точно бабушку родную». Сам понял, что ляпнул, покраснел, закашлялся, а я и рассмеялась, сама не знаю, почему. «Да вы не смущайтесь, я заявление в отдел кадров уже написала, понимаю, не угнаться мне за нововведениями, пора давать дорогу молодым. Помните, к нам на практику приходила девочка, Наташа Авдеева, она очень понравилась моим ребятишкам, уроки ведёт хорошо, живо и интересно. Она уже защитила диплом, вот с сентября её и берите, я ей позвоню, буду надеяться, что она ещё никуда не устроилась. За сим, позвольте откланяться, погода хорошая, весенний денёк прекрасный, ко-нец мая. Мы с моими первоклашками договаривались сегодня в парк идти, погуляем – поговорим». «Спасибо вам, Зося Марковна, чудесный вы человек». Не помню, как держалась, чтобы не расплакаться, пока в тот день гуляла с ребятами по парку. Хорошо, память не подвела, читала им стихи, они слушали, даже не баловались, как обычно, будто чувствовали, что расстаёмся. Вот так мой последний день на работе и прошёл. А потом – проводы на пенсию, как возьму альбом в руки, так снова и снова эта картина встаёт пред глазами. Год моего заслуженного отдыха, а душа так и не успокоится. Думала, не на отдыхаюсь, а уже и тошно от безделья. Одна встаю, одна ложусь, а ведь могла давно прабабкой стать, только господь не дал своих детей, неужели моя кровиночка мне бы помешала? С мужиком, без мужика вырастила. Сейчас бы полон дом внуков был, суета, гомон детский слуху приятен. Димкин Алексей хоть и заходит, но так, на минутку, не до меня, старухи, то тренировки, то погулять охота, уже, небось, и на девочек заглядывается. Нет, конечно, не обижают они ме­ня, Дима - занятой человек, и то, нет-нет, заедет. Ворчу, это так, от оди­но­чества. Серёжка, хоть, слава богу, ещё у меня есть, мой ученик, хо­ро­ший мальчик, высоко взлетел, возглавляет какую-то фирму, привозил ко мне несколько раз свою жену, приятная молодая женщина, с образо­ва­ни­ем. Вот такой маленький список моих посетителей ну, и на том спа­си­бо.

-Василь, тебе уже двенадцать лет, а всё никак не привыкнешь к дверному звонку, сразу кошки в дыбошки, когда раздаётся его трель. Ло-жись, старичок, спи, разве к нам приходят чужие? А если это, как обычно, сек­танты, так у меня для них много вопросов припасено, а ответов ещё боль­ше, они быстро от меня отстают, когда я начинаю им пересказывать идеи марксизма-ленинизма.

-Серёжа?! – Марковна открыла дверь, улыбнулась, - чудеса, я только что тебя вспоминала. Василь Василич, куда подевался, выйди, встреть гостя.

-Да ладно, Зося Марковна, он никогда меня не любил, - молодой мужчина улыбнулся, - но, не смотря на это, я принёс ему кое-что вкусненькое. Куда ставить пакеты?

-Зачем же ты так тратишься? У меня всего достаточно. Торт, фрукты, такое дорогое вино, спасибо, конечно, но мне одной столько не съесть.

-А холодильники для чего придумали? – Сергей был наигранно весел, - а вино – это же ваше любимое, будете пить потихоньку, оно от времени только лучше становиться.

-А если я люблю бриллианты больше вина, ты что, бриллиантам меня будешь одаривать?

-Вот выгорит моё дело, я вам не только драгоценности, личный лимузин предоставлю, - Сергей нагнулся и поцеловал руку Марковны.

-Я и водить-то не умею, поздно в шестьдесят один год учиться. Это не в шестнадцать.

-Я водителя личного дам, молодого, красивого.

-Вот уж это вообще ни к чему, куда мне ездить? В собес за пенсией?

-А что? Представьте, подъезжает к собесу лимузин, из него выходит обаятельная пожилая дама, ваши ровесницы попадают от зависти.

