Это платье самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел». 4 страница
— Не сегодня.
Сет от такого ответа втянул воздух.
— Чувак, блядь, что стряслось?
Я не ответил. И вдруг уже чувствую себя трезвым, будто до этого не выпил эти четыре шота. Осознаю, что погряз в этом дерьме со своими друзьями, мои ботинки прилипли к полу, что чувствуется, словно на них тонна грязи, когда я встаю и делаю первый шаг.
— Позже, — кричу я, зная о том, что они даже не слышат меня, так как заняты своими кисками, поэтому просто ухожу.
На улице ловлю такси, которое везёт меня обратно к дому матери в Малибу. Он абсолютно пуст, поэтому я слышу, как эхо моих шагов разносится по всему пространству. Я как чёртов ребёнок кричу «привеееееет» просто для того, чтобы услышать в ответ эхо, а затем гнетущую тишину.
Это место выглядит нелепо. Всё белое: белые мраморные полы, белые стены, белый диван с хромированными ножками, стоящий на белом ковре. Такое чувство, что я в больнице, попытка Эллы всё «очистить».
Моя комната тоже стала изменённой: белая кровать, стоящая в комнате с белыми станами, что практически слепило. Я бы всю эту чистоту превратил в чёрный цвет, но, боюсь, мать не пошла бы на такой шаг.
Единственным, что имело здесь цвет, были картины — некоторое дерьмо людей, которые их рисовали. Всё это было создано для того, чтобы люди думали, что она не только звезда, но и ценитель искусства. Она круто разбирается в картинах. Она круто разбирается в людях. Она крутая во всём.
Ага, конечно. Она может притворяться, что срёт розами, но это всё-таки дерьмо. Я знаю правду о прошлом Эллы и моём отце, которого она так отчаянно старалась похоронить. Сколько бы наград и премий она не заработала, сколько бы не вносила денег на пожертвования, сколько бы не посетила стран, опустошённых после войны, от прошлого ей не убежать.
Я лёг на кровать, не удосужившись даже снять ботинки. Элла заказала этот шёлк в Монголии, не знаю, как им удалась сделать его таким уютным, но иногда эта женщина покупала стоящие вещи.
Люди думают, что я всего лишь богатенький мажор, который тратит деньги своей матери и живёт сказочной жизнью. Да, я привлекал к себе внимание, но мне было пофиг, кто и что там думал. Я не играл в игры, как остальные в Брайтоне или Голливуде, где шли по головам друг друга к вершине. На самом деле я был честным, а людям, как известно, это не нравится.
Ну и моя мать, конечно, ненавидит это.
Я просто не скрывал все тайны этого чёртового выбеленного дома. И это не так уж и плохо.
Завтра я еду в Нью-Гэмпшир. Элла вынудила меня, пока она имеет надо мной власть, поэтому выслала мне билеты в первый класс. Этот дурацкий ужин-традиция, что это вообще такое? Мы будем, наверное, притворяться большой дружной семейкой, есть нашу еду и делать показуху для камер. Я буду делать вид, что подстроился к жизни с Самым Дорогим Папочкой и его идеальной дочерью. Дочерью, от одной мысли о которой я становлюсь твёрдым.
Этот чёртов Нью-Гэмпшир. Я мог бы даже носить поло. Это доведёт придурка сенатора до проклятого сердечного приступа.
ГЛАВА 8.
КЭТРИН
— Она же абсолютная стерва, да? — спросила Джо, щёлкая своей жвачкой. — Или она никогда не демонстрировала себя настоящую перед камерами? Скажи мне, что она неидеальная, — Джо выдавливает огромное количество солнцезащитного крема и размазывает его по рукам, затем снова ставит бутылку между нами. Я беру её и делаю то же самое. Роуз права: солнце отлично бодрит, а Джо прекрасно справляется с миссией «поднять настроение».
