Интерлюдия IX Р‘РУКОЛАК 7 страница

Описать этих существ было довольно трудно — говорили об огромных зубах размером с ножи, о больших глазах, остекленевших, как у трупов.

Палуба «Гранд—Оста» была почти пуста, лишь изредка появлялся спешащий по делам слуга или чиновник. Стражники охраняли входные пункты, места, где снизу на палубу поднимались мостки; они не могли позволить, чтобы хаос распространился на флагманский корабль. Люди стремились подойти поближе к «Ходдлингу», они собирались на крышах, балконах, вышках, толпились на соседних судах. Они накатывались волнами, которые подступали все ближе к «Ходдлингу». К рвущемуся вверх птамени подплывали аэростаты.

Забытая в каюте на «Гранд—Осте» Беллис в ужасе наблюдала за ходом событий.

«Иоганнес погиб», — подумала она, глядя на разбитый двигатель лебедки.

Он был мертв, и Беллис не находила слов для овладевшего ею странного, подавленного потрясения и ощущения потери.

Она посмотрела вниз на рыболовные суда, окружавшие «Ходдлинг». На палубах лежали покалеченные, охваченные ужасом люди, спасенные от огня.

На палубе одного из судов Беллис увидела Утера Доула. Он что—то кричал, совершая точно рассчитанные движения, глаза его ни на секунду не останавливались.

Пожар на «Ходдлинге» стихал, хотя армадцы и не гасили его.

Беллис вцепилась в подоконник. Она увидела какие—то тени, двигающиеся за окнами корабля—фабрики. Она видела что—то внутри.

Пираты Армады прибывали со всех концов города. Они занимали боевые позиции, проверяли оружие и скапливались на мостках, ведущих на «Ходдлинг».

Что—то метнулось с мостика охваченного огнем корабля—фабрики — турбулентная струя, которая, пронзая воздух, взвихрила его. Она ударила по деревянной мачте шхуны рядом с «Ходдлингом».

Взбаламученные частицы завихрились вокруг мачты, впитались в нее, и тут Беллис издала удивленный звук. Мачта начала таять, будто была из воска: здоровенный деревянный столб стал гибким, как змея, его вещество обрело текучесть и теперь оплывало, осаживалось, то возникая, то пропадая из виду, оставляя после себя в воздухе шипучие пузыри — ноздреватую реальность, сквозь которую Беллис разглядела пустоту. Складки разлагающегося дерева соскользнули на заполненную людьми палубу, как ядовитая слякоть.

Утер Доул, размахивая своим мечом, указывая группе кактов с дискометами на иллюминаторы «Ходдлинга», и тут с места, невидимого для Беллис, с другой стороны от корабля—фабрики вспорхнули разноголосые крики. Беллис увидела мужчин и женщин, которых, словно вирус, одного за другим поражал страх.

Что—то приближалось от носовой части города, направляясь на собравшихся пиратов, — Беллис еще не разобрала, что именно. Они лишь увидела, что вооруженные группы разделились — часть пиратов повернулась навстречу новой угрозе, хотя ужас обуял и их. Беллис выскочила из каюты и бросилась на палубу, чтобы увидеть, что происходит.

 

На «Гранд—Осте» царила неразбериха. Трапы по—прежнему охранялись нервничающими стражниками: не получив четких приказов, они в отчаянии смотрели на дождь стрел и снарядов, обрушившийся на «Ходдлинг». Пираты оставляли «Гранд—Ост», бросаясь на выручку своим товарищам.

Беллис пробежала по палубе мимо капитанского мостика, прячась в тени за его возвышающейся громадой. Находясь на уровне крыш Армады, она пыталась понять, что происходит в городе.

На «Ходдлинг», на все, что было на палубе и в трюмах, обрушился огонь. Невидимый враг наносил свои необычные и убийственные удары, напоминающие фейерверки, растворяя материал окружающих кораблей, атакуя армадцев. Но за ближайшими судами Беллис увидела, как в городе образуется нечеткий второй фронт. Она увидела неуправляемые беспорядочные атаки, услышала звук хаотической стрельбы.

Эти новые нападающие подбирались к тугому узлу кораблей причаленных внизу под ней, где большая часть стражников ждала команды отбить у врага «Ходдлинг». И тут она поняла, кто участвует в этой второй атаке, предпринятой изнутри города. Силы Саргановых вод неожиданно были окружены и атакованы вампирами Сухой осени.