-Ну, шутник, - Марковна засмеялась, - господи, да в этом пакете вся моя пенсия! Витамины для кота, консервы, я видела в магазине, сколько они стоят! Не балуй старого ревнивца, он больше к ливерной колбаске привык. А что в этой красивой коробочке?

Сергей смутился, рука лежащая на столе дрогнула, Марковна замети-ла это и ждала ответа.

-Это тоже витамины, но для вас.

-Понятно, я тоже старуха, как и мой кот.

-Да что вы, - Сергей улыбнулся какой-то натянутой, неискренней улыбкой, - вашего оптимизма хватит на десяток молодых людей. Этот продукт изготовлен в Германии и считается практически средством от старости, фирма прекрасно зарекомендовала себя на мировом рынке, пол-ный курс этого препарата и организм омолаживается лет на десять- двенадцать, - поджав губы, Сергей помолчал несколько секунд, а потом продолжил, - вы начинайте принимать эти капсулы прямо с сегодняшнего дня, как и по-скольку написано в этой брошюре. На второй и третий курс я принесу. Вот увидите, за этим средством будущее, мы с вами, Зося Мар­ковна, озолотимся. Только в этом бизнесе главное опередить конкурентов, бизнес вообще штука сложная, счёт идёт не на дни, а на минуты.

-Чем же я могу тебе помочь? – Марковна села на стул и, подперев щёку рукой, с недоумением посмотрела на Сергея.

-Я уже вложился в этот проект, но мне не хватает определённой суммы.

-Господи, да у меня и сбережений никогда не было, большая часть зарплаты на книги уходила. Я могу сдать их в букинистический магазин.

-Да бросьте вы, Зося Марковна, - Сергей досадливо махнул рукой, - сейчас это никто не читает, да и стоит всё копейки. История переписана.

Первый раз Марковна слышала в голосе Сергея столько пренеб­ре­же­ния. Его холодный, колючий взгляд, брезгливое выражение лица испугал учительницу. Вероятно, испуг отразился на её лице и в свою очередь ох­ла­дил Сергея, он заискивающе улыбнулся и, сжав руки Марковны, ле­жа­щие на столе, уже прежним, ровным голосом сказал:

-Это всё не то, Зося Марковна, необходимая мне сумма денег на несколько порядков выше, причём в иностранной валюте.

Мужчина оглядел кухню, смерил высоту потолка взглядом и, потерев переносицу, окунулся в воспоминания:

-Как мы с ребятами любили приходить к вам. Помните, как вы поили нас чаем с ежевичным вареньем?

-Да-да, Серёженька, помню, - на глаза Марковны навернулись слёзы, - ты ещё капнул на рубашку и пятно расплылось, как от чернил. А пом­нишь, как на футбольном поле ты в шортиках и в майке грязной, ушас­тень­кий, конопатый, всё старался мяч в ворота команды из параллельного клас­са забить? Коленки сбитые, чумазый, но самый шустрый, на послед­ней минуте победный гол забил. Мы с ребятами так хлопали, кричали вам: «молодцы». А ещё помнишь…

-Зося Марковна, - Сергей перебил поток воспоминаний учительницы, сжав её руки чуть сильнее, чем можно было,- мы с вами вволю повспоми-наем знаете где? В тёплых краях, на Канарах, к примеру. Только надо чуть постараться, кредит мне сильно поможет, но нужен залог.

-Я всё поняла, Серёжа, - Марковна высвободила свои руки из цепких рук Сергея, - что ж, надо так надо. Не хотелось бы мне на старости лет без крыши над головой остаться. Ты уверен, что всё будет в порядке?

-Да что вы, Зося Марковна, если бы не был уверен в успехе, разве я пришёл бы к вам? – Сергей всплеснул руками, - я каждый месяц буду га-сить проценты, а если вдруг, - Сергей поднял палец вверх, - подчёркиваю, вдруг что-то пойдёт не так, я продам свою машину, - он улыбнулся с сар-казмом, - она у меня две ваши квартиры стоит.