Она почти заставляет меня забыть об отчаянии, моём отце и Элле, которые приедут сегодня вечером. Не знаю только одного, когда приедет Колтер, да, наверное, и не хочу знать, ведь я даже не спросила своего отца, когда он рассказывал о планах своих поездок.
Я уже становлюсь параноиком, потому что думаю, что отец может унюхать мо. похоть к Колтеру, словно я животное в течке.
Вздыхаю, нанося крем на ноги:
— Элла… Думаю, она нормальная.
Джо откидывается на полотенце, разложенное на пристани для лодок, потянув за краешек клетчатого чёрно-белого купальника, этакого ретро-стиля с завязочками на шее. В этом году она сделала татуировку в виде цветков вишни, которые переплетаются с японскими иероглифами, на бедре, и половина её скрыта под купальником. На самом деле я не знаю, почему мы лежим здесь в купальниках, наслаждаясь лучами солнца, намазанные кремом для загара, в широкополых шляпах, из-за которых практически ничего не видно. Но это то, что мы делаем в течение всего лета, думаю, это привычка.
— Нормальная? — переспросила она. — Элла Стерлинг всего лишь… Нормальная? Урод собирается жениться на самой известной звезде и просто ставит тебя перед фактом… Это всё, что ты мне скажешь? Да ладно, — она смотрит на меня из-под своих очков, но я не могу увидеть её глаза. Потом она начинает тереть свой нос. — Я требую деталей. Все последние события.
— Она всего лишь… Нормальная, — повторяю снова. — Она не сучка. Элла на самом деле… Скучная?
— Типа она неинтересная?
— Возможно. Или она не очень напористая, — ответила я. — Это сложно объяснить или рассказать. Мой отец довольно…
— Облажался? — закончила Джо.
Я засмеялась:
— Это не то, что я хотела сказать.
— Думаю, ты об этом подумала, — она откидывается назад, а затем выгибается, выставляя грудь напоказ, хотя тут только мы.
— Я точно не думала об этом.
— Продолжай, пожалуйста, — говорит она. — Твой отец властный придурок, который довольствуется Эллой, контролирует тебя и…
Меня взбесила Джо, когда сравнила меня с Эллой, словно мы обе были игрушками в руках моего отца, не имея никакого права голоса.
— Я действительно раньше не видела их вместе, знаешь. Имею в виду, что то фото на его столе — с Рождества — показывает их... Счастливыми.
Джо фыркает в ответ.
— Счастливыми, — пробует она на своём языке. — И это всё, что у тебя есть для меня. В твоём доме находится Элла грёбаная Стерлинг, и всё, что я о ней услышала, это скучная и счастливая. Ты же знаешь, мне нужны грязные подробности.
Я выдохнула. Конечно. Грязь.
— Она супер… великолепная.
— Великолепная, — повторила Джо недовольно.
— И не любит кофе, — добавила я. — Как великолепная и не пьющая кофе по утрам.
— Это как-то неестественно, — отвечает Джо. — Я уже ненавижу её.
Теперь я не могу не улыбнуться.
— Ох, и она пьёт эти смузи, и они на запах словно дерьмо. Колтер называет их дохлой рыбой.
При упоминании его имени Джо тут же подняла голову, и я сразу пожалела о том, что сказала. Я никому не говорила о том, что произошло между мной и Колтером. Он был моим маленьким грязным секретом.
Я заберу его собой в могилу. Возможно, даже в буквальном смысле, если он продолжит так себя вести.
Я знала, что Джо смотрит на меня, её очки немного сползли к кончику носа, поэтому я могла прекрасно видеть её глаза. Она смотрела на меня так, словно я какое-то подопытное животное.
— Колтер? — спрашивает она как бы невзначай. Проговаривает его имя так, будто смакует им.
Я закатываю глаза и громко смеюсь, переворачиваясь на живот, чтобы избежать зрительного контакта с ней. Боюсь, что если посмотрю на Джо, то она прочтёт все мои мысли и заставит рассказать обо мне и Колтере. Пытаюсь не думать об этом, стараясь как можно лучше сфальсифицировать моё отвращение в тоне.
