Упражнения, связанные со словотворчеством

1. Перед вами текст В. Хлебникова «Заклятие смехом», построенный с использованием только однокоренных слов:

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешищ надсмеяльный - смех надсмейных смехачей!

Смейево, смейево,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь, смехачи!

Задание: 1) объясните, какую, на ваш взгляд, художественную задачу решает автор, используя «каскады» однокоренных слов;

2) найдите авторские неологизмы (окказионализмы) и определите способ их словообразования;

3) составьте свой текст, построив его на использовании однокорневых окказионализмов; образуйте их, например, от слов «ветер», «счастье», «любовь», «вода»; объясните, какие художественные задачи вы решаете.

2. Выпишите примеры словотворчества из текстов М. Цветаевой, В. Маяковского, С. Есенина, В. Хлебникова (или других авторов, близких вашему мироощущению). Объясните, каков способ образования авторских неологизмов и какова причина возникновения таких слов? Как реализуется художественное «миротворчество» в авторских неологизмах? Создайте по аналогии собственные «словообразы».

3. Обратитесь к эпистолярному наследию (письмам) А.С. Пушкина. Объясните, почему у поэта возникает потребность в создании новых слов («огончарован», «кюхельбекерно» и др.).

4. Объясните, какой образ рождается из слова «Толстоевский», созданного В. Набоковым. Каковы, на ваш взгляд, внеязыковые предпосылки возникновения этого понятия.

Предполагаемый исследовательский поиск может быть озвучен учителем, который покажет, к каким результатам должны прийти школьники (в тексте ответа-размышления используются термины, которые учитель может либо объяснить, либо заменить терминами, понятными школьникам).

Вот один из вариантов размышления, к которым учитель должен привести школьников:

Вероятно, самый парадоксальный из набоковских окказионализмов-фамилий – Толстоевский. Заметим, что такая же номинация (именование) создаётся, вероятно, совершенно независимо от набоковской, в записных книжках Ильфа и Петрова, что подтверждает её стереотипность (об употреблении этого слова в творчестве В. Набокова вспоминает Н. Берберова («Курсив мой»). Писатель «соединяет» в одной номинации (слове, называющем явление) любимого им Л. Толстого и подвергавшегося постоянным нападкам с его стороны Ф. Достоевского. Включая дорогую для В. Набокова фамилию «Толстой» в неологизм «Толстоевский», писатель, безусловно, осознавал, какой образ рождает это слово: существо круглое, заплывшее жиром, равномерно и постоянно жующее, тяжело дышащееся и при этом чавкающее (эти физиологические звуки слышишь в фонетических сочетаниях [лст], [вск], [фск]). В. Набоков не мог этого не осознавать, поскольку был чрезвычайно чуток к слову. В интервью Олвину Тоффлеру 1963 года писатель заметит: «Мы думаем не словами, а призраками слов» (так, о слове «непропатия» он запишет: «Самое уродливое слово в языке» («Набоков о Набокове и прочем»), а в одном из интервью 1971 года скажет: «Стремлюсь овладеть самыми лучшими словами во всех доступных лексических, ассоциативных и ритмических звучаниях, чтобы выразить, как можно точнее, то, что стремишься выразить» («Набоков о Набокове и прочем»).

Итак, создаваемое В. Набоковым слово всегда насыщено ассоциативными параллелями. Почему же дорогой сердцу «Толстой» был «пойман» и «посажен» (как бабочка в банку) – в слово «Толстоевский»? Первое напрашивающееся предположение – В. Набоков намеренно вербализует (облекает в словесную форму) «чудовище», которое сформировалось в сознании русского человека: Толстой навязчиво-ассоциативно, как эхо, связан с именем Достоевского, а В. Набоков ненавидит стереотипы. Он именует тот образ, который создала сама жизнь, однако подчеркивает «разность» между Толстым и Достоевским (признавая их равновеликими!) и раздражающую устойчивую стереотипность такой параллели.