Вот сейчас бы и спросить старой женщине, почему бы ему сразу не продать его великолепную машину, но Сергей опередил:

-В любом бизнесе надо выглядеть респектабельно, поэтому машина мне очень нужна, а как же иначе? Дорогой мобильный телефон, - Сергей похлопал себя по отвороту пиджака, - костюм от Гучи.

-Да разве в этом дело?

-Конечно, - Сергей вскочил со стула и, сунув руки в карманы брюк, кру­танулся на триста шестьдесят градусов, - тем, с кем я начинаю рабо­тать, нужен лоск, впечатление. Кто будет иметь дело с босяком? Они по мое­му виду должны сразу представить, что у меня, по меньшей мере, пару мил­лионов долларов в швейцарском банке отложено.

-Неужели разговор идёт о таких огромных деньгах? – Марковна ахнула.

-Подождите, Зося Марковна, скоро о миллиардах будем говорить, - Сергей поцеловал руку учительницы, - так я заведу за вами завтра? Без вас в банке ну никак нельзя.

-Хорошо, Серёженька, хорошо, завтра так завтра.

-Вот и прекрасно, побегу я, надо ещё в институт забежать, ректор уйдёт, а мне надо с ним кое-какие вопросы по поводу моей диссертации обсудить.

-И как же ты всё успеваешь? – покачала головой Марковна, - всё учишься и учишься, как был в школе прилежным, так им и остался, молодец. Скоро, поди, профессором станешь. А ещё на двух работах, я горжусь тобой.

-Это всё вам спасибо, Зося Марковна, вы меня старанию, целеуст-ремлённости научили.

Сергей, уже стоя в прихожей, поцеловал руку учительнице.

-А экзамены тяжело сдавать?

-А по поводу этого есть анекдот, - Сергей, не выпуская руку Марковны из своей, щёлкнул пальцами другой, - посылает господь Гавриила по-смотреть, чем студенты занимаются. Возвращается архангел с докладом, говорит, всё институтское общежитие зубрит, ночи не спит, а в двенад­ца­той комнате вино рекой, гуляют, танцуют. Второй раз посылает господь архангела, тот возвращается и докладывает, во всём общежитии всё, как и было, зубрят, друг у друга конспекты переписывают, а в двенадцатой ком­на­та ещё шумнее, песни горланят, пьют, танцуют. В третий раз посылает господь своего помощника, тот приходит и рассказывает: «всё общежитие по-прежнему зубрит, а в двенадцатой комнате истово тебе, господь, мо­лят­ся». «Вот двенадцатой комнате и помогу». Вот так, и я бога не забываю, в церковь хожу и всегда свечку ставлю. Василь Василич, про­щай, уважаемый, Зося Марковна, завтра я в девять ноль-ноль подъеду.

Закрыв дверь за Сергеем, Марковна подошла к окну, выходящему во двор и когда её ученик приветственно помахал ей от своей машины, помахала ему в ответ. Лёгкая тень беспокойства в душе она отогнала очередными воспоминаниями о своих милых, заботливых учениках.

-Ну, как же так, тёть Зося? Почему вы со мной не посоветовались? - племянник Марковны Дмитрий стукнул кулаком по скамейке.

-Господи, Димочка, ну кто же знал? Ведь я его ещё вот таким помню, на моих глазах вырос, учила его честности и порядочности.

Старая женщина теребила в руках носовой платочек.

-Плохо учили значит, плохо вдалбливали.

-Как я боялась на старости лет без крыши остаться, - женщина ут­кну­лась лицом в ладони, - не зря говорят, кто чего боится, то с тем и приклю­чи­ться.

-Значит, не боялись, раз мне раньше ничего не сказали, мне, самому близкому человеку, - Дмитрии резко поднялся и, бросив взгляд на тётку, снова сел на скамью, представляя, что сейчас творилось в душе старой женщины, - ну, не надо плакать, слезами делу не поможешь. Где же вы были эти три дня?

-На вокзале, - Марковна разрыдалась в голос.

-Господи, ещё не лучше, почему ко мне не пришли? А вещи где?

- Новые хозяева уже замки поменяли, соседу заплатили, он мои пожитки в свой гараж увёз.