— Колтер. Её сыночек.
— А, теперь понятно, — отвечает она. — Я уже и забыла. У неё же есть сын. Он ходячая катастрофа, да?
— Ага, несчастье. Полное и абсолютное, — говоря это, я прекрасно понимала, что Джо никак не могла забыть о том, кем являлся сын Эллы, потому что эта девчонка слишком любит бульварные газеты и журналы. Она, наверное, умирает, как хочет задать вопрос, и я знаю каков он будет. Она уже успела увидеть ту статью с нашим фото. Но я определённо не хочу говорить с ней о Колтере.
Джо перекатывается на бок, подкладывая руку под голову, её локоть лежит на настиле пристани.
— Расскажи мне всё.
Я открыла рот, чтобы сказать то же дерьмо, которое рассказала об Элле, но вместо этого вырвалось совсем иное.
— Он просто… Мерзавец, — ответила я. — Он думает, что великий бунтарь, представляешь? Из-за кучи пирсинга и тату. Не обижайся, я хотела сказать… — посмотрела вниз на её новую цветущую вишню, и она засмеялась.
— Ничего. Продолжай.
— Ох, и эта его дурацкая привычка непрерывно курить. Это отвратительно. Прикинь, он выдохнул мне дым в лицо. Ради всего Святого, моя мама умерла от рака. Можно подумать он это понимает, долбаный болван.
— Какой нахал, — ответила она.
— Именно. Он просто высокомерный, эгоистичный, задротный умник. Он груб, отвратителен и переспал с каждой девчонкой в Брайтоне. Думаю, и на Манхэттене та же история. И в Голливуде, — я закатила глаза. — Они бросаются на него, словно на он мороженое на палочке или что-то типа того.
— Или из-за того, что он знаменитость? — предполагает Джо.
— Без разницы, — отвечаю я. — Он не чёртова знаменитость. Он сын знаменитости. Большая разница. Он ничем не прославлен. Это то же самое, что назвать меня сенатором.
Джо морщит нос:
— Он ни в каком шоу не участвовал?
— Пф, он? — говорю саркастически я, но на самом деле не знаю ответа на этот вопрос. Участвовал ли Колтер в каких-то шоу? Это не похоже на него. Думаю, он скорее будет контролировать весь этот процесс, чем принимать участие в нём. Но кто, чёрт возьми, вообще знает этого Колтера. Он непредсказуем. Что хочет, то и творит.
Джо пожимает плечами:
— Возможно, я ошиблась, и другого парня снимали в том шоу, которое происходило в реабилитационном центре. Ну, неважно. В любом случае ты его не выносишь. Это же очевидно.
— Точно, — ответила решительно. Я определённо не могу устоять (прим.: глагол to stand имеет много значений, в данном случае игра слов: вынести и устоять) перед ним.
Образы того, как он смотрит на меня, как погружает лицо между моих ног, мелькают в голове, и я чувствую тепло.
— Так ты ненавидишь своего нового сводного братишку, — повторяет она.
— Заткнись. Он не мой сводный брат, — рычу я. — Нам же не по двенадцать.
— Ну-ну, не дуйся, милая, — говорит она. — Урод женится на его матери. И автоматически он станет твоим сводным братом. Ты знаешь — это неизбежно.
— Ну и? — спрашиваю, повышая свой голос. Я прекрасно понимаю, что у меня пошла защитная реакция, но уже не могу себя остановить. — Это не так, будто я его вообще знаю. Мы не единоутробные брат и сестра.
— Я и не говорю, что ты должна, — отвечает Джо. — Не кажется, что ты слишком агрессивная? Тебе нужно потрахаться.
И я тут же вспоминаю о Колтере, и моё лицо вспыхивает. Пожалуйста, хоть бы мои щёки не стали ярко-красными. Боже, только не это.
— Ну? Ты уже сделала это с кем-то в Брайтоне, или что?