 

Беллис растерянно оглядывалась, прижав ладонь ко рту и тяжело дыша. Она не понимала, что происходит. Что это — предательство? Месть? Мятеж под руководством Бруколака?

Она не могла уследить за вампирами — те перемещались, как в ночном кошмаре. Они собирались в группы, разделялись, перегруппировывались, двигались с убийственной скоростью.

С пугающим изяществом они опускались в какой—нибудь тупик, где им могли противостоять не больше пяти—шести вооруженных бойцов, и, ворча и роняя от нетерпения слюну, разделывались с ними со свирепой жестокостью: вонзали в горло твердые, как рога, ногти, впивались в противника хищными зубами, пока по подбородку не начинала сочиться кровь. После этого они исчезали, перепрыгивая через распростертые тела и устремляясь на новое место — бетонный блок, мостик, орудийную башню или развалины. Шурша, как ящерицы, они исчезали из виду.

Беллис не могла сказать, сколько их было. Куда бы она ни посмотрела, всюду шло сражение, но отчетливо она видела только бойцов Саргановых вод.

Она поняла, что Утер Доул теперь сосредоточился на вампирах. Она видела, как он, растолкав всех на своем пути, устремился на палубу «Гранд—Оста», чтобы оттуда оценить ситуацию. Он постоянно пребывал в движении, выкрикивал приказы, направлял подкрепления на разные участки. Потом он рванулся на корму древнего военного тримарана сбоку от «Гранд—Оста», застроенную кирпичными зданиями, где за висящим на веревках драным бельем Беллис увидела жестокую схватку.

Это происходило всего в двух сотнях футов от нее, и Беллис видела там Доула. Она видела, как он соскользнул вниз по крутым мосткам и побежал, выхватив из ножен Меч возможного, который засверкал, став тысячью мечей—призраков. Она видела, как Доул исчез за раздуваемой ветром простыней, словно та поглотила его. Простыня раскачивалась на ветру, и из—за нее внезапно донеслись звуки.

Белоснежная простыня с противоположной стороны окрасилась в красное. Белая материя судорожно дернулась два раза, словно получив рану, а потом ее сорвало вниз — рухнувшее тело потянуло простыню за собой, ухватив мертвой хваткой, пятная кровью, превращая на ходу в подобие савана. Перед Беллис открылась жестокая сцена: Доул стоял среди множества раненых, которые с радостными криками пинали завернутое в простыню тело вампира.

Торжество было кратким. Магическая энергия расползалась по «Ходдлингу», как расплавленный жир по сковородке, и дерево и металл вокруг людей начали плавиться. Доул острием окровавленного меча направил обессиленных бойцов прочь с корабля.

Вампир, оставшийся лежать на палубе, был не единственным из павших. Большая часть боя оставалась вне поля зрения Беллис — мощеные улицы, строения, краны, аллеи приземистых деревьев перекрывали ей видимость. Но все же ей казалось, что там и здесь она видит погибающих вампиров. Они были ужасающе быстры и сильны, за ними оставался след поверженных тел, раненых и мертвых, но им противостояли превосходящие силы.

Они брали себе в союзники строения и тени, но не в силах были избежать всех пуль и ударов мечей, направленных на них. И хотя некоторые раны не могли убить их, как убили бы обычных мужчин и женщин, они причиняли им боль и замедляли движения. И конечно, были такие случаи, когда охваченные ужасом пираты окружали рычащего, огрызающегося вампира и обезглавливали его или рубили и кололи, уродуя кости и внутренности с таким остервенением, что даже необыкновенная способность вампиров к регенерации не могла им помочь.

Если бы вампиры были одни, то удержать их не составило бы особого труда, однако многие бойцы из Саргановых вод сражались с невидимым врагом на «Ходдлинге».

На воду спустили маленькие, низкие суденышки длиной до сорока футов, с пушками и огнеметами. Они понеслись через маленькую бухточку к кораблю—фабрике, чтобы прикрыть его с незащищенных сторон, окружить и защитить.

Но из воды вокруг «Ходдлинга» поднимались какие—то фигуры.

Море освещалось отблеском пламени и артиллерийского огня, и Беллис сквозь толщу воды в несколько футов видела очертания подводных тварей — пухлые тела, трясущиеся, как мешки с гнилым мясом, маленькие злобные свинячьи глазки, недоразвитые плавники—обрубки. Широко разинутые пасти были усажены неправильной формы футовыми зубами из полупрозрачной хрящевой ткани.