-И что, никто из соседей не спросил, что происходит? Ведь вы же там всю жизнь прожили?!

-Да не помню я, - Марковна всхлипнула, - кто-то спрашивал, за сколько продала, а я только улыбалась, как дура, ну не скажу же я, что меня мой ученик облапошил.

-А надо было! Кричать надо было об этом!

-Даже Васька мой издох от горя, - Марковна снова разрыдалась в голос, обида и горечь захлестнули её с новой силой.

-Так, решено, будете жить у меня, а я попробую разобраться в этой ситуации своими силами. Обещать положительного результата не могу, всё нынче куплено, закон только в армии остался, устав называется.

-Уж если в армии порядка не будет, кто же нас от фашистов защитит?

-От каких фашистов? Война уже шестьдесят лет назад кончилась.

-А я всех врагов фашистами называю, страшное было время.

-В каждом столетии есть свои страшные времена, чем сейчас лучше? Ци­вилизованное общество, мать их, пожилого человека на улицу выс­та­ви­ли из собственной квартиры. Внутренние враги пострашнее внешних, тех хоть видно. Всё, мой дом, твой дом, пойдём, в твоей новой комнате по­ря­док наводить будем.

-Что ты, что ты, зачем же я вас стеснять буду, - замахала головой Марковна.

-Вот те раз, мы же у вас единственные. Как я свою тётку на улице оставлю? Галчонка моего не бойтесь, она только с виду строгая, но тут такой случай.

Марковна представила, что будет каждый день видеть эту высо­ко­мер­ную особу, которую племянник с нежностью называл «Галчонок». Всегда на высоченных каблуках, будто на ходулях, эта дамочка никогда не была при­ятная Марковне. Но природная тактичность помогала ей при встречах с женой племянника быть вежливой.

-Нет, Дима, не могу я с вами жить, лучше в дом престарелых меня оформи, может, мои учительские заслуги какую-нибудь роль сыграть.

-Да ты что? Фильмов американских насмотрелась? Это у них там всё чис­тенько да свеженько, а в наших тараканы вместо собак постояльцам та­почки носят.

-Зато ни от кого зависеть не буду, обед по расписанию.

-Об обеде думает, разве голова нужна, чтобы только о еде думать?

Понял, что переборщил, Марковна вдруг перестала плакать, затаилась, затихла, только лицо покрылось красными пятнами. «Этого ещё не хватало, давление у тётки подскачило, ещё удар хватит». Племянник обнял женщину за плечи и, качаясь из стороны в сторону вместе с ней, по-целовал её в висок.

-Кто-то мудрый сказал: «независимость незаметно может перерасти в одиночество».

-Ругай, ругай, меня, Дима, я этого заслуживаю.

-Ни ругать, ни учить вас я не собираюсь. А вот выход из создавшейся ситуации я нашёл.

-И какой? – тихим безжизненным голосом сказала Марковна, - с балкона вниз головой сигануть?

-Глупость несусветная, вы ещё поживёте и увидите, как возмездие свершиться над тем, кто заставил вас всё это испытать.

-Да где же его искать? Я уже все телефоны, что он мне давал, обзво-нила, нигде его нет - ни дома, ни в офисе. Да, наверное, уже и в городе. Кто знает, какие у него проблемы случились, может, задолжал кому.

-Помнишь мою любимую поговорку? – Дмитрий усмехнулся и прижал тётку к себе, - бесполезно убегать от снайпера, умрёшь уставшим, а я и есть снайпер. Поехали, тётка, пока Алёша из школы не пришёл, не люблю на ходу придумывать. Есть у меня одно замечательное местечко, там и будешь жить.

-Бабуля!

Долговязый подросток подбежал к машине и, открыв дверцу, обнял женщину. Слёзы застили глаза Марковны, благо платок был под рукой.

-Ты чего плачешь?

-Да это так, Алёшенька, Василий мой сдох.

-Так он ведь ещё не старый был, - подросток распрямился и сочувст-венно посмотрел на Марковну.

-По нашему, по-человечески, он уже был глубоким стариком. Кошачий год, как наши девять, вот и считай, ему было уже двенадцать.