— Ага, конечно, — лепечу я. — Никто не захочет встречаться с дочерью сенатора Харисона, за исключением того, кто захочет быть…
— Мужем Первой Дочки?
— Ох. Давай не будем о свадьбах. Мне всего восемнадцать, а не тридцать.
— И кого же ты себе присмотрела? — интересуется Джо. — Может, Тед?
Я хихикаю:
— Это точно не Тед.
Она махнула пренебрежительно рукой.
— Кто ещё, — задумчиво произносит она. — Бифф?
— Чейз.
Она стонет.
— Ага. Чейз, — повторяет Джо. — Я знала, летом что-то произошло на бранче у его родителей.
— Заткнись. Он был, да, признаюсь, достаточно милым парнем, — мы встречались три месяца, и я почти сразу поняла, что он поглощён политикой. И моим отцом. Боже. Все разговоры были о практике в Вашингтоне, о ближайшей поездке туда, о политических кампаниях. Он был утомительным.
— Он был милым, да? — спросила она. — Такой весь из себя мачо.
Я покачала головой:
— Не-а. Думаю, он хотел переспать с моим отцом, нежели со мной.
Джо засмеялась:
— Так у тебя не было никого на протяжении всего года?
Никого. Если не считать Колтера. Моего нового сводного брата. Который спит со всеми. И которого я хотела задушить всякий раз, когда он смотрел на меня.
У меня тот ещё феноменальный вкус в мужчинах.
— Никого, — ответила я.
— Колтер горяч? — спрашивает она, словно может читать мои мысли.
— Чт… Что? — запинаюсь я, переворачиваясь на спину и притягивая колени к груди.
Джо следует моему примеру и переворачивается на спину.
— Он горяч? — повторяет она. — Я хочу сказать, что да, он, конечно, придурок и всё такое, но он же озабоченный придурок, да?
— И? — спрашиваю я пронзительно. — Я его терпеть не могу.
— Что ж, он идеальный парень, с которым можно хорошо провести ночку, — сказала она прозаично.
Боже, она реально думает, что мне от неё нужны чёртовы советы. Джо была дерьмовой подружкой для парней вот уже два года и постоянно устраивала драмы. Она самый последний человек, от которого я хочу слышать, каких парней мне надо цеплять. Меня тотчас же раздражает её заявление.
— Колтер Стерлинг будет последним парнем на Земле, которого я близко подпущу к своей вагине, — соврала я громко. Слишком громко.
— Вот почему он прекрасный кандидат на твою вагину, — смеясь, поясняет она. — Давай поясню: он спал со многими девушками, и, соответственно, Колтер опытный, поэтому прекрасно знает, что делать. И он тебе не нравится, поэтому ты сможешь быстренько смыться в Гарвард.
— Некоторые люди теряют свою девственность с теми, кого любят, — заявляю я властно.
— Мхмм, — хмыкает она. — Я просто говорю, что Колтер идеальный для одной ночи.
— Ну, если ты так считаешь, — отвечаю я. — То вперёд, переспи с ним сама.
Она смотрит на меня, а я в это время не могу сделать того же самого, потому что мешают её солнцезащитные очки.
— Ну, возможно, я это и сделаю, — соглашается она.
Всё моё тело напрягается от её слов, и клянусь, что в эту самую минуту моё сердце замирает в ожидании. «Это же просто Джо», — говорю я сама себе. И почему я волнуюсь? У Колтера и меня был всего лишь секс, и то один раз. Ну, больше, чем один раз. Мы просто занимались сексом всю ночь напролёт. Это была просто одна ночь без каких-либо обязательств.
Джо хочет переспать с ним. Но мысль о ней и Колтере вместе приводит меня практически в ярость. Я прочищаю горло, чтобы сменить тему, но Джо прерывает меня.
— Кроме того, — говорит она. — Ты должна быть умнее. И поэтому не переспишь с ним. Уверена, средства массовой информации будут следовать по пятам, если ты и твой сводный братец что-то вытворите. Ты знаешь, Урод у вас главный последователь семейных ценностей.
