Мое же создание мне показалось противно, дико и как будто вовсе не мое.
Б.Эйхенбаум. 5 редакций «Маскарада».
Вопросы, поставленные в статье:
1) истолкование «Маскарада»;
2) сценический текст;
По порядку все пять редакций:
1) писанная рукопись
2) писанная + версия с авторскими изменениями
3) редакция, которую нашел Ольдекоп - цензор.
4) 4-актная. Редакция, ставшая сценической версией.
5) 5-актная, не прошедшая цензуру.
В первых трех редакциях финальной точкой является смерть Нины.
8 ноября 1835 года Лермонтову вернули третью редакцию с просьбой закончить позитивно, чтобы все остались живы. Тогда Лермонтов добавил 4 акт. И при этом он урезал 3 акт, монологи баронессы Штраль. В итоге всё перемешалось, и получилась обличительная комедия и возвышенная лирическая трагедия сразу. Но трагедия это не психологическая (в отличии «Двух братьев»), а общественно-философская.
Основа «Маскарада» - проблема соотношений добра и зла, пишет Эйхенбаум. А что такое добро и зло – это два конца незримой цепи, которые сходятся, удаляясь друг от друга.
Неизвестный – у Лермонтова та самая жалкая, по словам Печорина, роль палача и предателя. Лермонтов не любил никаких нравоучений в своих произведениях, никаких карателей и палачей, собственно, поэтому изначально в пьесе не было 4-ого акта; авторской концепцией он не учитывался при идее создания. Это был некий акт неизбежности, чтобы пьеса вышла в «свет». Кстати говоря, Неизвестный не играет, а парадирует роль палача. Ремарка: «Подняв глаза к небу, лицемерно». (Это никто не мог сыграть на сцене!). Таким образом, выдержав цензуру, Лермонтов отчасти остался верен себе, не превратив драму в мелодраму.
Одна из особенностей «Маскарада» - тонкая балансировка автором, он аккуратно сбивает моральное равновесия у читателя по отношению к Арбенину.
Лермонтов искажает добро, а не зло.
Нина – жертва зла.
Трагедия Арбенина в том, что для него навсегда закрыт «потерянный рай».
Шеллинг: в ком нет ни сил, ни материала для зла, бессилен и для добра. Поэтому Лермонтов строит драму на двойном сострадании.
Маскарад – это отрицание всякой «гармонии мира». Арбенин совершает подвиг по искоренению зла, чтобы установить справедливость, потому что хочет гармонии, но делает это средствами зла.
Лотман.
Лотман писал, «Маскарад» - это бесовское пространство, где нет конца интригам и сплетням, лики стерты, только маски, а под маской все равны. Это пространство не временного хронотопа, а МИР такой как «Маскарад», и этот мир открытый для каждого. Но присутствие позволено только в маске.
Штрих и Казарин тут мелкие бесы. Плетут интригу, всегда готовы к подлости. Казарин говорит почти то же, что и Неизвестный в конце.
Бал – это регламентированное пространство, где есть законы, порядок, правила. Лермонтов так выстраивает пьесу, что мы можем наблюдать только жизнь героев на бале, хотя казалось бы, «маскарад» - всего лишь часть жизни. Но другую часть он не показывает. Ни слова про дом Арбенина, ноль бытовых подробностей
Только Звездич и баронесса Штраль умеют снимать маски.
Штраль может это делать, потому что в ней некое чувство, подлинность, она способна любить. И записку пишет поэтому же.
Звездич остается холодным, молчит до конца, в нем сидит гордыня и обуревают чувство потерянной совести.
Арбенин кроме них двоих и Нины – единственный, кто не может жить в маске.
Сюжет в пьесе, на первый взгляд повседневный переведен в философско-этический.
Ангел и Бес.
Всё, что на данном жизненном этапе для Арбенина судьбоносно, для Нины - пустяк. Это несовпадение возрастов, опытов. Всё, что реально для неё, для него запутано так, что он перестает отличать правду от неправды. Он решил для себя, что его любовь к Нине – последняя возможность поверить, что рай на земле существует, что Бог есть. И, узнав про браслет, ему кажется, что Ангел обернулся Бесом, что он обманут, осмеян. И далее вступает тема сверхчеловека и тема Сальери.
Убивая Нину, Арбенин полагает, что чем раньше Нина умрет, тем меньше «запачкается». Ему кажется, что он искореняет зло. Таким образом, Арбенин уверен, что очищается землю, практически на прямую говорит с Богом. Но каждое преступление убивает душу. Убийство невинного – вдвойне. И Арбенин наказан Богом. У него отнят разум. Он недостоин. Он сходит с ума. Самоубийство…
1)«Ревизор»
Комедия была написана Н.В.Гоголем в 1935 году. (Написал всего за два месяца!) Начало работы определяется его письмом Пушкину от 7 октября 1835 года с просьбой дать «какой-нибудь сюжет»: «Духом будет комедия из 5 актов и, клянусь, будет смешнее черта». Пушкин подсказал Гоголю сюжет Ревизора, которым хотел воспользоваться сам. В печать комедия вышла 13 марта 1836 года.
Первое представление состоялось 19 апреля 1836. В Петербурге, в Александринском театре и стало выдающимся общественным событием.
Премьера в Москве состоялась 25 мая 1836, повторив недостатки петербургского (роль городничего играл Щепкин), Ленский, игравший Хлестакова склонялся тогда к водевильной манере, что не нравилось Гоголю.
«Северная пчела» Булгарина обвинил Гоголя в неправдоподобии.
В защиту «Ревизора» выступал Вяземкий, («Современник»), Андросов.
Вяземский.
Он отвел Гоголя в своей статье от обвинений в преувеличении и карикатурности, подчеркнул типичность ситуации ревизора. В то е время он указал на новизну типа Хлестакова как ненадувающего плута, подчеркнул характерность комического у Гоголя.
Андросов тоже хвалил и отметил новизну жанра «Ревизора».
Вот что сам Гоголь пишет о премьере:
Мое же создание мне показалось противно, дико и как будто вовсе не мое.
Дюр ни на волос не понял, что такое Хлестаков. Хлестаков сделался чем-то вроде целой шеренги водевильных шалунов. Он сделался просто обыкновенным вралем. Лгать значит говорить ложь тоном так близким к истине, так естественно, так наивно, как можно только говорить одну истину; и здесь-то заключается именно всё комическое лжи.
Черты роли Хлестакова слишком подвижны, более тонки и потому труднее уловимы. Что такое, если разобрать в самом деле, Хлестаков? Молодой человек, чиновник, и пустой, как называют, но заключающий в себе много качеств, принадлежащих людям, которых свет не называет пустыми. Выставить эти качества в людях, которые не лишены, между прочим, хороших достоинств, было бы грехом со стороны писателя, ибо он тем поднял бы их на всеобщий смех. Лучше пусть всякий отыщет частицу себя в этой роли.
Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался или делается Хлестаковым, но, натурально, в этом не хочет только признаться.