-Значит, сто восемь.

-Вот, видишь, совсем старичок.

-Ну, ты не грусти, я загляну к тебе как-нибудь, на днях.

Дмитрий вставил ключ зажигания, мотор ровно заурчал.

-Ой, Алёшенка, я сейчас не у себя дома живу, квартиру сдала сту­ден­там, пенсия маленькая, сам понимаешь.

-А сама к нам переедешь? Это здорово, наконец-то я твоих за­ме­ча­тель­ных пирожков наемся, - подросток прижал руки к груди и, закатив глаза, облизнулся.

-Да нет, мой хороший, я к подруге переехала, она одинокая, вместе нам ве­селее будет. В гости тебя, пока не приглашаю, чуть погодя. Не оби­жай­ся, ладно?

-Да что ты, бабуля, я всё понимаю, но пирожки обещай, замётано?

-Замётано, - засмеялась Марковна.

-Так, шагом марш домой, скоро мать придёт, в магазин сходи, она записку оставляла.

-Есть, - подросток козырнул, как настоящий солдат и подмигнул Мар­ков­не, - ты только не болей.

-Стараюсь, Лёшенька, стараюсь.

-Лихо ты про подругу придумала, - улыбнулся Дмитрий.

-Я же детей учила сочинения писать, самой тоже пригодилось, - губы Мар­ковны дрогнули и снова слёзы обиды начали душить бедную женщину.

-Ну, не плачь, откинься на спинку и успокойся, всё образуется, кто знает, на каком несчастье счастье нарождается.

Машина тронулась с места, но в боковом зеркале Марковна видела, как подросток долго стоял и смотрел им вслед, пока машина не скрылась за поворотом. Выехали за город, асфальтированная дорога была ровной, как стекло, так что Марковну укачало. Сколько она вздремнула, не знала, от­кры­ла глаза, когда машина сделала крутой поворот.

-Природа-то какая, красота! Где мы?

-Это, тётка, посёлок для бедных, - усмехнулся Дмитрий.

-Вижу, дома, будто с обложки журнала.

-У меня, конечно, фазенда поскромнее, но тоже ничего.

-А почему фазенда? Это вроде название поместья из импортного се-риала?

-Это наша местная Рублёвка, как в Москве. И мне удалось кой-какой кусочек земли тут урвать, домишко построил, чтобы было где отдохнуть от всего и от всех.

-Галочка, поди, довольна, вон как тут дышится хорошо.

-Ни она, ни Лёшка об этом ничего не знают.

-Как же, Дима, ты их ни разу сюда не привозил? – Марковна удивлённо посмотрела на племянника.

-Я же сказал, это моё место отдыха от всех и от всего, - Дмитрий нахмурил брови, - у меня квартира рядом с работой, а жена начнёт сады-огороды разводить, а мне это на дух не надо. Ты же знаешь, не пахарь я.

Вот уйду на пенсию, тогда может быть.

-У, тебе до пенсии ещё далеко.

-Дом я на Алексея записал, сама понимаешь, время смутное, тяжёлое, кто знает, что может случиться.

-Господи, да что ты говоришь? Вам только жить да жить.

-Так-то оно так, но всё-таки. Вот и приехали.

Двухэтажный коттедж в окружении здоровенных сосен едва выглядывал своей черепичной крышей из-за высокого кирпичного забора. Нажав кодовый замок на калитке, Дмитрий гостеприимно распахнул её и жестом указал Марковне следовать за ним. Выстланные брусчаткой дорожки, аккуратно подстриженные кустарники, будто в кино про красивую жизнь.

-Господи, вот это да! – всплеснула руками Марковна, - какие хоромы!

-Заходи, заходи, - Дмитрий тихонько подтолкнул женщину в дверь.

Оглядев большую прихожую, Марковна приложила руки к груди:

-И сколько мне можно будет тут жить?