Я не отвечаю. Но могу думать только о том, что, кажется, теряю здравый рассудок в непосредственной близости от Колтера.
ГЛАВА 9.
КОЛТЕР
Водитель подъезжает к дому, а я уже ненавижу это место. Этот огромный белый дом напоминает чудовище.Единственное слово, которое я смог придумать для него, безопасный. Я закатываю глаза при мысли о том, как сенатор Придурок уже показывает всё здесь журналистам и рассказывает о важности семейных ценностей. Между прочим, он отдал своего ребёнка в школу-интернат, чтобы не мучиться с ней, и теперь собирается жениться на богатенькой звезде, а затем поднять ставки на свою кампанию. Ох, да, конечно, он тот ещё сторонник семейных ценностей.
Домработница говорит мне, что мать с сенатором ещё не приехали. Она показывает мне мою комнату и уходит, но перед этим окидывает таким взглядом, словно я испорченное молоко. Ну, предполагаю, что выгляжу чужаком в этой резиденции Харисонов. Это место, возможно, видит больше матчей по поло, чем татуировок.
Комната, конечно, выглядит как с обложек журналов с пляжными домиками. Видимо, мне досталась мужская версия. С чего я это взял? Да с того, что деревянная кровать, стоявшая в углу, была застелена сине-белым покрывалом, стол тот ещё антиквариат, и этот кораблик в бутылке, стоящий на полке. На самом деле от всех этих вещей моя голова жутко разболелась.
А с другой стороны… Чёрт, это уже другая история. В ту же самую минуту я открываю двери, ведущие на балкон, и получаю чудесную картину: две девушки лежат на животе на причале рядом с озером, их сочные задницы едва прикрыты бикини. Я ведь могу и привыкнуть к этому.
В одной из этих задниц узнаю Кэтрин. Другая же девушка с татуировкой мне не знакома, но я определённо молодец, что сделал правильный выбор и решился провести лето в Нью-Гэмпшире. Если все подружки Кэтрин такие же горячие, как эта цыпочка, то я чертовски счастлив очутиться в этом городе и быть частью семейки Стэпфорд.
Конечно же, если ещё и Кэтрин будет ошиваться поблизости в бикини, то это будет вообще легко проглотить. Это слово снова возвращает меня мыслями к той ночи. Как её прелестные губки нежно обхватывали мой член. Не уверен, что она делала это когда-нибудь прежде — она точно не эксперт, это очевидно — но от того, как она смотрит на меня, искренне, в отличие от лицемерных сучек из школы, я хочу кончить сразу же, оказавшись в её рте.
Конечно, мне нужно было поступить иначе после нашей последней встречи. Я умный и достаточно зрелый для своего возраста парень, поэтому должен был её просто оставить в покое и позволить ей и дальше болтать с подружкой на причале.
Хера с два. Я никогда не претендовал на то, чтобы быть зрелым.
Я уже собирался направиться в их сторону, как меня остановила домработница. Я не запомнил её имя.
— У тебя есть вещи, которые надо погладить? — спросила она.
Я поднял брови вопросительном жесте:
— Я выгляжу так, будто у меня есть что-то, нуждающееся в утюге?
Она упирает свои руки в бёдра и смотрит на меня, сузив глаза:
— Нет, ты не выглядишь так, словно у тебя есть хоть что-то, когда-нибудь постиранное.
Я громко смеюсь. Она не похожа на того, кого я ожидал увидеть у сенатора Придурка. И мне нравится эта женщина.
— Ну, как посмотреть.
Она смеётся в ответ.
— Это что-то, — отвечает женщина, качая головой и указывая в сторону блюда с булочками, как будто я прошёл какой-то тест, позволяющий вступить в клуб, где есть бесплатные кексы и печенье. — Твоя мать и отец Кейт приедут поздним вечером. Кейт на улице.
— Спасибо, — я схватил печенье и побежал на улицу. Она очень хорошо относится к Кейт, так что, думаю, они близки.