Они с сумасшедшей скоростью выскакивали из воды. «Кто они такие, Джаббер милостивый? — У Беллис от этого вопроса кружилась голова. — Как это Бруколак управляет ими?» Наступавшие на них бойцы дали залп, и твари снова исчезли в море.

Но когда маленькие суда приблизились и сидевшие в них бойцы перевесились через борт, чтобы прицелиться и выстрелить еще раз, произошло какое—то быстрое движение и стрелки оказались за бортом. Ошеломленные, они тут же наглотались воды; мелькнули огромные зубы, и бойцы ушли под воду.

Армада раздиралась на части. Беллис слышала выстрелы и видела пламя на границе Саргановых вод и Сухой осени. К Саргановым водам приближалась толпа людей, и теперь происходили схватки между ними и подданными Любовников. Теперь уже шло сражение не между вампирами и городом, потому что известие о мятеже быстро распространилось среди армадцев и противники плана Любовников сражались заодно с вампирами. Хотчи бились своими хребтами о врагов, великаны—какты сходились друг с другом в уродливых схватках.

Сражение происходило без всякого плана. Город горел. Дирижабли в панике зигзагами метались по небу. Над схваткой возвышался «Гранд—Ост». Его темный металлический корпус был безмолвен, пуст и необитаем.

Беллис вдруг осознала странность происходящего. Она посмотрела на трирему под собой и увидела, что канатный мостик, соединявший ее с «Гранд—Остом», был перерезан, как и другой мостик, который вел на соседнее судно.

Беллис изо всех сил вжалась в стену, чуть подалась вперед и выглянула из самой густой тени на главную палубу. Она увидела три нечеткие фигуры, двигающиеся с вампирской скоростью, — немертвые перерубали цепи и канаты, крепившие мостки к кораблю. Вот они перерубили крепление одного мостка и сбросили его в воду; конец мостка ударил в борт судна, к которому был прикреплен другим концом. После этого вампиры переместились к следующему мостку и проделали с ним то же самое.

У Беллис внутри все похолодело. Вампиры отрезали ее от города, ей грозила опасность остаться с ними на корабле. Она прижалась к стене, не в силах пошевелиться, словно примерзла ко льду.

 

Утер Доул на старом траулере под изъеденными плесенью свесами крыш разрубил мечом голову противнику и, отвернувшись от дела рук своих — рассеченного надвое визжащего существа, — возвысил свой голос над шумом схватки.

— Где этот треклятый Бруколак? — проревел он.

С этими словами он повернулся в сторону «Гранд—Оста» замер на мгновение, словно прислушиваясь к сказанному, и кинул взгляд в сторону парохода, его невидимой палубы, лабиринта коридоров, где он оставил Любовников, собравших чрезвычайный совет с участием ученых, и глаза его расширились.

— Боги милостивые! — прокричал он и припустил со всех ног.

 

Беллис услышала чей—то голос.

Он прозвучал совсем близко от нее, за углом стены, к которой она прижималась, стоя у дверей надстройки. Она задержала дыхание, сердце у нее сжалось от страха.

— Вы понимаете? — услышала она. Голос был хрипловатый, гортанный. Бруколак. — Он где—то здесь — где точно, я не знаю, но у меня нет сомнений — вы его найдете.

— Мы понимаем. — Беллис закрыла глаза, услышав второй жуткий голос. Звучал он так, словно произносимые шепотом слова были случайным эхом, отраженным от липкой слизи. — Мы его найдем, — продолжал голос, — и заберем то, что он украл, а потом уйдем, и аванк сможет плыть дальше.

— Что ж, тогда я потороплюсь, — сказал Бруколак. — Мне еще нужно убить двоих.

Звук шагов стих. Беллис, преодолев страх, открыла глаза и чуть повернула голову. Она увидела Бруколака, ровным и быстрым шагом идущего к надстройке, под которой размещались залы заседания «Гранд—Оста».

Беллис услышала, как открылась дверь, а потом раздались быстрые хлюпающие звуки. Пришельцы перевалили через порог и вошли внутрь.

Она вдруг поняла, что происходит, и от изумления чуть не потеряла равновесия. Прозрение наступило — она теперь знала, что это за пришельцы и что — кого — они ищут.