-Да хоть всю жизнь, - Дмитрий развёл руки в стороны, - я же тебе говорю, у меня нет времени сюда часто наведываться. Конечно, мои зна­ко­мые ребята придумали кой-какие приспособления, ну, там, свет вклю­ча­ет­ся, в разное время, телевизор, музыкальный центр. Но всё равно, не жи­лой дом, у лихих людей на это особый нюх. Ладно, если просто ограбят, а то ведь и поджечь могут, сгорят тогда все мои вложения. Вот за той кар­ти­ной сейф вмонтирован, там документы на дом.

-А приедешь отдохнуть с друзьями, а тут я, старая перечница.

-Ты погляди сколько комнат, - Дмитрий обнял тётку и прижал к своей груди, - даже если и приеду, мы с мужиками тебя не побеспокоим, дай бог просто друг друга тут найти.

Услышав, как начали вздрагивать от плача плечи Марковны, он тихонько погладил её по голове и прошептал на ухо:

-Не плачь, не стоит это всё твоих слёз, слишком мало мы живём на этом свете, чтобы отворачиваться от тех, кто нуждается в нашей помощи. Как же потом перед судом господним предстать да снисхождения к себе про­сить, если всю жизнь свиньёй прожил. А суд тот строгий будет, гос­подь по делам нашим нам грехи и отпускает.

-Не думала я, что ты в бога веруешь. Неужели и в церковь ходишь?

-Пока до этого дело не дошло, может, это откровение мне позже придёт. Как говорит мой генерал: «чем ближе человек к богу, тем сильнее одолевают его демоны». Я – боевой офицер и мне приходилось убивать, хотя я и не был до конца уверен, что это были враги. Просто не хотелось пулю в спину получить. Да и не только этот грех на мне, когда столько раз сталкиваешься со смертью, раздумья всякие в голову лезут. Нет-нет, да позволю себе интрижку, чтобы отвлечься. Не осуждай меня за это.

-Не мне тебя судить, - Марковна обняла племянника.

-Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты меня в агнцы божьи не записала. Садись, буду инструкции давать.

Дмитрий сел в одно из кресел, поставленных в полукруг перед камином, достал из кармана сотовый телефон, подождал, пока Марковна оденет очки.

-Вот, это телефон, у Лешки видела такой же? Вот эта кнопка, когда он заз­вонит, нажмёшь, будешь разговаривать, эта кнопка выключать. За­ря­жать, вот эта коробочка со шнуром, когда вот здесь, видишь табло, один квад­ратик останется. Он сам напомнит о том, что покушать бы не мешало, начнёт попискивать. В ванне халаты, полотенца в шкафу, потом покажу, как боллер включается, чтобы воду греть. Лучше его выключай, когда нуж­ды в кипятке не будет, техника всё-таки, вдруг замкнёт. В хо­ло­диль­ни­ке еда кой-какая есть, завтра после нотариуса приеду, ещё привезу.

-А зачем тебе к нотариусу?

-Подпишу бумагу, если со мной что случится, чтобы Лёшка не смел тебя выгнать, пока, - он запнулся, - твой последний час не придёт, кто знает, как самостоятельность людей меняет. Это сейчас он – паинька послушный, а вырастет? Ребят пришлю, чтобы они всю свою хитрую сигнализацию отключили, а то музыка заорёт, напугаешься. Вещи твои се­год­ня же из соседского гаража доставят, есть у меня товарищ, фирма у не­го по грузоперевозкам. Скомандуй, пусть они всё в мансарду занесут, там есть комнатка пустая, думаю, всё поместится, как устанешь от моего ев­ро­стан­дарта, так поднимешься наверх, посидишь в своих креслах, душа отдохнёт. Не тяжело будет по лестнице подниматься? Может, внизу ком­на­ту освободим?

-Что ты, для сердца зарядка полезна, - глаза Марковна снова были на мокром месте.

-Отставить слёзы, - нахмурившись, скомандовал Дмитрий, - и тебе хорошо и мне помощь, хочешь, я тебе ружьё выдам?

Марковна рассмеялась сквозь слёзы и махнула рукой.

- Айда, проводи меня до калитки.

Перед тем, как сесть в машину, Дмитрий сунул в карман платья Марковны внушительную пачку денег.

-Да что ты, Дима, не надо,