Кэтрин и её подруга увидели меня ещё до того, как я достиг причала, но они не сдвинулись и смотрели на меня. Затем её подружка наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо, в этот момент я жалею, что не являюсь мухой, потому что мне очень хочется узнать, о чём же они шепчутся. Когда я приблизился к ним вплотную, даже не попытался скрыть того факта, что увидел их ещё на балконе.
— Привет, сестрёнка, — говорю я, подчёркивая последнее слово.
— Я же просила не называть меня так, придурок, — она сжимает руки в кулаки, хм, а девчонка злится.
Думаю, она пытается спрятаться за маской безразличия, но даже не представляет, как я забавляюсь, разглядывая её прекрасную грудь. Которую едва прикрывает ткань белого купальника, ах, и он ещё просвечивается, поэтому я прекрасно могу увидеть её тёмные ареолы и затвердевшие соски. Я не очень-то и осторожный, поэтому открыто пялюсь на неё. Боже, как же хочется снова поставить эту несносную девчонку на колени и всё очень подробно объяснить ей.
— Я просто пытаюсь быть дружелюбным с моей новоиспечённой сводной сестричкой, — отвечаю приторно-сладким голосочком. — Или это заставляет тебя чувствовать себя некомфортно, учитывая тот факт, что я твой новый сводный братец, а ты фантазируешь обо мне?
— Ты не мой новый брат, — говорит она, выделяя каждое слово, затем поднимает голову, и я ловлю её взгляд. Ноздри Кэтрин раздуваются, а я удивлён, что она так очевидно бесится.
— Технически я твой брат, сестрёнка, — парирую я.
— Нам по восемнадцать, придурок. Мы не выросли вместе. И наши родители ещё не женаты. Ты не мой родственник. Мы друг другу никто.
Я смотрю вниз на её подружку, которая сейчас просто сидит и наблюдает за нами, растягивая губы в улыбке. Она явно забавляется. А я думаю, как нормально смотреть на эту, потому что именно в этот момент она сильно нам мешает.
— Она просто обижена, так как имела возможность лицезреть мой член, а теперь не может перестать думать о нем.
— Оу? — спрашивает её подруга, а я в этот момент не свожу взгляд с Кейт, чьё лицо помрачнело. — Ты мне не рассказывала этого.
Моя сестричка посылает мне убийственный взгляд.
— Не слушай его. Колтер полон дерьма.
Её подруга снова поворачивается в мою сторону, и я замечаю затвердевшие соски, возможно, это хороший способ забыть Кейт и покувыркаться с ней.
— Полон дерьма? — переспрашивает она.
— Да, Кэтрин, я полон дерьма? И ты никогда в жизни не видела мой член?
— Закрой пасть, Колтер, — рычит она, резко поднимаясь на ноги, её лицо теперь напротив моего. Мой член тут же оживает, когда она на меня так смотрит, в её глазах читается предупреждение. Она думает, что я расскажу о той ночи, но мне всего лишь хочется поиздеваться.
Я поворачиваюсь к подруге Кэтрин, которая всё ещё лежит на земле и наблюдает за нами.
— Она на самом деле видела мой член, — говорю я спокойно. — И она не может выкинуть его из головы.
— Ну же, Джо, — раздражается Кэтрин. — Он придурок. Давай, пойдём отсюда.
— Она разве не рассказала тебе о нашем небольшом инциденте в ванной, нет? — спрашиваю. — Как я зашёл, когда она переодевалась? — выражение лица Кэтрин тут же меняется, когда она понимает, что я не собираюсь рассказывать о той ночи.
— Нет, она не рассказывала мне этого, — отвечает её подруга.
Кэтрин закатывает свои глаза.
— У него нет границ, — говорит она. — Он думает, что было круто прийти в ванную и отлить, пока я была там.
Джо фыркает:
— Это грубо, да. Определённо.
— Я не хотел отливать перед ней, — игнорирую Кэтрин. — Но если бы я ждал, пока она заткнётся, то точно описался бы.