«Так далеко?.. — подумала она, и голова у нее закружилась. — Так далеко?» Но сомнений у нее не было.

Сдерживая дыхание, чтобы бешеной гипервентиляцией не выдать себя, Беллис заглянула за угол, но никого не увидела.

Отчаянно пытаясь сообразить, что ей делать, Беллис услышала шуршание и множество страшных криков на кораблях внизу. Она не могла сдержаться и тоже испустила тихий крик при виде того, что совершила магия пришельцев, что теперь происходит с обитателями Армады. Она потрясла головой и застонала, видя кровь и искалеченные тела.

Еще один поток энергии с «Ходдлинга» пронесся по воздуху, и Беллис вдруг загорелась такой яростью, что ее всю затрясло. Страх никуда не делся, но это новое чувство было гораздо сильнее.

Оно было направлено на Сайласа Фенека.

«Ах ты, сволочь! — думала она. — Ты проклятая глупая эгоистичная свинья! Посмотри, что ты натворил! Посмотри, что тут произошло по твоей милости!» Она смотрела на бойню вокруг, так сжимая пальцы, что кровь совершенно отлила от них.

«Я должна остановить это».

И она вдруг поняла, как это можно сделать.

Она знала, что украдено, и знала, где оно находится.

 

Вампиры допиливали потертые канаты последнего мостка, соединявшего «Гранд—Ост» с другими судами, когда на ступеньках появился человек — он размахивал мечом. Вампиры в удивлении отступили назад и потянулись к своему оружию.

Утер Доул прыгнул на палубу. Ближайшая к нему вампиресса направила на него кремневое ружье, щелкнула языком и заворчала; клыки ее обнажились наподобие змеинных. Доул с презрительной легкостью обезглавил ее.

Два товарища убитой уставились на ее подошвы, отбивающие последнюю чечетку на настиле. Доул без колебаний направился к вампирам, и те бросились наутек.

— Где Бруколак?! — прокричал им вслед Утер Доул.

 

Испуская при каждом ударе крик, Беллис со всей силы колотила по ручке и замку подсвечником, подобранным по дороге. Потом она засунула его в образовавшуюся трещину и стала действовать им как рычагом. Дерево трескалось, ломалось, но дверь была толстой и прочной, и, прежде чем замок поддался, прошло несколько шумных минут. Дверь распахнулась, роняя деревянную щепу, и Беллис издала победный клич.

В поисках статуэтки она распахнула шкафы Доула, пошарила под кроватью, обстучала паркетины. Статуэтки не оказалось ни в оружейном сундуке, ни в странном инструменте, который, по словам Доула, был изготовлен Призрачниками. Шли минуты, и Беллис едва не впала в отчаяние, представляя себе кровопролитие, происходящее снаружи.

Беллис нашла статуэтку неожиданно — она оказалась завернутой в тряпицу и покоилась на дне цилиндрической коробки, в которой Доул держал стрелы лука и арбалета. С неожиданным почтительным трепетом она прижала тяжелую фигурку к себе и понеслась по коридорам «Гранд—Оста», пытаясь сориентироваться на ходу. В поисках безопасного крыла старого корабля она припоминала, где располагалась ее камера, и со своей ношей была похожа на мать, несущую ребенка.

 

Любовники находились в зале совещаний с теми немногими советниками, которых им удалось найти. Сражение началось всего час назад.

Любовница бессмысленно кричала на испуганных ученых, сообщая им, что Аум и Тиарфлай мертвы, и что—то разрывает их город на части, и они должны ответить, что это такое, вступить в схватку, и тут задвижка с дверей упала и дверь открылась.

В помещении воцарилось испуганное молчание; все головы повернулись — на пороге стоял Бруколак.

Он тяжело дышал в дверях; из широко раскрытого рта торчали страшные зубы. Бруколак попробовал воздух своим змеиным языком и обвел собравшихся желтоватыми глазами, потом махнул рукой, отделяя всех от Любовников.

— Уходите, — прошептал он.

Исход занял всего несколько секунд, и Бруколак остался с Любовниками наедине.

Они смотрели на вампира без страха, но настороженно, а он шел к ним.

— Эта история заканчивается сейчас, — прошептал он. Любовники, не произнеся ни слова, медленно разошлись, и теперь перед вампиром было две цели. Оба молча вытащили пистолеты. Бруколак встал так, чтобы ни один из них не смог пройти к двери.