Кэтрин издаёт звук разочарования:
— Я же говорила, он полон дерьма. Джо, ты готова?
— Джо, — повторяю я, протягивая ей свою руку. Джо поднимается, а её полные сиськи подскакивают в воздухе. И я не могу не смотреть на них. — Так приятно с тобой познакомится. Друзья Кэтрин и мо…
— Только не это. Даже не думай, — говорит Кэтрин и хватает Джо за руку, а та в свою очередь заливается смехом. — Она не станет твоей подружкой на ночь. Я не твой друг. Ты и я не друзья. Не смей её трогать.
Я кладу руку себе на сердце:
— Кэтрин, твои слова так ранят меня.
Джо качает головой:
— Не знаю, Кейт, но вы, ребята, сражаетесь сейчас как брат и сестра.
Она обходит Кэтрин, оставляя меня и мою сестричку на причале.
Кэтрин разворачивается лицом ко мне, и я наклоняюсь к ней, мой рот около её ушка, а моя рука уже успела обвиться вокруг её запястья:
— Не лги. Ты не можешь перестать думать о моем члене. Скажи ей, сколько ты стонала, когда я был внутри…
— Ты свинья, — шепчет она. Я могу прекрасно видеть её сжатые челюсти.
— Если я свинья, возможно, Джо нужно немного свинины, а? — шепчу в ответ. Джо уже далеко, чтобы слышать нас.
— Даже не смей… — начинает Кэтрин.
Она вырывает своё запястье из моей хватки, и, пока я пытаюсь сообразить, что она собирается сделать, Кейт толкает меня в грудь, и я теряю равновесие.
Долбаное чёртово озеро.
Я выплываю и начинаю жадно глотать ртом воздух, вода жутко холодная, хоть на дворе и лето. Кэтрин и Джо смеются и уходят прочь, а затем эта чертовка оглядывается через плечо и ухмыляется.
Я показываю ей средний палец, а затем взбираюсь на причал.
Если бы кто-то другой сделал со мной подобное, он уже был бы трупом. Но Кэтрин забавляет меня. Если она хочет поиграть, я не против, у меня ещё целое лето впереди.
ГЛАВА 10.
КЭТРИН
— Повседневная, — говорит мой отец. — Повседневная, но… соответствующая, — бубнит он уже двадцать минут, раздавая всем указания насчёт завтрашнего завтрака, летнего начала его предвыборной кампании.
Я снова смотрю вниз на свою еду, продолжая ковыряться в лососе, хоть он и является моим любимым блюдом, прямо сейчас мне не хочется есть. Я пытаюсь отвлечься от всего этого дурдома, чтобы снова взять себя в руки, сидя здесь за столом со своим отцом, Эллой и Колтером. Элла с энтузиазмом кивает и лучезарно улыбается, в то время как Колтер подозрительно тихо сидит на стуле напротив меня. Он не сказал ни одного едкого комментария в течение всего ужина, и его до странности приятные манеры заставляют меня думать, что мой лосось может быть отравлен.
Колтер кивает, когда мой отец что-то говорит, словно очень увлечён разговором. Возможно, он ударился головой, когда я толкнула его в озеро. Это был не самый прекрасный момент моей жизни, но Колтер чертовски уверен, что выводит меня из себя.
Я гадаю, какой же козырь он припрятал в своём рукаве, и затем чувствую, как что-то касается моей голени, что заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. Я ловлю взгляд Колтера, и он подмигивает.
Это его нога.
Я рывком убираю свою ногу, стреляя в него взглядом. Война ног под столом. Это так чертовски по-взрослому.
— Знаете, сэр, — начинает Колтер. За два года в школе, я никогда не слышала, чтобы он говорил сэр, — я тут думал о предвыборной кампании, о переоценке моих приоритетов на лето.
— Колтер… — шипит Элла. «Она не настолько глупа, чтобы верить этому», — думаю я. Она достаточно хорошо знает своего сына.
— Элла, — бросает отец, перебивая и накрывая её ладонь своей. — Дай ему сказать. Возможно, он наконец-то понял, что ему нужно этим летом. Обязательства.
Лицо Эллы побледнело, и она тут же делает глоток из своего бокала. Затем многозначительно смотрит на Колтера:
— Да. Возможно, он понял, что стоит на кону.
Уверена, она угрожает ему его трастовым фондом, и думаю, он не такой дурак, чтобы играть кампанией моего отца.
— Я просто впечатлён важностью семьи, мама, — отвечает он. «Ага, как же». — И идея предполагает собой содействие политической компании, — продолжает он. — Думаю, я хотел бы попробовать слегка узнать структуру, некоторые границы, — Колтер снова скользит своей ногой по моей, а я её отодвигаю подальше.
— Ты должен во всё вникнуть, — мой отец реально настолько глуп, что готов поверить в эту чушь? — Структура и границы. Это то, что тебе нужно. Видишь, Элла, я говорил об этом сотни раз. Структура и границы. Это два очень важных понятиях в воспитании детей. Посмотри на Кэтрин. Она является примером этому.
— Кэтрин просто идеальный пример этому, сэр, — отвечает Колтер, скользя своей ногой вверх по моей. В этот раз я ударяю по его голени сильнее, и он вздрагивает.
— Знаете, я так устала, — произношу я. — Солнце забрало все мои силы.
— Правда? — спрашивает отец. — Ты уже плавала?
— Нет, вода ещё слишком холодная для меня. Но Колтер уже успел это сделать, да, Колтер? Озеро здесь так освежает.
Мой отец переводит взгляд на Колтера.
— Ты приехал сюда во второй половине дня, — утверждает он, — и уже успел плплавать?
Колтер улыбается и пожимает плечами:
— Я просто не мог противостоять воде.
— Не думала, что ты любишь пляжи, Колтер, — говорит задумчиво Элла.
— Ох, это же озеро, Элла, — возражает мой отец. — Оно отличается от пляжей.
— Знаете, сэр, — продолжает Колтер, — поплавав в озере, я освежил свои мысли и тело. И хочу сказать, Кэтрин очень хорошо меня встретила. Я буквально ощущаю нас семьёй. Закадычными друзьями.
Я давлюсь водой, взглянув на отца.
— Не в то горло, — выпаливаю. — Могу я уйти?
— Иди, иди, — говорит мой отец, прогоняя меня. — Колтер, рад слышать, что ты… — его голос исчезает, как только я выхожу из комнаты и начинаю подниматься по лестнице.
Падаю на кровать и раздумываю о том, как же мне пережить это лето. Я могу сказать только одно, что нервотрёпка мне обеспечена.
Нервотрёпка и сексуальная неудовлетворённость.
Уверена, Джо не купилась на моё утверждение, что я ненавижу Колтера, когда мы шли от причала после его падения в озеро.
***
— Не знаю, — говорит она. — Он довольно-таки горячий, — Джо оборачивается и смотрит на него, пока он вылезает из воды и забирается на причал. Колтер снимает футболку и стряхивает воду с волос, зная, что мы наблюдаем за ним, поэтому я отворачиваюсь. Удивительно, что он не разделся прямо там, ведь было бы намного интересней. — Я хочу его, — заявляет она.
— Ты сделаешь Чарльза Мэнсона.
— Не будь сукой, Кейт. Он очень горячий парень с репутацией, — продолжает Джо. — Кроме того, он бесспорно имеет на тебя виды.
— Конечно же не имеет!
Она приподнимает свои брови:
— Имеет. И у тебя есть кое-что для него.
— Нет, — трясу я головой. — Абсолютно нет. Он отвратительная свинья, которая использует женщин и думает, что они должны поклоняться ему. Разве ты не увидела этого в его чёртовых глазах?
Джо смеётся и склоняет голову на бок.
— Нет, — говорит она. — Я так не думаю. Но ты заплатила бы сполна, чтобы увидеть, где были его глаза.